Библиотека
|
ваш профиль |
Философия и культура
Правильная ссылка на статью:
Петрушихина С.В.
К вопросу о телесном опыте в теории архитектуры Бернара Чуми
// Философия и культура.
2021. № 12.
С. 25-32.
DOI: 10.7256/2454-0757.2021.12.37219 URL: https://nbpublish.com/library_read_article.php?id=37219
К вопросу о телесном опыте в теории архитектуры Бернара Чуми
DOI: 10.7256/2454-0757.2021.12.37219Дата направления статьи в редакцию: 24-12-2021Дата публикации: 31-12-2021Аннотация: Предметом исследования являются теоретические работы Бернара Чуми. Цель работы — определить место проблемы телесного опыта в теории архитектуры швейцарского архитектора. Для достижения поставленной цели были рассмотрены ключевые темы его работ, такие, как вопрос о границах и пределах архитектуры, архитектура как место возникновения события, а также ряд понятий - «наслаждение», «пределы», «насилие». Источниками для анализа выступили тексты Б. Чуми, созданные им с 1977 по 1981 годы: очерк "Наслаждение архитектурой" (1977), статья "Насилие архитектурой" (1981) и серия эссе "Архитектура и пределы" (1980-1981). Б. Чуми не посвящает проблеме телесного опыта отдельных сочинений. Однако он обращается к данной проблеме в контексте взаимодействия зрителя и здания. Б. Чуми акцентирует внимание на чувственных переживаниях, возникающих у зрителя при непосредственном контакте с архитектурным объектом. С одной стороны, это сближает Чуми с представителями феноменологии архитектуры — С. Холлом и Ю. Палласмаа. Как и представители данного направления, Б. Чуми подчёркивает кинестетический, невербализуемый характер телесного опыта при восприятии сооружений, их внутреннего пространства и материалов. С другой стороны, отношения между телом и зданием описываются Б. Чуми как насильственные. Насилие в отношениях человека с архитектурой присутствует повсеместно: это и вторжение человека в архитектурное пространство, и ощущение дискомфорта, провоцируемое архитектурным пространством. Ключевые слова: телесный опыт, теория архитектуры, постмодернизм, телесность, Бернар Чуми, интертекстуальность, постструктурализм, восприятие, деконструктивизм, современная архитектураAbstract: The subject of this research is the theoretical works of Bernard Tschumi. The goal is to determine the place of the problem of corporeal experience in the theory of architecture of developed by the Swiss architect. For achieving the set goal, the author examines the key themes of his works – the question of boundaries and limits of architecture, architecture as the place of occurrence of the event; as well as a number of concepts – “pleasure”, “limits”, “violence”. The texts created by Bernard Tschumi over the period from 1977 to 1981: “The Pleasure of Architecture” (1977), the article “Violence of Architecture” (1981), and a series of essays “Architecture and Limits” (1980–1981) served as the sources for this analysis. B. Tschumi did not dedicate works to the problem of corporeal experience alone; however, addresses this problem in the context of interaction between the audience and the building. His attention is focused on the viewer’s sensory experiences emerging in direct contact with the architectural object. On the one hand, this apposes B. Tschumi with the representatives of the phenomenology of architecture – S. Hall and J. Pallasmaa; all of them emphasizes the kinesthetic, nonverbal nature of corporeal experience in the perception of structures, their internal space and materials. On the other hand, B. Tschumi describes the relations between the body and the building as violent. Violence in the relations between man and architecture is ubiquitous: it is the interference of of a person into the architectural space, as well as feeling of discomfort provoked by the architectural space. Keywords: bodily experience, theory of architecture, postdernism, corporeality, Bernard Tschumi, intertextuality, poststructuralism, perception, deconstructivism, contemporary architecture
