Понятие заведомо недостоверной информации, распространяемой под видом достоверных сообщений в праве

Балекина Виолетта Михайловна аспирант, Департамент международного и публичного права, Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации 125167, Россия, г. Москва, Ленинградский пр-т, 49/2 Balekina Violetta Mikhailovna Postgraduate student, Department of International and Public Law, Financial University under the Government of the Russian Federation 49/2 Leningradsky Prospekt, 125167, Moscow, Russia vml94@yandex.ru Другие публикации этого автора

В последние годы в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях ^[2] (далее - КоАП РФ) были включены новые нормы, устанавливающее ответственность за совершение административных правонарушений, связанных с незаконным распространением различных видов общественно значимой информации. Нормами ч.ч.9-11 ст.13.15 КоАП РФ был установлен запрет распространения заведомо недостоверной общественно значимой информации под видом достоверных сообщений. Однако включение новых норм и примененных для изложения их содержания формулировок было воспринято представителями российской юридической науки и практики неоднозначно. Совет при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека (далее – СПЧ РФ) на этапе внесения соответствующих изменений в Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» (далее - ФЗ «Об информации...») ^[4] и в ст.13.15 КоАП РФ, основываясь на проведенном анализе правовых положений, предложил отклонить проекты изменений ^[5]. СПЧ РФ, еще до внесения соответствующих изменений в изучаемые нами нормы права, уделил серьезное внимание вопросам содержания признака заведомой недостоверной информации, а также проблемам, с которыми может столкнуться правоприменитель в случае внесения подвергнутых его правовой оценке будущих изменений.

Несмотря на отрицательное заключение данного консультативного органа, предлагаемые изменения получили закрепление в КоАП РФ. В настоящее время нормы ч.ч.9-11 ст.13.15 КоАП РФ являются частью российской правовой системы и получили широкое применение в юридической практике. В состав обязательного признака объективной стороны состава указанных административных правонарушений, входит заведомая недостоверность информации, распространяемой под видом достоверных сообщений. Однако единства взглядов по вопросу содержания данной правовой конструкции не сформировано - ни в науке, ни – в юридической практике. Некоторым аспектам этой конструкции уделено внимание в работах С.В.Симоновой, С.А. Куликовой. Понятие «заведомость», являющееся частью рассматриваемой конструкции получило более широкое изучение представителями различных направлений правовой науки. Так, о содержании данного признака рассуждают А.И.Рарог, С.Л.Будылин, О. В. Стучилин, К.В. Дядюн. Вместе с тем, проблема содержания категории заведомой недостоверности информации, распространяемой под видом достоверных сообщений, в исследованиях ученых рассматривалась попутно, и не получила самостоятельного и полноценного изучения в юридической науке. Не вызывает сомнения высокая значимость точного и однозначного установления содержания указанного элемента административных правонарушений, предусмотренных ч.ч.9-11 ст.13.15 КоАП РФ, поскольку от этого зависит качество регулирования соответствующих правоотношений.

В связи с этим, актуальным стал вопрос о том, что именно следует понимать под заведомо недостоверной информацией, распространяемой под видом достоверных сообщений? Мы полагаем, что заведомо недостоверная информация, распространяемая под видом достоверных сообщений – это сведения (сообщения, данные), в ошибочности или неполноте которых лицо осведомлено, которые распространяются этим лицом под видом достоверных сообщений. В соответствии с характером поставленной исследовательской проблемы, в работе были применены классические общенаучные (формально-логический, системный и функциональный), специально-юридические (формально-юридический, догматический, языкового толкования) и ряд иных методов. Правовая конструкция заведомо недостоверной информации, распространяемой под видом достоверных сообщений, состоит из нескольких взаимосвязанных элементов, каждый из которых является самостоятельным предметом научных дискуссий.

На ваш взгляд, необходимо начать с рассмотрения одного из центральных элементов рассматриваемого признака административных правонарушений – понятия недостоверной информации. Так, в настоящее время не сформировалось единство взглядов по вопросу содержания данной категории.

Легальное определение понятия «информация» содержится в упоминавшемся нами ранее ФЗ «Об информации...». Согласно ч.1 ст. 2 указанного нормативно-правового акта, информацией являются сведения (сообщения, данные) независимо от формы их представления. Вместе, с тем, содержание понятия «недостоверная информация» в настоящее время в законе не раскрывается.

