Динамика и стратегии позиционирования транснациональных корпораций в современном международном производстве

Карелина Екатерина Александровна кандидат экономических наук доцент, кафедра мировой экономики и международных экономических отношений, ФГБОУ ВО МГТУ "СТАНКИН" 127055, Россия, г. Москва, пер. Вадовский, 3а, оф. 101 Karelina Ekaterina Aleksandrovna PhD in Economics Associate Professor, Department of World Economy and International Economic Relations, STANKIN Moscow State Technical University 127055, Russia, g. Moscow, per. Vadovskii, 3a, of. 101 katerinkarelina@yandex.ru

Введение

Для оценки масштабов позиционирования транснациональных корпораций (ТНК) в современном международном производстве существенную актуальность приобретает оценка национальной принадлежности структур, связанных с ТНК, которая является размытой. Так, по оценкам Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД), свыше 40 % зарубежных подразделений ТНК имеют несколько «паспортов», входя в сложные цепочки владения с множественными трансграничными связями, которые, в среднем по миру, охватывают три юрисдикции. Множественная национальная принадлежность зарубежных подразделений ТНК (англ. – multiple passport affiliates) является следствием транзитных инвестиций через третьи страны, косвенного зарубежного владения, а также так называемых «круговых схемах» (англ. – round-tripping), когда средства выводятся за рубеж, а затем под видом иностранных инвестиций возвращаются в страну. Около 30 % зарубежных подразделений ТНК находятся в иностранной собственности у местного юридического лица, свыше 10 % - через компанию-посредника в третьей стране, 60 % - имеют множество трансграничных отношений собственности с материнской компанией. По мере укрупнения ТНК усложняется их внутренняя структура: каждая из 100 крупнейших ТНК в среднем имеет свыше 500 подразделений в более, чем 50 странах, и в структуре собственности ТНК имеется 7 иерархических уровней (связи собственности потенциально могут пересекать 6 государственных границ), 20 холдинговых компаний, 70 компаний в оффшорных юрисдикциях ^{[24, c. XII-XIII]}.

С усилением экономической глобализации международные сети производства ТНК также усложняются (более того, Кашбразиев Р.В. указывает, что глобальные производственные цепочки постепенно трансформируются в глобальные сети производства ^{[3, c. 21]}). Традиционно ТНК используют экономию на масштабе и конкурентные преимущества по сравнению с малыми компаниями-конкурентами для быстрого выхода и расширения на новые рынки. Фрагментация международного производства в глобальных цепочках создания стоимости (ГЦСС), управляемая ТНК, ведет к разбиению международного бизнеса на малые составляющие (с тем, чтобы каждая часть бизнеса была размещена в наиболее выгодном месте), избавлению от непрофильных частей бизнеса. В свою очередь, современные методы организации производства предполагают гибкость отдельных частей международного производства, поэтому ТНК вступают в неакционерные отношения с третьими сторонами (совместные предприятия, либо другие формы партнерства). Также ТНК часто участвуют в трансграничных слияниях и поглощениях, что является формой переоценки профиля деятельности.

В результате указанных сдвигов корпоративные структуры ТНК становятся более глубокими, а зарубежные подразделения ТНК в цепочках владения удаляются все дальше от страны базирования. Наблюдается высокая степень рассредоточенности пакетов акций, в том числе через косвенное, перекрестное и долевое владение. Поэтому, сложность корпоративных структур не следует расценивать как признак злоупотреблений со стороны владельцев корпорации – она, скорее, является результатом фрагментации, роста, слияний и поглощений, а также партнерских отношений. Вместе с тем, в своих стратегиях ТНК стремятся влиять на все изменения в структуре собственности с точки зрения выгодности, т.е. в контексте управления рисками и налогово-бюджетной политики.

Целью нашей статьи явился анализ динамики и стратегий позиционирования ТНК в системе современного международного производства.

Материалы и методы исследования

Прямые иностранные инвестиции (ПИИ) на протяжении многих десятилетий являлись одной из наиболее популярных стратегий выхода ТНК на зарубежный рынок, причем такие инвестиции могут носить как неорганический (приобретение бизнеса в зарубежной стране), так и органический (расширение уже имеющегося бизнеса на целевом рынке) характер. В 1990-е годы осуществление ПИИ все больше связано с работой ТНК в рамках ГЦСС. Для страны, принимающей ПИИ, очевидными преимуществами их привлечения стали определенные положительные эффекты, связанные с ростом доходов в стране-реципиенте ПИИ, снижении безработицы, росте поступлений в бюджет. Вместе с тем, ПИИ вытесняют национальные компании с внутреннего рынка. Современные исследователи (С.А. Лукьянов, И.М. Драпкин, О.С. Мариев) указывают на то, что положительные эффекты от ПИИ формируются преимущественно на базе взаимодействия зарубежных и национальных компаний в рамках ГЦСС ^{[4, c. 78]}. Актуальной задачей для современных ТНК с точки зрения реализации стратегий их выхода на зарубежные рынки становится уход от традиционных, ресурсоемких ПИИ к наукоемким капиталовложениям, а основным драйвером глобальных ПИИ становится доступ к нематериальным активам, а не стоимость факторов производства.

