Новая эпоха политики добрососедства Турции

Приход к власти Партии справедливости и развития ознаменовал переход к новому внешнеполитическому мышлению. Новое руководство стремилось увеличить роль Турции в рамках международной системы. Турция находится в точке пересечения нестабильных регионов, поэтому без контроля над региональными процессами, Турции не раскрыть весь свой потенциал. Конфликты, кризисы, возникающие в этих регионах, оказывают негативные последствия и для самой Турции. Так, для решения этой задачи появилась стратегия добрососедства, ставшей неотъемлемой частью внешнеполитического планирования современной Турции. События «Арабской весны» перечеркнули все усилия турецкой дипломатии. Но закончилась ли на этом эпоха стратегии добрососедства?

Политика добрососедства: истоки и первые итоги

Теоретические истоки политики добрососедства были представлены в труде А. Давутоглу, профессора университета Бейкент (1999-2004), главного советника по внешнеполитическим вопросам А. Гюля (2002-2003) и Р. Т. Эрдогана (2003-2014), посла по особым поручениям, с 2003 г. Чрезвычайного и Полномочного посла, Министра иностранных дел (2009-2014), Премьер-министра Турции (2014-2016). В своей книге «Стратегическая глубина. Международное положение Турции» А. Давутоглу изложил свои представления о том, какого курса должна придерживаться Турецкая Республика при осуществлении внешней политики. Через всю книгу проводится мысль о необходимости улучшения отношений с соседними государствами для установления прочного мира и стабильности вокруг Турции. Данный подход отражает идею К. Ататюрка «Мир дома, мир во всем мире».

Трансформация международной системы рождает новые риски, угрожающие стабильности и безопасности регионов. Турция находится на пересечении регионов, где изменения ощущаются больше всего. Поэтому турецкое руководство осознавало, что Турция должна взять на себя ответственность по разрешению глубоко укоренившихся проблем в регионах.

Позднее А. Давутоглу выразил эту идею в виде конкретного операционного принципа «Ноль проблем с соседями» ^[1]. Принцип предполагал поиск точек сопряжения с соседними государствами. Сохраняя контакты с Западом, Турция хотела усилить свои позиции на Востоке и следовать многовекторной внешней политике, которая будет отражать ее многомерную идентичность, а также способствовать закреплению роли Турции в качестве регионального лидера. Развитие экономических, культурных и иных отношений должно было в будущем создать потенциал для урегулирования обоюдно острых противоречий, долгое время являвшихся камнем преткновения в двухсторонних отношениях.

Политика добрососедства решала две основные задачи. Во-первых, создание пояса стабильности вокруг Турции. Это позволило бы освободить ресурсы для раскрытия всего потенциала страны на международной арене. В частности, превращения Турции в глобальный хаб. Во-вторых, нестабильность в регионе сказывалась и на национальной безопасности Турции. В данном ключе следует отметить угрозу террористических атак РПК на востоке страны. Поэтому пояс стабильности должен был служить инструментом стабилизации внутренней безопасности страны ^{[2, c. 8-17]}.

В рамках реализации политики добрососедства Турция перешла к конкретным действиям. Первым знаком приверженности новому политическому мышлению явились действия руководства ПСР в решении Кипрского вопроса. Турция безоговорочно поддержала план мирного урегулирования кипрского вопроса, подготовленного Генеральным Секретарем ООН К. Аннаном. План не был принят в результате референдума на острове. Заинтересованные стороны не пришли к какому-то итогу и сохранили статус-кво.

Несмотря на провал мирного урегулирования кипрского вопроса, Анкара стремилась наладить взаимовыгодное сотрудничество с Афинами. Так Р. Эрдоган стал первым за последние 16 лет Премьер-министром, который посетил Грецию с официальным визитом, а К. Караманлис, стал первым за последние 49 лет Премьер-министром Греции, посетившим Турцию. Визиты состоялись в 2004 и 2008 гг. соответственно.

В 2007 г. был открыт газопровод из Турции в Грецию для поставок природного газа. В 2010 г. стороны создали Высший совет сотрудничества Греции и Турции, что способствовало интенсификации отношений в экономической сфере. Торговый оборот между странами поднялся с 906 млн. долларов на 2002 г. до 5,5 млрд. долларов к 2014 г. ^{[3, c. 34]} В рамках встреч Совета страны подписали около 50 соглашений ^{[4, c. 675-689]}. Однако экономические успехи не стали стимулом для развития политических отношений. Существовало множество вопросов, которые стали серьезным препятствием для развития отношений двух стран: заявления об отсутствии государства Республика Кипр и признание Турецкой Республики Северного Кипра, провал переговоров по Кипру в Швейцарии, вопрос территориальных претензий со стороны Турции в Эгейском море, сопровождавшийся большим числом нарушения воздушного пространства последнего, отказ Афин выдачи турецких беженцев-военных и ряд других ^[5]. Все эти разногласия раз за разом накладывались на турецко-греческие отношение и сводили на нет все политические усилия попыток их решения.

