Конструирование политических нарративов как инструмент политического дискурса для развития идеологических концептов и идеологий: проблемы теории и практики

Порошков Михаил Михайлович ORCID: 0000-0002-2445-0669 аспирант кафедры теории и философии политики факультета политологии Санкт-Петербургского государственного университета 199034, Россия, г. Санкт-Петербург, наб. Университетская, 7-9 Poroshkov Mikhail Mikhailovich Postgraduate student of the Department of Theory and Philosophy of Politics, Faculty of Political Science, St. Petersburg State University 199034, Russia, g. Saint Petersburg, nab. Universitetskaya, 7-9 mikhail.poroshkov@yandex.ru

Введение

Борьба за власть и гармонизация общественных отношений являются основным содержанием политики и протекают в пространстве политического дискурса, который как динамическая система постоянно изменяется и трансформируется ^[1]. В зависимости от политической обстановки, от социально-экономического уровня развития государства и общества, от существующего социального запроса на решение тех или иных актуальных проблем политический дискурс постоянно обращается к идеологиям и идеологическим концептам в поисках ценностной основы, которая будет способствовать принятию политических решений, формулированию конкретной программы действий и ее реализации. Именно поэтому изучение и апробирование инструментов, позволяющих политическому дискурсу своевременно и адекватно реагировать на возникающие в государстве и обществе проблемы и раскрывать содержание той или иной идеологии и идеологических концептов, не теряют своей актуальности в качестве направления теоретических и практикоориентированных исследований ^{[2, с. 196-197]}.

В рамках данной статьи поставлена цель изучить политический нарратив в качестве эффективного инструмента распространения и иллюстрации идеологических концептов и идеологий и выявить особенности конструирования политического нарратива, основанного на истории конкретного государства и на его знаковых политических деятелях. Для этого необходимо обратиться к концепции политического дискурса, выявить причины возникновения кризиса идеологий и идеологических концептов и обосновать потенциал политического нарратива как механизма обогащения политического дискурса и развития идеологий и идеологических концептов. Обращение к кейсу о выборе между Ф. Э. Дзержинским и А. Невским для установки памятника в Москве позволила проанализировать особенности формирования политического нарратива и его влияние на принятие политических решений. Кейс выявляет противоречия в ценностях политических акторов, которые закрепляются в политическом нарративе и иллюстрируют содержание идеологических концептов.

1.Встроенность идеологических концептов в политический дискурс. Проблема кризиса идеологических концептов и пути ее решения

Политический дискурс как «любые речевые образования, содержание которых относится к сфере политики» ^{[3, c. 23]} является повсеместно распространенной социальной практикой, опосредующей многочисленные политические мнения, убеждения и действия, так или иначе связанные с борьбой за политическую власть и отстаиванием своих политических интересов ^[4]. Конструирование политического дискурса является формой донесения смыслов и должно отвечать ряду требований: быть понятным и относительно непротиворечивым; выражать именно те идеи, которые исходят из идеологической позиции политического актора; обладать нужной степенью универсальности, чтобы не ограничиваться решением конкретной локальной проблемы, а отвечать на целый комплекс волнующих избирателей вопросов и наращивать паблицитный капитал политического актора ^{[5, c.67]}.

Типичными видами событий, формирующих политический дискурс, являются:

1) предвыборные кампании различных уровней;

2) программные выступление и пресс-конференции президента;

3) принятие резонансного законопроекта парламентом;

4) установка или демонтаж знаковых объектов архитектуры, (например, памятников);

5) голосование в рамках информационных площадок (сайтов, телевизионных проектов и пр.), процесс или результат которых активно обсуждается в социальных сетях и в СМИ;

6) информационные, экономические и военные конфликты на международной арене;

7) круглые даты исторических событий и другие единичные события, которые становятся предметом обсуждения ^{[6, c. 7-16]}.

