Новая наука об искусстве Ханса Зедельмайра

Зверев Александр Сергеевич преподаватель, кафедра Мировой культуры, МГЛУ 127287, Россия, г. Москва, ул. Башиловская, 23 Zverev Aleksandr Sergeevich lecturer of the Department of World Culture at Moscow State Linguistic University 127287, Russia, g. Moscow, ul. Bashilovskaya, 23 al-zv@yandex.ru Другие публикации этого автора

В историю искусствознания Ханс Зедльмайр вошел как один из крупнейших теоретиков. «В исторических науках – пишет он вслед за Риглем – теория остается высшей целью научной работы» ^{[3, с. 63]}.

Важнейшей целью теоретических поисков Зедльмайра, было стремление создать новую или вторую науку (Wissenschaft) об искусстве, которая отличалась бы от первой как методами, так и объектом и предметом изучения. Итогом этих поисков стала книга «Искусство и истина» , впервые напечатанная в 1958 г.

Зедльмайр поставил перед собой смелую задачу – создать науку, которая открыла бы доступ к самому искусству, невозможный для первой науки об искусстве, способной лишь накапливать внешние знания о вещах, связанных с искусством.

Чтобы увидеть суть проблемы, перед которой стоял Зедльмайр, следует не только поставить вопрос о том, какой должна быть наука об искусстве, но и вопрос о том, какой вообще должна быть наука? Тут мы сталкиваемся с противоречием, возникающим между разными научными парадигмами. Задача, которую стремится решить Зедльмайр, то есть найти способ непосредственного познания самого искусства, не решаема в рамках парадигмы позитивизма.

Признав претензию позитивистского подхода на роль универсального научного метода, мы не сможем подойти к пониманию тех научных проблем, которые пытался решить Зедльмайр. Поэтому, чтобы по достоинству оценить его вдохновенное стремление познать само искусство, надо выйти за границу позитивистского взгляда на мир.

В основе научного метода позитивизма лежит жесткое разделение субъекта и объекта научного исследования. Этот дуализм привносит, с одной стороны, определенную строгость результатов исследования, но, с другой, ограничивает познание исключительно внешним опытом. Ему не доступно познание живого и целого, уникального и индивидуального. Для Зедльмайра позитивизм вообще равносилен откровенному материализму. В свою очередь, материалистическая позиция также отвергнет идеи Зедльмайра, выдвигавшего на первое место духовное начало.

«Первой науке» об искусстве, базирующейся на принципах родственных позитивизму, доступно только «внешнее» знание, которое, по мысли Зедльмайра, не дает возможности понять само искусство. Она довольствуется только наблюдением за мертвыми вещами, то есть познанием отчужденного объекта. Задача же «новой науки» – получить непосредственный (unmittelbar) ^{[3, с. 77]} доступ к произведению искусства (Zugang zum Kunstwerk), то есть преодолеть отчуждение между субъектом и объектом, которое позитивизм фиксирует как данность. В результате опыта непосредственного общения с искусством, как полагает Зедльмайр, открывается доступ к пониманию (Verstehen) художественных произведений ^{[3, с. 72]}.

Чтобы построить подобную науку об искусстве, Зедльмайру фактически приходится создавать свою философию искусства, и философию науки. Для осуществления этого он идет по пути, проложенному Гегелем, Брентано, Дильтеем, Хайдеггером и другими мыслителями, которые стремились познать целое, в котором бы не было разделения на субъект и объект. Последнее предполагает отличный от позитивистской науки процесс и результат познания, что ведет к другой научной парадигме, создающей другую картину мира, в которой исходное единство, точка сингулярности определяет как исток, так и результат познавательного процесса. В «новой науке» Зедльмайра отличным от первой науки должен быть не только метод, но и результат познания.

Следует особо отметить, что теоретические поиски Зедльмайра, вписывающиеся в контекст спора между метафизикой и позитивизмом, сближают его научные идеи с той трактовкой науки, которая в отечественной парадигме получило наименование неклассическая научная парадигма. Отличительными чертами такого подхода является системный подход, предполагающий отношение к предмету и процессу исследования, как к целому, которое включает в себя самого исследователя. Такой подход противоположен линейному подходу, характерному для механической картины мира.

