Изучение проблематики молодежных «переходов» в европейских странах

Старкин Сергей Валерьевич доктор политических наук профессор, кафедра политологии, Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского ведущий научный сотрудник Международной междисциплинарной лаборатории «Изучение мировых и региональных социально-политических процессов» Нижегородского государственного лингвистического университета им. Н.А. Добролюбова 603000, Россия, г. Нижний Новгород, ул. Ульянова, 1, каб. 307 Starkin Sergey Valer'evich Doctor of Politics Professor, the department of Political Science, Institute of International Relations and World History of Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod; Leading Scientific Associate, International Interdisciplinary Laboratory "Study of Global and Regional Socio-Political Processes", N. A. Dobrolyubov State Linguistic University of Nizhny Novgorod 603000, Russia, g. Nizhnii Novgorod, ul. Ul'yanova, 1, kab. 307 starkinserge@mail.ru Другие публикации этого автора

Приписнова Елена Сергеевна кандидат политических наук доцент, кафедра политологии, Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского 603000, Россия, Нижегорордская область, г. Нижний Новгород, ул. Ульянова, 2, оф. 312 Pripisnova Elena Sergeevna PhD in Politics Associate Professor, Department of Political Science, Lobachevsky Nizhny Novgorod State University 603000, Russia, Nizhegorordskaya oblast', g. Nizhnii Novgorod, ul. Ul'yanova, 2, of. 312 poskr011@mail.ru Другие публикации этого автора

Введение

Молодежи и, соответственно, молодежной политике традиционно уделяется значительное место в европейском исследовательском дискурсе. Учеными рассматривается целый пласт соответствующих вопросов. Так, экономисты анализируют безработицу среди молодежи; социологи создали особую субдисциплину «социология молодежи», доказывая, что переход к взрослой жизни отсрочен и меняет форму, продлевая период жизни, называемый «молодость»; представители политологических специальностей также начали учитывать эту трансформацию жизненного пути.

Предметом исследования являются основные тенденции, типология и принципы функционирования молодежных «переходов» в европейских странах.

Актуальность исследования продиктована тем, что с точки зрения перспективы, государственная молодежная политика должна быть ориентирована на восприимчивость к новшествам и модернизациям общества. Несмотря на определенные различия в жизненном укладе и мировосприятии российской и европейской молодежи, по ряду параметров между упомянутыми группами имеется много общего. И, исследуя и выявляя закономерности развития молодежи как социального слоя в Европе, политику государства по отношению к молодому поколению, можно перенять положительный опыт и избежать ошибок в молодежной политике. т.к. данная политика государства в России не имеет достаточных традиций и опыта эффективного функционирования. Также надо отметить, что вопрос о необходимости изучения феномена молодежных «переходов» никогда не ставился. Актуальным и своевременным является и то, что до сих пор не выработано общепринятого взгляда на способы изучение данных процессов.

Методологическую основу исследования составили институциональный, системный и сравнительные подходы. Социально-политическое отражение предмета исследования продиктовало своеобразие избранной методологии. Основываясь на необходимости рассмотрения моделей молодежной политики, мы использовали в качестве основных следующие методы. 1. Метод компаративного анализа, на основании которого проводился анализ разных методов изучения молодежной политики. 2. Институциональный метод. 4. Культурно-исторический метод, который позволил исследовать изменения социальных слоев внутри государства в целом. Итогом использования этих методов стал анализ и синтез полученных данных. Кроме того, в процессе исследования использовались также формально-логический метод и метод "ретроспективного анализа".

Исследования европейских ученых либо фокусируются на одной стране, либо пытаются определить структурные тенденции и выделяют сходства между странами. Однако ряд исследователей показали важность национальных особенностей, когда речь идет о молодежных "переходах": в разных странах молодые люди вступают во взрослую жизнь по-разному, и это отчасти связано с различной организацией политических институтов^[1]. Мы рассматриваем работы, анализирующие это институциональное разнообразие с точки зрения сравнительной политики. Стратегии молодежных «переходов» касаются множества секторов (социальной защиты, образования, рынка труда, поддержки студентов). Их характер и координация сильно диверсифицированы по странам.