С учетом вышеизложенного наше исследование базируется на аналитических отчетах и исследованиях ведущих транснациональных компаний, а также материалах таких авторитетных международных экономических организаций как Международный валютный фонд, Организация экономического сотрудничества и развития, Конференция ООН по торговле и развитию. В качестве методов исследования в нашей работы представлены сравнительный, аналитический, системный методы, метод классификации, обобщения, сравнения.

Результаты и их обсуждение

Несмотря на мотивы усложнения корпоративных структур ТНК, все большее число компаний во все большем числе стран вовлекается в собственность и контроль со стороны зарубежных подразделений ТНК. По оценкам ^{[24, c. 125]}, около 41 % зарубежных подразделений ТНК в мире принадлежит материнской компании посредством трансграничной цепочки владения, включающей, по меньшей мере, один промежуточный филиал, отличный от страны базирования ТНК. Также отметим, что размывание гражданства иностранного инвестора играет важную роль для развития инвестиционной политики. Традиционно инвестиционная политика стран направлена на привлечение и удержание ПИИ путем политики содействия и поощрения, повышения открытости для ПИИ.

Контроль ТНК над своими зарубежными подразделениями не всегда связан с владением. Право собственности выражается в пакетах акций, предоставляющих не только право на дивиденды, но и право голоса. Контроль представляет собой способность использовать право голоса на стратегические решения в компании. Степень контроля со стороны компании, которая находится на более высоком уровне иерархии собственности, может быть больше или меньше принадлежащих ей акций. Однако, могут иметь место случаи, когда сложные перекрестные владения акциями могут обусловливать передачу конроля, даже когда номинальные доли акций ограничены. Помимо перекрестного владения акциями, может иметь место отступление от принципа «одна акция – один голос», однако исследования показывают ^[12], что ТНК большинства стран все-таки придерживаются этого принципа.

В целом, с точки зрения собственности, множество ТНК существенно разнородно, поскольку лишь небольшая группа ТНК имеет значительную долю зарубежных подразделений (меньше 1 % ТНК имеют свыше 100 зарубежных подразделений каждая, однако на них приходится 60 % глобальной добавленной стоимости ТНК). Вместе с тем, ошибочной является точка зрения о том, что ТНК имеют сложные и запутанные схемы собственности – большинство из них просты, имеют прямые связи и полный контроль между материнской компанией и аффилированными структурами за рубежом. Эмпирический анализ, проведенный ЮНКТАД, показал, что около 70 % ТНК имеют лишь одну дочернюю компанию, тогда как 90 % ТНК имеют меньше пяти зарубежных подразделений ^{[24, c. 134]}.

По мере роста числа подразделений растут и масштабы сложности структур собственности ТНК и эта сложность для крупнейших ТНК связана в основном с «вертикальной глубиной» - несколькими шагами, зачастую через границы нескольких государств, от материнской компании к зарубежному подразделению, которые, однако, характеризуются сравнительно простыми связями на каждом из шагов.

Развитие многих ТНК происходит бессистемно и на ранних этапах их зарубежные подразделения создаются преимущественно в стране базирования и странах-соседях, поэтому может иметь место распространение ТНК на региональном уровне перед более широкой международной экспансией. Однако, исследователи отмечают, что рост ТНК замедляется по мере перехода к каждой ступени их иерархической лестницы ^[16]. Это отчасти объясняется тем, что новые уровни иерархии не создаются искусственно, а постоянная рационализация и реструктуризация структуры собственности ТНК могут оказаться дорогостоящими. То есть эти процессы сопряжены с фактическими транзакциями по покупке и продаже акций, что ведет к росту операционных издержек и налогов на прирост капитала. Иными словами, реструктуризация возможна в случае получения значительных выгод, поэтому ТНК зачастую не идут на упрощение сложившихся сложных структур собственности.