Бернар Чуми (р. 1944) считается одним самых влиятельных деятелей современной архитектуры: по его проектам были построены Парк Ля-Вилетт в Париже, Концертный зал «Зенит» в Лиможе, новый музей афинского Акрополя и музей науки и техники в Тяньцзине. Кроме того, Чуми внес серьезный вклад в развитии теории современной архитектуры. Его сочинения стали проводниками постструктуралистских идей в архитектурный дискурс, а крупные проекты и манифесты продемонстрировали своеобразный вариант применения метода деконструкции в архитектуре. Ключевые темы теории Б. Чуми ёмко изложены им в серии эссе «Архитектура и пределы», которая была опубликована на страницах нью-йоркского журнала Artforum в 1980–1981 г. В названии серии эссе фигурирует значимый для творчества Чуми концепт «предела» (limit). Он описывает его как «стратегическое поле архитектуры», с позиции которого можно инициировать критику ее текущего состояния. [11, p.150] Выявить эти пределы позволяют так называемые «пограничные» произведения — редкие парадоксы, которые выбиваются из общей канвы творчества конкретного художника, писателя или архитектора, или же не вписываются в культурный мейнстрим. Примерами такого рода «пограничных" произведений являются проекты Э. Л. Булле, К.Н. Леду и Ж. Ж. Лекё. Б. Чуми видит в такого рода проектах колоссальный потенциал: они не только определяют границы архитектурной дисциплины, но предъявляют новые интерпретации привычным явлениям [11, p.153]. В комментарии к эссе «Архитектура и пределы I» К. Несбит подчёркивает, что данная идея является определяющей для постструктурализма и, в частности, для Ж. Деррида. Французский философ считал, что содержание «по краям» текста является более значимым, чем стержневая идея, поскольку оно открывает доступ к новой интерпретации [11, p.150]. Еще одна черта, которая свидетельствует о влиянии постструктурализма на Б. Чуми — это реализуемая им критика исключающего подхода в архитектуре, который проявляется в сужении проблематики архитектурного творчества либо до формально-эстетических вопросов, либо до решения сугубо прагматических задач [11, p.154–155]. Применительно к истории архитектуры, исключающий подход стремится продемонстрировать «однородность» последовательно сменяющих друг друга течений или стилей, отбрасывая в сторону все то, что не вписывается в их рамки. С точки зрения Б. Чуми, такой подход не претендует на объективное отражение истории архитектуры, поскольку ее ход не может быть детерминирован одними только причинно-следственными связями, а многие ключевые произведения, принципиально важные для определения границ архитектурной дисциплины, не вписываются в идею линейного поступательного развития. [11, p.153–154]. В своих теоретических работах Чуми уделяет много внимания понятию «наслаждение». Его анализу он посвятил эссе «Наслаждение архитектурой», которое вышло в 47 номере журнала Architectural Design в 1977 г. С точки зрения Б. Чуми архитектура (какой бы она ни была) все время пытается обольстить или соблазнить зрителя: ее орудиями становятся не только материальные составляющие (как, например, декор на фасаде), но и теоретические концепции. Рассматривая здание, зритель пытается уловить в нем истинный, единственно верный смысл. [11, p.534] Архитектура, в свою очередь, стремится избежать этого разоблачения: она пытается скрыться за рисунками, чертежами, словами, предписаниями и техническими ограничениями. Но тем не менее именно трудность «раскрытия" истинного облика архитектуры делает ее столь желанной. [11, p.536] Наслаждение архитектурой достигается тогда, когда сооружение «удовлетворяет пространственным ожиданиям», а также воплощает заложенные в него «архитектурные идеи, концепции, архетипы с умом, изобретательностью, иронией и проницательностью» [11, p.535]. Высшее наслаждение архитектурой возможно там, где границы нарушены, а запреты полностью преодолены. [ibid] Такая точка зрения созвучна идеям Р. Барта, изложенным в работе «Удовольствие от текста». Так, например, трактовка наслаждения архитектурой у Б. Чуми перекликается с концептом «текста-наслаждения». Р. Барт пишет: «Текст-наслаждение — это текст, вызывающий чувство потерянности, дискомфорта (порой̆ доходящее до тоскливости); он расшатывает исторические, культурные, психологические устои читателя, его привычные