Итогом изысканий Зедльмайра стало создание своей философии искусства и культуры, опирающихся на определенную картину мира, которую он описывает продуманной системой понятий. Зедльмайр стремится совершить категориальный синтез и описать свой особый метод познания искусства. Поэтому все понятия у него пребывают в живой взаимосвязи, переходя друг в друга.

Хотя дерзновенная задача, поставленная Зедльмайром, вызвала и вызывает скептические возражения, нельзя не признать, что проблема, о которой он пишет, а именно то, что современная наука об искусстве опасается или не может говорить о самом искусстве, стала еще более актуальна в наши дни. Идеи Зедльмайра также ценны и актуальны как особый системный опыт познания целого.

Цель данной статьи – дать краткий системный анализ новой науки об искусстве Зедльмайра.

***

Произведение искусства для Зедльмайра - это отдельная самостоятельная система, микрокосм (Mikrokosmos). Зедльмайр солидарен с мыслью Бодлера о том, что «хорошая картина должна создаваться так же, как создается вселенная» ^{[3, с. 168]}. Каждое произведение – это новая вселенная, новая целостность, новая индивидуальность, новая идентичность.

Зедльмайр определяет, единичное произведение искусства (das einzelne Kunstwerk), как покоящийся в себе малый мир (in sich ruhende kleine Welt) ^{[3, с. 174]}, или мир в малом (Welt im Kleinen) ^{[3, с. 10]}. Каждое произведение искусства представляет собой отдельное целое, поэтому одна и та же деталь в другой картине «может означать нечто совсем иное» ^{[3, с. 147]}. Подобное отдельное целое, то есть произведение искусства, - это не объект, который созерцает субъект со стороны. Новая наука об искусстве Ханса Зедльмайра исследует произведение искусства, как самодостаточную целостную нелинейную систему.

Итак, одним из важнейших понятий, которыми оперирует Зедльмайр, становится понятие «целое», относящееся как к произведению, так и к исследованию.

Понимание произведения искусства как целостности было для Зедльмайра своего рода аксиомой. Это определило многие идеи и высказывания австрийского ученого. Умение видеть целое, подчеркивал он – основа для понимания произведения искусства. Акцентируя значимость этого факта, он в своем труде «Искусство и истина» приводит цитату из Вёльфлина, которую можно было бы взять как эпиграф ко всем его сочинениям: «Детали (Das Einzelne) видит каждый, трудность состоит в видении целого» (Zusammensehen des Ganzen) ^{[3, с. 180]}.

Понятие «целое» позволяет Зедльмайру отделить произведения искусств, которые он называет подлинными произведениями искусства (echtes Kunstwerk), от эстетических объектов ^{[3, с. 103]}. Первые представляют из себя целое, в котором все части стали одним. Только подобные произведения и интересуют Зедльмайра, потому что только они и доступны для понимания. «Только там, где есть целое, пишет он, можно понять целое (Ganze) из частей, а части из целого» ^{[3, с. 189]}. Или, в другом месте: «Если речь действительно идет о подлинном произведении искусства, то во всякой, даже самой неприметной детали можно усмотреть воплощение одного и того же общего характера целого» ^{[3, с. 119]}. Именно это положение и можно рассматривать как ключевое в подходе Зедльмайра к произведению искусства.

Одно из главных свойств «целого», согласно его внутренней логике, – это тождество его с самим собой, следствием его и будет проявление целого во всех моментах, на уровне всех мельчайших деталей, когда в каждой точке системы проявляется целое. Это подразумевает единство акта понимания как самого целого, так и всех деталей, которые «получают художественную ценность в силу своей включенности в это расчлененное структурированное целое и могут быть поняты только исходя из него» ^{[3, с. 117]}. Сам акт тождества целого и детали в концепции Зедльмайра мыслится динамически. Он соотносится с такими понятиями, как «интерпретация», то есть актуализация произведения искусства, «созерцание», и просто бытие искусства, то есть его «присутствие» здесь и сейчас.

Понятие «целое» (Ganze) или «целостность» (Ganzheiten) коррелирует в текстах Зедльмайра с такими понятиями как «единство» (Einheit) и «середина» (Mitte).

Целостность произведения искусства (Die Ganzheit des Kunstwerks) подразумевает как единство произведения с самим собой, так и единство всех его элементов с целым, равно как как единство внутреннего и внешнего, духовного и чувственного, видимого и невидимого и т.п. Таким образом, понятие «единство» характеризует произведение искусства во всех измерениях.

