Дискурсивная креативность как способ конструирования стереотипа женщины-политика (на примере американских и французских СМИ)

Коваль Александра Артуровна ассистент, Академический департамент английского языка, Дальневосточный Федеральный Университет 690922, Россия, Приморский край, г. Владивосток, пос. Аякс, 10 Koval Aleksandra Arturovna Assistant, Academic Department of English, Far Eastern Federal University 690922, Russia, Primorskii krai, g. Vladivostok, pos. Ayaks, 10 koval.aleksandra92@gmail.com

Введение

Изучение гендера с позиций дискурсологии на сегодняшний день представляется весьма актуальным, что обусловлено несколькими факторами.

Во-первых, трансляция прагматически заданных установок широкой аудитории всегда являлась одной из основных задач средств массовой информации. Эффективное воздействие на аудиторию требует наличия разнообразных дискурсивных приемов, что делает дискурс СМИ одним из наиболее продуктивных в отношении проявления лингвистической креативности. Во-вторых, нельзя не отметить социальную значимость проблем гендерологии в современном мире. В научном сообществе ведется активное многоаспектное и междисциплинарное изучение гендерной ситуации в Европе и США, производится поиск причинно-следственных связей и закономерностей развития гендерных отношений в разных странах и разных культурах. И в-третьих, гендер, будучи социальным конструктом, создается в дискурсивных практиках языковых коллективов, что требует лингвистической компетенции для его глубокого изучения. Как следствие, в языке находят отражение гендерные стереотипы, изучение которых может дать целый пласт культурных знаний о том или ином языковом коллективе.

Основанием для обращения автора к проблеме репрезентации гендерных стереотипов в языке послужили общетеоретические исследования У. Липпмана, Т. ван Дейка, У. Квастхофф, Г. Олпорта, Ж. Пиррота, которые обосновали категориальный статус стереотипа и его связь с когнитивными процессами человека; Н. В. Сорокиной, разработавшей методическую типологию стереотипов; теоретические и эмпирические исследования в области гендерной лингвистики А. В. Кирилиной, Е. С. Гриценко, О. Ю. Черных, разработавших методологию анализа языкового материала и выявивших основные способы актуализации гендера в языке; Дж. Скотта, который постулировал гендерную асимметрию в различных социальных пространствах и обосновал связь между понятиями «гендер» и «власть»; исследования лингвокреативного дискурса Т. М. Гермашевой, Г. А. Копниной, Н. А. Купиной, которые определили понятие «креатема» и «лингвокреативный дискурс»; Л. М. Рыльщиковой, разработавшей типологию лингвокреатем; О. В. Николаевой и В. З. Демьянкова, которые обосновали статус лингвокреатем как персуазивных инструментов, обладающих манипулятивным потенциалом.

Объектом настоящего исследования является массмедийный дискурс США и Франции, представленный электронными версиями национальных изданий.

Предметом исследования являются лингвокреативные средства конструирования стереотипа женщины-политика в американских и французских СМИ.

В работе ставится цель сопоставить дискурсивные средства конструирования гендерных стереотипов в массмедийном дискурсе США и Франции и выявить социально-культурный аспект лингвокреативных приемов.

В задачи исследования входит:

· выявление способов актуализации стереотипа на разных уровнях языка и лингвокреативных приемов его конструирования;

· определение идентификационных признаков стереотипа женщины-политика в культуре США и Франции;

· проведение сравнительно-сопоставительного анализа стереотипа женщины-политика в этих культурах.

Материалом для анализа послужили американские газеты «Boston Globe», «Chicago Tribune», «New York Times», «USA Today», «Washington Post», а также французские «L'Humanité», «Le Dauphiné Libéré, «Le Figaro», «Le Monde», «Libération», «France-Soir», из которых методом сплошной выборки были отобраны 48 американских и 45 французских статей с 2014 по 2021 год – период, который охватил выборы президента США в 2016 и 2020 году, а также выборы президента Франции в 2017 году.