Вместе с тем, в последние годы взаимодействующие друг с другом зарубежные подразделения могут расти в результате фрагментации процессов международного производства, когда, например, одно подразделение является поставщиком промежуточной продукции и ТНК предпочитает владеть данным поставщиком и не желает передавать поставки на аутсорсинг. Поэтому происходит формирование вертикальной цепочки владения в рамках глобальных цепочек создания стоимости (ГЦСС). Вместе с тем, право собственности на все подразделения может быть сосредоточено у материнской компании, либо передано любой финансовой компании и холдингу, что не отразится на отношениях поставок. Однако эксперты ЮНКТАД утверждают, что цепочки поставок отражаются в вертикальных цепочках владения - подразделения, которые расположены ближе к материнской компании в вертикальной структуре владения, выполняют свою деятельность близко к материнской компании в цепочках поставок ^{[24, c. 139]}.

Когда в своих цепочках собственности ТНК создают холдинговые и финансовые компании, они размещают их в благоприятных с налоговой точки зрения юрисдикциях, при этом фискальные преимущества – основной фактор усложнения структуры собственности. ТНК с подразделениями в оффшорных финансовых центрах уплачивают корпоративные налоги по низким ставкам по сравнению с другими ТНК. Некоторые известные схемы, например, «двойная ирландская с голландским сэндвичем», оперируют через структуры собственности, формируемые вокруг оффшорных юрисдикций, выступающих крупными инвестиционными центрами – промежуточными каналами инвестирования. Значительный перевод прибыли ТНК происходит за счет прямых инвестиционных связей, в частности, участия в капитале.

При осуществлении сделок по трансграничным слияниям, решения о структуре собственности вновь создаваемой компании также зависят от налоговых аспектов, как это справедливо утверждают некоторые исследователи ^[14]. Более того, налоги могут быть важным фактором сделок по трансграничным слияниям и поглощениям. Это подтверждается практикой так называемых «инверсионных сделок», где ТНК США реорганизуются путем сделки с зарубежной компанией, и последняя становится новой материнской компанией. Такие сделки облегчают доступ к странам с низкими (по сравнению с США) корпоративными налогами.

Важную роль в отношениях собственности материнской компании ТНК и ее зарубежных подразделений играют известные Соглашения об избежании двойного налогообложения (СИДН), поскольку инвестиции в странах с высокими налогами часто структурируются через посредников в юрисдикциях, имеющих СИДН с предполагаемой принимающей страной. Аналогично национальная политика страны по привлечению ПИИ также может влиять на отношения собственности (требования о совместных предприятиях, ограничения собственности), что может обусловить необходимость совместной собственности зарубежных подразделений с местными компаниями. В свою очередь, на управление структурами собственности могут оказывать влияние инвестиционные договора. ТНК в большей степени охватывают косвенными связями владения крупные инвестиционные центры (Китай, Гонконг, Сингапур, Люксембург, Нидерланды), имеющие обширную сеть инвестиционных договоров с зарубежными странами.

В целом, долгосрочная тенденция концентрации международного производства в крупных ТНК обусловит дальнейшее усложнение владения ТНК, а цифровая экономика лишь ускорит этот процесс. Фрагментация производства на протяжении многих лет, предшествующих пандемии, заставляла ТНК постоянно изменять конфигурацию своих ГЦСС и способы своего роста на основе трансграничных слияний и поглощений, партнерских отношений и создания совместных предприятий. Исторически это обусловливало рост размера и степени интернационализации крупнейших ТНК в последние два десятилетия (по крайней мере, в 1995-2015 гг.). В табл. 1 показано, что активы крупнейших ТНК росли за рассматриваемый период быстрее роста мировой экономики и международного производства, а доля зарубежных активов, продаж и занятых за рубежом возросли с примерно 40-50 % до 60-65 %.

Таблица 1. Динамика показателей интернационализации 100 крупнейших ТНК (1995 = 100)

Источник: составлено по: ^{[24, c. 142]}.

Можно утверждать, что интернационализация ТНК не достигла точки своего насыщения, однако развитие электронной торговли на базе новых цифровых технологий может в перспективе обусловить более быстрый рост международных масштабов ТНК, поскольку открываются новые возможности для отделения потребления от производства, разрыва ГЦСС, ускорения процессов создания и модернизации предприятий.

Исторически процессы транснационализации бизнеса развивались в результате расширения капитала и производства за пределы национальных рынков, что было инициировано ТНК ^[6]. Собственно процессы транснационализации лежат в основе экономической глобализации, которая развивалась преимущественно на основе углубления разделения труда в рамках международной торговли. Экономическая глобализация постепенно приводила к географической диверсификации подразделений ТНК, что было обусловлено императивами масштабирования их деятельности и удержания конкурентных преимуществ. В итоге ТНК стали ключевыми субъектами мировой торговли и глобальных инвестиций. Разные источники оценивают долю ТНК в мировом экспорте в диапазоне 50-60 %, при этом 20 % мирового экспорта формируется отечественными ТНК (материнскими компаниями), тогда как от 30 до 40 % приходится на их зарубежные подразделения.