Другой дипломатический фронт был открыт с Ереваном. Армения и Турция начали с 2007 г. начали проводить закрытые переговоры в Швейцарии по вопросу нормализации двухсторонних отношений. В рамках т.н. «футбольной дипломатии» президент Турции А. Гюль стал первым турецким лидером, который посетил соседнее государство. Ряд переговоров на разных уровнях привели к тому, что Турция и Армения подписали в октябре 2009 г. подписали "Протокол об установлении дипотношений" и "Протокол о развитии двусторонних отношений» ^[6]. Стороны договорились об открытии дипломатических представительств, открытии границ, для решения спорных вопросов, в частности вопроса геноцида армян, было решено создать совместные исторические комиссии.

Ни в одной из стран протоколы не прошли ратификаций. На этом переговорный процесс застопорился, а Турция в свою очередь солидаризировалась по вопросам безопасности в Закавказье с позицией Азербайджана, который видел в процессе нормализации армяно-турецких отношений угрозу своим интересам в регионе ^{[7, c. 281-282]}.

В турецко-сирийских отношениях Анкара стремилась укрепить положительный импульс, который возник после выдачи сирийской стороной Турции лидера РПК А. Оджалана. В 2004 г. Б. Асад посетил Турцию, а год спустя Президент Турции А. Н. Сезер совершил ответный визит в Сирию Сирию ^[8]. В ходе встреч стороны отмечали общие позиции по вопросам стабилизации ситуации в Ираке, нерушимости его границ, необходимости принуждения Израиля к выполнению резолюций СБ ООН. Усилия турецкой дипломатии привели к тому, что уже в 2009 г. состоялся Турецко-сирийский совет по стратегическому сотрудничеству. В рамках Совета происходила совместная работа десятка министерств, обсуждался ряд ключевых вопросов от здравоохранения до борьбы с терроризмом. В ходе заседаний Совета стороны заключили 50 соглашений, меморандумов о взаимопонимании и протоколов о сотрудничестве, также были предусмотрены различные механизмы для имплементации данных соглашений. Для бизнеса двух стран был организован Бизнес-форум с участием ряда министров Турции и Сирии ^[9]. Подобный механизм сотрудничества должен был вывести экономические отношения Турции и Сирии на новый уровень.

В 2009 г. Турция и Сирия отменили визовый режим. Все эти соглашения сделали привлекательным сирийский рынок для турецкого бизнеса. Торговый оборот между странами увеличился с 580 млн. долларов до 2,2 млрд. долларов к 2010 году. При этом турецкий экспорт увеличился в 9 раз, а сумма общих инвестиций в Сирию достигла отметки 1 млрд. долларов ^[10]. В 2010 г. государства провели совместные военные учения. События «Арабской весны» привнесли серьезные изменения в турецко-сирийские отношения. Изначально Р. Эрдоган пытался использовать свои близкие связи с Б. Асадом и убедить его начать проведение реформ в стране. Однако после того, как его призывы остались незамеченными, Анкара встала на сторону протестующих и начала требовать немедленного ухода Б. Асада с политической сцены. Так, все дипломатические усилия стран канули в Лету.

В турецко-иранских отношениях улучшение отношений началось с визита Р. Эрдогана в Тегеран в 2004 г. Активизировалось сотрудничество в сфере безопасности, стороны взаимно признали РПК террористической организацией ^{[11, c. 85-108]}. В ходе визитов политиков стороны подчеркивали стремление к наращиванию взаимодействия в борьбе с РПК и увеличению взаимной торговли. Если на 2000 г. товарный оборот между странами находился на уровне 1 млрд. долларов, то в 2012 г. он преодолел отметку в 21 млрд. долларов ^{[12, с. 13]}. Анкара для Тегерана становилась посредником в отношениях Ирана и Западных стран. В ходе официальных визитов сторон всегда обсуждался вопрос ядерного досье Ирана. Турция стремилась стать медиатором в решении иранской ядерной проблемы. Так Турция и Бразилия подписали соглашение с Ираном, которое предполагал обмен высокообогащенного урана на низкообогащенный ^[13].

Каких-либо реальных результатов подобная деятельность не дала. Положительная динамика в двухсторонних отношениях не смогла решить ряд принципиальных вопросов. Тегеран с опаской смотрел на решение Анкары разрешить установить радар раннего предупреждения Patriot на своей территории. Данное решение продемонстрировало все еще сильное влияние западного блока на Турцию, несмотря на провозглашенный курс на многовекторную политику. М. Ахмадинежад даже отменил свой визит в Турцию после этого события ^{[14, c. 182-206]}. С началом событий «Арабской весны» стороны заняли противоположные позиции по отношению к событиям в Сирии, что стало новым витком турецко-иранского регионального соперничества.