Понятия «целое» и «единство» непосредственно связаны с понятием «середина» (Mitte), которое также выполняет ключевую роль в теории Зедльмайра.

Понятие «середина» (Mitte) в свою очередь также подразумевает единственность и целостность. Связь этих понятий в европейской философской традиции восходит к Пармениду, но особое значение имеет философия Аристотеля, в которой середина – это и «средний термин» силлогизма, и вообще универсальная мера бытия – «золотая середина» ^{[2, с. 71]}.

Если обратиться к текстам Зедльмайра, то мы увидим также, что понятие «единство» (Einheit) соотносимо с понятием «единичное», которое он обозначает посредством целого ряда схожих терминов: «единичное» (Einzelnen), «особенное», (Eigenheit) «уникальное» (Einmalig), «индивидуальность» (Individ).

Из самих этих терминов уже видна генетическая связь понятия «целое», обладающего единством, с понятием «единичное». Единство относится и к изначальному, и к целому, всеобщему, и к конкретному единичному. Единичность произведения является проекцией изначального единства, целостности, оно вырастает из исходной точки, которую Зедльмайр именует «серединой», а не становится результатом суммирования других единичностей, то есть оно не рождается из хаоса. Лежащее в основе произведения единое начало, в текстах Зедльмайра также связано с понятием «Дух» (Geist).

Приоритет единого начала закономерно предполагает тождество всеобщего и единичного, что, в свою очередь, предполагает важность категории особенного, объединяющей как всеобщее, так и индивидуальное. Именно поэтому Зедльмайр пишет, что стремится в своей науки перейти от изучения абстрактного и всеобщего, к изучению конкретного, единичного и уникального, превратив «историю стиля (Stilgeschichte) в историю искусства (Kunstgeschichte)» ^{[3, с. 28]}.

Исходя из этого, задачей новой науки Зедльмайра становится интерпретация конкретных, единичных произведений (einzelner Kunstwerke), которая, в свою очередь, превращается в предпосылку всякого дальнейшего рассмотрения ^{[3, с. 134]} художественного произведения и основу всякой подлинной истории искусства (echten Kunstgeschichte).

Целостность произведения, единство его с собой, тождество целого и части выражает категория «середина» (Mitte), которая для Зедльмайра является как истоком произведения, так и «единообразующим моментом» (Einheitstiftende Moment), созидающим уникальный характер произведения, который может быть понят ^{[3, с. 144]}, в процессе интерпретации. Благодаря ему произведение искусства связывает в определенное единство (zu einer Einheit) материалы, формы, цвета, значения ^{[3, с. 146]}. Этот «образующий единство момент» (Einheitstiftende Moment), по Зедльмайру, и есть «середина» (Mitte), из которой, как из центра (Schwerpunkt) исходят также затем формальные особенности произведения ^{[3, с. 153]}.

«Единообразующий момент» – это фактически любая точка, где целое равно части, или где деталь (Einzelheit) произведения может рассматриваться, как равная целому, трактуемому как единство (Einheit). Поэтому детали (Einzelheiten) рассматриваются уже не изолированно, а получают «единственно подобающее им место, надлежащую функцию внутри целого» ^{[3, с. 156]}. Это не просто формальная или структурная середина, а «живая середина» (lebendige Mitte), которая одновременно является и источником, породившей основой произведения») ^{[3, с. 149]}.

Будучи целым, произведение искусства подобно организму, именно поэтому Зедльмайр называет породившую его основу «живой серединой» (lebendige Mitte). Из чего следует, что категории «середина» и «целое» взаимоопределяют друг друга. Отличие их в том, что «середина» – категория более конкретная, предполагающая явленность целого, его актуальное присутствие. Поэтому категория «середина» (Mitte) лежит в основе научного подхода Зедльмайра к познанию искусства, и увенчивает его рассуждения о сущности произведения искусства.

Органическую целостность произведение искусства обретает только в момент акта интерпретации, который Зедльмайр называет также воскрешением. Он прямо пишет, что интерпретатор «пробуждает к жизни произведения прошлого» ^{[3, с. 175]}.