Выбор именно этих двух культур для сопоставления обусловлен биполярным политическим противостоянием Нового и Старого света на современной политической арене, а также долгой историей неоднозначных отношений между ними. Франция является одной из стран с огромным политическим и социокультурным влиянием в Европейском союзе. США, в свою очередь, успешно популяризуя свою культуру во всем мире, являются для многих привлекательной моделью развития общества.

Несмотря на наличие длительных историко-культурных связей и активную экономическую интеграцию, в отношениях США и Франции на сегодняшний день существуют политические, экономические и культурные разногласия. Так, Панюжева М. М. отмечает так называемые американо- и франко-фобии, связанные с различиями в мировоззрении, государственных интересах и традициях этих культур. Автор отмечает, что обеим культурам присущи лидерство и амбициозность, что становится основой их конкуренции ^{[8, 19]}. Массовой потребительской культуре и высококонкурентному обществу США противопоставляется французская культурная исключительность, выраженная ценностью гуманизма и так называемого «искусства жизни» (сочетания праздности и удовольствия, отражающих жажду к жизни) ^{[8, 25]}.

Методологические принципы исследования

Лингвистическая креативность в данном исследовании понимается как «языковая рефлексия творческих возможностей человека, проявляющаяся в дискурсе в виде лингвокреатем» ^{[2, 170]}. В свою очередь, вслед за Купиной Н. А., под лингвокреатемой мы понимаем «стратегически отобранную, осознанно реализованную или преобразованную языковую единицу, а также индивидуально-авторское новообразование» ^{[6, 25]}. Стоит подчеркнуть, что при таком понимании к лингвокреатемам мы относим не только принципиально новые языковые единицы, но и нетривиальное использование уже существующих лексико-грамматических средств. Автор также отмечает, что лингвокреатема может являться словом, словосочетанием, предложением, фрагментом текста или даже целым текстовым единством [там же], однако вопрос о целесообразности отнесения последнего к лингвокреатеме является дискуссионным, поэтому в данной работе такие единства не рассматриваются.

Специалистами в дискурсологии отмечается онтологическое триединство лингвокреатем. Так, Рыльщикова Л. М. утверждает, что с одной стороны, это лингвистический знак; с другой – коммуникативная единица; третий компонент данной триады – интенция воздействующего коммуниканта ^{[9, 129]}.

Исходя из интенций, исследователи выделяют эстетическую, прагматическую, апеллятивную и практическую функции креатем ^[5]. В. З. Демьянков считает прагматическую функцию наиболее значимой ^{[12, 83]}. О. В. Николаева и И. Н. Кохан утверждают, что «средства лингвистической креативности выполняют персуазивную функцию» ^{[7, 3518]}. Мы разделяем идею о том, что лингвокреатемы – это инструменты непрямого воздействия, которые обладают существенным персуазивным и манипулятивным потенциалом в дискурсе.

Основываясь на постулатах социального конструктивизма, мы выдвигаем тезис о том, что масс-медийное конструирование гендера в СМИ приводит к появлению в обществе гендерных стереотипов. Зачастую стереотип трактуют как неверное и негативное представление о чем-либо или ком-либо, однако подчеркнем, что для человеческого сознания, которое вынуждено обрабатывать большой пласт информации, поступающей из познаваемой реальности, стереотипы являются неизбежным и необходимым явлением, которое оптимизирует когнитивные процессы. Дело в том, что окружающая среда настолько огромна и быстротечна, что человек просто не может познать все ее стороны, почему и прибегает к ее реконструкции и упрощению ^{[1, 85]}. Эту идею поддерживают и другие исследователи. Так, У. Квастхофф утверждает, что «нормальная переработка информации невозможна без стереотипов» ^{[10, 8]}. Поэтому нам близко определение, которое дал У. Липманн: «Стереотип – это упорядоченные, схематичные, детерминированные культурой «картинки мира» в голове человека, которые экономят его усилия при восприятии сложных социальных объектов и защищают его ценностные позиции» ^{[14, 22]}. Однако, мы не относим стереотипы к жестким формированиям и отмечаем их изменчивость. Г. Олпорт утверждает, что «предрассудки меняются, когда в их изменении есть социальный, экономический и личностный смысл» ^{[13, 179]}. Смена стереотипов связана со сменой коллективных убеждений. Ж. Пиррот считает, что стереотип общественного сознания всегда социально организован и функционирует на основе какого-то определенного социального заказа ^{[16, 82]}. В случае с национальными изданиями – это политический заказ. Отмечается, что стереотипы часто встречаются в средствах массовой информации в качестве широко распространенного обозначения для какой-либо группы людей ^[15].