Политический дискурс состоит из множества элементов, одним из которых являются идеологические концепты.Морфологический анализ идеологий, предложенный и разрабатываемый Майклом Фриденом, делит идеологический концепт на три части: ядро, смежная часть и периферия ^[7]. Ядро описывается как совокупность идей и смыслов. Смежная часть отвечает за распространение идеологии и непосредственно встраивается в политический дискурс. Смежная часть включает программные документы, лозунги и речевки, которые позволяют донести до аудитории основной смысл идеологического концепта и обосновывают призывы следовать именно за этой партией, движением, политическим деятелем. На уровне периферии идеология обретает конкретные формы действия, включая, например, цензуру.

Ядро идеологических концептов относительно стабильно, смежная же часть является наиболее подвижной и изменчивой. Именно смежная часть позволяет политическим акторам продвигать свою политическую платформу и доносить до электората ядро идеологических концептов. Нацеленность на широкое распространение ядра идеологических концептов и стремление к краткости и понятности часто приводит к потере терминологической точности и ясности в отношении идей и идеологий, что размывает и без того разрозненный и противоречивый постмодернистский категорийный аппарат ^[8],[9]. Причины такой деформации и идеологических концептов, и политического дискурса связаны с кризисом форм распространения и объяснения идеологий и идеологических концептов, падающей способностью привлекать избирателей на выборные участки и, тем более, аргументированно и непротиворечиво излагать особенности позиции политического актора ^{[10, c.19]}.

Отметим, что в целом, и в мире, и в России, наблюдается кризис идеологических концептов, выраженный в неспособности т.н. «больших» идеологий (марксизм, либерализм, консерватизм) ответить на актуальные вопросы политического дискурса, а «малых» (анархизм, феминизм, экологизм и т.д.) – претендовать на роль политической доминанты в длительной перспективе ^{[10, c. 4-5]}. Постмодернистское критическое отношение к строгим категориям, постулирующее, что субъект способен сам ответить на вопрос, что является сутью того или иного понятия, в том числе тех, что составляют ядро идеологического концепта (например, идеи свободы, прогресса, прав личности), сводит вероятность эффективно донести идеологическую позицию до граждан к минимуму ^[6]. Сложившаяся ситуация заставляет искать и апробировать разнообразные формы работы с идеологическим концептом и, особенно, с его смежной частью.Вариантом преодоления кризиса идеологических концептов и обогащения политического дискурса становится обращение к политическим нарративам, которые способствуют донесению положений той или иной идеологии и идеологического концепта до большего количества людей и делают идеологию ближе и понятнее рядовому гражданину, переходя с абстрактного уровня размышлений и умозрительных построений до конкретных сюжетов и примеров из истории страны.

2. Признаки политического нарратива и особенности его конструирования

Разнообразные подходы к определению сущности нарратива ^[11] смогла объединить Е.И. Шейгал, исследую политические скандалы. Шейгал предложила понимать политический нарратив как совокупность разножанровых политических текстов (листовка, лозунг, митинговая речь, партийная программа, аналитическая статья в газете, телеинтервью и др.), тематически сконцентрированных вокруг определенного политического события ^[3].

Выявлению отличительных черт нарратива способствовал и Дж. Пинс, который рассматривал нарратив как «репрезентацию по крайней мере двух реальных или выдуманных событий или ситуаций во временном порядке» ^{[12, p.4]}. Пинс подчеркивает, что для конструирования нарратива характерно использование нескольких источников информации, объединение которых и приводит к воздействию на политическое сознание граждан. Такой подход к сущности нарратива позволяет учитывать разнообразие мнений на заданную тему, обратиться с помощью широкого спектра инструментов к различным объединениям граждан, апробировать и замерить эффективность того или иного типа сообщения. Формально же политические акторы, участвующие в наррации, остаются источниками якобы «субъективной» позиции, что сохраняет пространство для политического маневра. Наиболее удачные формулировки, получившие отклик среди граждан, могут быть использованы в последующих нарративах со схожей тематикой.