Помимо этого, стороны противостояли друг другу в Ираке. По сути, новое турецко-иранское противостояние обретала характеристики конфессиональной борьбы. Разделительная линия прошлась и в Египте. После прихода к власти Абдель-Фаттаха ас-Сиси и ухода «Братьев Мусульман» Турция потеряла влияние на это государство, а египетско-иранские отношения, наоборот, обрели новый импульс.

Анкара и Тегеран имеют много совпадающих целей в регионе. На это указывают попытки возобновления двухстороннего диалога между странами. Так, визит Р. Эрдогана в 2014 г. закончился подписанием соглашения о создании Комитета по совместной торговле, соглашения о льготной торговле между сторонами ^[15]. Однако, геополитическое противостояния стран в регионе наложили свой отпечаток на характер отношений и исключили исключительно мирное взаимодействие.

В период политики добрососедства Анкара пыталась взять на себя роль медиатора и на Балканах. Турция инициировала трехсторонний саммит Турция – Сербия – Босния и Герцеговина. Челночная дипломатия Турции привела к прорывным успехам в сербско-боснийских отношениях: Сербия и Босния и Герцеговина обменялись послами, Сербия приняла резолюцию c извинениями за события в Сребренице 1995 г. ^{[16, c. 1-11]}. Помимо этого, был инициирован и диалог Турция – Босния и Герцеговина – Хорватия. Подобные действия повысили авторитет Турции в регионе и положительно сказались на его отношения со странами региона, Анкара продемонстрировала свою способность к посредничеству и стремление к стабилизации положения в соседних регионах. Вовлечение в процессы на Балканах расширяли политику добрососедства Турции и увеличивали поле действий на европейском направлении.

Турецко-израильские отношения поддерживались на уровне руководства стран. Для Турции Израиль был необходим для доступа к высокотехнологичным вооружениям и достижения "стратегической глубине" во всем регионе. Невозможно было достигнуть стабильности в регионе без диалога с ключевыми странами. Турецко-израильский диалог активно поддерживался со стороны США. И все же взаимодействие Тель-Авива и Анкары оставалось конфронтационным. Турецкая сторона использовала все возможности для осуждения действий Израиля и обвиняла западные страны в двойных стандартах по отношению к Израилю. Эрдоган призывал обратить внимание на ядерную программу Израиля вместо давления на Иран ^[17]. В 2008 г. Турция стала медиатором между Израилем и Сирией ^{[18, 53-66]}. Используя челночную дипломатию. Анкара добилась того, что стороны выразили решительность к началу прямых переговоров, однако начало операции "Литой свинец" положило конец контактам сторон, а усилия Турции оказались напрасными, что негативно сказалось на турецко-израильские отношения.

Противоречия между странами вылились в публичный скандал между Р. Эрдоганом и Ш. Пересом на полях экономического саммита в Давосе, когда турецкий президент обвинил израильского коллегу в убийстве мирных жителей во время военного вторжения в Газу. В 2010 г. произошел инцидент, когда израильский спецназ расстрелял экипаж турецкого суда «Мави Мармара», которая направлялась в сторону Сектора Газа для поставки гуманитарной помощи. В целом, Турция использовала конфликтный потенциал для усиления своей роли в арабском мире как защитника угнетенных и брошенных палестинцев и все действия носили в первую очередь имиджевый характер. Резкая позиция по отношению к Израилю помогли Р. Эрдогану повысить свою популярность в арабском мире.

В 2007 г. был организован трехсторонний саммит Турция - Афганистан - Пакистан. Анкара работала над примирением двух соседних государств. Стороны выразили решительность в активизации усилий по решению афганской проблемы. Турция демонстрировала готовность к урегулированию региональных конфликтов и на Среднем Востоке, тем самым расширяя географию своей дипломатии.

А. Давутоглу считал, что необходимо использовать международные институты для увеличения роли Турции в международных отношениях. Использование институционального формата предполагалось для придачи импульса решению вопросов, которые представляли взаимный интерес ^[19]. Так в 2008 г. Турция предложила создать Кавказскую платформу. Основной целью платформы провозглашались развитие сотрудничества России, Турции и стран Закавказья и укрепление стабильности в регионе. Однако в подобных предложениях Анкары можно усмотреть попытку закрепления своего влияния на регион. Данный формат не предусматривал участие Ирана, который так же имел свой взгляд на развитие региона. Инициатива не получила дальнейшего развития.

Турция активно поддержала инициативу Испании по созданию Альянса цивилизаций и стала ее коспонсором. Альянс ставил одной из своих целей своей целью стать платформой между мусульманским и западным мирами ^[20]. Турция, поддерживая данную инициативу, демонстрировала себя в качестве примера мусульманской страны, интегрированной в западное общество. Через данную организация Анкара хотела занять лидирующую позицию в мусульманском мире.