Исторически в политической сфере, как и в других сферах жизни общества преобладал патриархальный уклад. Так, Дж. Скотт разделяет понятие гендера на две связанные между собой части: «Гендер – это конститутивный элемент социальных отношений, основанных на внешних различиях между полами, и гендер – это первичный способ разграничения власти» ^{[17, 72]}. Определяя гендер, Скотт делает акцент на том, что гендерные отношения – не просто социальная условность и конструкция, а конструкция, основанная на сегрегации и иерархии.

Определяя гендерный стереотип, мы идем вслед за А. В. Кирилиной, которая считает, что это - «культурно и социально обусловленные мнения и пресуппозиции о качествах, атрибутах и нормах поведения представителей обоих полов и их отражение в языке» ^{[4, 75]}. Данное определение отражает не только социальную природу гендера и его культурную составляющую, но и способы актуализации гендерных стереотипов в языке, о чем и повествуется далее.

Анализ языкового материала

В большинстве работ о конструировании гендера в языке отмечается, что стереотипы актуализируются за счет лексических и морфологических средств ^{[3; 11]}. В данной работе речь идет не только о лексическом уровне, на котором стереотипы выражены эксплицитно (например, гендерно-маркированные лексические единицы, метафорические, метонимические средства), но и о морфологическом, синтаксическом и прагматическом уровнях. Остановимся подробнее на лингвокреативных средствах конструирования стереотипа женщины-политика на каждом из перечисленных уровней.

Прежде всего, обратим внимание на то, какими гендерно-маркированными лексическими единицами выражен фемининный референт в изученном материале. В американском дискурсе: woman (женщина), wife (жена), mother (мать), grandmother (бабушка), в исключительных случаях queen (королева) иfirstlady (первая леди), если речь идет о женах глав государств; во французском дискурсе: femme (и в значении «женщина», и в значении «жена»), épouse («супруга»), mère (мать), la première dame (первая леди). Частотность данных единиц не одинакова – в подавляющем большинстве случаев референт выражен нейтральной лексемой «женщина». Однако из данного списка очевидно, что в отношении женщины-политика также используются единицы, отсылающие читателя к исторически ключевой роли женщины – роли супруги и матери. В политическом контексте такое нетривиальное обозначение референта используется метафорически и носит выразительный характер. Приведем несколько примеров.

В первом примере речь идет о Брижит Макрон, супруге президента Франции Эммануэля Макрона, которая кроме того является политическим и общественным деятелем: «De ce point de vue, elle est très maternelle, s’attachant avant tout à protéger les plus faibles, les exclus», disent les témoins de ses rendez-vous récurrents avec Marlène Schiappa [...]» («С этой точки зрения она ведет себя очень по-матерински, стремясь прежде всего защитить самых слабых, отверженных», — говорят свидетели ее постоянных встреч с Марлен Скьяппа - Le Figaro, 10/2017). Отметим, что конструирование образа женщины-политика как матери не является очень частотным ни во французской прессе, ни в американской, поскольку используется в основном в описаниях конкретных персоналий, однако факт его наличия позволяет сделать выводы о влиянии одних стереотипов на другие.