По оценкам ^[9], на современном этапе лишь одна треть мирового экспорта приходится на независимые компании, не участвующие в международном производстве, тогда как две трети приходится на ТНК и сеть их зарубежных подразделений. На последние приходится 30 % мирового экспорта, при этом зарубежные подразделения играют особую роль в международной торговле услугами, которые требуют близости к потребителям и поставщикам. На некоторых развивающихся рынках (особенно для стран с переходной экономикой) не всегда подходящей является стратегия ПИИ, и здесь ведущие ТНК ориентировались на совместное предпринимательство, т.е. переносили производство продукции в страну на базе специального соглашения с местной компанией (в виде, например, лицензирования, соглашения о техническом обслуживании, франчайзинга, управленческого контракта, контрактного совместного предприятия или международного контракта подряда).

Отметим, что ПИИ обычно охватывают два типа потоков: инвестиции в производство, ресурсы и услуги в рамках ГЦСС, а также капиталовложения в инфраструктуру (социальные учреждения, коммунальные услуги, транспортные системы, промышленное зонирование). Различие двух указанных типов инвестиций состоит в том, что первые осуществляются отдельными ТНК, тогда как для вторых привлекаются многие кредиторы и инвесторы. Анализ инвестиционной политики традиционно сконцентрирован вокруг инвестиций в производство в силу их определяющей роли в процессах продвижения экспорта, индустриализации и структурных изменений в экономике. В последние годы все большее внимание уделяется инвестициям в инфраструктуру в силу их значимости для реализации целей устойчивого развития ООН и данное внимание будет усиливаться после пандемии.

На протяжении 1990-2000-х гг. международное производство имело тенденцию к последовательному расширению, и нами, в частности, была установлена опережающая тенденция роста доходов от привлекаемых глобальных ПИИ (среднегодовое значение на отрезке 1990-2019 гг. – 78,7 %) по сравнению с ростом самих потоков привлекаемых ПИИ (22,5 %) (табл. 2). Кроме того, наблюдался рост продаж и добавленной стоимости, создаваемой зарубежными подразделениями ТНК. При этом показатель добавленной стоимости рос быстрее продаж, что указывает на дополнительные выгоды, получаемые зарубежными подразделениями от своей деятельности. При этом среднегодовой рост занятости в зарубежных подразделениях был более умеренным (6,5 %) по сравнению с ростом добавленной стоимости (17,2 %) и особенно – с ростом стоимости активов (58,9 %), что, во-первых, указывает на сдвиг в распределении добавленной стоимости между факторами производства в сторону не труда, а капитала. Во-вторых, данные показатели отражают тенденцию постепенного смещения глобального производства в сторону нематериальной и цифровой деятельности.

Один из самых высоких притоков глобальных ПИИ в последние годы наблюдался в 2015 году (38 % по сравнению с предыдущим годом), и причиной этого роста стали усилившиеся трансграничные слияния и поглощения, частично обусловленные корпоративной реконфигурацией. Иными словами, речь идет об изменениях в структурах собственности или юридических структурах ТНК, в частности, налоговыми инверсиями (в данном случае имеет место перевод головного офиса ТНК в страну с низкой ставкой налога).

Таблица 2. Некоторые показатели глобальных ПИИ и международного производства в 1990-2019 гг., млрд. долл., в текущих ценах

Примечание: * предкризисное среднегодовое значение; * среднегодовая динамика, %.

Источник: составлено и подсчитано автором по: ^{[25, c. 18]}; ^{[26, c. 22]}.

Исторически развивающиеся страны в целом извлекли выгоды от привлечения ПИИ в виде «гринфилд»-проектов, а также от реинвестирования в уже существующие ПИИ. Вместе с тем, ТНК все меньше прибегают к стратегии ПИИ, которые в свое время олицетворяли процессы экономической глобализации, и данная тенденция лишь усиливается в период пандемии. Даже после кризиса 2008-2009 годов, т.е. до пандемии, глобальные ПИИ и доходы от них имели тенденцию к снижению. При этом С. Эвенетт и Дж. Фритц указывают на то, что средняя прибыль от ПИИ в развивающихся странах падала быстрее, чем в развитых странах ^[11]. В период пандемии особое снижение испытали ПИИ в новые проекты. Резко снизилась доходность ПИИ и возросли сроки их окупаемости в сектора образования и здравоохранения. В целом, в настоящее время наблюдается снижение притока ПИИ до уровня 1995 года. Даже до пандемии наблюдалось существенное снижение притока и оттока ПИИ. В развитых странах за 2015-2020 гг. наблюдается наибольшее снижение притока и оттока ПИИ (табл. 3).