В 2010 г. Турция и Финляндия выступили с инициативой "Медиация за мир". Институт создавался для информирования мировой общественности о потенциале миротворчества, формирования посредничества и координации между участниками посредничества для оптимизации их деятельности ^[21]. Подобным образом Турция придала своей миротворческой деятельности институциональный характер. Анкара закрепляла за собой статус мирового посредника, что увеличивала ее возможности для участия в качестве независимой стороны в различных конфликтах и повышения таким путем своей роли в различных регионах мира.

Таким образом, первое десятилетие нахождения у власти ПСР Турция активизировала дипломатические инструменты для развития своих отношений с соседними странами. Анкара сосредоточилась на позитивных моментах в двухсторонних отношениях, откладывая проблемные моменты. Турция хотела развить в первую очередь экономические, социо-гуманитарные отношения с соседями и в дальнейшем использовать этот потенциал для решения политических разногласий, долгие годы копившиеся между странами. Однако, все попытки турецкой дипломатии не достигли поставленных задач и зачастую проблем в отношениях с соседями стало только больше.

Силовой фактор политики добрососедства

События «Арабской весны» оказали негативное влияние на политику добрососедства. СМИ описывали состояние отношений Турции с соседними странами формулой «ноль соседей без проблем» ^[22], а сам Р. Эрдоган охарактеризовал Турцию как государство «с трех сторон окруженное водой, а с четырех сторон соперниками» ^[23]. Однако на деле турецкое руководство не спешило прощаться с данной политикой. А. Давутоглу утверждал, что все события, наоборот, указывают на актуальность выбранного ими пути. Более того, по мнению бывшего Министра иностранных дел, после регионального перехода Турция должна будет продолжить свою деятельность в рамках принципа «ноль проблем с соседями» ^[24].

Ситуация продемонстрировала турецкой элите, что полагаться исключительно на дипломатию не стоит. Целями политики добрососедства были обретение статуса региональной, а затем и мировой державы и создание пояса стабильности вокруг Турции. Данные цели можно достичь и силовым методом, чтобы усилить свои позиции при переводе сотрудничества снова на дипломатическое русло.

Подобная трансформация турецкого подхода к региональной стабильности первым делом проявляется в курдском вопросе. В 2008 г. турецкие вооруженные силы вторглись на север Ирака для борьбы с РПК. Данное событие продемонстрировало, что в критических ситуациях Анкара готова к силовому решению имеющихся проблем в регионе.

Поддержав сирийскую оппозицию, Анкара хотела взять под контроль волну протестов в стране. Турецкие политики высказывали мысль о том, что Турция станет страной, которая встанет во главе процессов региональной трансформации и придаст ему необходимое направление ^[25]. Однако никто не воспринял всерьез подобную турецкую риторику. США сотрудничали с курдскими формирования, Россия проводила массированные воздушные операции, в том числе уничтожая незаконный поток нефти в Турцию. Подобное сильно сказывалось на положении Турции, которая считала себя региональным лидером, а на деле оставшейся вне всех региональных процессов. Именно это привело к инциденту со сбитым российским СУ-24 турецкими ВВС. Подобным жестом Анкара громко заявила о своем присутствии в регионе.

По отношению к режиму Б. Асада из Турции исходил только негативный информационный поток. На этом фоне начали возникать новые угрозы региональной стабильности: рост влияния ИГИЛ, поток беженцев в Турцию. Все это усугублялось на фоне провалов переговорных процессов. Анкара решила перейти к силовому воздействию на события в Сирии. В августе 2016 г. вооруженные силы Турции начали военную операцию на сирийской территории. Таким образом, Анкара стала прямым участником военного конфликта, повысив свою роль в нем. О некотором успехе подобной тактики свидетельствует проведение переговоров Россия – Турция – Иран в Астане в январе 2017 г. В рамках Астанинского формата страны гаранты приняли Меморандум о создании зон деэскалации в Сирии. Согласно данному соглашению Турции, была выделена его зона ответственности. На деле меморандум стал актом легитимизации присутствия турецких вооруженных сил на сирийской территории. С тех пор Турция провела еще ряд военных операций, не исполнила задачи по демилитаризации зоны Идлиба, но стала важным участником переговорных процессов как в Западными странами, так и с Россией. Анкара будет сохранять свое присутствие в Сирии в качестве козыря в рукавах, до тех пор, пока не начнутся процессы послевоенного обустройства страны.