Так, схожий прием можно наблюдать в следующем примере: "After 2016, when a candidate many deemed unelectable ascended to the presidency against Hillary Clinton, the pantsuit queen who also tried to showcase a warm, grandmotherly side, women started ignoring politics’ archaic rules” (После 2016 года, когда кандидат, которого многие считали неизбираемым, занял пост президента против Хиллари Клинтон, королевы брючных костюмов, которая также пыталась проявлять материнскую заботу, женщины начали игнорировать архаичные правила политики - USA Today, 11/2018). Во фрагменте говорится об избирательной кампании Хиллари Клинтон, которая решила занять мирную позицию заботливой женщины-политика, защитницы, матери народа. Однако из-за неудачи на выборах, такой подход был раскритикован избирателями (в основном, женщинами).

Показательным является то, что в двух примерах мы наблюдаем один и тот же прием, однако оценка американскими и французскими СМИ схожей манеры поведения Хиллари Клинтон и Брижит Макрон полярно противоположна. В случае с Брижит Макрон образ матери всех отверженных представляется как желаемый, в то время как «материнская» позиция Хиллари Клинтон подвергается порицанию.

В целом, в описаниях женщин-политиков в обеих культурах мы видим положительно коннотированные лексемы: tough (стойкий), confident (уверенный в себе), strong (сильный), credible (надежный), top (первоклассный), intelligent (умный), prominent (выдающийся), first (первый), educated (образованный), talented (талантливый); fort (сильный), ferme (стойкий), assuré (уверенный), doué (одаренный), talentueux (талантливый), intelligent (умный), courageux (смелый). При этом, особенно частотными являются те качества, которые традиционно присущи мужчинам как в американской, так и во французской культуре: «Elles se sont engagées pour une cause qui leur tenait à cœur, elle se sont démarquées par leur courage et leur parcours» (Они преданы делу, близкому их сердцу, они отличаются смелостью и успехами в карьере - Le Figaro, 12/2019). Зачастую такой маскулинизированный образ усилен сниженной лексикой: “In 2018, 'badass' female candidates show strength after decades of being told how to look, sound and act” (В 2018 году «матёрые» кандидаты-женщины демонстрируют силу после того, как на протяжении десятилетий им говорили, как выглядеть, что говорить и как себя вести - USA Today, 11/2018).

В продолжение рассуждений об образе женщины-политика, вернемся к описанию Хиллари Клинтон как королевы брючных костюмов. Данный метонимический прием (pantsuit queen), отсылающий к деловому мужскому костюму, является еще одним признаком маскулинизации этого образа.

Также интересными в отношении того, какие лингвокреативные приемы используются при конструировании стереотипа женщины-политика в СМИ, являются метафорические конструкции. При этом, они могут выражать как положительную социальную оценку, так и отрицательную. Рассмотрим следующие примеры. “Highly educated and talented, these women are the top choice for the job” (Будучи высокообразованными и талантливыми, эти женщины – лучшие кандидаты для данной работы - New York Times, 5/2016) - качественное прилагательное top и наречие-усилитель highly актуализируют ориентационную метафору, связанную с противопоставлением «верх-низ». В данном контексте они образно указывают на высокое социальное положение референта, которое коррелирует с превосходством. Такая метафора является довольно частотной: «Chris Christie boasts of his wife being the family's top earner (Крис Кристи хвастается тем, что его жена – главный добытчик в семье - Chicago Tribune, 01/2016).

Метафорические средства зачастую используются для выражения негативной социальной оценки, чтобы преподнести ее менее категорично. Когда Эммануэль Макрон высказался о легализации статуса первой леди, в сети появилось следующее: «Il serait paradoxal – et humiliant – qu’en 2017 l’épouse du chef de l’Etat soit renvoyée au rôle de ‘potiche’» (Le Monde, 09/2017). Данный пример непрост для перевода, поскольку potiche – лакуна в русском языке.Согласно толковому словарю «Larousse», это «человек, служащий для представительства, но не имеющий реальной власти». Другое значение этого слова – «ваза фарфоровая, японская или китайская». Верным будет следующий перевод: «Было бы парадоксально и унизительно, если бы в 2017 году жену главы государства воспринимали как человека, который служит для представительства, но не имеет реальной власти». Таким образом в газете имплицитно было выражено негативное мнение о роли Брижит Макрон в случае легализации статуса первой леди, которая фактически не выполняет иных функций кроме представительства.