Кроме того, различные исследователи пытались проанализировать стратегии, структурирующие молодежные «переходы». Во-первых, сравнительная литература по социально-направленному государству попыталась учесть проблему возраста в целом и молодежи в частности. Во-вторых, литература по педагогике и переходу от учебы к работе предлагает интересные идеи, касающиеся так называемых режимов формирования навыков. В-третьих, некоторые исследования пытались сочленить эти два направления, чтобы проанализировать «модели молодежных переходов» как таковые.

«Молодежные исследования», начиная с 1990-х гг., построены вокруг трех вопросов. Во-первых, является ли «молодежь» корректной категорией для анализа общества? Актуально ли анализировать общество сквозь призму возраста? Одни исследователи утверждали, что молодежь следует считать отдельной частью населения, другие настаивали на неравенстве между поколениями, утверждая, что молодежь неоднородна - используя идею П. Бурдье о том, что «молодежь – всего лишь слово» ^[2]. Во-вторых, если возраст действительно актуален, является ли он эффектом «жизненного цикла» или эффектом «возрастной группы»? Влияет ли этот вопрос на изучение неравенства внутри и между поколениями? В-третьих, какова для молодежи роль действия и структуры? Ряд исследований анализировали опыт, образ жизни, субкультуры и действия молодежи, а другие изучали экономические условия, в которых живет молодежь.

Следует отметить, что в так называемую индустриальную эпоху жизненный путь человека проходил три периода: детство (с внедрением систем массового образования), взросление (рабочий отрезок пути), и старость (при условии создания пенсионных систем). Такая структура получила наименование «деление жизненного пути на три части» ^[3]. Начиная с 1970-х гг., категории жизненного пути претерпели значительные изменения, повлиявшие на традиционное деление на три части.

Можно сказать, что к появлению «нового жизненного этапа», называемого «молодость», находящегося между детством и периодом взрослой жизни, привело распространение образования и сложности трудоустройства, что значительно усложнило этот переход из детства во взрослую жизнь.

Фактически, к появлению «молодости» в качестве жизненного этапа привели три тенденции: перенос на более поздний срок возраста, когда проходят разные пороги вступления во взрослую жизнь (получение образования, выход на работу, уход из родительского дома, создание пары и появление ребенка); разъединение этих переходов во времени и их обратимость^[4]. Такие трансформации стали называть «неустойчивыми» или «молодежными» переходами^[5].

Типология молодежных «переходов»

В молодежных исследованиях ученые пытались охарактеризовать переходы, говоря о социально-направленном государстве с одной стороны и переходе от учебы к работе - с другой. Они предложили классификации, относящиеся непосредственно к молодежным переходам. А. Вальтер предложил типологию «моделей молодежных переходов» на основе типологии моделей социальной защиты. В нее входят четыре модели: «недостаточной защиты» (средиземноморская), «либеральная/минимальная» (либеральная), «ориентированная на занятость» (консервативно-корпоративистская) и «универсалистская» (социал-демократическая). А. Вальтер подчеркивает необходимость не ограничивать анализ социальной защитой и охватить другие институциональные сферы, такие как образование и рынок труда^[6].

С 1980-х гг. развивалась целая область сравнительной литературы о влиянии систем образования на занятость молодежи. В 1982 г. М. Морис, Ф. Селье и Ж.-Ж. Сильвестр проанализировали связи между системой обучения и производственной организацией, сравнивая Францию и Германию^[7]. Они продемонстрировали, что данные институциональные области являются взаимодополняющими при том, что «социальные взаимосвязи» в двух странах различны. В Германии профессиональное образование и обучение занимает центральное место в системе образования, затрагивая почти половину возрастной группы. Это иллюстрируется присутствием производственников в системе образования - работодатели и профсоюзы являются важными участниками системы. Во Франции же система образования полностью отделена от мира производства и, как следствие, доля студентов в системе профессионального образования, интегрированной в научную систему, мала.