В связи с особой формой повествования нарратива, необходимо также отметить его объясняющую природу: «нарратив не просто излагает события, но делает их доступными для понимания, систематизирует причинно-следственные связи» ^{[13, p. 1]}. Нарратив – это относительно краткая форма изложения, но, в отличии от лозунга и листовки, нарратив не только способен обозначить базовую систему ценностей автора, но и дать ее обоснование, наметить сюжет и способы разрежения заложенного политического конфликта. Кроме того, являясь одним из инструментов политического дискурса, имея свои особенности, выделяющие его на фоне более простых форм работы с общественным мнением, нарратив тяготеет к мифологизации, т.к. призван рассказывать историю с сюжетом, которая не только выражает идеологическую позицию по отношению к тем или иным вопросам и проблемам, но и доносит ее в достаточно легко считываемой форме ^{[14, c. 100-101]}. Именно поэтому для политических акторов, работающих с идеологическими концептами, инструмент нарратива становится действенным средством воздействия на политическое сознание и поведение граждан.

Одним из вариантов конструирования политического нарратива как инструмента объяснения и распространения идеологий и идеологических концептов становится обращение к истории конкретного государства, к событиям прошлых десятилетий или веков и к образам или действиям реальных исторических деятелей. В таких нарративах для донесения нужного смысла используется уже готовый сюжет, происходивший в отдаленной исторической ретроспективе или разворачивающейся в настоящее время, но связанный с событиями и историческими фигурами, которые имеют устоявшиеся коннотации в сознании граждан. Снос, замена или установка памятника, переименование в честь того или иного политического деятеля улиц и проспектов, а также выход фильма, сериала (реже – книги) о тех или иных событиях или исторических деятелях – одна из основных причин, побуждающих политических акторов к использованию исторических нарративов для иллюстрирования идеологических концептов и обоснования политических позиций.

Политические акторы конструируют образ исторического деятеля и закрепляют этот образ в нарративе, подчеркивая отдельные высказывания и поступки, которые, по их задумке, выражают приверженность тем или иным идеям и идеологиям. Спорные или отрицательные факты и даже прямая речь либо замалчиваются, либо искажаются для сохранения нужного образа. Получая такого сторонника в лице известного исторического деятеля, политические акторы могут обращаться и к уже заложенным массовой культурой (кино, художественной литературой и т.п.) устоявшимся конструкциям в политическом сознании граждан для продвижения собственных идей и смыслов. Например, упоминание уже мифологизированного маршала Жукова, настаивающего на необходимости постоянно модернизировать вооруженные силы, может быть гораздо эффективнее, чем упоминание политического актора, произносящего те же тезисы, но живущего и работающего в современной России.

Использование текущей исторической обстановки и информационных поводов для конструирования политических нарративов является не только механизмом переключения внимания избирателей с одной политической проблемы на другую, но и средством коммуникации с политической аудиторией конкурентов, т.к. в пространство политического дискурса вовлекается максимально широкую аудиторию, а не только сторонники одной части идеологического спектра. Более того, общеизвестные образы способны вовлечь в дискурс неполитизированную часть граждан, которые не готовы обсуждать различия в политических партиях, но, к примеру, не хотят переименования улицы, на которой живут, или установки памятника историческому деятелю с противоречивой репутацией.

Развитие нарратива как инструмента работы с политическим дискурсом и использование в нем исторических фигур является обязательным для любого политического актора, нацеленного на продвижение и распространение идеологии и идеологических концептов. Политический нарратив позволяет облекать уже устоявшиеся ценности и смыслы в новые, интересные и понятные для избирателей истории и повышать их уровень вовлеченности. Использование в нарративе известных образов из недавнего или далекого прошлого стало общепринятой социальной практикой.

3.Кейс о выборе между Ф.Э Дзержинским и А. Невским для установки памятника в Москве

Рассмотрение конкретного кейса о выборе между Ф.Э Дзержинским и А. Невским для установки памятника в Москве позволит проанализировать, какие преимущества и недостатки несет в себе использование политических нарративов в реальной политической практике. В рамках кейса нарратив будет рассматриваться как система, реализующаяся на трех уровнях:

1. «Демонстрация, череда событий, персонажей, документов, артефактов, формирующая фактологическую базу.