В научной литературе представлены различные позиции по вопросу содержания данной категории и его соотнесения с иными близкими по значению дефинициями. Некоторые ученые, в числе которых, например С. А. Куликова в своих исследованиях опираются на равнозначность применения в законе понятия заведомо недостоверной информации и схожего по содержанию понятия заведомо ложной информации^[15]. В свою очередь, С.В.Симонова напротив считает необходимым разграничивать указанные законодательные категории. Мы же полагаем, что особенностью данных понятий в современной России является то, что они применяются в правовых актах, регулирующих правоотношения в различных отраслях права, и в настоящее время их содержание принято определять в разных отраслях права, нормативно-правовых актах и даже нормах права по-разному. Официальное толкование содержания данного понятия применительно к ст. 13.15 КоАП РФ и иным нормам, регулирующим аналогичные правоотношения, отсутствует. Вместе с тем, в обзоре судебной практики, утвержденном Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 30 апреля 2020 г., в котором, наряду с решением ряда иных вопросов, осуществляется разграничение административной ответственности, предусмотренной ст. 13.15 КоАП РФ и уголовной ответственности, предусмотренной ст. ст. 207.1, 207.2 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ), Верховный Суд разъясняет, что под заведомо ложной информацией понимается такая информация, которая изначально не соответствует действительности, о чем достоверно было известно лицу, ее распространявшему. Хотя напрямую значение понятия «заведомо недостоверная информация», Верховный Суд РФ не раскрыл, в процессе толкования норм права, содержащих понятия заведомо ложной и заведомо недостоверной информации, он их не разграничивал.

Об отличии в содержании указанных понятий свидетельствует их толкование в словарях русского языка. Так, значение слов «ложь» («ложный») и «недостоверный», ставших впоследствии частью правовых дефиниций в русском языке устанавливается по-разному. Словами «ложь» («ложный») - обозначается неправда, обман, намеренное искажение истины, а словом «недостоверный» - нечто вызывающее сомнение в своей достоверности. В судебной практике также можно встретить точку зрения, в соответствии с которой понятия «заведомо ложный» и «заведомо недостоверный» признаются неравнозначными. Так, Автозаводским районным судом г. Тольятти в одном из своих решений дана заслуживающая внимания правовая оценка понятий «заведомо ложный» и «заведомо недостоверный». В вынесенном решении, суд аргументировал свою позицию следующим образом: «Ложными надо считать сведения, не соответствующие действительности, о чем заемщик знает и что намеренно использует для введения в заблуждение кредитора относительно важных для него обстоятельств и получения кредита. В отличие от ложных недостоверными сведениями будут те данные, в ошибочности или неполноте которых заемщик осведомлен, но не предпринимает действий (проявляет пассивность) к их устранению. Если ложные сведения мошенник сам изготовляет, то «недостоверными сведениями» он пользуется (как пользуются чужой ошибкой или сложившимися обстоятельствами), при этом недостоверность сведений не создается умышленно самим заемщиком»^[6]. С.В. Дубовиченко и В.П.Карлов и вовсе смешивают не только понятия недостоверной и ложной информации, но и информации, не соответствующей действительности^[12].

В свою очередь, принципиальное отличие между содержанием категорий «недостоверная информация» и «информация, не соответствующая действительности» отмечено Советом по правам человека Российской Федерации. В упоминавшемся нами ранее заключении СПЧ РФ опирался на позицию, Верховного Суда Российской Федерации, изложенную им в одном из своих постановлений. В соответствии с этой позицией, «не соответствующими действительности сведениями являются утверждения о фактах или событиях, которые не имели места в реальности во время, к которому относятся оспариваемые сведения»^[7]. Недостоверными же, по мнению СПЧ РФ, «должны признаваться такие утверждения о фактах и событиях, которые не достойны того, чтобы верить в их соответствие действительности». Совет по правам человека Российской Федерации приходит к выводу о том, что категория достоверности информации имеет весьма косвенное отношение к объективной истинности. При этом большую роль играет доверие субъекта источнику информации. Очевидно, что большое значение придает роли доверия источнику информации и сам ВС РФ. Так, к числу признаков, свидетельствующих о придании распространяемой информации вида достоверных сообщений, по мнению ВС РФ, относятся ссылки на компетентные источники и высказывания публичных лиц^[6].