Несколько лет спустя П. Райан и П. Гаронна предложили типологию систем «регулирования молодежи», ссылаясь на упомянутое сравнение Франции и Германии^[8]. Различая «внутренний рынок труда» и «профессиональный рынок труда», к которым впоследствии добавился третий «внешний рынок труда», они выделили три системы регулирования молодежи: «регулируемую интеграцию» (доступ к работе гарантируется строго регулируемой системой образования, как в Германии), «выборочное исключение» (доступ к рабочим местам на вторичном рынке труда по окончании образования для получения необходимых навыков, которые затем позволят получить качественную работу на первичном рынке труда, как во Франции) и «конкурентное регулирование» (слабое регулирование рынка труда, при котором доступ к рабочим местам основан на конкуренции среди кандидатов, как в Великобритании). Здесь важны три элемента: типы навыков («специфические» и не подлежащие передаче между компаниями или секторами, либо «общие» и передаваемые); типы рынков труда (по отношению к видам навыков); и место государства в регулировании (регулирование со стороны рынка или со стороны государства).

Модели молодежных «переходов» в Европе.

С. Ван де Вельде в своей книге о молодежных «переходах» в Европе^[9], вдохновленная типологией моделей социальной защиты, фокусируется на четырех странах: Дании, Великобритании, Франции и Испании. Она анализирует, как молодые люди вступают во взрослую жизнь в своей стране, подробно рассматривая систему социального обеспечения, образования, переход от учебы к работе и семейные культурные модели.

Средиземноморская модель, проиллюстрированная в исследовании на примере Испании, представляет собой «логику семейной принадлежности», цель которой - «остепениться», то есть покинуть родительский дом исключительно для создания собственного домашнего хозяйства. Уход от родителей напрямую связан с выходом на рынок труда, замужеством и рождением первого ребенка. Модель базируется на стратегии главенства семьи: о молодых людях, которые практически не получают прямой помощи от государства, заботится семья.

Либеральная модель, проиллюстрированная на примере Великобритании, представляет собой «логику индивидуальной эмансипации», цель которой - «взять на себя ответственность». Возможность раннего выхода на рынок труда и индивидуалистские нормы позволяют молодым людям довольно рано стать автономными.

Социал-демократическая модель, представленная Данией, представляет собой «логику личностного развития», цель которой - «найти себя». В этой модели государство дает льготы, позволяя молодым людям жить и приумножать свой опыт довольно гибким образом. Здесь, в отличие от Великобритании, доступ к автономии появляется очень рано и сопровождается долгим периодом обучения.

Наконец, континентальная модель, проиллюстрированная на примере Франции, предлагает логику «социальной интеграции», цель которой - «найти свое место». Она предлагает гибридный набор стратегий, которые заимствуют семейность средиземноморских стран (минимальный доход недоступен для лиц младше 25 лет) и стимулирование автономии скандинавских стран (индивидуальные пособия на жилье).

Однако то, что С. Ван де Вельде выбрала Францию в качестве типичного примера континентальной модели, вызывает некоторую путаницу. А. Вальтер отнес Францию и Германию к «моделям, ориентированным на занятость». Хотя Франция и Германия на первый взгляд похожи с их аналогичным бисмарковским режимом социальной защиты, молодежные переходы в них сильно различаются – там совершенно по-разному переходят от учебы к работе и по-иному формируются навыки. Поэтому проблема сравнения Франции и Германии остается открытой, как и различие между режимами социальной защиты и формирования навыков.

Впоследствии была предложена новая типология, разрешающая эту путаницу за счет более четкого структурирования двух направлений литературы ^[10]. Фактически можно выделить два вида государственного вмешательства для продвижения автономии молодых людей. С одной стороны, государство может решить вопрос перехода от учебы к работе, применяя стратегии в области образования и занятости: это проблема «экономического гражданства». С другой стороны, оно может помогать молодым людям (предоставляя, например, семейные пособия, пособия по безработице, жилищные пособия и поддержку студентам): это проблема «социального гражданства».

Модели социального гражданства молодежи.

