Система власти и подчинения в семье кабардинцев и балкарцев в XIX – начале XX века

Коновалов Андрей Анатольевич кандидат исторических наук доцент, кафедра истории России, Кабардино-Балкарский государственный университет имени Х. М. Бербекова 360004, Россия, республика Кабардино-Балкария, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173 Konovalov Andrei Anatol'evich PhD in History Associate professor, Department of Russian History, Kabardino-Balkarian State University named after H. M. Berbekov  360004, Russia, respublika Kabardino-Balkariya, g. Nal'chik, ul. Chernyshevskogo, 173 homunculus2@yandex.ru Другие публикации этого автора     Журтова Анжела Ариковна кандидат исторических наук доцент, кафедра этнологии, истории народов КБР и журналистики, Кабардино-Балкарский государственный университет имени Х.М. Бербекова 360004, Россия, республика Кабардино-Балкария, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173 Zhurtova Anzhela Arikovna PhD in History Associate professor, Department of Ethnology, History of Ethnic Groups of Kabardino-Balkaria, and Journalism, Kabardino-Balkarian State University named after H. M. Berbekov 360004, Russia, respublika Kabardino-Balkariya, g. Nal'chik, ul. Chernyshevskogo, 173 anzhelka28@mail.ru Другие публикации этого автора

Подгайный Владимир Николаевич магистр, кафедра истории России, Кабардино-Балкарский государственный университет 360004, Россия, республика Кабардино-Балкария, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173 Podgainyi Vladimir Nikolaevich Master, Department of History of Russia, Kabardino-Balkarian State University 360004, Russia, Republic of Kabardino-Balkaria, Nalchik, Chernyshevsky str., 173 podgaynyy_98@mail.ru

Введение

Актуальность данной темы обусловлена провозглашенным в современной России курсом на преодоление гендерного неравенства. В стране организуются общественные и научные форумы с целью выработки эффективных мер по борьбе с гендерной асимметрией в политической, экономической и социальной сферах. Эти проблемы особенно актуальны для Северного Кавказа, где сохраняются рудименты традиционной патриархальной культуры, оказывающей большое влияние на статус различных половозрастных групп.

С одной стороны, актуальность обусловлена необходимостью изучения этнических особенностей самоорганизации общества, осмысления развития структуры властных отношений, а с другой – анализ проблемы важен для понимания механизмов институционализации власти и выявления роли женщин в ней в исторической ретроспективе.

Целью исследования в данной статье является гендерный анализ отношений власти и подчинения в семье в традиционном кабардинском и балкарском обществах.

Новизна статьи заключается в создании более полного представления о системе властных отношений в традиционных обществах Кабарды и Балкарии. Преодолевается утвердившееся в науке и публицистике представление о деспотическом характере власти старшего мужчины в семье, подчеркивается значение демократических элементов в отношениях «власть-подчинение». Статус женщины исследуется без акцентирования внимания на ее бесправном положении, рассматриваются как формальные, так и неформальные каналы ее влияния на социальные отношения.

Данная работа носит междисциплинарный характер. В ней сделан упор на некоторые идеи, сформулированные в этнографии, психологии и социологии. В частности при изучении полоролевых отношений был использован структурно-функциональный подход, разработанный Т. Парсонсом и Дж. Мердоком. Т. Парсононс произвел разделение функций членов семьи на инструментальную и экспрессивную ^{[1, c. 231]}. Инструментальная функция, сущность которой сводилась к обеспечению средств к существованию, поддержанию связи семьи с внешним миром, по его мнению, выполнялась мужчинами, а вторая – экспрессивная – женщинами, которые обеспечивали интеграцию членов семьи, регулировали уровень напряженности в ней и т.д. Однако, по мнению Дж. Ароноффа и В. Крейно, которые проанализировали гендерное разделение труда у 850 этносов и племен, в чистом виде такого разделения труда не существует ^{[2, c. 14]}.

Различные аспекты малой семьи были изучены Дж. Мердоком, который, обобщив данные о 250 обществах, пришел к выводу, что нуклеарная семья является универсальным феноменом, имеет место в обществах, для которых характерны прежде всего большие семьи, и выполняет регулятивные функции ^{[3, c. 22]}.

При изучении феномена большой семьи и патронимии были использованы теоретические разработки М.О. Косвена. Он был одним из немногих этнографов в СССР, проводившим работу над созданием собственной теории формирования и развития большой семьи на основе марксистской методологии ^{[4; 5]}.