В контексте событий Арабской весны начали углубляться Турецко-катарские связи. Катаро-турецкий альянс начал формироваться еще до событий 2011 г., однако «Арабская весна» повысила решительность стран к становлению региональными лидерами ^{[26, с. 388-389]}. Тандем был необходим обеим странам: Катар, имея значительные ресурсы, слишком мал; Турция, имея сильный военный, экономический потенциал, не могла претендовать на лидерство в арабском мире, а сделать это можно было через союзника. С началом Арабской весны страны поддерживали «Братьев Мусульман» и его филиалы в странах, охваченных протестами. Тандем закрепился в конфликтах в Сирии и Ливии, воздействовали на политическую жизнь Марокко, Туниса, Иордании ^{[26, с. 405-414]}.

2015 г. отношения Катара и Турции обрели стратегический характер. За этот год эмир Катара посетил Турцию 4 раза, начал работу Катаро-турецкий высший стратегический комитет ^{[27, c. 197-215]}. В рамках договоренностей Турция ввела в эксплуатацию военную базу в Катаре в 2015 г. На базе дислоцировано около 3 тысяч военных. Данный факт свидетельствует о высоком доверии правящего класса Катара Турецкому руководству и рассмотрении присутствия турецких военных в качестве гарантий безопасности эмира Катара и страны в целом.

Страны поддержали друг друга во время острых кризисов: попытки вооруженного переворота в Турции в 2016 г. и катарского дипломатического кризиса. Последний кризис продемонстрировал новую роль Турции в регионе. В числе требований, предъявленных арабскими странами Катару, было прекращение военного сотрудничества с Турцией. Это свидетельствует об обеспокоенности стран региона о возрастающей активности Турции.

Острые противоречия сохранялись по линии Греция – Кипр – Турция. Помимо провалов в переговорном процессе по кипрскому вопросу, разногласия усилились после обнаружения крупного месторождения газа «Афродита». Анкара считает, что турки-киприоты имеют право на данные богатства и Кипр не может в одиночку вести добычу в данных шельфах. Кипр в свою очередь подписал соглашения с Грецией, Египтом, Израилем и Ливаном и разделил шельф между сторонами, игнорируя угрозы со стороны Турции ^[28]. Ни одна из сторон не привлекала Турцию ни для совместного освоения шельфов, ни в роли хаба для поставок газа в Европу.

В 2019 г. Турция провела военно-морские учения. Часть маневров проходила в акватории Средиземного моря, которую только Турция признает своей и которая оспаривается со стороны Кипра и Греции. Причем название операции «Голубая родина» созвучна с названием доктрины, в рамках которой Анкара собственноручно определила свою водную акваторию, нарушив положения международного морского права ^{[29, c. 27-37]}. С этого момента Турция проводит исследования морского шельфа на спорных территориях. Исследовательское судно сопровождают ВМС Турции. Сосредоточение военных кораблей в спорных территориях приводили к инцидентам со столкновением кораблей ^{[29, с. 27-37]}. Подобные действия усилили напряженность в регионе и продемонстрировали решительность Турции в защите своих интересов. От перехода к полномасштабному конфликту Грецию и Турцию останавливало их членство в НАТО и нежелание Анкары окончательно портить отношения с ЕС.

Для закрепления своего положения в Средиземноморском регионе Турция включилась в Ливийский конфликт. Турция в Ливийском кризисе поддержала Правительство национального согласия. Анкара пришла на помощь Фаизу ас-Сарраджу в критический момент: войска Маршалла Хафтара уже стояли на подступах к Триполи и готовились к наступлению. Нарушив международное эмбарго, Турция начала бесперебойно отправлять грузовые морские и воздушные суда с различной военной техникой и стрелковым оружием в Триполи. Помимо материального оснащения на ливийский фронт было передислоцировано несколько тысяч боевиков из сирийского Идлиба ^{[30, c. 139-156]}. Часть вооружений было отправлено после участия Реджепа Тайипа Эрдогана на берлинской конференции по Ливии, где участники подтвердили поддержку оружейному эмбарго.

Помимо военного сотрудничества, стороны подписали Меморандум о разграничении морских зон в Средиземном море. Меморандум подтверждает претензии Турции на значительную акваторию Восточного Средиземноморья. Страны региона выступили с протестом, потому что соглашения нарушали международное морское право. Турция же в свою очередь юридически закрепила свои претензии. Помимо этого, Анкара стала одним из ключевых игроков в ливийском конфликте. Имея под своим контролем вооруженные группировки как в Сирии, так и в Ливии, реализация мирного процесса в данных странах невозможен. Любые договоренности без учета интересов Турции обречены на неудачу, потому что протурецкие группировки будут их подрывать. Таким образом, она смогла увеличить свою роль в разрешении этого кризиса.