Одним из наиболее эксплицитных и запоминающихся читателю приемов лингвокреативности является языковая игра. Однако в массмедийном дискурсе при описании политических персоналий этот прием используется не очень часто. Так, в следующем примере автор играет со значением глагола ‘walked’, под управлением которого находятся два однородных дополнения: “Then she walked back to her seat and into history” (Washington Post, 01/2021). В словосочетании ‘walked back to her seat’ глагол ‘walk’ используется в прямом значении, а в словосочетании ‘walked into history’ – в переносном. Это очень яркий пример выражения восхищения женщине-политику, а именно Камале Харрис на официальной церемонии вступления в должность вице-президента США. По-видимому, перевести данный фрагмент на русский язык, сохранив языковую игру, не представляется возможным из-за невозможности комбинирования русских коллокаций «войти в историю» и «вернуться на свое место» или «пройти к своему месту».

На морфологическом уровне языка были выявлены особенности употребления залоговых форм и наклонений. В частности, двухступенчатый контент-анализ показал, что в большинстве пар подлежащее-сказуемое используется активный залог с женским референтом в роли подлежащего: «Politique, finance, pub… La femme senior prend le pouvoir» (Политика, финансы, реклама…Женщины в возрасте приходят к власти - Le Figaro, 01/2020). Такая тенденция наблюдается и в американской прессе: “Women,” says the small business owner, “solve problems” («Женщины, – говорит владелец небольшого бизнеса, – решают проблемы» - Washington Post, 11/2018). Подчеркнем, что для подсчета отбирались исключительно фрагменты, связанные с описанием политических фигур. Данная закономерность свидетельствует о том, что в дискурсе СМИ транслируется образ активной, самодостаточной женщины-политика.

Анализ залоговых форм с мужским и женским референтами позволил выявить любопытные закономерности. В частности, мы выяснили, что предикаты зачастую обнаруживают слабую позицию женщины в соотношении сил с мужчинами по следующей модели: маскулинный агенс – предикат – фемининный пациенс / бенефактив / реципиент. Предикаты в этой модели представлены глаголами с разной семантикой, но у них есть общее свойство: все они иллюстрируют власть, которой обладает мужчина-агенс и разрешение или возможность, которые даются со стороны мужчины-агенса женщине-пациенсу.

Так, нами был выделен ряд вершинных глаголов с такими функционально-семантическими свойствами: allow (позволять), open (открывать), integrate (интегрировать), include (включать), give (давать), provide (предоставлять), promote (продвигать), place (помещать), empower (наделять властью/силой/правом); соответствующие французские placer (помещать), permettre (разрешать), ouvrir (открывать), donner (давать), intégrer (интегрировать), promouvoir (продвигать). Рассмотрим пример: “But fighting to give women and girls a fighting chance isn’t just a nice thing to do” (Борьба за то, чтобы дать женщинам и девочкам шанс бороться — это не просто доброе дело – Washington Post, 01/2014). С одной стороны, женщина является объектом действия мужчины, с другой – извлекает из действия пользу. Во французской прессе тоже прослеживается данная закономерность: «[...] Emmanuel Macron avait en effet annoncé son intention de sortir du clair-obscur où se trouve placée la femme du président [...]» (Эммануэль Макрон фактически объявил о своем намерении вывести свою жену из тени - Le Monde, 08/2017). В данном фрагменте использован возвратный глагол se trouver («находиться») в активном залоге в связке с пассивным причастием placée («поставленная в какое-либо положение»). Формально, действие, выполняемое референтом, активное, но некаузативный глагол в связке с пассивным причастием выражают позицию пациенса.