Поэтому, поиск «живой середины» требует такого же целостного подхода, то есть «творческого акта созерцания» (einen schöpferischen Akt der Anschauung), который составляет ядро воссоздания, «репродукции» ^{[3, с. 149]} произведения. Одним словом, живым произведение искусства становится тогда, когда форма и содержание превращаются в одно целое, доступное для созерцания посредством видимого образа (наглядного характера в русском переводе) произведения ^{[3, с. 147]}. В другие же моменты произведение искусства превращается в мертвое тело, а музей становится кладбищем искусств.

Зедльмайр называет это, создающее единство произведения (die Einheit des Kunstwerks), «живое качество, изначальное и индивидуальное (ein lebendiges Qualitatives, Ursprüngliches und Individuelles), запечатленное в целостности всего произведения (im ganzen Kunstwerk), равно как и в каждом из искусственно выделенных его элементов, частей или слоев, наглядным (то есть доступным созерцанию) характером» (anschaulichen Charakter des Kunstwerks) ^{[3, с. 147]}. В этом явленном «единстве» произведения искусства, то есть в его видимости (наглядности), приходят к согласию содержание и форма (Form und Inhalt (Bedeutung)) ^{[3, с. 147]}, что и делает произведение видимым не только телесно, но и интеллектуально, в созерцании.

Итак, «целое», в концепции Зедльмайра, - это не пассивная совокупность всего, а динамический переход двойственности или множественности в единство. «Целостность произведения искусств» (Die Ganzheit des Kunstwerks), полагает Зедльмайр, состоит в снятии дуализма духовного и материального, в «своеобразном соединении духовного и чувственного (Geistigem und Sinnlichem), видимой формы и невидимого значения (sichtbarer Gestalt und unsichtbarer Bedeutung) ^{[3, с. 189]}».

Сущность произведения искусств и заключается в том, что духовное становится видимым и чувственным в чувственном материале, чувственное становится прозрачным по отношению к духовному. В этом утверждении Зедльмайр следует традиции классической эстетики немецкой идеалистической философии, например Гегеля. Благодаря этому единству чувственного и духовного (Sinnlichem und Geistigem), а выражением этого единства и является «середина» (Mitte), произведение искусств и может быть истолковано (interpretierbar) ^{[3, с. 189]}, то есть актуализировано, по Зедльмайру.

Актуализация произведения – это и есть его интерпретация. Вслед за Фуртвенглером Зедльмайр восклицает: «в области изобразительного искусства и зодчества интерпретация становится судьбоносным вопросом искусства» ^{[3, с. 98]}. В тот момент, когда произведение искусства интерпретируется, то есть актуализируется, оно является, обретает видимость (наглядный характер) и становится целым.

Целостность и наглядность (das Anschauliche), о которых говорит Зедльмайр, утверждают тождество внутреннего и внешнего, которое составляет суть произведения как целого: «В силу этого наглядного характера (Anschaulicher Charakter) свойства художественного произведения находятся в отношении взаимного проникновения (интеграции), т. е. поддерживают и взаимоопределяют друг друга и в своей действенности внутренне связаны между собой» ^{[3, с. 111]}.

Таким образом, фундаментом подхода к искусству Зедльмайра можно считать единство гносеологии и онтологии. Чтобы познать произведение, оно должно явиться в акте интерпретации. Бытие произведения, и акт его познания совпадают, что также выражается через категорию «середина» (Mitte), играющей объединяющую роль. Поэтому принцип единства, определяющий само произведение, распространяется и на интерпретацию. Из этого следует, согласно Зедльмайру, что «существует только одно толкование, только один способ интерпретации». Именно в силу своего единства эта интерпретация и работает, или по словам Фуртвенглера, которого цитирует Зедльмайр «оказывается и самой действенной» ^{[3, с. 156]}.

***

Со времен Аристотеля наука концентрировалась на познании всеобщего, единичное же представлялось вообще не познаваемым. Возможность познания единичного провозглашается в трудах Дильтея, который ратовал за самостоятельность предмета и метода наук о духе, по отношению к естественным наукам. Для познания единичного, уникального, живого и целого Дильтей и использует категорию «понимание».