Активировалось и политика Турции в отношении Кавказа. Главным препятствием для нормализации отношений с Арменией стал вопрос Нагорного Карабаха. В данном конфликте Турция безусловно поддержала Азербайджан. Анкара перешла к активному сотрудничеству с Баку во всех плоскостях. В 2010 г. стороны подписали «Соглашение о стратегическом партнерстве и взаимопомощи» ^{[31, c. 124-135]}. Стороны реализовали ряд энергетических и инфраструктурных проектов. Был построен Трансанатолийского газопровода, благодаря чему Азербайджан обогнал Россию по поставкам газа в Турцию. Большим проектом стала железная дорога Баку – Тбилиси – Карс. Через подобные проекты Турция связывает себя с регионом, становясь проводником их интересов в других регионах. Активизировалось сотрудничество между Турцией и Азербайджаном в культурной сфере в рамках организаций ТЮРКСОЙ, ТИКА и ОТГ ^{[32, c. 104-108]}.

Особое место в данный период заняло военно-техническое сотрудничество. С 2012 г. началось военное сотрудничество государств, которое до этого было малозначительным из-за крепких связей в этой области России и Азербайджана. Ситуация кардинально меняется после эскалации в Нагорном Карабахе в 2016 г. Негативная реакция со стороны России привели к пересмотру внешнеполитической ориентации Азербайджана. В 2017 г. между Анкарой и Баку было подписано «Соглашение о сотрудничестве в области оборонной промышленности». Азербайджанские офицеры начали проходить обучение в Турции, началось координирование силовых структур государств. Именно эти сотрудники стали костяком армии во время 44-дневной войны, сейчас эти офицеры вытесняют с должностей военных с российским образованием. Страны начали проводить совместные военные учения. Следует отметить, что маневры на учениях были направлены на отработку ведения боевых действиях на спорных территориях ^{[33, c. 49-61]}.

Азербайджан стал главным импортером турецкого вооружения только за 2020 г. подняв импорт в 6 раз, с $20 млн до $123 млн. ^[34]. Благодаря целенаправленной политике по отношению к Баку в рамках стратегии «Одна нация – два государства», Анкара сумела увеличить свою роль во всех сферах государственной жизни Азербайджана и прочно закрепиться в регионе Закавказья. Можно утверждать, что мы наблюдаем процесс «туркизации» Азербайджана.

Таким образом, после неудачи в политике добрососедства Турция не отбросила эти идеи, а модернизировала их. Анкара осознала, что для создания пояса стабильности вокруг себя на основе не навязанных их вне идей необходимо иметь влияние на этот регион. Дипломатия не смогла решить эти задачи, поэтому Турция использовала силовой фактор, чтобы закрепиться в качестве важного игрока в региональных конфликтах; помогая одной стороне, решить споры, десятилетиями дестабилизировавшие регион; продемонстрировать свои возможности для защиты национальных интересов. Отчасти это привело к ситуации, когда натянутые отношения были с каждым соседом. Однако Турция избежала серьезных конфликтов и сейчас переходит к новому дипломатическому этапу политики добрососедства в качестве ведущей региональной державы.

Турция - новый дипломатический хаб

Силовой формат политики по отношению к ближнему зарубежью позволил Турции прочно закрепиться в региональных конфликтах, продемонстрировать свою готовность к защите национальных интересов. Эти действия вывели на новый уровень положение Турции в рамках региона. Теперь же Анкара возвращается к первоначальному виду политики добрососедства. Увеличив свой потенциал для торга, Турция способна восстановить свои отношения с соседями путем определенных некритичных уступок.

Анкара старается преодолеть изоляцию в арабском мире. Для этого Турция начала диалог с ОАЭ, с которым находился в конфронтационном положении с начала Арабской весны. В региональных конфликтах, возникших после Арабской весны, страны поддерживали противоборствующие стороны. В ноябре 2021 г. Турцию посетил наследный принц Абу-Даби шейх Мухаммед бен Зайда Аль Нахайян. В ходе переговоров стороны обсудили ряд шагов к возобновлению инвестиционной деятельности. Важно упомянуть, что диалог стран состоялся на фоне сильного падения курса лиры и шаткого положения турецкой экономики, которой требовались дополнительные денежные вливания.

В феврале 2022 Р. Эрдоган посетил ОАЭ с ответным визитом. Во время визита партнеры подписали 13 соглашений, в том числе в сфере обороны ^[35]. Перед визитом турецкий лидер подчеркнул, что сотрудничество Турции и ОАЭ нацелено на стабилизацию региона, стороны, согласовав интересы, расширят сферы сотрудничества для борьбы с региональными угрозами ^[36]. Активизировавшийся диалог сторон демонстрирует, что страны готовы к формированию общего будущего.

Произошли подвижки и в отношениях Турции и Саудовской Аравии. На фоне новостей о скором визите Р. Эрдогана турецкая прокуратура потребовала закрыть дело об убийстве Д. Хашогги и передать его Саудовской Аравии ^[37]. Дело Хашогги Турция долгое время использовала для дискредитации саудовского режима, поэтому подобные уступки свидетельствует о стремлении Анкары перейти к плодотворному диалогу и начать сотрудничество.