Кроме норм ч.9-11 ст. 13.15 КоАП РФ категория «заведомо недостоверная информации» («заведомо недостоверные сведения») используется при формулировании норм, относящихся также к иным отраслям права. Так, например, она применяется в статье 285.3 УК РФ, а также статьях 5.54, 19.7.4, 6.34, 8.5.2 и ряде других статей КоАП РФ. Как правило, уголовная или административная ответственность за сообщение, либо указание недостоверной информации (данных, сведений и т.д.) устанавливается только в отношении специальных субъектов – должностных лиц, в компетенцию которых входит обязанность проверки и удостоверения правильности содержания получаемых из внешних и внутренних источников сведений и обладающих специальными возможностями проверки соответствующей информации, а содержание соответствующей информации, как правило, имеет строгие, формально определенные границы.

Вместе с тем, нормы ч.ч.9-11 ст.13.15 КоАП РФ не ограничивают круг субъектов, которые могут быть привлечены к административной ответственности за совершение предусмотренных этими нормами правонарушений исключительно специальными субъектами, а действие указанных норм распространяется на неограниченный круг лиц. В этой связи, можно предположить, что законодатель исходит из позиции, согласно которой, любое лицо, подлежащее административной ответственности, также обладает (должно обладать) возможностями проверки достоверности полученной им информации.

В рамках обнародованного экспертного заключения СПЧ РФ был озвучен прогноз возникновения случаев, привлечения к административной ответственности за распространение заведомо недостоверной информации, лиц, имевших основания верить в то, что распространяемая ими информация соответствует действительности. По мнению Совета, возникновение таких ситуаций является возможным в случае отсутствия конкретной, объективной информации, имеющей всесторонний характер. Видим убедительными аргументы СПЧ РФ о возможности возникновения ситуаций отсутствия верной информационной картины, в том числе, у компетентных государственных органов. В случае возникновения подобных ситуаций на суд, по сути, будет возложена обязанность решения вопросов веры и доверия, выходящих за рамки правовой плоскости.

Поскольку для принятия решения о наличии в действиях субъекта признаков состава административного правонарушения, предусмотренного нормами ч.ч.9-11 ст.13.15 КоАП РФ, необходимо установить факт распространения не просто недостоверной, а заведомо недостоверной информации, играет немаловажную роль правильное установление значения понятия заведомость, являющегося неотъемлемым элементом рассматриваемого в рамках нашего исследования признака правонарушений.

Категория заведомости используется при формулировании норм, относящихся к различным отраслям материального (уголовного, административного, гражданского и т.д.) и процессуального (уголовно-процессуального, административно-процессуального, гражданско- процессуального) права. Она также стала объектом изучения ученых-представителей соответствующих отраслей правовой науки. Несмотря на то, что данная категория представителями отраслевых наук традиционно изучается с учетом определенного контекста (конкретных правовых норм), в котором она зафиксирована в законе, считаем возможным обращение к рассмотрению их исследований в части анализа общих признаков данного понятия.

Обратимся к трудам в области уголовно-правовой науки, в которой данная категория изучена достаточно широко. Среди представителей данного направления единого мнения по вопросу содержания понятия заведомости не сформировалось. О.В. Стучиллин полагает, что заведомость представляет собой компонент интеллектуального элемента умысла, относится к числу категорий субъективного характера и отражает доподлинные, безусловные и несомненные знания лица о фактических обстоятельствах дела. С указанной категорией автор связывает понятие фактической ошибки в уголовном праве, имеющей место быть в случаях, когда то или иное лицо обладает неверным представлением о фактических обстоятельствах, играющих роль объективных признаков состава преступления и определяющих характер преступления и степень его общественной опасности. В случае наличия фактической ошибки, когда лицо добросовестно заблуждается относительно объективных свойств совершаемого деяния, по мнению данного автора, судебная квалификация признака заведомости, является наиболее сложной. Противоположной позиции придерживается А.И.Рарог. Ученый считает включение заведомости в перечень признаков субъективной стороны преступления не обоснованным и считает, что «заведомость» - это особый технический прием, применяемый для характеристики субъективной стороны преступления. При помощи данного приема законодатель указывает на то, что субъекту при совершении деяния было заранее известно (ведомо) о существовании обстоятельств, имеющих существенное значение для квалификации преступления или для назначения наказания, то есть он достоверно знал об этих обстоятельствах ^[11]. К.В.Дядюн понимает под заведомостью в уголовном праве заранее известное достоверное знание о юридически значимых факторах ^[13]. Не углубляясь в содержание уголовно-правовых дискуссий, отметим важное свойство понятия «заведомость», которое красной нитью проходит в работах указанных ученых: заведомость является характеристикой (применяется для описания) субъективной стороны и указывает на то, что субъект знал о существовании обстоятельств, имеющих существенное значение для квалификации деяний. В сфере гражданско-правовой науки видится интересной позиция С.Л.Будылина. В проведенном им анализе, посвященном определению значения категории «заведомо» в нормах гражданско-правового законодательства, данный автор пришел к выводу о том, что в некоторых нормах права рассматриваемое понятие вообще не несет какой-либо смысловой нагрузки и может быть просто опущено без потери смысла правовых норм.