Жизнь, по Дильтею, нельзя постигнуть при помощи математических формул и логических понятий. Познание жизни всегда иррационально, всегда интуитивно. Ее нельзя объяснить, разложить на составляющие, иначе исчезнет целостность. Чтобы преодолеть противоречие между иррациональным и рациональным Дильтей в качестве методологической основы всякого знания науки о Духе полагает герменевтику, которую он превращает в универсальный метод интерпретации.

Подобная интерпретация предполагает не только размышление о неком явлении, но и своеобразное переживание его. Это требует «вчувствования» (Einfühlung), или, говоря по-русски, сочувствия, которое нельзя понимать как эмоциональное состояние. Это и переживание, и проживание, то есть особый экзистенциальный опыт.

Свою науку об искусстве Зедльмайр именует «понимающей наукой» (verstehenden Kunstwissenschaft), полагая в качестве главной цели познания - понимание. Взяв за первичный предмет исследования единичное и уникальное, Зедльмайр и не мог пойти по другому пути. Произведение искусства для него – тоже органическое, живое целое. Вслед за Дильтеем он противопоставляет «понимание» (Verstehen) и «объяснение» (Erklären). Природу человек объясняет, полагал Дильтей, а живую душу человека можно только понять ^{[1, c. 11]}. Внешний опыт можно объяснить, но внутренний только понять. Отсюда следует основная задача философии и других наук о духе, недоступная наукам о природе, а именно - постижение целостных и индивидуальных проявлений жизни.

Итак, что же такое понимание произведения искусства для Зедльмайра? Понимание произведения искусства для него – это «постижение его уникальности в созерцании» ^{[3, с. 144]}. Вслед за Буркхардтом Зедльмайр утверждает, что единичности (Einzelheiten) не выводятся из понятия не конструируются, а созерцаются (Anschauungen) ^{[3, с. 20]}».

Понимание дает возможность познать единичное, что также является важнейшим пунктом науки об искусстве Зедльмайра, ведь искусство существует (Existenz) не в чем-то всеобщем (Allgemeinem), но в единичном (Einmaligen)— в произведении» ^{[3, с. 132]}.

Отсюда следует стремление постигнуть уникальность (Einmaligen) произведения искусства в созерцании (in der Anschauung), что и является целью интерпретации. Интерпретация должна «ощутить всеобщее» (das Allgemeiner) в единичном и уникальном (im Einzelnen und Einmaligen) ^{[3, с. 181]}.

Созерцание (Anschauung) единичного произведения искусств возможно, потому что оно видимо не только для внешнего зрения, то есть обладает наглядным, доступным для созерцания характером (die anschaulichen Charaktere). Символическое вхождение посредством созерцания в произведение искусства Зедльмайр называет также воссозданием в созерцании (ein Nachgestalten in der Anschauung), которое не является просто размышлением о произведении. Это актуализация произведения, которая «захватывает всю личность человека — его дух, душу и тело (die Gesamtperson — Geist, Seele und Leib)» ^{[3, с. 136]}. Сама возможность такого «вхождения» обусловлена целостностью искусства, его присутствием в момент его актуализации, результатом будет его доступная для созерцания, то есть понимания видимость.

Познание искусства в системе Зедльмайра носит экзистенциальный характер, становится особым опытом. Процесс интерпретации, экзистенциальное переживание возрожденного, актуализированного произведения искусства – это для Зедльмайра его созерцание, которое подразумевает как внешний, так и внутренний опыт. Поэтому созерцание (Anschauung) соединяет чувственное и духовное (интеллектуальное) воедино. Это созерцаемое единство и есть явленная «середина» (Mitte) вещи. Соответственно интерпретация должна идти из середины произведения, то есть из его явленной уникальности.

Понимание произведения искусства, его интерпретация, предстает перед нами как динамичное снятие оппозиции между чувственным и духовным. Закономерен, поэтому, акцент на созерцании, которое способно «постигать духовное в чувственном элементе произведения» ^{[3, с. 114]}. Ведь в самом искусстве «духовное получает чувственное воплощение, а чувственное одухотворяется» ^{[3, с. 114]}.

Как уже было замечено, понятие «единства», как и «середины», касаются не только структуры произведения искусства, но и самого процесса познания, равно как и результата познания. И этим результатом будет не столько новое понятие, сколько особое состояние обретенного единства «чувств и духа», которое можно охарактеризовать и как особый экзистенциальный опыт внутреннего созерцания. Единство художественного произведения (die Einheit des Kunstwerks) - это восприятие его как целого, то есть «адекватное, верное восприятие или верная интерпретация» ^{[3, с. 158]}.