вкусы, ценности, воспоминания, вызывает кризис в его отношениях с языком» [1, c.471]. Б. Чуми, в свою очередь, также говорит о том, что наслаждение архитектурой связано с дискомфортом, порождаемым нестабильностью ожиданий [11, p.535]. Б. Чуми воспринимает архитектуру как интертекст. В его графическом манифесте «Манхэттенские транскрипции» переплетаются диаграммы, аксонометрии и используемый в кинематографе принцип вертикального монтажа. В рассуждения Чуми об архитектуре встраиваются отсылки к произведениям Маркиза де Сада и внедряются понятия «насилие», «трансгрессия» и «удовольствие». Историк архитектуры Эли Дж. Хаддад рассматривает подход архитектора как междисциплинарный, при этом одна из его задач – выявить грань между рациональным и иррациональным в архитектуре [7, p.77]. Чуми (не без влияния ситуационистов) видит архитектуру как потенциальное место возникновения событий [6, p.131]. Именно поэтому для него здание всегда нечто большее, чем его программа, закрепляющая собой основные принципы его использования [4, c.340]. В контексте концепции архитектуры как места возникновения события определённое значение имеет понимание архитектором телесного опыта. И хотя телесный опыт не является основной темой для творчества Б. Чуми, архитектор говорит о нём в ряде теоретических работ. Поскольку данная тема не была предметом пристального изучения в зарубежной и отечественной литературе, это обстоятельство обусловило цель настоящей статьи – выявить место проблемы телесного опыта в теории архитектуры Б. Чуми. Чуми обращается к теме телесного опыта в эссе «Архитектура и пределы II», статье «Насилие архитектуры» и графическом манифесте «Манхэттенские транскрипции». Все изображения «Манхэттенских транскрипций» делятся на три регистра: в верхнем ряду располагаются аксонометрии, изображения фасадов и перспективы, за ними следует условная карта местности и диаграмма движений, а в нижнем регистре располагается документация событий в виде серии кадрированных фотографий. Комментируя данное произведение, архитектурный критик В. Белоголовский отмечает, что целью проекта было исследование сложных отношений между движением тела человека, застройки в окружающем пространстве и происходящим в нём событии [3]. Сам Б. Чуми пытается «зафиксировать вещи, которые нельзя отразить средствами архитектурной репрезентации»: он имеет в виду «сложные отношения между пространствами и их использованием; между сценой и сценарием; между "типом" и "программой"; между объектами и событиями» [14, p.80]. Теоретик архитектуры К. Несбит отмечает, таким способом Чуми выражает «хореографический» аспект телесного переживания архитектуры, который подчеркивает связь между зданием, временем и движением тела [13, p.156]. Архитектор пишет: «Тела не просто перемещаются в пространстве, но генерируют пространство посредством собственных движений. Движения — в танце, спорте, на войне — являются вторжением событий в архитектурное пространство» [13, p.160]. Таким образом для развиваемой Чуми концепции «архитектуры как события» ключевой является идея конструирования телом пространства через движение. В эссе «Архитектура и пределы II» Чуми говорит о телесном опыте в контексте «допустимой организации пространства». Он подчеркивает, что её главным индикатором является человеческое тело. Говоря об архитектуре в целом, он называет тело её «начальной и конечной точкой» [13, p.159]. Это касается не только соразмерности зданий человеческому телу: рассуждая в подобном ключе, Чуми подчеркивает значение данных чувственного опыта, получаемых от восприятия архитектуры. Однако, так было не всегда. Архитектор пишет, что в Новое время тело понималось двойственно: «Картезианское тело-как-объект противопоставлялось феноменологическому телу-как-субъекту, а материальность и логика тела противопоставлялась материальности и логике пространства» [13, p.159]. Преодолеть этот дуализм можно за счет изменения характера восприятия пространства — переориентации от «пространства тела» к «телу-в-пространстве» [ibid]. «Тело-в-пространстве» видит архитектуру как набор чувственно воспринимаемых феноменов, что отражено в следующем