Создание черкесской письменности в России и Турции в контексте нациестроительства (XIX – начало XX вв.)

Цибенко Вероника Витальевна кандидат исторических наук Директор Центра междисциплинарных гуманитарных исследований Южного федерального университета 344006, Россия, Ростовская область, г. Ростов-На-Дону, ул. Большая Садовая, 105/42 Tsibenko Veronika PhD in History Director, Centre for Interdisciplinary Studies in the Humanities of Southern Federal University 105/42 Bolshaya Sadovaya Str., Rostov-on-Don, 344006, Russia tsibenkovv@sfedu.ru

Погуляева Елена Васильевна Младший научный сотрудник Центра междисциплинарных гуманитарных исследований Южного федерального университета 344006, Россия, Ростовская область, г. Ростов-На-Дону, ул. Большая Садовая, 105/42 Pogulyaeva Elena Junior Scientific Associate, Centre for Interdisciplinary Studies in the Humanities of Southern Federal University 105/42 Bolshaya Sadovaya Str., Rostov-on-Don, 344006, Russia epogulyaeva@sfedu.ru

Сегодня представляется неоспоримым тот факт, что возникновение естественных языков происходило на заре человеческой истории. Родному языку люди, как правило, учатся с детства и используют его во многих сферах своей жизни. Язык – это необходимый инструмент общения, и его главной функцией является коммуникативная.

Тем не менее, известные нам национальные и международные языки (например, английский, французский, немецкий и т. д.) появились намного позже, чем естественные языки как таковые, и причиной этому служат не только историческое внутреннее развитие этих языков, но и внелингвистические факторы, которые основоположник структурализма в лингвистической науке Ф. де Соссюр называл «внешней лингвистикой». К этим факторам Ф. де Соссюр причислял, в частности, политические и географические, включающие в себя территориальные изменения государств и дробление языков на диалекты ^{[1, p. 40-43]}. При этом границы между диалектами имеют конвенциональную природу и всегда условны именно потому, что они тесно связаны с внешними процессами.

Британский ученый Майкл Биллиг выдвинул теорию, в соответствии с которой современные понятия «язык» и «диалект» возникли в ту же эпоху, что и концепции наций и национальных государств. Биллиг пишет, что в эпоху Средневековья у людей не было четкого представления о том, что они говорят на определенном языке, так как не было литературной нормы – одни наречия плавно перетекали в другие в пределах единого государства и между государствами. Литературные языки стали устанавливаться по мере того, как возникающие государства, которым предстояло стать национальными, стремились использовать языковой фактор для конструирования наций. В соответствии с идеологией национализма, которую М. Биллиг считает движущей силой функционирования упомянутых понятий, только те нации, которые владеют собственными языками, обладают правом создания собственных государств. Вследствие этого в эпоху национализма появилось понятие диалекта, которое «оправдывало» отсутствие независимых государств у тех групп, которые не обладали развитыми национальными языками ^[2].

В свете теории М. Биллига интересным представляется рассмотрение языковых процессов у тех групп, которые, не имея национальных государств, развивают собственные национальные проекты. Это позволит подробнее изучить взаимосвязь современного языка с нациестроительством. Из многих возможных вариантов для проведения исследования мы выбрали случай черкесов как перспективный для нашей темы в нескольких отношениях. Во-первых, черкесы переживают в настоящее время активную фазу нациестроительства. Во-вторых, они проживают на исторической родине (российском Северном Кавказе) и в диаспоре (преимущественно в Турции), что делает данный материал более интересным. В-третьих, они обладают целым комплексом конкурирующих национальных проектов: общекавказским, общеадыгским, адыго-абхазским, кабардинским, адыгейским и еще несколькими менее распространенными версиями, что позволяет нагляднее проследить зависимость лингвистических процессов от национальных. В данной статье мы ограничимся рассмотрением лишь одного аспекта широкой языковой проблематики – созданием письменности.