Возрождая произведение искусства в акте интерпретации, полагает Зедльмайр, человек не остается безучастным, он меняется, получая «высший духовный импульс», в нем пробуждается «новый род духовной жизни» ^{[3, с. 177]}. «Пробуждение к новой жизни» произведения искусства Зедльмайр описывает как мистическую встречу, которая происходит здесь и сейчас, во время которой произведение обращается к интерпретатору, говорит с ним, открывает ему себя, посвящает в свою тайну. Во время этой встречи человек и произведение пребывают в «истинном времени» (wahre Zeit) и обретают присутствие в «истинном настоящем» (wahre Gegenwart) ^{[3, с. 242]}.

«Воскрешенное» произведение искусства, в этом мгновении своей актуальности, обретает вечное и истинное существование в настоящем, преодолевая линейность времени, которое перестает уже делиться на прошлое настоящее и будущее. Такое произведение представляет из себя «всегда покоящееся в своем движении и всегда движущееся в своем покое [3 с. 244] целое. Это вневременное состояние произведения и есть его «середина», точка сингулярности, порождающая и являющая целое.

«Целое» (das Ganze) – это и само произведение в своем явлении, но это и то, что созерцает интерпретатор, и результат этого созерцания, включающий самого созерцателя. Это целое познается, созерцается через «середину» в терминологии Зедльмайра, то есть через явленное, видимое единство содержания и формы. Если нет целостности (Ganzheit), утверждает он, то нет и интерпретации, нет середины, индивидуальности, нет и самого произведения. С другой стороны, равнозначно утверждение, что если нет «середины», то нет и целостности и также нет произведения, точнее истинного произведения искусств (wahren Kunstwerken), а есть подделки и компиляции.

Для Зедльмайра в основе понимания лежит идея целостности личности, объединяющей тело и душу. Однако он отличает подлинное, экзистенциальное воссоздание, когда произведение полностью наполняет человека, которое есть для него – явление произведения, его бытие, от воссоздания, основанного на поверхностном вчувствовании ^{[3, с. 162]}.

Нельзя не отметить определенную параллель между уникальностью человеческой личности и уникальностью произведения искусства. Как и человек, произведение, не смотря на множество внешних мнений, имеет собственную личную судьбу и характер. Интерпретация же его подобна уникальной жизни человека ^{[3, с. 158]}. Таким образом, понятие «целое» относится не только к самому произведению, точнее к акту его явления, но и к акту познания, восприятия, понимания произведения искусства, поскольку в концепции Зедльмайра акт понимания тождественен акту явления произведения искусства.

Внешний, эмпирический подход, характерный для «первой» науки об искусстве, не может преодолеть дуализма, характеризующего и акт познания. Поэтому ей доступна только реконструкция, механически собранная совокупность деталей целого.

Таким образом, Зедльмайр идет по пути отождествления процесса созерцания, процесса познания, понимания и бытия, то есть присутствия произведения искусства. Интерпретация произведения искусства, по Зедльмайру, тождественна его существованию. Поэтому понимание тождественно возникновению произведения. Оно же мыслится им как проявление видимого ясного образа. Если от искусства для его существования требуется жизнь, возрождаемая в акте его интерпретации, то этот акт постижения искусства в свою очередь становится переживанием его очевидности (Evidenzerlebnis) ^{[3, с. 74]}.

Понимание дает познать единичное, но это не только связь всеобщего и единичного в конкретном, это и способ существования произведения искусства. Акт понимания уже есть акт явления произведения искусства. Это единство и взаимопереход также выражается через категорию «середина»

«Понимание», по Зедльмайру, — это явленное единство. В результате этого процесса «исчезает всякий хаос (Wirrwarr)», то есть появляется целое, обладающее ясностью, в котором все связано друг с другом ^{[3, с. 85]}. В процессе созерцания преодолевается хаос и произведение искусства становится видимо. Понять (Verstehen), то есть увидеть и пережить произведение искусства, согласно Зедльмайру, означает, что оно стало «более проработанным, более целостным и расчлененным». Хаотическая, беспорядочная масса превращается в упорядоченное целое, где «каждая часть обретает в целом (jeder Teil in dem Ganzen) свое осмысленное, необходимое место» ^{[3, с. 85]}.