При толковании норм ст.207¹ и ст.207² УК РФ, устанавливающих ответственность за публичное распространение заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан, Верховный суд Российской Федерации отметил, что деяние подпадает под признаки указанного состава правонарушения только тогда, когда привлекаемый к уголовной ответственности субъект действует с прямым умыслом, сознает, что размешенная им под видом достоверной информация является ложной, и имеет целью довести эту информацию до сведения других лиц^[8]. Полагаем, что в указанном случае именно категория заведомости служит для выражения наличия обязательного элемента субъективной стороны преступления – прямого умысла, а также для обозначения обязательного присутствия у субъекта преступления осознания ложного характера размещаемой информации, и наличия цели – довести эту информацию до сведения других лиц. Можно ли утверждать, что данная категория применяется в нормах ч.ч.9-11 ст.13.5 КоАП РФ с аналогичной целью? Полагаем, что в случае положительного ответа, с учетом субъективной составляющей категории «недостоверный», перед правоприменителем будет поставлена трудноразрешимая задача установления факта доверия привлекаемого к административной ответственности за совершение правонарушений, предусмотренных ч.ч. 9-11 ст.13.15 КоАП РФ, лица, содержанию самой информации и источнику ее получения. И даже при условии того, что данные факты могут быть доказаны, не исключена возможность допущения субъектом добросовестного заблуждения относительно объективных свойств совершаемого деяния.

Наглядным примером, демонстрирующим, как факт смешения понятий «ложный» и «недостоверный» в судебной практике, так и применения аргументации к вере в содержание распространяемой информации является дело о привлечении к административной ответственности за совершение правонарушения, предусмотренного ч. 9 ст. 13.15 КоАП РФ И.Н. Руфова ^[10]. Согласно данным протокола об административном правонарушении гражданин распространил в сети «Интернет» заведомо недостоверную общественно значимую информацию под видом достоверного сообщения, создавшее угрозу нарушения общественного порядка и общественной безопасности, путем размещения в социальной сети «Вконтакте» на странице с числом подписчиков более 20 тысяч пользователей заведомо недостоверной информации о том, что «…в помещении стационара будет расположен обсерватор для подозрительных на коронавирус (COVID-19)…». В дальнейшем, данная информация неустановленными лицами была распространена в мессенджере whatsapp.

Обвиняемый в совершении административного правонарушения, не признавая своей вины, отмечал, что о недостоверности распространяемой информации он не знал, что сам получил эту информацию от сотрудницы государственного учреждения, и путем распространения полученной информации он рассчитывал предупредить население, об опасности коронавирусой инфекции (COVID-19) и необходимости соблюдения мер защиты от нее. И.Н. Руфов отрицал наличие умысла на распространение в средствах массовой информации, а также в информационно-телекоммуникационных сетях заведомо недостоверной общественно значимой информации. На следующий день он опроверг данную информацию.

В данном деле суд, не разграничивая понятия заведомо недостоверной и заведомо ложной информации, пришел к следующему выводу. Суд отметил, что в материалах дела отсутствуют доказательства того, что «Руфов И.Н. распространил заведомо ложные для него сведения». Вместо понятия заведомо недостоверной общественно значимой информации, применяемого законодателем для обозначения признаков состава правонарушения, предусмотренного ч. 9 ст. 13.15 КоАП РФ, суд использовал формулировку «заведомо ложные для него сведения».

Аргументируя свое решение, суд ссылался на объяснение Руфова И.Н., в соответствии с которым гражданин распространил информацию, полученную в сообщении в мессенджере «Whatsapp». Распространяя информацию, он руководствовался полученными данными, добавив к ним разъяснение о необходимости оставаться дома. Судом были приняты во внимание разъяснения И.Н Руфова, который отмечал, что зная об опасности заболевания, преследовал цель обеспечения соблюдения гражданами мер защиты.