Мы начнем с упоминания о том, что понятие черкесского языка, принятое в советской и российской науке, кардинально отличается от понимания родного языка в черкесской диаспоре. До начала процесса присоединения Кавказа к Российской империи на этой территории не предпринималось попыток научного описания существовавших здесь языков, которые не попадали в поле зрения профессиональных лингвистов. Местные языки не сформировали собственную письменность, сохраняя культурное наследие в устной форме. Для письменной коммуникации использовался преимущественно арабский язык, хотя известны единичные примеры записи писем местными диалектами посредством арабских букв. В частности, первый зафиксированный случай относится ко второй половине XVIII в. ^{[3, s. 181-182]}.

Первые варианты адыгских алфавитов начали появляться на Кавказе в XIX веке, и большая часть исследователей, которые их создавали, представляли российскую интеллигенцию – лингвисты, этнографы и военные, имеющие знатное происхождение и соответствующее образование (И. Грацилевский, Л. Люлье, П. Услар, Л. Лопатинский). В особую категорию входили кавказцы с российским образованием и/или на российской службе, поскольку потребность в этнографических и лингвистических описаниях Кавказа была тесно связана с интеграцией этого региона в состав Российской империи. Среди них следует выделить Ш. Ногмова, Султана Хан-Гирея, У. Берсея, К. Атажукина, П. Тамбиева, Х. Анчока, Б. Хуранова, Т. Шеретлукова.

До присоединения Кавказа к России отмечается только одна попытка создания письменности для черкесов, предпринятая Нотауком Шеретлуковым, который, являясь шапсугским дворянином и муллой, имел связи с Османской империей и несколько раз совершал хадж в Мекку ^{[4, 5]}. Шора Ногмов, который занимался филологическими, историческими и этнографическими исследованиями адыгов и составил несколько вариантов письменности ^{[6, 7]}, происходил из семьи кабардинских узденей. Он находился на службе у российского правительства, участвовал во многих военных экспедициях, и о нем отзывались как о человеке, прекрасно выполнявшем свои обязанности ^[8].

Другим черкесом, преданно служившим России, написавшим историко-этнографический труд «Записки о Черкесии» и составившим собственную азбуку ^{[6, c. 95]}, был Султан Хан-Гирей, сын феодального владельца, имевшего большое влияние и добровольно принявшего русское подданство. Следует отметить, что Султан Хан-Гирей служил в «лейб-гвардии Кавказско-горском полуэскадроне Его Величества конвоя». Это был эскадрон из горцев, обеспечивавший личную охрану царя в Петербурге ^{[6, с. 3-41]}. Там находились ученики И.В. Грацилевского, русского востоковеда, который составил азбуку черкесского языка на кириллице. Впоследствии члены гвардии переписывались с помощью этой азбуки друг с другом ^[9]. Туда же был направлен и Ш. Ногмов, однако он не успел вступить в свои обязанности, так как умер через некоторое время после приезда в Петербург ^{[8, с. 10]}.

Известный адыгский просветитель Умар Берсей в раннем возрасте был захвачен в плен и продан в Египет, где выучил арабский и османский языки ^[10]. Затем он получал образование во Франции ^{[11, с. 89-90]}, после чего в 1843 г. служил переводчиком азиатских языков в русской армии в войсках Кавказской линии. В 1850–60-е гг. Берсей «под влиянием передовой русской педагогической мысли» преподавал адыгский язык в Ставропольской гимназии ^{[12, с. 376]}.

Многие из перечисленных нами исследователей выделяли несколько наречий адыгского языка. Так, Л. Люлье, который во время службы на Кавказе самостоятельно изучал существовавшие там языки, сообщает, что существуют кабардинское, бесленеевское и общее черкесское наречия «адигского» языка ^{[13, с. III-XI]}. Похожую классификацию дает Л. Лопатинский, выделяя нижне-адыгское (кяхское – У. Берсей назвал его «кгяхабзе» ^{[14, с. 22]}), средне-адыгское, или бесленеевское, и верхне-адыгское, или кабардинское наречия. При этом он сообщает, что считает кабардинское наречие языком, так как оно обособлено от других наречий, и создает словарь именно для этого языка ^{[15, с. I-II]}. Другим человеком, который описывал кабардинский (кабардино-черкесский) язык, был К. Атажукин, составивший кабардинскую азбуку ^[16]. Ш. Ногмов также выделяет кабардинское и бесленеевское наречия, однако не пишет о некоем другом наречии ^{[17, с. 38]}. Султан Хан-Гирей, в свою очередь, сообщает об общем наречии кабардинцев и беслинейцев, противопоставляя его как более чистое по отношению к наречию «низовых» черкесов, т. е. всех остальных племен ^{[6, с. 95]}.