Таким образом, для Зедльмайра процесс и результат познания – это актуальное единство внутреннего и внешнего, видимости и видения, субъективного и объективного. Именно выход из субъект-объектного дуализма, а также снятие противоречия между формой и содержанием становится важнейшим требованием «новой науки об искусстве». Можно заметить, что по мысли Зедльмайра, субъект и объект познания со-присутствуют в момент интерпретации в истинном времени. Такое познание Зедльмайр именует преображенным созерцанием (eine Umwandlung der Anschauungen) или целостным видением (gestaltetes Sehen).

Идею единства субъективного и объективного в произведении искусств Зедльмайр метафорически выражает также следующим образом: «произведение возникает в вольтовой дуге между субъективно индивидуальным полюсом (Subjektiv-individuellen), художником, и объективно общим (objektiv-gemeinschaftlichen)» ^{[3, с. 31]}.

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что в новой науке об искусстве Зедльмайра произведение искусства рассматривается как отдельная самодостаточная и не линейная система. Проблема познания этой системы превращается в проблему ее «воскресения», «воссоздания». Суть познания этой системы заключается не в том, что она есть, а в том, что она есть, то есть не в том, что она из себя представляет, а в том, что она существует. Причем бытие ее рождается в процессе акта интерпретации.

Из этого следует и особое отношение к истинности познания, которое мы находим в рассуждениях Зедльмайра. Истина в данной системе – это не отдельное знание, а динамическое единство всех моментов целого, которое актуализируется в акте познания, который одновременно является и актом бытия, то есть присутствия произведения искусства.

Поэтому наука об искусстве Зедльмайра в основу кладет не просто произведение искусства, как отдельную вещь, а произведение искусства, как событие, которое возникает на наших глазах, при нашем участии. Речь идет также не о понимании этой системы из вне, а о ее самопонимании. Гносеология, таким образом, превращается в онтологию.

Говоря о произведении искусства, Зедльмайр подразумевает не предмет в витрине музея, а присутствие самого произведения «здесь» (da) ^{[3, с. 134]}. Истинное понимание – это не набор понятий, а живое пребывание самого произведения в акте интерпретации.

Таким образом, мы можем сопоставить философию искусства Зедльмайра не только с идеями Гегеля, но и Хайдеггера, в философии которого центральное место занимает категория «присутствия», «здесь-бытия» (Dasein), заменяющая знание о вещи, присутствием самой вещи.

В философии Хайдеггера также как у Гегеля гносеология переходит в онтологию, а субъект и объект сопадают. Однако, если у Гегеля целое раскрывает себя в истории, то у Хайдеггера в событии. Зедельмайр не отрицает истории, но фокусирует основное внимание на отдельном, единичном произведении искусств, трактуемом именно как событие. Целое для него – это не имперсональное Бытие, а Дух, что сближает его с позицией Гегеля, а также Баадера.

В философии Хайдеггера истина знания о вещи – это не набор сведений о ее сущности, а сама вещь в ее бытии. Истину он трактует не как логически правильное высказывание, а как непотаенность (несокрытость) бытия. Место, где рождается истина, – это место бытия человека.

Хотя Хайдеггер и стремился уйти от тотальности видимости, его термин «несокрытость» коррелируется с понятием «наглядный характер», т.е. видимость (Anschauung) Зедльмайра. Познание искусства возможно путем созерцания, потому что оно открывает, является себя в акте интерпретации. Это присутствие истины, ее раскрытие, самообнаружение через событие, которым и является само произведение искусства. Произведение искусства, при таком подходе, который мы находим у Зедльмайра, – это не вещь, не материальный объект, а место явления Духа.

***

Таким образом, новая наука об искусстве Зедльмайра, предполагающая единство акта созерцания и акта явления произведения искусства, обретает черты как философии и науки, так и творческого делания, захватывающего всю личность человека. Сам акт понимания требует живого, личного соучастия, сотворчества. Понимание для него становится не реконструкцией внешнего объекта, а актуализацией, меняющей и самого интерпретатора.