пассаже: «…запахи резины, бетона, плоти; привкус пыли; причиняющее дискомфорт трение локтя о шершавую поверхность; наслаждение подбитой мехом стены и боль от столкновения об угол в темноте — пространство — это не просто трехмерная проекция ментальной репрезентации, но то, что можно услышать, и то, c чем можно взаимодействовать» [13, p.160]. И хотя в целом концепции пространства и места у Б. Чуми имеют мало общего с феноменологическими, его акцент на кинестетическом, телесном характере восприятия пространства, наоборот, сближают его с ними. В частности, пассаж, где архитектор описывает комплекс пространственных переживаний, перекликается с идеями теоретика архитектуры Юхани Палласмаа (р.1936). В статье «Архитектура семи чувств» он пишет, что в процесс восприятия архитектуры в равной мере оказывается вовлечено «семь сфер чувственного опыта», которые взаимодействуют между собой и дополняют друг друга [11, p.30]. Ю. Палласмаа, как и Б. Чуми, также говорит о неизбежности соотнесения архитектуры с телом человека. Он пишет, что этот процесс важен не только для реципиента, но и для создателя сооружения, который подсознательно соизмеряет будущее здание с собственным телом еще на стадии разработки проекта [11, p.36]. Описываемый в «Архитектуре и пределах II» модус «тела-в-пространстве» близок концепту переплетения Стивена Холла (р.1947). Под влиянием поздних работ М. Мерло-Понти (а именно — текста «Переплетение-хиазм») С. Холл говорит о «переплетении» субъекта и объекта в процессе восприятия архитектуры [8, c.16]. Также С. Холл, как и Б. Чуми, указывает на невербализуемый характер телесного переживания, которое испытывает зритель от взаимодействия со зданием [11, p.41-44]. Швейцарскому архитектору оказывается ближе не столько феноменологическая, сколько постструктуралистская трактовка телесности. Она описывается им через аналогию с наслаждением. Речь идет о таком наслаждении, которое, по мнению Н. Салингароса, человек испытывает «при запретных удовольствиях, в которых секс смешивается с насилием» [6, с.203]. И хотя Б. Чуми здесь тоже проводит аналогию с ощущениями человека, характер этих ощущений кардинально отличается от непосредственного чувственного опыта. Б. Чуми говорит о переживаниях пограничных состояний, испытываемых в ситуациях эмоционального, физического и психологического насилия. Например, в работе «Наслаждение архитектурой», Б. Чуми вводит метафору эротического связывания или бондажа — сексуальной практики, предполагающей полное либо частичное ограничение свободы движения одного из партнёров. Архитектор описывает ее следующим образом: «Архитектурная игра — это такая же замысловатая забава, чьи правила можно принять или отвергнуть … Её правила, как множество узелков, которые невозможно развязать, ограничивают и парализуют объект в целом. Однако, при умелом обращении, они приобретают эротический смысл бондажа…здесь важно, что это не просто техника связывания: чем больше пут и чем они изощрённее, тем сильнее удовольствие» [6, с.201]. Б. Чуми обращается к теме насилия в ряде ключевых произведений — эссе «Насилие архитектуры», манифесте «Манхэттенские транскрипции» и статье «Наслаждение архитектурой». В частности, в работе «Насилие архитектуры» архитектор пишет: «Любые отношения между зданием и его пользователями — это отношения насилия, поскольку любое использование означает вторжение человеческого тела в данное пространство...» [15, p.122]. Насилие осуществляется не только людьми в отношении архитектуры, его может инициировать и само архитектурное пространство по отношению к телам реципиентов. Оно может проявляться как физически, так и психологически. Пространства насилия могут быть какими угодно: это и крутые извилистые лестницы, и помещения без окон, и шумные залы, и узкие коридоры, намеренно расположенные в местах, где регулярно проходят толпы людей [15, p.124]. Таким образом под насилием Б. Чуми подразумевает не столько физическую или эмоциональную брутальность, сколько «метафору напряженности отношений между индивидами и окружающих их пространством» [15, p.122]. Б. Чуми понимает насилие в архитектуре как трансгрессию – предельную форму