Судом также отмечено отсутствие доказанной взаимосвязи между распространённым сообщением и возможностью создания угрозы нарушения общественного порядка и общественной безопасности, выступающей обязательным признаком правонарушения, установленного ч.9 ст. 13.15 КоАП РФ. Суд пришел к выводу о том, что информация распространялась И.Н. Руфовым без нарушений действующего законодательства, гражданин, выкладывая данную информацию в социальной сети «Вконтакте», реализовал свое право на свободу мысли и слова, провозглашенное в ст. 29 Конституции России, вынес решение о прекращении производства по делу об административном правонарушении. Анализ судебной аргументации позволяет сделать следующие выводы. Так, судом смешиваются понятия «заведомо ложный» и «заведомо недостверный». Иными словами, при отсутствии доказательств обратного, суд исходил из утверждения о том, что гражданин считал информацию соответствующей действительности. Факт получения информации от сотрудницы государственного учреждения судом, либо органом, составившим протокол об административном правонарушении на предмет его соответствия действительности – не исследовался, а источник получения информации не оценивался с точки зрения его достоверности. Вместе с тем, суд пришел к выводу об отсутствии у И.Н.Руфова умысла. О том, что на И.Н.Руфове лежит обязанность по проверке полученной из стороннего источника информации перед ее распространением, суд не упоминал. Дело было рассмотрено вышестоящим судом в связи с подачей сотрудниками органов внутренних дел жалобы. Согласно доводам, содержащимся в тексте жалобы, гражданин должен быть признан виновным в совершении правонарушения, предусмотренного ч.9 ст.13.15 КоАП РФ, в связи с тем, что, не убедившись в достоверности полученной информации, осознавая, что не является официальным представителем органов власти, и не обладает полномочиями на распространение общественно значимой информации, незамедлительно, распространил ее в социальной сети, чем создал угрозу массового нарушения общественного порядка и общественной безопасности, нарушил обстановку спокойствия и защиты личности. Районный суд не удовлетворил требований, содержащихся в жалобе, виду наличия неустранимых сомнений в виновности И.Н.Руфова. привлекаемого к административной ответственности, поскольку в деле нет доказательств, дающих суду без сомнений считать, что Руфов И.Н. распространил заведомо ложные для него сведения. Материалы дела не содержат сведений о том, чем сообщение Руфова И.Н. может создать угрозу нарушения общественного порядка и общественной безопасности. Рассуждая над доводами, изложенными в жалобе, отметим, что в настоящее время разрешительный порядок распространения общественно значимой информации в законе не закреплен и соответствующая информация может распространяться любым лицом, если это не нарушает норм действующего законодательства.

Полагаем, что еще одним примером, отражающим последствия «терминологической путаницы», является дело о привлечении к административной ответственности за совершение правонарушения, предусмотренного ч.9 ст.13.15 КоАП РФ жителя г. Перми В.Л.Мальцева^[9]. Мировым судом гражданин был признан виновным в совершении административного правонарушения в связи с размещением на странице в социальной сети под постом, содержащим сведения о новых случаях заражения коронавирусной инфекцией, указывающих на возникновение трех случаев летального исхода от короновирусной инфекции, комментария следующего содержания: «У меня только 4 знакомых умерло, нестыковочка…». Согласно объяснениям В.Л.Мальцева, не признавшего, ни вины, ни наличия умысла на создание паники среди жителей города, размещенную информацию он получил от коллег по работе: у знакомой одного из коллег умерла дочь от короновирусной инфекции, другой рассказал, что от своего коллеги по работе получил данные о трех жителях Перми, умерших от пневмонии. Полагая, что коронавирусная инфекция и пневмония являются одним и тем же заболеванием, а также что полученная от коллег по работе информация является достоверной, поскольку оснований не доверять коллегам не имел, В.Л.Мальцев разместил указанный выше комментарий.