Страны Персидского залива обеспечивают 7% иностранных прямых инвестиций в Турцию ^[38], нормализация отношений между странами позволят Турции привлечь еще больше инвестиционных денег. Подобные контакты не изменят подходов сторон по отношению к региональным конфликтам, однако диалог между Турцией и странами Персидского Залива позволит избежать в будущем эскалации между сторонами и сотрудничать в рамках новой реальности, к которому пришел регион.

Многолетние попытки урегулирования кипрского вопроса, нормализации отношений Греции и Турции не приводили к позитивным результатам. Более того, в 2020 г. турецко-греческие противоречия достигли своего пика. Открыв турецко-греческую границу для беженцев, Турция спровоцировала новый виток кризиса беженцев. Помимо этого, произошло усиление присутствия военного флота обеих стран в регионе. Как турецкая, так и греческая сторона выражали готовность к силовому решению конфликта ^[39].

В целом, региональный баланс в регионе Восточного Средиземноморья складывался не в пользу Анкары. Страны региона сотрудничали между собой без включения Турции в эти процессы. Так был создан Восточно-Средиземноморский газовый форум, появились соглашения о Восточно-Средиземноморском газопроводе и проекте EuroAsia Intercinnector, который должен связать энергосистемы Греции, Израиля и Кипра.

Как и в случае с ОАЭ Турция решила перейти к новой попытке нормализации отношений. В начале 2021 г. между Турцией и Грецией прошли зондирующие переговоры, в рамках которых стороны не изменили своего отношения к острым вопросам, но пытались найти точки соприкосновения для снижения напряженности. Уже в марте 2022 г. состоялись переговоры глав государств. Стороны обсудили шаги по увеличению товарооборота, вопросы меньшинств в двух странах, а также касательно событий на Украине стороны отметили, что Турция и Греция несут ответственность за европейскую архитектуру безопасности. В целом, на данный момент напряженность в восточном Средиземноморье снизилась, Турция отвела свои корабли со спорных территорий, а недовольства сторон по отношению к друг другу выражаются исключительно в дипломатической форме.

На фоне этого Анкара перешла к переговорам и с другим влиятельным игроком в регионе – Израилем. Посткризисная нормализация отношений между странами началась еще в 2015 г. Для Турции это было вынужденным решением, связанным с кризисом в российско-турецких отношениях и необходимостью поиска новых источников энергоносителей. Также Турция остро нуждалась в средствах разведки для контроля действия курдских военизированных групп на юго-востоке страны. Эти действия не свидетельствовали о возвращении к статусу стратегического партнерства, о чем свидетельствовал отзыв турецкого посла в 2018 г. ^{[40, с. 167-192]}. В 2020 г. Турция и Израиль, как основные поставщики вооружения в Азербайджан, обеспечили победу последнего в 44-дневной войне. С тех пор стороны выражали необходимость восстановления диалога.

В марте 2015 г. президент Израиля И. Герцог прибыл с официальным визитом в Турецкую Республику. И опять же, стороны отметили, что между странами сохраняются противоречия по ряду вопросов, однако они намерены найти точки соприкосновения. Особенно актуальным это сотрудничество стало в условиях «расшатывания международного порядка».

Сделаны попытки по сближению и с Египтом. В 2021 г. Турция сняла вето на сотрудничество НАТО и Египта, которое ввела год назад. М. Чавушоглу назвал это жестом доброй воли. Турция намерена способствовать развитию контактам организации и Египта ^[41]. Серьезность намерений сторон демонстрировало создание комиссий для взаимных консультаций по различным вопросам. Прорывным событием в данном диалоге стала новость о назначении нового посла в Каире.

Таким образом, Турция вновь активизировала диалог со всеми ключевыми игрока в Восточном Средиземноморье. Главной задачей Анкары является прорыв блокады в данном регионе и ее включение в экономические проекты. Все будет зависеть от терпеливости турецких властей и желании идти на уступки в ряде вопросов.

44-дневная война способствовала некоторой стабилизации региона Закавказья. Вопрос Нагорного Карабаха был камнем преткновения в вопросе нормализации отношений Анкары и Еревана. Сейчас это преграда отпала и в турецко-армянских отношениях началось потепление. Делегации стран встретились в Москве в январе 2022 г. для обсуждения вопросов нормализации отношений. Первым успехов переговоров стало открытие воздушного сообщения между государствами. Сейчас перед странами стоит вопрос полного восстановления дипломатических отношений и открытия границ. Следует ожидать, что процесс нормализации носит конкретные цели. А именно склонить армянскую сторону к отказу от территориальных претензий, открытия Зангезурского коридора. Несомненно, восстановление отношений между Армений и Турцией станет одним из факторов стабилизации региона, но этот процесс будет сложным. Поэтому стороны согласились на посредничество России в данном вопросе для ускорения процесса переговоров.