опыта, предполагающую нарушение запретов, выход за пределы дозволенного. Понимание архитектором трансгрессии перекликается с тем, как трактует данное понятие Ж. Батай. Литературовед Сергей Зенкин отмечает, что Ж. Батай трактует трансгрессию как кратковременное снятие табу, наложенных на смерть и сексуальность – те аспекты человеческой жизни, которые подавляются и жестко контролируются обществом [4, c.53]. Трансгрессия не имеет ничего общего с животной вольностью и является не разрушением устоявшегося уклада жизни, а его дополнением [2, c.536]. Соответственно, реализуемое трансгрессией преодоление запретов отсылает нас к центральной для творчества Б. Чуми проблеме переопределения границ в архитектуре. Идеи Б. Чуми, несмотря на провокационный характер, получили признание в архитектурном сообществе. Его эссе и очерки печатались в авторитетных журналах, а книги неоднократно переиздавались. Несмотря на широкий круг почитателей (среди которых есть не только философы и архитекторы, но и политические деятели — например, бывший президент Франции Ф. Миттеран), взгляды Б. Чуми разделяли далеко не все. Одним из ярых неприятелей творчества швейцарского мэтра является Н. Салингарос — профессор математики и теоретик архитектуры Техасского Университета. Будучи апологетом классической архитектурной традиции и подхода К. Александера, Н. Салингарос враждебно настроен к деконструктивистской архитектуре в целом, и творчеству Б. Чуми в частности. Разгромной критике его творчества он посвящает целую главу в сборнике статей «Анти-архитектура и деконструкция: триумф нигилизма». Салингарос характеризует содержание «Манхэттенских транскрипций» и «Архитектуры и разобщения» как антинаучный «хаотичный набор психологических ассоциаций», который не является теорией архитектуры в полном смысле этого слова. Он пишет: «Я не нашёл в ней никаких признаков теории, который бы объясняла или прогнозировала, какое влияние архитектурная форма оказывает на человека» [6, c.200]. Для него как сторонника «гуманистической архитектуры» Леона Крие проект деконструкции, изложенный в cочинениях Б. Чуми, является олицетворением «насилия над зданиями», а метод деконструкции — «программой, имитирующую патологию» мозговой деятельности, возникшей под воздействием так называемого «вируса Деррида» [6, c.208]. Изображенные в «Манхэттенских транскрипциях» деформированные здания вызывают в создании Н. Салингароса образ «разрушения когерентных структур» [6, c.200]. Американский теоретик считает, что чтение этих текстов и просмотр сопровождающих их изображений может вызвать у читателя "сильное возбуждение и тревогу" [6, c.203]. Несмотря на высказанную Н. Салингаросом критику, мы должны признать, что Б. Чуми – очень влиятельная фигура в теории современной архитектуры. Его проекты побеждают в международных архитектурных конкурсах, он преподает в престижных архитектурных вузах, а его тексты фигурируют в сборниках избранных трудов по теории архитектуры второй половины XX века [8,9,13]. Создавая собственные концепции, Б. Чуми апеллирует к литературе, кинематографу, постструктурализму, что говорит о его стремлении вывести архитектуру в междисциплинарное поле. [13, p.157]. Несмотря на огромную роль Ж. Деррида в формировании программы архитектуры деконструктивизма (к которой относится творчество швейцарского архитектора), теория и практика Б. Чуми не является архитектурным эквивалентом философии французского мыслителя. В большей степени Б. Чуми ориентируется на тексты Р. Барта и Ж. Батая, у которых он заимствует понятия «наслаждение», «трансгрессия», «насилие». Как уже было упомянуто выше, проблема телесного опыта не является центральной для теории Бернара Чуми. Она, скорее, дополняет основную линию размышлений архитектора, связанную с преодолением и переопределением границ архитектуры, а также с возможностями архитектуры создавать события. В первом случае архитектор говорит о переживании пограничных состояний, о психологическом давлении и дискомфорте, которое архитектура может оказывать на того, кто ее воспринимает, тогда как во втором случае Чуми излагает идеи, близкие представителям феноменологии архитектуры.