В современном научном дискурсе преобладает представление о том, что гендерные модели поведения «конституируются» обществом и приводят к поддержанию сложившейся системы иерархии и гендерной асимметрии ^{[6, c. 124]}. В культурах народов Северного Кавказа мы можем наблюдать то, как в гендерном сознании положение мужчин и женщин в обществе определялось в зависимости от их статуса.

Основная часть

Социально-экономические и социокультурные особенности кабардинского и балкарского обществ детерминировали структуру гендерных взаимоотношений в семейной сфере. Так, кабардинское общество отличалось большой степенью патриархальности и жесткой возрастной стратификацией. Выполняя функцию социального воспроизводства, кабардинская семья осуществляла трансмиссию установившегося патриархального строя из поколения в поколение. Мужчина стоял во главе семьи, а возрастная стратификация предполагала подчинение отцу и/или старшему брату младших членов семьи, женщина же подчинялась брату и в том случае, если он был младше, а вне семейной сферы она предполагала подчинение человеку преклонного возраста ^{[7, c. 184]}.

По мнению М.О. Косвена, в XIX – начале XX в. на Северном Кавказе существовала большая семья с чертами общины, из которой со временем выросла патронимия, представляющая собой сегментацию большой семьи, во главе которой стоял глава старшей семьи ^{[5, c. 200]}.

Главой семьи у кабардинцев и балкарцев являлся старейший мужчина, и это положение подтверждалось обычным правом, женщина в свою очередь находилась на его содержании ^[8]. Так, у балкарцев, по сведениям дореволюционного исследователя В.Я. Тепцова, старейший мужчина управляет всем в семье бесконтрольно, а в его отсутствие власть временно передавалась следующему по старшинству ^{[9, c. 97]}.

Глава патронимии играл в семье важную роль. В его обязанности входило исполнение судебной функции, если возникали конфликты между семьями. В случае ослушания решению главы патронимии, человек мог быть изгнан из селения или побит своими родственниками ^{[4, c. 39]}. Эти материалы подтверждаются и дореволюционными сведениями, согласно которым, глава семейства разбирал споры между членами семьи ^{[10, c. 32]} и был, как писал А. Берже, «блюстителем порядка» и имел право на жизнь и продажу своей жены, детей и рабов ^{[11, c. 186]}. Глава семьи осуществлял раздел имущества между сыновьями. В 1962 году Э.Л. Коджесау выпустил статью, посвященную патронимии у западных адыгов, в которой он пришел к выводу, что адыгской (в том числе и кабардинской) семье были присущи элементы демократии. Так, члены семьи собирались на сход, где принимались важнейшие решения, и которые проводились, как правило, в доме главы патронимии ^{[12, c. 117]}.

По мнению А.И. Мусукаева, в Балкарии в XIX веке были распространены большие патриархальные семьи (семьи-общины), составлявшие около 40% всех семей. Одной из их главных характеристик являлась деспотическая власть главы над членами семейства, объединявшая родственников как по нисходящей, так и по боковой линии ^{[13, c. 25]}. Однако, по мнению К.Г. Азаматова, в XIX веке большая семья у балкарцев сохранялась лишь в пережиточной форме по причине господства полунатурального хозяйства. Она могла быть как демократичной, так и отличаться деспотической властью главы семьи ^{[14, c. 81]}.

После смерти главы семьи сыновья получали возможность раздела имущества, а младшие братья могли не подчиняться старшему брату, поскольку он не мог, как отец, полновластно распоряжаться семейным имуществом ^{[14, c. 82]}. Однако, если происходило возрождение ее демократических начал ^{[13, c. 36]}, т.е. если старший брат начинал принимать важные решения после совета со своими братьями ^{[14, c. 82]}, большую семью удавалось сохранить. Таким образом, жизнь семьи начинала регулироваться семейным советом, а ее номинальный глава был исполнителем воли последнего ^{[13, c. 37]}.

Положение женщин в северокавказских обществах традиционно расценивалось как подчиненное и бесправное. Женщина рассматривалась как собственность мужа. М.М. Ковалевский указывает, что она принадлежала не только одному мужчине, а всему его роду. Это, по его мнению, являлось и источником левирата в черкесском обществе ^{[15, c. 17]}. Без согласия семьи мужа она не имела легитимных прав выхода замуж за представителя другой семьи.