Последнее подразумевает особый экзизстенциальный опыт, концентрирующийся не на сущности произведения искусства, но на его бытии. Познание произведения становится самим произведением, то есть присутствием самого произведения искусства. Познание искусства и его бытие совпадают, что предполагает единство чувственного опыта и интеллектуального, духовного созерцания.

Новая наука об искусстве Зедльмайра – это не просто еще одна наука среди прочих. В этой науке об искусстве гносеологии и онтологии переходят друг в друга. Такой подход к искусству привел Зедльмайра к выстраиванию своего специфического категориального аппарата, который мы наблюдаем прежде всего в книге «Искусство и истина». Зедльмайр не только создает свою систему понятий, но и конструирует собственное учение о произведении искусства.

Наука об искусстве Зедльмайра – это наука другого типа, которая одновременно представляет из себя и философию, и мировоззрение, и искусство. «Развитие истории искусства, как науки, – пишет Зедльмайр - по своему значению выходит за ограниченные пределы этой дисциплины. Оно идет к тому, чтобы выработать такое понятие искусства и художественного произведения, которое касается не только истории искусства, но и живого отношения к художественным созданиям» ^{[3, с. 26]}.

Интерпретация произведения искусства не является чисто научной задачей. Это задача, которая стоит не только перед ученым, но и перед любым, кто соприкасается с искусством ^{[3, с. 116]}. Однако сам Зедльмайр стоит на позиции науки, придавая всем своим исследованиям академическую строгость. Интерпретацию художественных произведений может осуществит не только историк искусства, но и художник, поэт или философ. Однако только историк искусства вырабатывает определенный метод, создает критически выверяемые принципы познания, которые, впрочем, не сводятся к своего рода опроснику или схеме ^{[3, с. 186]}. Таким образом, Зедльмайр стремится создать прежде всего науку, как определенную, последовательную систему познания.

Зедльмайр трактует произведение искусства одновременно и как событие и как социальный организм, в котором преодолевается как линейность времени, так и дробность множественности. Это, построенная на парадоксальном тождестве единого и многого, искусственная сложная система, которая одновременно и конечна, и бесконечна.

Одновременно в его воззрениях соединяется классический и неклассический подход к познанию целого. Как классик, он утверждает, что уникальность, единственность произведения подразумевает существование «только одной верной интерпретации» (eine und nur eine richtige Interpretation) ^{[3, с. 158]}. Однако, чтобы сохранить целое, то есть живое в произведении искусства (das Lebendige des Kunstwerks), он включает бесконечное и иррациональное в его существование.

Австрийский ученый стоит на принципах монизма, стремясь свести все понятия к единому основанию, к единой точке сингулярности, обозначающей синтез всех моментов целого, которую можно выразить одной категорией. Главная категория, которая буквально является центром противоположностей, - «середина» (Mitte).

Суть подхода Зедльмайра к искусству сводится к тому, что при акте познания осуществляется переход от двойственности к единству. Это касается и перехода гносеологии в онтологию. Данные идеи закономерны и логичны только в той научной картине мире, где тождественны онтология и гносеология, что предполагает, в свою очередь, единство созерцания и явления произведения. Поэтому в построениях Зедльмайра актуализация или воскресение произведения искусства оказывается тождественна акту его понимания.

Системный подход к произведению искусства, который мы находим в теоретических трудах Зедльмайра, выходит за границы науки об искусстве, сближаясь с философией. Он ценен не только для науки об искусстве, но и для познания любой сложной, нелинейной динамичной системы и позволяет поставить вопросы о сущности познания искусства в контексте европейской философской традиции.

TRANSLATE with x

English

Arabic	Hebrew	Polish
Bulgarian	Hindi	Portuguese
Catalan	Hmong Daw	Romanian
Chinese Simplified	Hungarian	Russian
Chinese Traditional	Indonesian	Slovak
Czech	Italian	Slovenian
Danish	Japanese	Spanish
Dutch	Klingon	Swedish
English	Korean	Thai
Estonian	Latvian	Turkish
Finnish	Lithuanian	Ukrainian
French	Malay	Urdu
German	Maltese	Vietnamese
Greek	Norwegian	Welsh
Haitian Creole	Persian

TRANSLATE with

COPY THE URL BELOW

Back

EMBED THE SNIPPET BELOW IN YOUR SITE

Enable collaborative features and customize widget: Bing Webmaster Portal

Back