Принимая решение о привлечении лица к административной ответственности, суд аргументировал свою позицию следующим образом: «Как установлено материалами дела, распространенная гражданином информация носила заведомо недостоверный характер, так как не соответствовала действительности». Тем самым судом производится смешение понятий «недостоверный» и «не соответствующий действительности. Далее суд, руководствуясь официальными данными о трех зафиксированных случаях летального исхода от коронавирусной инфекции, отмечает, что В.Л. Мальцев под видом достоверных, разместил именно недостоверные сведения о четырех случаях летального исхода, поскольку был осведомлен о трех случаях летального исхода не от коронавирусной инфекции, а от пневмонии. Оценив пояснения В.Л. Мальцева, суд пришел к выводу о том, что для самого гражданина указанные сведения не являлись достоверными, поскольку получены им не из официального источника. Таким образом, анализ судебной аргументации решения по делу В.Л. Мальцева указывает на то, что, по мнению суда, информация является заведомо недостоверной не только потому, что она не соответствует действительности, но также еще и потому, что она получена из неофициального, а значит, – недостоверного источника. Каких-либо иных доводов, доказывающих наличие прямого умысла и виновного характера действий гражданина судом изложено не было. А вытекающая из пояснений В.Л. Мальцева возможность допущения им фактической ошибки, добросовестного заблуждения относительно юридически значимых факторов – судом не исследовалась. Оценка доводов В.Л. Мальцева об отсутствии оснований не доверять источнику получения информации – судом не производилась. В результате рассмотрения жалобы, поданной на вынесенное судом первой инстанции решение, оно было оставлено без изменений. В приведенных нами случаях, с учетом схожих признаков состава административного правонарушения, судами приняты противоположные решения.

Таким образом, в науке и судебной практике единого подхода к содержанию признака заведомо недостоверной информации, распространяемой под видом достоверных сообщений не сформировалось. В юридической науке существует два основных подхода к содержанию категории «недостоверная информация». Сторонники первого подхода полагают, что данная категория обладает самостоятельным значением, сторонники второго – не разграничивают ее со смежными близкими по значению юридическими конструкциями. Вместе с тем, в русском языке, содержание слов, используемых законодателем для формулирования признака объективной стороны правонарушений, установленных в ч.ч.9-11 ст.13.15 КоАП РФ определяется по-разному. СПЧ РФ еще на этапе внесения соответствующих изменений в КоАП РФ был сформулирован ряд важных положений относительно содержания понятия «недостоверная информация» и необходимости отграничивать ее от иных смежных категорий. Кроме того к настоящему времени сформировалась неоднородная практика применения норм ч.ч.9-11 ст.13.15 КоАП РФ.

В качестве возможных причин смешения понятия недостоверной информации и понятий ложной и не соответствующей действительности информации – можно выделить следующие. Во-первых, правовые категории «ложный» и «не соответствующий действительности» получили официальное толкование в актах Высших судов России, в отличие от категории «недостоверный». Во-вторых, данные понятия имеют более ясное, очевидное толкование, исключающее возможность разночтений их содержания. В-третьих, все вышеперечисленные категории применяются при формулировании схожих по содержанию норм.

Необходимо не только раскрыть в законе содержание понятия недостоверной информации, лежащего в основе состава административного правонарушения, установленного ч.9-11 ст. 13.15 КоАП РФ, но также изложить содержание конструкции «заведомо недостоверная информация, распространяемая под видом достоверных сообщений» в актах официального толкования, ввиду существования возможности разночтений указанной конструкции. Это позволит избежать допущения ошибок при квалификации деяний, подпадающих под признаки правонарушения, предусмотренных ч.ч.9-11 ст. 13.15 КоАП РФ. Кроме того это положительное влияние на формирование единообразной правоприменительной практики. Полагаем, что оптимальным вариантом закрепления изученной дефиниции станет формулировка его содержания в виде примечания к ст. 13.15. КоАП РФ. Кроме того необходимо установить критерии, позволяющие разграничивать понятия «недостоверный» и «ложный».

Мы полагаем, что понятие заведомо недостоверной информации применительно к изучаемым правоотношениям можно сформулировать – как сведения (сообщения, данные), в ошибочности или неполноте которых лицо осведомлено, которые распространяются этим лицом под видом достоверных сообщений. В сформулированной нами конструкции отсутствует указание на такой элемент, как доверие субъекта распространяющего информации, ее содержанию, поскольку в случае включения указанного элемента, применение норм ч.ч.9-11 ст.13.15 КоАП РФ становилось бы практически невозможным ввиду сложности установления факта доверия лица содержанию распространяемой информации. При этом само по себе решение вопросов доверия фактически выходит за пределы правовой плоскости. Кроме того, указанием на осведомленность лица в ошибочности или неполноте распространяемых сведений охватывается применяемый законодателем признак заведомости. При помощи данного определения также будет произведено отграничение понятия заведомо недостоверной информации от иных смежных категорий.