Библиография
1. Барт Р. Удовольствие от текста // Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика — Москва: Прогресс, 1989 — с. 462–518
2. Батай Ж. Проклятая часть: Сакральная социология — Москва: Ладомир, 2006 — 742 c. 3. Белоголовский В. Киноархитектура Бернара Чуми // Современный дом. 2004. №8. [Электронный ресурс] URL: https://archi.ru/press/world/33631/bernar-chumi (дата обращения: 10.09.2021) 4. Зенкин С. Послесловие к трансгрессии // Логос. 2019. №2 (129) — с. 57–69 5. Иконников А.В. Архитектура XX века: утопии и реальность. Том II — Москва: Прогресс-Традиция, 2002 — 672 с. 6. Салингарос Н. Анти-архитектуре и деконструкция: триумф нигилизма — Москва – Екатеринбург: Кабинетный учёный, 2017 — 296 с. 7. Haddad E.G., Rifrkind (eds) A Critical History of Contemporary Architecture 1960–2010 — Farnham, Burlington: Ashgate — 501 p. 8. Hays M. (ed) Architecture theory since 1968 — Cambridge, Massachusetts; London, England: The MIT Press, 1998 — p.758–779 9. Hays M. (ed) Oppositions reader: selected readings from a Journal for Ideas and Criticism in Architecture 1973-1984 — New York: Princeton Architectural Press, 1999 — 720p. 10. Holl S. Intertwining — New York: Princeton Architectural Press, 1996 — 172 p. 11. Holl S., Pallasmaa J., Perez-Gomez A. — Questions of perception: phenomenology of architecture San Francisco, William Stout Publishers, 2006 — 155 p. 12. Mallgrave H.F., Goodman D. J. An Introduction to Architectural Theory: from 1968 to the Present — Malden, Massachussets: Wiley-Blackwell, 2011 — 286 p. 13. Nesbitt K. (ed.) Theorizing a New Agenda for Architecture: An Anthology of Architectural Theory: 1965-1995— New York: Princeton Architectural Press, 1996 — 606 p. 14. Tschumi B. Architecture Concepts: Red is Not a Color, New York, Rizzoli, 2012. 776 p. 15. Tschumi B. Violence of architecture // Tschumi B. Architecture and disjunction Cambridge, Massachussets, MIT press, 1996 — pp.121–140 References
1. Bart R. Udovol'stvie ot teksta // Bart R. Izbrannye raboty: Semiotika: Poetika — Moskva: Progress, 1989 — s. 462–518
2. Batai Zh. Proklyataya chast': Sakral'naya sotsiologiya — Moskva: Ladomir, 2006 — 742 c. 3. Belogolovskii V. Kinoarkhitektura Bernara Chumi // Sovremennyi dom. 2004. №8. [Elektronnyi resurs] URL: https://archi.ru/press/world/33631/bernar-chumi (data obrashcheniya: 10.09.2021) 4. Zenkin S. Posleslovie k transgressii // Logos. 2019. №2 (129) — s. 57–69 5. Ikonnikov A.V. Arkhitektura XX veka: utopii i real'nost'. Tom II — Moskva: Progress-Traditsiya, 2002 — 672 s. 6. Salingaros N. Anti-arkhitekture i dekonstruktsiya: triumf nigilizma — Moskva – Ekaterinburg: Kabinetnyi uchenyi, 2017 — 296 s. 7. Haddad E.G., Rifrkind (eds) A Critical History of Contemporary Architecture 1960–2010 — Farnham, Burlington: Ashgate — 501 p. 8. Hays M. (ed) Architecture theory since 1968 — Cambridge, Massachusetts; London, England: The MIT Press, 1998 — p.758–779 9. Hays M. (ed) Oppositions reader: selected readings from a Journal for Ideas and Criticism in Architecture 1973-1984 — New York: Princeton Architectural Press, 1999 — 720p. 10. Holl S. Intertwining — New York: Princeton