Таблица 3. Динамика притока и оттока ПИИ в мировой экономике, 2015-2020 гг., млрд. долл.

Примечание: * среднегодовое изменение

Источник: составлено и подсчитано автором по: ^{[28, c. 248-251]}.

При этом наши расчеты показывают, что если в 2000-2010 гг. среднегодовой темп прироста глобальных ПИИ составлял 16,9 %, то в 2010-2020 гг. он составил уже 10,8 % (по оттоку данный прирост составил 17,6 % и 9,2 % соответственно). При этом в развитых странах снижение прироста ПИИ стало еще более динамичным. Особое снижение темпов прироста ПИИ было характерно для их притока в развивающиеся страны и страны с переходной экономикой. Примечательно, что в 1990-2000 г. прирост ПИИ в развитые страны был максимальным и более высоким, чем в развивающиеся страны (табл. 4).

Таблица 4. Динамика накопленных объемов ПИИ в 1990-2020 гг. в мире

Примечание: * среднегодовое изменение

Источник: составлено и подсчитано автором по: ^{[22, c. 191],[28, c. 252-255]}.

В период кризиса снижение ПИИ в форме трансграничных слияний и поглощений было несущественным. Наибольшее снижение было характерно для ПИИ в форме новых «гринфилд»-проектов (в 2019-2020 гг. оно составило 16 % в развитых и 44 % в развивающихся странах), а также в форме сделок по международному проектному финансированию (28 % в развитых и 53 % в развивающихся странах) ^{[28, с. 3]}. Наблюдалось снижение всех компонентов ПИИ, и совокупная прибыль ТНК снизилась на 36 % ^{[28, c. X]} и, помимо прочего, наблюдалось снижение важной части ПИИ – реинвестированных доходов зарубежных подразделений ТНК.

ТНК развитых стран сократили свои ПИИ на 56 % до 347 млрд. долл., и удельный вес этой группы стран в глобальном вывозе ПИИ упал до 47 %. В частности, вывоз ПИИ европейскими ТНК снизился на 80 % до 74 млрд. долл., и это стало самым низким уровнем с 1987 года. Особо резким сокращение оттока ПИИ было из Великобритании, Германии, Ирландии и Нидерландов. В частности, в Нидерландах отток был обусловлен ликвидацией холдингов и корпоративной реконфигурацией, в Великобритании – продаже части зарубежных активов. Зарубежная инвестиционная деятельность ТНК из развивающихся стран также снизилась, однако вывоз ПИИ из Китая оставался самым высоким в мире (133 млрд. долл. в 2020 году). В глобальных ПИИ Китай почти вдвое увеличил свое участие в трансграничных слияниях и поглощениях, а кроме этого рост вывоза ПИИ из Китая даже в условиях пандемии был обусловлен продолжением расширения проекта «Один пояс – один путь». Кроме того, Китай остается крупнейшим реципиентом ПИИ в регионе, и зарубежные ТНК продолжают осуществлять капиталовложения в эту страну ввиду благоприятного инвестиционного климата, развитой инфраструктуры и уверенно растущей покупательной способности. Более того, Д.Б. Калашников указывает в своем исследовании на то, что китайские ТНК уже составляют конкуренцию ТНК развитых стран на мировом рынке, и все большая роль в реализации продукции, произведенной в Китае, принадлежит зарубежным подразделениям его ТНК ^{[2, с. 15]}.

Традиционно высокие доходы от ПИИ концентрируются в офшорных юрисдикциях, т.е. имеется существенный разрыв между доходами ТНК и их инвестициями в производство, обусловливающий значительные финансовые потери ввиду налоговых практик современных ТНК. Большая часть доходов ТНК от ПИИ регистрируется в низконалоговых и офшорных юрисдикциях. Показатели доли доходов от инвестиций зарубежных подразделений ТНК в ВВП офшорных юрисдикций выходят за рамки здравого смысла. Так, по данным ЮНКТАД, ТНК 25-ти ведущих развитых стран в 2014 году получили больше прибыли на Бермудских островах (44 млрд. долл. или 779 % ВВП этой страны), чем в Китае (36 млрд. долл.) ^{[24, c. 21]}. Высокая доля доходов от ПИИ в ВВП свидетельствует о развитии холдинговых компаний - ключевых агрегаторах зарубежной прибыли ТНК. Так, на Бермудских островах формируется прибыль ТНК США, а холдинговые компании этой страны являются инструментом реинвестирования прибыли с Бермудских островов в третьи страны. Расположение холдинговых компаний в странах с льготным налогообложением показывает, что основной мотив для ТНК – уход от налогов.