2. Агрегация этих фактов в хронологические и каузальные связи, образующие основу сюжетики.

3. Толкование этого целого, рефлексия над ним, выявляющая направленность процесса развития к финалу как «точки сборки» нарратива, раскрывающей смысл, а иногда и замысел происходившего» ^{[5, с. 5].}

Фактологическая база кейса о голосовании, связанном с установкой памятника или Дзержинскому, или Невскому в Москве, складывалась из нескольких событий, затрагивающих различные временные отрезки.

Во-первых, сам процесс предполагаемой повторной установки памятника Дзержинскому был инициирован общественной организацией «Офицеры России», написавшей письмо в генпрокуратуру с просьбой оценить законность сноса памятника Дзержинскому на Лубянской площади в августе 1991 г. По данному вопросу было также запанировано голосование на портале «Активный гражданин». 17 декабря 2020 г. был получен ответ, в котором демонтаж был признан незаконным, т.к. по нему отсутствуют необходимые документы подведомственных органов того периода. Голосование было перенесено на последние дни февраля 2021 г., а затем вообще отменено решением мэра Москвы от 26 числа 2021 г.

Во-вторых, акт сноса памятника Дзержинскому– это политический жест времен развала Советского Союза, который не имел прямой технологической или градостроительной необходимости, не связанной с политикой.

В-третьих, ключевые фигуры Ф. Э. Дзержинского и А. Невского, биографии которых использовали в нарративах, были выставлены на голосование друг против друга. Отметим, что непосредственные действия исторических деятелей могут быть использованы для создания нарратива различными политическими силами, однако некоторые элементы биографии трудно представить в противоположном свете.

Феликс Эдмундович Дзержинский (1877-1926) – известный политический и государственный деятель, во времена Российской империи неоднократно судим по политическим статьям, участвовал в организации Октябрьского вооруженного восстания. С 1917 г. и до конца жизни занимал различные гражданские и военные посты, руководил войсками, управлял ВЧК, занимался организацией железнодорожного сообщения, борьбой с детской беспризорностью, а также был активным членом партии большевиков ^[16]. Его именем названы различные населенные пункты, области и объекты инфраструктуры.

Александр Ярославич Невский – политический и военный деятель, князь новгородский (1236-1240, 1241-1252, 1257-1259), великий князь киевский (1249-1263), великий князь владимирский (1252-1263), полководец, святой Русской православной церкви. Известен своим противостоянием с немцами, шведами и литовцами; одно из его удачных сражений впоследствии стало носить название «Ледовое побоище» ^[17]. Так же имеет многочисленные топографические упоминания в различных населенных пунктах.

Сюжет политических нарративов о Дзержинском и Невском складывался в ходе противостояния сторон: тех, кто поддерживал снос памятника, и тех, кто собирался восстановить памятник на прежнем месте. Обозначим участников противостояния согласно распространенному клише «либералы» и «силовики», основным критерием разграничения которых является отношение к развалу Советского Союза. Первые оценивают его как неизбежность и скорее положительно, а вторые – как катастрофу и потерю. Такая диспозиция дает классическую дихотомию «свой-чужой» (концепция «друг-враг») ^[18], когда конструируются противоположные оценки одних и тех же фактов, легальности и легитимности. Развитие сюжета, в полном соответствии с каноном подобных историй, строится на безусловной правоте «своих», на привлечении на свою сторону авторитетов, на апелляции к разделяемым в указанных сообществах истин, принципов и ценностей. Отметим, что первоначально, при оценке законности сноса памятника Дзержинскому, вариант установки другого памятника или установки памятнику другому историческому деятелю отсутствовал и был добавлен в процессе противостояния, что может рассматриваться как удачный ход противников восстановления памятника Дзержинскому.