Так или иначе, все, кто предпринимал попытки создания письменности для адыгов до начала XX в., создавали концепцию того, что такое адыгский язык и какие у него есть наречия, так как для научного описания всегда требуется концептуализация понятия. При этом они либо конструировали единый адыгский язык, либо занимались изучением кабардинского (кабардино-черкесского) языка. Тем не менее, они указывали, что адыгский язык и его наречия обладают разными оттенками и свойствами в каждом племени ^{[6, 13]}. Даже П. Услар, который, в отличие от других, не выделяет никаких наречий, описывая черкесский язык, приводит примеры звуков и слов из разных аулов, подразумевая, что между «языками» аулов существуют отличия ^{[18, с. 61-74]}.

Варианты черкесской письменности создавались не только на Кавказе, но и в Османской империи, где традиционно проживала кавказская диаспора, значительно увеличившаяся с присоединением Кавказа к России. Османские попытки создания черкесской письменности со стороны влиятельных черкесов, интегрированных в высшие круги Османской империи, наблюдаются несколько позже, чем в России. Проживающий в настоящее время в Турции черкесский активист Фахри Хуваж сообщает, что работа над алфавитом и образованием на родном языке активно велась в эпоху Абдул-Хамида II, хотя этот период отмечен деспотичным правлением султана. Тогда этим занимались близкие ко двору или те, кто имел должность в бюрократической системе ^{[19, s. 6]}. Так, в 1897 г. литографическим способом был издан черкесский алфавит на арабице Джавид-паши ^{[20, s. 91, 165]} (30 июня 1906 г. Джавид-паша подал запрос на официальную регистрацию своего алфавита в министерство образования, который был незамедлительно удовлетворён ^{[21, s. 7]}), а в 1899 г. черкесская газета «Иттихад» сообщала о проведенной разработке четырех видов кавказских алфавитов — адыгского, абхазо-абазинского, убыхского и осетинского ^{[22, с. 58]}.

Следует отметить, что в этом принимали участие исключительно кавказцы, не обладавшие профильным образованием, что объясняется неразвитостью лингвистической науки в Османской империи в тот период времени и общим отсутствием у османов интереса к местным языкам и диалектам, свойственного просветительскому проекту в Российской империи. Возможность систематической работы над алфавитом в Османской империи появилась после младотурецкой революции 1908 г. Менее чем через месяц после нее в Константинополе была создана первая организация кавказцев в Турции, действовавшая на легальной основе, — Черкесское общество единения и взаимопомощи (Черкес Иттихат ве Теавюн Джемийети), официально зарегистрированная в ноябре 1908 г. В связи с тем, что в Турции под этнонимом «черкес» в широком смысле понимаются не только адыги, но и все выходцы с Кавказа, исповедующие ислам, в число основателей этого общества входили представители разных этнических групп. Они были тесно связаны с младотурецким движением, основой которого была военная верхушка. Общество ставило в качестве своих приоритетов образование и экономику, что соответствовало повестке младотурок ^[23].

Одной из главных целей Черкесского общества единения и взаимопомощи заявлялось осуществление деятельности в культурно-образовательной сфере: планировалось открыть сеть школ для черкесов, создать библиотеку в Константинополе, выпускать собственную газету и учебники. В одном из опубликованных Обществом воззваний было сказано о необходимости распространения грамотности и письменного черкесского языка ^{[23, р. 40-41]}.