Рассмотрим две модели социального гражданства молодежи. Оно может быть «семейного типа». Молодость рассматривают как продолжение детства, и поэтому к молодежи относятся как к детям: родители по-прежнему должны заботиться о них, а это означает, что блага чаще всего направлены на них, а не на молодых людей, которые сохраняют зависимый статус в системе социальной защиты. Здесь возрастные ограничения для доступа к льготам довольно высоки, около 25 лет. Более того, поскольку предполагается, что ребенок учится, учащихся в основном поддерживают через льготы семье (семейные пособия и налоговые льготы для семей), либо через студенческие гранты, которые зависят от дохода родителей.

Социальное гражданство молодых людей может быть «индивидуализированным». В этом случае молодых людей считают взрослыми, когда они достигают гражданского совершеннолетия. Здесь возрастные ограничения на доступ к льготам относительно низкие, около 18 лет. Поскольку молодых больше не считают детьми, даже когда они учатся, семейная политика не направлена на поддержку студентов, которые, напротив, получают серьезную поддержку (стипендии и/или кредиты) независимо от дохода родителей. Поскольку эта помощь не зависит от дохода родителей, она приносит пользу подавляющему большинству студентов, в отличие от семейных грантов, которые предоставляются лишь меньшинству.

Теперь выделим две стратегии экономического гражданства. Первая - «инклюзивная»: ее цель – дать каждому молодому человеку минимальный уровень навыков, позволяющий получить работу. Чтобы помочь молодым устроится на работу, упор делается, прежде всего, на образование и обучение^[11]. Предполагается, что политика занятости компенсирует образовательную политику, и у малоквалифицированной молодежи появится второй шанс. Эта стратегия также фокусируется на инвестировании в человеческий капитал^[12].

Вторая стратегия является «селективной», ее цель - предоставить навыки только лучшим: цель не в том, чтобы гарантировать каждому минимальный уровень образования, а в том, чтобы ранжировать студентов, создавая элиту. Элитарная система образования порождает серьезное неравенство среди молодых людей, предусматривая высокий процент отсева. Для низкоквалифицированной молодежи, испытывающей трудности на рынке труда, цель стратегии в области занятости - способствовать доступу к любой занятости. Политика занятости не ориентирована на человеческий капитал, а скорее стремится снизить стоимость труда молодежи (за счет более низкой минимальной заработной платы или освобождения от социальных отчислений) и/или создать нетипичные рабочие места для менее продуктивных молодых людей.

Интегрируя эти два измерения, различаются четыре модели социального гражданства молодежи: «обеспечивающее гражданство» (индивидуализация и инклюзивная стратегия) стран Северной Европы (Швеция, Финляндия, Дания, Нидерланды); «контролируемое гражданство» (семейная и инклюзивная стратегия) континентальных стран с системой профессионального обучения (Германия, Австрия); «отказ в гражданстве» (семейная и избирательная стратегия) средиземноморских стран (Испания, Португалия, Греция, Италия, Франция, Бельгия и Люксембург); и «гражданство второго класса» (индивидуализация и избирательная стратегия) англосаксонских стран (Великобритания и Ирландия). Благодаря различию между измерениями экономического и социального гражданства, сравнение Франции и Германии относительно молодежных переходов решено – в одном измерении страны действительно похожи (семейное социальное гражданство), а в другом различаются.

Заключение

Таким образом, мы рассмотрели различные стратегии, структурирующие переход к взрослой жизни: чтобы объяснить разные модели молодежных «переходов», необходимо учитывать несколько институциональных сфер, такие как тип социально-направленного государства и специфику перехода от учебы к работе. Взаимодействие этих стратегий дает разные модели молодежных переходов. Хотя многие европейские исследователи утверждают, что возрастная политика важна в этом отношении в силу старения общества и роста «седой силы», большинство работ, посвященных этому вопросу, фактически опровергают гипотезу уклона в пользу пожилых: эти исследования подчеркивают важные межнациональные различия в зависимости от режимов распределения социальной помощи, типов капитализма, а также стратегий роста. В настоящей работе мы приходим к выводу, что молодежь следует рассматривать, как часть общества в целом, и, следовательно, чтобы понять, как она переходит во взрослую жизнь, нужно видеть полную институциональную, политическую и экономическую картину. В целом, можно предположить, модели «молодежной политики» и молодежные «переходы» нуждаются в дальнейшем изучении, заполнении определенных лакун и ответах по ряду актуальных вопросов.