Учитывая особенности политического нарратива как инструмента формирования политического дискурса, выделим «рассказчиков» каждой стороны противостояния. Основными нарраторами «силовиков» являлись общественная организация «Офицеры России» и партия КПРФ. Сторона «либералов» была представлена Алексеем Венедиктовым (главный редактор радиостанции «Эхо Москвы») и Российской православной церковью. В роли «судей», нейтральной стороны в этом противостоянии, выступала официальная власть, в данном случае – администрация города Москвы в лице мэра Сергея Собянина, которая представлял интересы скорее федерального уровня, чем регионального, иначе в публичном поле появились бы признаки борьбы этих уровней между собой, как уже происходило в 2000-е года. Представитель президента России Дмитрий Песков также дистанцировался от каких-либо комментариев на эту тему, адресовав вопрос к местным органам власти ^[19]. Наблюдателями и невольными участниками стали жители города, которых в процессе развития истории привлекли к голосованию.

В рамках исследования кейса толкование нарратива основывалось на раскрытии структурных элементов текста, несущих определенную функциональную нагрузку ^[20]:

1) краткое изложение для слушателя существа происшедших событий, о которых пойдет речь;

2) ориентация слушателя относительно времени, места, ситуации, участниках событий;

3) передача последовательности событий;

4) оценка значимости и смысла действий, выражение отношения рассказчика к событиям и действиям;

5) разрешение ситуации (что случилось в конце концов);

6) кода: возврат к настоящему времени.

Такое функциональное толкование нарратива позволило выявить идеологические концепты, на которых основывалась каждая из сторон противостояния. Согласно содержанию классических идеологий, можно выделить следующие ключевые различия, связанные с оценкой памятника с точки зрения основных противоречий в ценностях:

1) отношение к ценностям справедливости и/или демократии;

2) противопоставление коллективного и индивидуального;

3) противопоставление безопасности и концепции прав и свобод.

Рассмотрим каждое из противоречий в ценностях более подробно:

1) отношение к ценностям справедливости и/или демократии. Сторона «силовиков» апеллировала к понятию «восстановления», которое подразумевает, что текущее положение вещей является несправедливым и требует немедленного исправления, т.к. противоречит естественному или правильному с точки зрения инициатора порядку вещей. Важно отметить, что данная позиция обращена не столько к избирателям, сколько к власти: «На протяжении длительного времени мы последовательно занимаемся вопросом восстановления памятника Дзержинскому на его историческом законном месте – на Лубянской площади Москвы. Мы неоднократно заявляли, что снос памятника был актом вандализма и незаконен. Нет ни одного легитимного документа для сноса памятника» ^[21].

Для стороны «либералов» вопрос справедливости уступает понятию «демократии» или свободному волеизъявлению граждан. Смена политического строя, по мысли сторонников «либералов», была закреплена референдумами и выборами того периода, когда новая власть поддерживала или, как минимум, не мешала процессу демонтажа памятника. Восстановление его на прежнем месте будет означать проигрыш для этой стороны, поэтому вопрос сразу должен быть перенесен в русло голосования, чтобы граждане выбрали того исторического деятеля, которого хотят видеть на постаменте: «Решение о личности, которую можно увековечить установкой памятника на Лубянской площади в столице, должны принимать москвичи. Мы предлагаем портал «Активный гражданин» как механизм решения судьбы Лубянской площади. Это очень важный и чувствительный вопрос, необходимо учитывать мнение горожан» ^[22].

2) противопоставление коллективного и индивидуального. Одним из ключевых моментов неприятия фигуры Дзержинского в глазах «либералов» является то, что он был частью системы, что хорошо видно из его биографии. В полном соответствии с идеологемами социалистического концепта, Дзержинский получил свои полномочия не по праву рождения, а поднимаясь по службе в рамках определенной системы властных отношений; работал там, «куда позовет Родина» и был членом партии. Кроме того, в названии представителя стороны «силовиков» явно указан коллектив, а не отдельная личность – «Офицеры России». Они отстаивают интересы обширной группы населения, имеющей профессиональное и историко-преемственное значение, что является краеугольным камнем для любой идеологии.