В 1909 г. Общество выпустило небольшой словарь черкесского языка на латинской основе. Батырай Йедич пишет, что он мог использоваться как «национальный алфавит» ^{[20, s. 166]}. Позже, в апреле 1911 г., Общество начало издавать газету «Гъуазэ» (черк. «вестник», «ориентир»). На страницах этой газеты актуализировалась роль черкесского языка как части исторического наследия. Заявлялось, что сохранение языка – это выражение почтения к предкам, которые отдали жизнь за родину, религию и честь ^{[24, s. 3]}. Следует отметить, что газета «Гъуазэ», по замечанию турецкой исследовательницы Эльмас Зейнеп Арслан, служила инструментом национальной мобилизации черкесов ^{[23, p. 56, 161-162]}. При этом она издавалась исключительно для тех, кто имел высокое образование и, как указывает Владимир Хамед-Троянский, принадлежал к высшим слоям общества. Это было второе поколение черкесов (после массовой миграции по окончанию Кавказской войны в 1864 г.), которое было урбанизировано и обладало национальным сознанием ^{[25, p. 479]}.

Через короткое время после начала издания газеты «Гъуазэ» (распространявшейся не только на территории современной Турции, но и в Сирии, Иордании и на Кавказе) она стала включать тексты на черкесском (кабардинском) языке. Различия в условиях для осуществления черкесского нациестроительства в России и Турции, связанные с географическим и социально-политическим факторами, привели к существованию в Турции проектов, предполагающих использование одних и тех же алфавитов для адыгских «наречий» (осм. шиве) и абхазского языка ^{[26, s. 4]}. Кроме того, бывший министр вакфов и отставной дипломат Шамсаддин-паша составил алфавит, предназначенный для всех северокавказских «племен» (осм. кабаиль) ^{[27, s. 3]}. Причем Фахри Хуваж сообщает, что автор предлагал использовать этот алфавит для всех существующих языков, если возникнет такая необходимость ^{[19, s. 7]}.

Период конца XIX – начала XX вв. отметился ростом общественно-образовательной деятельности в черкесской среде и на территории Российской империи. На Кавказе появилось «Общество распространения образования среди кабардинцев и горцев Нальчикского округа», целью которого было просвещение, формирование национального самосознания и развитие национальной культуры ^[28]. В это общество входил Б. Хуранов ^{[11, с. 272]}, создавший вариант латинизированного алфавита кабардинского языка (с которого началось систематическое преподавание этого языка в школах в советскую эпоху), опубликованный в 1923 г. ^{[29, с. 190-191]}.

В процессе создания черкесской письменности исследователями и общественными деятелями использовались разные основы — арабица, кириллица и латиница. В Российской империи кириллица часто служила фундаментом по понятным причинам, и это соответствовало целям создания адыгского алфавита – распространить среди черкесов грамотность как на адыгском, так и на русском языках и интегрировать их в российскую среду. Кириллицу взяли за основу И. Грацилевский, Султан Хан-Гирей, Л. Люлье, П. К. Услар, К. Атажукин, Л. Г. Лопатинский, П. Тамбиев, Т. Шеретлоков ^{[29, 30]}.

Арабская основа использовалась и в России, и в Турции в связи с религиозным фактором, так как большая часть черкесов исповедуют ислам. Например, Н. Шеретлуков еще в начале XIX в. пытался перевести арабскую религиозную литературу на адыгский язык, для чего стал составлять адыгский букварь, однако этому воспрепятствовало местное мусульманское духовенство ^[5]. Переводами с арабского «нравственных книг для чтения» занимался и Ш. Ногмов ^[31] (по словам Хан-Гирея, он даже перевел на черкесский «Катехизис арабский» ^{[6, с. 95]}) — его варианты письменности были и на арабице, и на кириллице ^[32].

Арабица была наиболее распространена в Османской империи, так как на ней существовали османский, арабский и персидский языки, которые использовались в сферах государственного управления, религии и культуры. В связи с этим неудивительным является тот факт, что Черкесское общество единения и взаимопомощи печатало свои устав и декларации на основе этой письменности. В школе, открытой обществом, применялся алфавит Джавид-паши, занимавшего пост директора этого учреждения ^[23].

Однако в период существования Общества в Турции происходили серьезные общественно-политические изменения, связанные с младотурецкой революцией и ее последствиями. Среди черкесов не было единого мнения о том, какой алфавит следует использовать для письменного черкесского языка – арабицу или латиницу. В 1908 г. организация ввела для абхазского и адыгского языков латиницу наряду с арабицей.