Для развивающихся стран, где традиционно размещались ПИИ ТНК развитых стран, налоги этих корпораций являлись (помимо прочих преимуществ ПИИ) важным источником экономического развития. Однако, уязвимость развивающихся стран с точки зрения противодействия уклонению от уплаты налогов с ТНК является важным для этой группы стран с точки зрения имеющегося дефицита финансирования экономического развития. Эконометрический анализ, проведенный ЮНКТАД, показывает, что в среднем по группе развивающихся стран дополнительные 10 % инвестиций из оффшорных юрисдикций связаны со снижением нормы прибыли в размере 1-1,5 %.

После установления значительной взаимосвязи между подверженностью оффшорным юрисдикциям и нормой прибыли от ПИИ, можно подсчитать потери налоговых доходов. Моделирование, проведенное ЮНКТАД, показывает, что сумма прибыли ТНК, переводимая из развивающихся стран, составляет порядка 450 млрд. долл., что при средневзвешенной налоговой ставке в 20 % составит 90 млрд. долл. ежегодных потерь налоговых поступлений ^{[23, c. 200-201]}. Установленная на рисунке отрицательная взаимосвязь сохраняется и для развитых стран, однако потеря налоговых поступлений у них будет намного меньше.

На международном и национальном уровне предпринимается все больше усилий по предотвращению оффшорных финансовых потоков. Так, на национальном уровне следует отметить Закон США о налогообложении иностранных счетов (FATCA), а на международном – План по противодействию размыванию налогооблагаемой базы и выводу прибыли из-под налогообложения (BEPS), выдвинутый Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) и «Большой двадцаткой» еще в 2013 году. Данный план получил дополнительный импульс в 2020 году, когда ОЭСР была запущена так называемая «Инклюзивная основа плана BEPS» ^{[17, c. 4]}, призванная решать налоговые проблемы в условиях цифровизации. Одним из последних шагов стало принятие в июле 132 юрисдикциями так называемого «двухкомпонентного» решения налоговых проблем в отношении потери доходов государств вследствие перемещения прибыли и по поводу налоговых прав юрисдикций ^{[17, c. 10]}. Позднее, в октябре 2021 года страны «Большой двадцатки» достигли договоренности о введении с 2023 года глобального налога для ТНК в размере 15 % (принято 139 странами) ^[13].

Достигнутый прогресс является революционным и рассматривает ТНК как унитарные предприятия, исключая действие неэффективного принципа «правила вытянутой руки» (англ. – arm’s length principle). В соответствии с этим правилом, налоговые обязательства рассчитываются из рыночных цен сделок между взаимозависимыми налогоплательщиками. По существу, данный принцип является защитным налоговым инструментом для государства, поскольку взаимозависимые компании уходят от налогообложения, выводя свою прибыль в низконалоговые или оффшорные юрисдикции. Кроме того, минимальная ставка налога будет применяться ко всем ТНК с консолидированной выручкой в размере свыше 750 млн. евро, а не только к цифровым ТНК. Вероятно, что достигнутые договоренности снизят торговую напряженность между странами, поскольку ранее США предполагали использование собственной стратегии в отношении налогообложения ТНК – технологических гигантов ^{[27, c. 67]}. Кроме того, А. Кобхэм ^[1] указывает, что дополнительный прирост налоговых поступлений в результате принятых решений составит ежегодно 275 млрд. долл. Более ранние оценки показывали ^{[21, c. 7]}, что уклонение от уплаты налогов ежегодно позволяет ТНК не платить от 500 до 600 млрд. долл. налоговых платежей. Вместе с тем, предлагаемые реформы налогообложения ТНК пока не отразились на динамике их акций и есть все основания предполагать, что не будет серьезного изменения налогового режима. С глобальной точки зрения у реформы есть по крайней мере три риска:

- систему по-прежнему возможно обойти, поскольку по мере роста сложности системы возрастает вероятность использования различных лазеек. Помимо прочего, некоторые эксперты указывают, что реформа коснется лишь 78 из 500 крупнейших ТНК, поскольку первый компонент в «двухкомпонентной системе» относится лишь к компаниям, выручка которых превышает 20 млрд. долл. и норму прибыли более 10 %. Уменьшение пороговой выручки с 20 млрд. до 750 млн. евро (порог второго компонента) приведет к росту количества компаний, которые будут затронуты данным фактором, в 13 раз ^{[10, c. 7]};