В противовес этому Александр Невский получил свой статус князя по праву рождения, и его свершения можно преподнести в качестве индивидуальных решений, особенно на фоне относительно «безликого» окружения, ведь никто из избирателей не назовет соратников князя, т.к. события происходили почти 8 веков назад. В рамках либерального идеологического концепта ценность самой возможности индивидуальных действий стоит выше любого коллективного результата, поэтому, при прочих равных условиях, выбор между членом партии и правителем, хоть и не страны, а княжества, очевиден.

3) противопоставление безопасности и концепции прав и свобод. Политический нарратив о Дзержинском в своем общеисторическом контексте является частью более широкого нарратива – нарратива о Советском проекте. С точки зрения «силовиков» этот период истории России является пиком могущества, т.к. наполнен военными и технологическими победами, поставившими СССР на позицию сверхдержавы. Известные события периода репрессий конца 1930-х годов, в которых Дзержинский, кстати, не участвовал уже по естественным причинам, рассматриваются как трагедия, но в определенной мере оправданная, т.к. она происходила в межвоенное время. Налицо явный приоритет безопасности государства и граждан в целом над правами и свободами отдельных репрессированных, даже если те пострадали по ошибке карательной системы государства.

«Либералы» в данном случае получают двойной повод противодействовать установке памятнику такому политическому деятелю, как Ф.Э. Дзержинский. Во-первых, он был советским человеком, строителем нового государства, противоречащего либеральным ценностям. Во-вторых, Дзержинский руководил ВЧК, а это будущее НКВД и КГБ, которое (в глазах «либералов») является выразителем попрания прав и свобод граждан. Александр Невский, хоть и не был замечен в отстаивании прав и свобод граждан, но не является основателем секретной и/или репрессивной службы, а все его действия, ущемляющие права, можно списать на далекие времена.

Кейс о выборе между Ф. Э. Дзержинским и А. Невским для установки памятника в Москве показывает, что для объяснения и подтверждения своей позиции политические акторы обращаются к истории России и к образам исторических деятелей. Изучение кейса позволило проследить, как политический нарратив как форма донесения смысла, ценностей и политических позиций по актуальным социальным проблемам становится действенным механизмом воздействия на тематику политического дискурса и актуализацию положений идеологических концептов.

Заключение

Политический дискурс представляет широкий диапазон возможностей для политических акторов, нацеленных на завоевание и удержание политической власти и отстаивание своих политических интересов. Обращение к идеологическим концептам, формирующихся в рамках политического дискурса, требует выбора наиболее приемлемых и понятных инструментов, способствующих охвату широкого круга избирателей и их привлечению на свою сторону. Одним из таких инструментов является политический нарратив, который позволяет на примерах из истории того или иного государства делать положения идеологических концептов более понятными и приближенными к политической реальности. Конструирование политического нарратива, основанного на отсылках к событиям прошлых десятилетий или веков и к образам или действиям реальных исторических деятелей, представляет собой политическую технологию, учитывающая как сильные, так и слабые стороны наррации как формы воздействия на политическое сознание.

Кейс о выборе между Ф. Э. Дзержинским и А. Невским для установки памятника в Москве позволил проследить, как конструировались политические нарративы об этих исторических деятелях. Функциональное толкование нарратива помогло выявить идеологические концепты, на которых основывались позиции каждой из сторон противостояния и проанализировать ключевые различия в оценке. Диспозиция «свой-чужой» проявилась в формировании диаметрально противоположных позиций у «силовиков» и «либералов» относительно вопросов о справедливости и/или демократии, о соотношении коллективного и индивидуального, безопасности и свободы. Кейс подтверждает потенциал политического нарратива как инструмента политического дискурса, способного иллюстрировать положения идеологических концептов и оказывать существенное влияние на политическую обстановку в государстве.