О полной подчиненности женщин и детей власти отца писал и С. Броневский ^{[7, c. 184]}. Такое бесправное положение жён в XIX веке отражено в легенде о «Хадыже»: «... Когда князя (мужа) нет дома, она не показывается из сакли, тем более мужчинам» ^{[16, c. 118]}. Это положение женщины было связано с ее экономическим неравенством с мужчиной при одновременном сохранении норм горского этикета ^{[17, c. 55]}.

Спектр полномочий и функций главы семьи обширен. От него зависел брачный выбор членов семейства (имеются в виду дети, сестры и несовершеннолетние братья), выполнение тех или иных работ сыновьями. Вместе с тем, он обладал правом разрешения споров между членами семьи ^{[13, c. 38]}. Отец, являясь главой семьи, мог даже убить кого-либо из детей или сестру, и эти действия не преследовались кровной местью, но порицались обществом. Лицо, совершившее подобный акт насилия, могло быть подвергнуто наказанию в виде забрасывания камнями ^{[18, c. 60]}. Права женщины в семье были весьма ограничены. Только старшая женщина имела право вмешательства в дела семейного совета, то есть могла осуществлять руководство семьей ^{[19, c. 32]} в случае отсутствия главы семейства.

Фиксация подчиненного положения женщины и концентрация внимания на ее бесправном положении – это поверхностный взгляд на социальный уклад традиционного общества. Женщины располагали значительным набором каналов влияния на семейные и нередко на социальные отношения.

Несмотря на то, что женщина у народов Северного Кавказа находилась в подчиненном положении, она была защищена родом и обычаем. Конечно, это не гарантировало отсутствия насилия над женщиной в семье или ее дискриминации по половому признаку, но согласно кабардинской и балкарской традиционным нормативным системам, мужчина был обязан уважительно к ней относиться. Насилие в отношении детей, стариков и женщин повсеместно осуждалось и мужчина, совершающий его, подвергался, по выражению Н.Ф. Грабовского, «осмеянию» ^{[20, c. 201]}.

У кабардинцев и балкарцев женщина пользовалась большим уважением. Это обусловливалось воспитанием в духе традиций, в соответствии с которыми женщина воспринималась как основной субъект в рождении и воспитании детей. По этой причине кабардинки и балкарки не считали себя униженными ^{[21, c. 280]}. Данную точку зрения отстаивал общественный деятель рубежа XIX и XX вв. Б. Шаханов. Он связывал уважительное отношение к женщинам с комплексом «дедовских обычаев», согласно которым она считается «старше мужчины вне зависимости от ее возраста» ^{[22, c. 160]}.

Т. Лапинский – польский офицер, воевавший против России на Северном Кавказе и оставивший ценные сведения об общественном устройстве и быте адыгов, писал, что мать у них пользуется таким же уважением, как и отец, и осуществляет руководство женской половиной семьи ^{[23, c. 59]}. В случае отсутствия совершеннолетнего мужчины сыновья признавали ее главенство, как первой хозяйки и советчицы ^{[24, c. 10]}. Ею осуществлялся контроль над выполнением различных домашних работ другими женщинами ^{[14, c. 82]}, расходом продовольственных запасов, даже при приезде гостя ему можно было приготовить еду только с ее разрешения ^{[14, c. 83]}.

Н.А. Караулов пишет, что в Балкарии жена была достаточно уважаема мужем ^{[25, c. 145]}. Старшая женщина могла прийти на заседание Тёре, которое являлось судебно-законодательным институтом карачаево-балкарцев, где принятие решений осуществлялось на основе адатов ^{[26, c. 197]}. Так, женщина из почти истребленного рода Рачикауовых смогла добиться на Тёре разрешения жить на земле своего рода мальчику, рожденному одной из невесток в Дагестане ^{[26, c. 215]}.

Старшая женщина гарантировала невмешательство главы семьи и других мужчин в дела женской половины семьи. Глава семьи был руководителем мужской половины, а старшая женщина – женской. Н.Ф. Грабовский писал, что в отличие от женщины из аристократических сословий жена в «простой» кабардинской семье была «правой рукой» мужа в домашнем хозяйстве ^{[20, c. 263]}. В середине XIX века, после утверждения ислама, согласно Х.М. Думанову, женщины обладали имуществом не только в форме приданого, но и накяха ^{[27, c. 86]} (возможно, он имел в виду махр – имущество, выделяемое мужем жене – А.К., А.Ж., В.П.) и небольшой части земли, выделяемой отцом для дочери ^{[27, c. 90]}.