Среди морфологических средств конструирования стереотипа также отметим некоторые особенности употребления наклонений. Анализ глагольных предикатов показал частотное использование сослагательного наклонения в американских статьях и условного во французских. В силу разного представления о наклонениях в английском и французском языке, эти наклонения передают гипотетически реальную ситуацию с невысокой степенью вероятности. Проанализировав предикаты, имеющие отношение и к мужским, и к женским референтам, мы обнаружили воспроизводимость указанных форм наклонения в отношении женских референтов. Например: “We can’t deny women might have enough smarts for the office” (Мы не можем отрицать, что женщины могут быть достаточно умны, чтобы руководить - New York Times, 04/2016). Или: «[...] l'hypothèse d'un tel scénario est possible en France en vue de la présidentielle de 2022, où Marine Le Pen pourrait être élue en cas de forte abstention» (Гипотетически такой сценарий возможен во Франции в связи с президентскими выборами 2022 года, на которых Марин ле Пен может быть избрана в случае большого количества воздержавшихся - RTL, 11/2020). Такой выбор наклонения может говорить о том, что, с одной стороны, возможности женщин-политиков ставятся под вопрос, а с другой – о том, что позитивный результат в политической деятельности женщин в принципе реален, что может расцениваться положительно.

Что касается синтаксического уровня языка, то стереотипные гендерные признаки здесь гораздо более имплицитны, чем на остальных уровнях. Среди особых синтаксических конструкций, которые могут дать какое-то представление об образе женщины-политика, были выделены условные придаточные предложения, поскольку они создаются на основе вышеупомянутых форм сослагательного (в английском) и условного (во французском) наклонения: «Mais alors si elle était élue présidente de la République, ça donnerait quoi?» (И если бы ее все же избрали президентом, то что бы это дало? - Rolling stone, 12/2016).

Наконец, на прагматическом уровне мы отметили особый порядок актуализации референтов в оппозициях «мужское-женское». Было подсчитано, что в большинстве случаев и в американской, и во французской прессе маскулинный референт занимает начальную позицию (menwomen; hommes/femmes). Однако также были выявлены оппозиции с обратным порядком, например: «Face à de telles inquiétudes, les femmes et les hommes doivent assumer ensemble la responsabilité […]» (Перед лицом такой обеспокоенности женщины и мужчины должны совместно взять на себя ответственность […] - Le Figaro, 12/2017). Или: “When on the ballot, women of all races and men of color win elections as often as white men do” (На выборах женщины всех рас и цветные мужчины выигрывают выборы так же часто, как и белые мужчины - Boston Globe, 02/2020). Последовательность «маскулинный референт – фемининный референт» свидетельствует об исторической маскулинной доминанте, тогда как обратная последовательность может являться осознанным выбором автора, прагматической установкой показать усиление роли женщин в политике. Такие преобразования, в данном случае нарушения, возникают даже на фоне устоявшегося ритма языка - люди «привыкли» говорить “men and women”, а не наоборот, в силу экономии артикуляционных усилий; а всякого рода нарушения норм языка дают простор для речетворчества.

Заключение

Таким образом, гендерный стереотип женщины-политика транслируется на разных уровнях языка с помощью различных приемов. Разнообразие и частотность лингвокреативных решений позволяют сделать вывод об устойчивости и воспроизводимости того или иного признака стереотипа в СМИ, что, в свою очередь, ведет к укреплению «желаемого» образа в общественном сознании. Так, образ женщины-политика предполагает явно выраженные маскулинные черты как в американской, так и во французской прессе. Это обусловлено влиянием традиционного стереотипа мужчины-политика, которые исторически доминируют в данной сфере. При этом, эксплицитные средства свидетельствуют о растущей роли женщины в политике, а имплицитные - указывают на подсознательное влияние патриархальных представлений. Кроме этого культурного сходства, мы выделили также и отличие в данных культурах: американская женщина-политик представляется агрессивной, враждебной, тогда, как французский образ выражен более нейтрально, несмотря на упомянутые ранее маскулинные черты. Французская женщина-политик выступает для своих граждан матерью, защитницей и покровительницей, что одобряется обществом, когда образ матери в политике США вызывает противоположную реакцию. Анализ лингвокреатем показал, что стереотип женщины-политика не является самобытным - он находится под влиянием других стереотипов: стереотипа женщины-матери и стереотипа мужчины-политика, что также говорит о маскулинизации женщин в политике.