Вопросом о выборе основы для алфавита занималась лингвистическая комиссия под руководством Юсуфа Иззета, публиковавшая результаты своей деятельности в газете «Гъуазэ». В 1910 г. комиссия проводила конкурс на лучший черкесский алфавит ^{[33, s. 5]}. Впоследствии в газете презентовались и другие проекты алфавитов. Также там высказывались мнения относительно преимуществ и недостатков использования конкретных алфавитов. Так, сторонники латиницы считали, что этот алфавит не только удобен для изучения и печати, но и будет способствовать усвоению европейских языков и приобщению к «достижениям прогресса западных наций» (осм. милел-и гарбийенин терриакияты) ^{[33, s. 5]}. Черкесы, выступавшие за арабицу, в свою очередь, связывали свою позицию с аргументами в пользу религии и отмечали отсутствие случаев перехода «мусульманских наций» на латиницу ^{[26, s. 4]}. По их мнению, черкесы – это восточная нация, и для них важна коммуникация с турками, татарами и арабами. Они заявляли, что именно развитие национального языка (осм. лисан-и миллийе), а не латинского алфавита будет способствовать прогрессу ^{[33, s. 5]}. Европейские языки, в свою очередь, нужны только небольшим группам интеллигенции.

По итогам данных дискуссий комиссия Юсуфа Иззета неофициально оставила оба алфавита, чтобы в дальнейшем прийти к единому мнению о лучшем варианте ^{[26, 33]}. В 1912 г. появился еще один алфавит на латинской основе, предложенный Али Пычы Халук-беем ^[34].

Следует добавить, что черкесы Османской империи были знакомы и с вариантами алфавита на кириллице – адыгейской азбукой, составленной в 1861 г. Умаром Берсеем, и азбукой кабардинского языка, разработанной совместно Берсеем и русским военным, этнографом и лингвистом П. Усларом ^{[10, 35]}. Несмотря на эти варианты письменности, в России самым известным трудом У. Берсея остается «Букварь черкесского языка», содержащий письменность черкесского языка на арабской графической основе ^[14].

Таким образом, целью попыток создания алфавитов в России и Турции, которые в обоих государствах осуществлялись интеллигенцией, связанной с военными и правящими кругами, было конструирование письменного языка-основы для распространения грамотности и печати. Этот процесс представлял собой неотъемлемую часть нациестроительства, так как возникающие варианты письменного языка отражали варианты национальных проектов. На территории Российской империи чаще всего черкесский язык представлялся как единый для всех адыгов, о чем свидетельствовали филологические труды, описывавшие его диалекты («наречия») – кабардинский, который иногда выделялся в отдельный язык, и другие. Этот процесс завершился уже после прихода советской власти появлением фундаментальных лингвистических описаний адыгейского и кабардино-черкесского языков, ставших основополагающими элементами нескольких советских национальных проектов. В Османской империи, в свою очередь, наблюдалась тенденция объединения адыгского языка (выделение диалектов отмечалось реже), адыгского и абхазо-абазинского или всех северокавказских языков, что часто можно наблюдать в черкесской диаспоре и в настоящее время, так как там доминируют общекавказский, общеадыгский и абхазо-адыгский национальные проекты. Так или иначе, исторические процессы конструирования языка через создание письменности оказали значительное влияние на варианты восприятия черкесского языка – и в связи с этим черкесской нации – в России и Турции, сложившиеся к настоящему времени.

В результате проведенного исследования можно констатировать, что создание письменности стало важной фазой черкесского нациестроительства в его разных вариациях. В условиях взаимодействия с российским и турецким (османским) обществом черкесы неизменно приступали к выработке собственной письменности, однако в зависимости от условий проживания и социально-политической обстановки они выбирали разные алфавиты, воспринимавшиеся как культурная ориентация. Более того, письменность вырабатывалась черкесами для разных языков: общеадыгского или кабардинского в России, общеадыгского, адыго-абхазо-абазинского, общекавказского, убыхского в Турции, составляя в соответствии с этим разные перечни диалектов. Эти первые попытки создания письменности, в России к тому же имевшие во многом внешний характер, заложили основу для последующего вариативного развития черкесского национализма, которое отражается и на уровне владения родными языками черкесов на Кавказе и в диаспоре и коммуникации между российскими и турецкими черкесами.