Architectural Press, 1996 — 172 p. 11. Holl S., Pallasmaa J., Perez-Gomez A. — Questions of perception: phenomenology of architecture San Francisco, William Stout Publishers, 2006 — 155 p. 12. Mallgrave H.F., Goodman D. J. An Introduction to Architectural Theory: from 1968 to the Present — Malden, Massachussets: Wiley-Blackwell, 2011 — 286 p. 13. Nesbitt K. (ed.) Theorizing a New Agenda for Architecture: An Anthology of Architectural Theory: 1965-1995— New York: Princeton Architectural Press, 1996 — 606 p. 14. Tschumi B. Architecture Concepts: Red is Not a Color, New York, Rizzoli, 2012. 776 p. 15. Tschumi B. Violence of architecture // Tschumi B. Architecture and disjunction Cambridge, Massachussets, MIT press, 1996 — pp.121–140
Результаты процедуры рецензирования статьи
В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Методология исследования включает в себя комплекс искусствоведческих методов (анализ, сравнение, сопоставление, интерпретация), скрепленный логикой повествования и философского обобщения. Без выхода в сферу философской пересборки (деконструкции) постструктуралистских и феноменологических оснований бытия, раскрытие эстетики Чуми не было бы возможным. Актуальность представленной работы обусловлена остротой современного дискурса телесности вокруг её деконструкции. Статья указывает, в том числе, и на истоки популярности идей трансгуманизма, которые, возможно, являются следствием окружения человеком себя насилующей естественную телесность искусственной средой, включая мир идей и архитектуры. Научная новизна исследования, — выраженная в утверждении автора, что несмотря на «роль Ж. Деррида в формировании программы архитектуры деконструктивизма, … теория и практика Б. Чуми» черпает категориальный аппарат («наслаждение», «трансгрессия», «насилие») в текстах Р. Барта и Ж. Батая, — вполне обоснована. Пограничность телесности в теории архитектуры Бернара Чуми вполне отвечает стремлению архитектора определить и расширить границы архитектуры, — выйти за предписанные нормы и границы. Стиль изложения авторской мысли научный. Структура статьи отвечает научному жанру. Хотя в содержании текста есть вполне устранимые технические огрехи: 1) «лапки» или английские кавычки (") используются, только при необходимости «ракавычить» фрагмент текста внутри кавычек («сложно представить Солнце "арбузом"»); 2) перед квадратными скобками ссылок [ ] точка не ставится; 3) комплексная ссылка на несколько источников оформляется с помощью точки с запятой [1; 2; 3], а не запятой, как у автора. Библиография раскрывает проблемную область исследования, хотя литературы за последние 5 лет можно было бы и больше охватить, особенно зарубежной. Вызывает нарекание небрежность оформления списка литературы — знаки препинания в описаниях не соответствуют требованиям редакции и ГОСТа. Апелляция к оппонентам корректна и достаточна. Статья, безусловно, интересна и обязательно вызовет отклик искусствоведов, культурологов, историков архитектуры и философов. Замечания касаются исключительно технической корректуры и, по усмотрению выпускающего редактора, могут быть устранены как им самим без ущерба качеству текста, так и автором. |