- сомнительны выгоды развивающихся стран от реформы в силу разных факторов, например, отсутствие квалифицированных экспертов в сфере налогообложения; исключения в «первом компоненте» для добывающих отраслей и сектора финансовых услуг; возможно сдвижение даты начала действия реформы на срок позднее 2023 года. Также следует указать, что распределение между странами базирования ТНК и принимающими странами налоговых прав основано на продажах ТНК в каждой из стран и, поскольку страна базирования получит первое право на налоговые доходы, то на страны «Большой семерки», по оценкам ^[1], придется 60 % дополнительного дохода;

- имеются нерешенные проблемы в системе налогообложения США, в основе которой действует принцип «нейтральности экспорта капитала» (англ. – Capital Export Neutrality, CEN), предполагающий нейтральность системы налогообложения в отношении выбора резидента между иностранными и внутренними инвестициями. Поэтому, ТНК США могут использовать налоговые вычеты, чтобы вычитать из своего внутреннего налогообложения убытки, понесенные за рубежом. Некоторые ТНК, таким образом, существенно минимизировали свои налоги, а другие (например, Amazon ^[18]), использовав все преимущества такой системы, почти не платят налоги во всем мире.

С целью нейтрализации указанных рисков эксперты ^{[19, c. 2]} предлагают использовать альтернативные подходы к введению глобального налога, например, на основе применения минимальной эффективной налоговой ставки (METR). Эта ставка может быть введена коалицией стран, как стран базирования, так и принимающих стран.

Отметим, что в современных условиях организация внешнеэкономической деятельности ТНК претерпевает серьезные изменения вследствие продаж активов многими ТНК и смены своих географических рынков. В частности, рынок Китая в течение длительного времени рассматривался компаниями развитых стран в качестве самого выгодного и приоритетного и эта страна долго считалась «всемирной фабрикой». Однако усиление торгового конфликта Китая и США начиная с 2018 года ^[5], а также удорожание стоимости факторов производства в Китае, способствовали уходу многих компаний на рынки стран Азии с более низкими издержками. Глобальный кризис, вызванный пандемией коронавируса, лишь усилил тенденции ниашоринга (перенос производства в соседние страны) и решоринга. Вообще, в современных условиях, страны все больше задумываются о репатриации ГЦСС, особенно если речь идет о производстве критически значимых, стратегически важных товаров.

В целом, в последние годы негативные тенденции глобальных ПИИ во многом обусловлены государственной политикой, создающей барьеры для ПИИ: снизилась популярность государственного программирования привлечения ПИИ во многих странах, равно как и политики поощрения ПИИ (это характерно как для развитых, так и для развивающихся стран); растут требования локализации по отношению к прямым иностранным инвесторам; государства в большей степени ориентируются на политики поощрения ПИИ в сферу услуг, чем в отрасли материального производства. Вместе с тем, как государство, так и бизнес заинтересованы в возрождении коммерческого интереса к ПИИ.

Важнейшим компонентом, характеризующим масштабы позиционирования ТНК в современной мировой экономике, является оценка степени их ориентированности на инновационные процессы. Некоторые исследователи указывают на рост масштабов интернационализации исследований и разработок как стратегический вектор развития некоторых ТНК, в частности, в автомобилестроении ^{[1, с. 10]}. В последние годы на 100 крупнейших ТНК приходится свыше 1/3 исследований и разработок международного бизнеса, при этом, в отраслевом контексте, здесь лидируют технологические гиганты, автомобильные и фармацевтические ТНК. Следует отметить, что глобальные ПИИ в новые («гринфилд») проекты в сфере исследований и разработок (ИР) продолжают свою тенденцию к росту ^{[25, c. XI]}. С учетом разницы в размерах ТНК, абсолютные расходы на ИР не являются надежным показателем инновационной интенсивности для конкурентоспособности ТНК. Так, нефтедобывающая китайская компания Sinopec осуществила инвестиции в ИР в размере 1,2 млрд. долл. в 2018 году, однако эта сумма составляет только 0,3 % доходов компании ^{[25, c. 22]}. Поэтому, чтобы ранжировать ТНК, необходимо рассматривать показатель доли расходов на ИР в общих доходах компании («интенсивность ИР – англ. R&D intensity). Так, лишь у немногих ТНК развивающихся стран этот показатель превышает 5 %, потому, что среди них преобладают крупные добывающие или промышленные конгломераты.