У балкарцев женщины также обладали личным имуществом, принадлежащим только им ^{[14, c. 81]}. Балкарский просветитель второй половины XIX – начала XX в. М. Абаев в статье «О калыме», сообщал, что обычай передачи части калыма жене после распространения ислама привел к улучшению положения последней, поскольку он составлял собственность женщины и при разводе должен был передаваться ей. Таким образом, из платы за женщину калым превратился для нее в материальную гарантию ненарушения мужем ее прав, что в противном случае грозило полным его возвратом ^{[28, c. 176]}. Существенным основанием соблюдения прав и интересов женщины являлась необходимость сохранения имущества в семье.

У кабардинцев женщина могла наследовать право руководства семьей в случае смерти мужа, если сыновья были несовершеннолетними, а принадлежность имущества оставалась неопределенной. После смерти старшей женщины ее место занимала жена старшего сына. Если при жизни матери сыновья решали разделить имущество, мать выделяла бόльшую часть наследства старшему брату, а меньшую – младшему ^{[29, c. 218]}.

В конце XIX века в Кабарде при отсутствии в семье представителей мужского пола женщина могла стать полной наследницей имущества ^[30]. Ярким примером такого самостоятельного владения являлась княгиня Наурузова, которая после смерти мужа полностью распоряжалась его собственностью ^{[31, c. 201]}.

Большой степенью свободы обладала незамужняя женщина. Так, В. Швецов, в 1826–1827 гг. являвшийся приставом Кабарды, писал о запрете «женщинам» (имея в виду замужних) на свободное общение с посторонними мужчинами, однако для двух других категорий женщин – «девиц» и «старух» – таких запретов не существовало ^{[10, c. 15]}. У кабардинцев и балкарцев были специальные дома, где девушки могли принимать людей, претендующих на статус жениха ^{[17, c. 56]}. У балкарцев в среде молодежи могли устраиваться своеобразные смотрины и свидания, где завязывались знакомства ^[32]. В нужное время молодой человек официально сообщал своим родителям через посредника о своем выборе, однако итоговое решение всегда оставалось за родителями ^{[33, c. 45]}. До сговора он не имел права оставаться с девушкой наедине ^{[33, c. 56]}.

Одним из важнейших инструментов неформального женского влияния в традиционном обществе являлась ее красота. Об этом повествует и адыгский просветитель XIX в. С. Хан-Гирей, писавший, что женщина, обладающая красотой, зачастую «повелевала мужем, несмотря на сложившиеся обычаи» ^{[34, c. 294]}.

Заключение

Таким образом, традиционная патриархальная семья у кабардинцев и балкарцев характеризовалась как большой степенью концентрации власти в руках главы семьи, так и наличием демократических начал в управлении. Глава семьи являлся полновластным владельцем семейного имущества, медиатором в семейных спорах, осуществлял связь семьи с внешним миром путем участия в публичных институтах власти. Демократические элементы проявлялись в существенной роли семейных и общественных сходов, представлявших собой механизм для принятия коллективных решений.

Статус женщины предполагал наличие множества рычагов управления или влияния на дела семьи и всего социума. Главная женщина в доме, которой была жена или мать главы семьи, осуществляла руководство женской ее половиной, а также могла осуществлять руководство семейным коллективом с согласия сыновей или при их малолетстве. Существовали неформальные каналы влияния женщин, выходящего за пределы семьи, как через мужчин, так и в ряде случаев напрямую, которые основывались на обычаях и на привнесенных нормах исламского права.

Проникновение ислама и российского законодательства в XVIII – XIX вв. усилило амбивалентность положения женщины, предоставляя, с одной стороны, возможность наследования имущества с правом распоряжения им, а с другой стороны, жестко постулируя вторичный статус женщины.

В целом следует подчеркнуть наличие демократических элементов в системе власти и подчинения в традиционных кабардинском и балкарском обществах и отметить, что в ситуации неравноправия мужчины и женщины, статус последней был относительно высок и предполагал возможность использования развитой системы каналов влияния.