Турция в рамках своей стратегии хаба ^{[42, c. 113-129]} стремится превратить страну и в дипломатический хаб. В марте 2022 г. в Анталье прошел дипломатический форум, который собрал представителей из 75 стран. Форум создавался в качестве площадки для обсуждения широкого спектра вопросов, прямого диалога политиков разных стран. При этом все переговоры проводятся при посредничестве турецкой стороны, реализуя образ страны миротворца. Турция делает из себя точку притяжения дипломатии, центра обсуждения и принятия решений по поводу глобальных проблем. Форум посетили 17 глав государств, 80 министров и 39 представителей таких организаций как ООН, НАТО, ОБСЕ и др. В рамках форума Президент Турции провел 11 переговоров, а Министр иностранных дел – 67 ^[43]. Следует выделить наблюдаемый всплеск активности президента Турции в данный период. Р. Эрдоган в период с 1 по 16 марта провел личных встреч и телефонных переговоров с 34 лидерами государств и представителями международных организаций ^[44]. Подобную активность турецкой дипломатией окрестили «diplomasi trafiği», то есть как дипломатический трафик.

В центре внимания Дипломатического форума находились российско-украинские переговоры. Турция. Несмотря на телефонную дипломатию Э. Макрона, О. Шольца, поездку Н. Беннета в Москву, Анкара сумела перехватить инициативу в попытке стать медиатором между Россией и Украиной. По словам советника президента Турции, И. Калына, постбиполярная эпоха создала дисбаланс сил ^[45]. Анкара осознает, что текущие события закончатся появлением новой архитектуры безопасности не только в региональном масштабе, но и в глобальном. Содержание новой архитектуры будет зависеть от предпринятых сейчас мер. Поэтому Анкара активно включилась в процесс.

Турцию связывают тесные отношения как с Россией, так и с Украиной. Крепкие экономические связи с Украиной и обширный опыт взаимодействия с Россией позволили найти подход к этим странам и возглавить их переговорный процесс, тем самым повысив свой международный статус. Сначала Министры иностранных дел России и Турции встретили в Анталье, потом группы переговорщиков продолжили свою деятельность в Стамбуле. Сейчас турецкая сторона работает над тем, чтобы посадить за стол переговоров лично В. Путина и В. Зеленского. Конечно, подобное событие маловероятно, но турецкая дипломатия будет продолжать свою работу, ведь организация подобных переговоров выведет международное положение Турции, которая могла стать страной изгоем из-за своей политики, на совершенно новый уровень.

Заключение

Политика добрососедства стала одной из ключевых внешнеполитических стратегий Турции с момента прихода к власти ПСР. Анкара хотела использовать потенциал региона для своего собственного развития. Для этого она начала масштабную дипломатическую работу со всеми странами региона. Отложив все проблемные моменты, Анкара искала точки сопряжения, взаимовыгодного сотрудничества. Турция стала активно вовлекаться в кризисное регулирование, предлагая себя в качестве страны-медиатора и миротворца. Политика добрососедства не достигла поставленных задач. Конфликты в регионе набирали оборот, проблем во взаимоотношениях с соседями становилось больше. Однако стратегия добрососедства не была отброшена, Турция продемонстрировала способность к трансформации, адаптации к новой реальности своей стратегии. Так в политике добрососедства проявился силовой фактор, которая изменила конфигурацию возможностей стран. Турция отвоевала себе новое место в региональной структуре и стала одной из определяющих сторон развития региональных процессов. Закрепив свое положение в конфликтах, четко обозначив свои национальные интересы и продемонстрировав свои возможности, Турция снова возвращается к мирному формату политики добрососедства. В новых реалиях Турция способна диктовать свои условия в диалоге с партнерами, а последние, в свою очередь, вынуждены считаться с интересами Турции. Чередуя силовые и дипломатические методы в отношениях с соседними, и не только, государствами, Турция продолжит увеличивать для себя рамки дозволенного. Такой подход позволит Турции постоянно расширять сферу своего влияния и увеличивать свою роль в рамках международной системы, не доводя до критической точки взаимоотношения с другими государствами и вовремя снижая накал противоречий, садясь за стол переговоров.

Политика добрососедства продолжает оставаться ключевой внешнеполитической стратегией Турции. Анкара нацелена на превращение Турции в хаб, в том числе в дипломатический. Современная Турция не ограничивается только критикой современной международной системы, она делает конкретные шаги для ее трансформации. В отличие от первого десятилетия применения стратегии сейчас Анкара не будет стесняться силовых методов для поставленных задач. Данный факт должен учитываться при взаимоотношениях с Турцией.