В последние десятилетия наблюдается рост ПИИ крупнейших ТНК в ИР, которые осуществляются ими за границей для интеграции в кластеры или получения доступа к первоклассным ресурсам. Только за последние пять лет было объявлено о свыше 5 тыс. «гринфилд»-проектов в сфере ИР (6 % от совокупного числа новых проектов ПИИ, а, например, в фармацевтической отрасли – 17 % от новых проектов). Лидирующие позиции по инвестициям в ИР занимают международные компании – технологические гиганты.

Таблица 5. Ведущие компании-инвесторы в исследования и разработки в 2020 году

Источник: составлено по: ^[15].

В условиях пандемии крупные игроки активизировали ИР для сохранения своего доминирующего положения. Лидерство по расходам на ИР (в частности, осуществляемых посредством ПИИ) позволило компании Amazon сохранить ведущие позиции в сфере облачных вычислений, электронной коммерции и логистике. Facebook увеличила расходы на ИР в 2019-2020 гг. на 35,6 %. За пределами США лидером стала компания Huawei, а также Samsung и Volkswagen. Так, компания Huawei стала крупнейшим в мире трансграничным инвестором в ИИ за 2015-2020 гг., объявив о 76 новых проектах ПИИ в ИР (рис. 1).

Рис. 1. Ведущие компании мира по количеству трансграничных инвестиционных проектов в сфере ИР, 2015-2020 гг.

Источник: составлено по: ^[15].

Принято считать, что ТНК, привлекая свои ПИИ в экономики развивающихся стран, способствуют экономическому росту, занятости, внедрению технологий, что позволяет этим странам интегрироваться в ГЦСС. Вместе с тем, параллельно с приходом ТНК на зарубежный рынок возможна передача как выгод от торговли ^[20], так и экономических потрясений ^[8]. Одна из групп исследователей на основе эмпирических данных установила, что ТНК и их зарубежные подразделения обеспечивают порядка одной трети мирового производства и около двух третей международной торговли ^[9]. При этом, зарубежные подразделения оказываются более капиталоемкими, инновационно интенсивными, крупными, чем местные компании и, наконец, они в большей степени ориентированы на зарубежные рынки, как экспортеры готовой продукции, импортеры промежуточной продукции (следовательно, для них характерно сравнительно меньшее отношение добавленной стоимости к совокупному выпуску).

Заключение

В целом мы отмечаем, что зарубежные подразделения ТНК налаживают прочные отношения с местными компаниями, в том числе с МСП, поскольку больше двух третей промежуточной продукции они получают из принимающей страны. Помимо прочего, зарубежные подразделения являются активными поставщиками промежуточной и готовой продукции в принимающих странах (около двух третей их продукции используется для внутренних ЦСС). То, что на ТНК приходится порядка двух третей мирового экспорта, свидетельствует об их значимой роли в ГЦСС. Зарубежные подразделения ТНК могут принимать участие в горизонтальных стратегиях производства готовой продукции на экспорт или для внутреннего рынка, а также промежуточной продукции, которая далее используется местными компаниями. Вертикальные стратегии ТНК выражаются в экспорте ресурсов их зарубежными подразделениями. В вертикальные стратегии в большей степени вовлечены зарубежные подразделения в электронной промышленности и в меньшей – в пищевой промышленности. Следует отметить, что торговля и инвестиции становятся все более взаимосвязанными в ГЦСС, однако инвестиционная и торговая политики по-прежнему рассматриваются правительствами изолированно, поэтому международные режимы инвестиций и торговли до сих пор остаются фрагментированными.

Развитие ГЦСС привело к значительной фрагментации международного производства, ставшего ключевым стратегическим направлением развития ТНК в последние годы. Вместе с тем, в размещении международного производства принято различать вертикальные и горизонтальные ТНК. Для вертикальных ТНК характерно размещение звеньев производства в наименее затратных странах и такие ТНК стали особо значимыми в рамках системы ГЦСС, предусматривающих снижение транзакционных издержек международного производства и издержек на координацию. Горизонтальные ТНК возникли раньше и предшествовали формированию вертикальных ТНК, ориентируясь на рынок, приближая производство к потребителю и, таким образом, снижая торговые издержки. Отметим, что вертикальные ТНК все чаще стали прибегать к заключению контрактов с независимыми партнерами за рубежом на основе лицензирования, франчайзинга и стратегии контрактного производства. Итоговым, наиболее предпочтительным вариантом ТНК, сложившимся в 1990-е годы, стали ТНК в форме международных сетей производства, работающих в рамках ГЦСС.