Рус Eng Cn Перевести страницу на:  
Please select your language to translate the article


You can just close the window to don't translate
Библиотека
ваш профиль

Вернуться к содержанию

Genesis: исторические исследования
Правильная ссылка на статью:

Социалистическая идея и способы ее конституционной реализации в 1918 г.

Коровин Кирилл Сергеевич

Уральский институт управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации

620144, Россия, Свердловская область, г. Екатеринбург, ул. 8 Марта, 66, оф. 315

Korovin Kirill Sergeevich

Assistance, the department of Constitutional Law, Ural Institute of Management of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration

620144, Russia, Sverdlovskaya oblast', g. Ekaterinburg, ul. 8 Marta, 66, of. 315

korovinscience@yandex.ru
Другие публикации этого автора
 

 

DOI:

10.25136/2409-868X.2021.12.37208

Дата направления статьи в редакцию:

22-12-2021


Дата публикации:

29-12-2021


Аннотация: В статье показывается, что социализм являлся ключевым политическим понятием для формирующегося советского конституционализма. Дело в том, что политико-правовые идеи В. И. Ленина выступили основой идеологии большевизма, ставшей опорой всей правовой системы советского государства. Автором была показана эволюция социалистических идей и их рецепция российской социал-демократией. В партии большевиков идея социалистического общества приобрела достаточно утопические и радикальные формы, нежели изначальный европейский образец. Было это связано с тем, что социально-экономические, политические и культурные условия диктовали определенные рамки, в которых социализм мог быть реализован.   Коммунистической партии предстояло на конституционном уровне закрепить социалистические принципы и основы советского общества. Именно поэтому в конституционной комиссии шли серьезные дискуссии по этому вопросу. Дискурс, возникший в процессе принятия Конституции РСФСР 1918 г., достаточно слабо отражен в научных публикациях, поэтому автором вкратце были даны важные биографические данные ключевых членов конституционной комиссии. Это позволило соединить политико-правовые идеи с историческим и личностным контекстами. Стоит сказать, что такие понятия, как «социалистическое общество», «ассоциация» и «союз», заложили понимание членами комиссии классовой сущности государства и права. Уже на основе этого в дальнейшем обсуждались вопросы целей и задач Советов, первые шаги, а также права и обязанности граждан.


Ключевые слова:

социализм, коммунизм, большевизм, советский конституционализм, Конституция РСФСР, национализация, советское государство, конституционная комиссия, Советы, Ленин

Статья подготовлена при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19-011-00866 А: Советский конституционализм: доктринальное, юридическое и символическое измерения

Abstract: This article demonstrates that socialism was the key political concept for the nascent Soviet constitutionalism. The matter is that the political-legal ideas of V. I. Lenin underlied the ideology of Bolshevism, which became the basis of the entire legal system of the Soviet state. The author traces the evolution of socialist ideas and their reception by the Russian social democracy. In the Bolshevik party, the idea of a socialist society has acquired rather utopian and radical forms than the initial European model. This was associated with the fact that socioeconomic, political and cultural conditions dictated certain framework for the implementation of socialism. The Communist Party had to establish the socialist principles and fundamentals of the Soviet society on the constitutional level. This led to robust debates on the issue in the constitutional commission. The discourse that emerged due to the adoption of the Constitution of the RSFSR of 1918 is poorly reflected in the scientific publications; therefore, the author provides brief biographical data of the key members of the constitutional commission. This allows correlating the political-legal ideas with the historical and personal contexts. It is worth noting that such concepts as “socialist society”, “association” and “union” underlie the comprehension of the essence of state and law. This served as the basis for further discussion of the goals and objectives of the councils, first steps, as well as rights and responsibilities of citizens.


Keywords:

socialism, communism, bolshevism, soviet constitutionalism, Constitution of RSFSR, nationalization, the soviet state, constitutional commission, The Soviets, Lenin

Сущностным вопросом для построения пролетарского конституционализма был «социализм» как идея будущего социума. В свое время А. Эйнштейн высоко оценил его морально-этическую сущность, поскольку современное ему общество находилось в кризисе вследствие абсолютной «экономической анархии капитализма». Только путь создания социалистической экономики, по его мнению, смог бы спасти мир [2, P. 439–446]. Противоположной точки зрения придерживался Ф.А. фон Хайек, считавший социализм интеллектуальной традицией, целенаправленно разрывающей связь с либерализмом и политической философией А. Смита, Д. Юма и Дж. Локка. В ней использовалось понятие «свобода», но несколько в ином значении, нежели в либеральной философии – социалистический «Путь к Свободе есть в действительности Столбовая Дорога к Рабству» [56, С. 41, 51].

Стоит отметить, что это было ключевое понятие для дореволюционной социалистической мысли. Экономист М.И. Туган-Барановский нашел в платоновских идеях о «государстве разума» истоки социализма, сущностью которого являлось подчинение общественного хозяйства правовой идее. В своей перспективе социалистическое общество будет шире коммунальной общины и распространится на весь мир, поэтому политический аппарат будет необходим для управления сообществом [49, С. 259, 343, 346]. Иначе думал анархист М.А. Бакунин, который понимал социализм (более человечный, нежели республиканизм) в духе П.-Ж. Прудона как явление «вне всякой правительственной регламентации и всякого покровительства со стороны государства и подчиняющее политику экономическим, интеллектуальным и моральным интересам общества». Он отрицательно относился как к революционному, так и к государственному социализму, являющемуся продолжением и итогом первого [3, С. 177–181].

Еще в XIX в. французский экономист Ф. Бастиа упрекал социалистов в том, что они, «как верные ученики Платона», призывали к обобществлению имущества [4, С. 82]. Аналогично В.И. Ленин, последователь К. Маркса и Ф. Энгельса и наиболее значительная фигура для начального периода советского государства [47, С. 5–15], говорил об обобществлении средств производства «в собственность всего общества» и уничтожении товарного хозяйства [25, С. 263–264; 32, С. 397–398; 9, С. 126–128]. Материальную основу социализма он видел в начавшемся еще полвека назад обобществлении труда в процессе укрупнения производства и увеличения финансового капитала. В ходе обобществления производства неизбежно происходила «экспроприация экспроприаторов», труд становился усовершенствованным, коллективным, осуществляемым на основе достижений науки [19, С. 73–75]. Рабочий класс помогал перевести «землю, орудия, фабрики, машины, рудники» в руки общества с целью устройства «крупного», «планомерного» «социалистического производства» [27, С. 84–85, 96–98; 23, С. 181–183; 29, С. 219–220; 16, С. 202–204].

Австрийский экономист Й. Шумпетер писал о том, что «социализм – это своего рода интеллектуальный Протей» (существо-хамелеон в древнегреческой мифологии), «институциональная система», в которой центральная власть контролировала само производство и средства производства [58, С. 119]. В.И. Ленин считал, что на заре империализма капитализм подготовил почву для социализма посредством создания общественного порядка, направленного на обобществление производства [15, С. 320–323]. Поэтому на первое место при таком строе он ставил потребление: «социалистическое общество есть одно большое потребительское общество с планомерно организованным производством для потребления», которое выступало не как «социализм равенства мелких хозяев», а в качестве обобществленного производства [26, С. 369–371; 34, С. 225–226; 13, С. 339–340]. Такую общественную систему немецкий социолог М. Вебер называл несколько иначе – «коллективной экономикой», под которой он понимал тип экономики, ликвидировавшей «анархию производства» (конкуренцию между предприятиями) и руководимой народным синдикатом, выполнявшим функции контроля [5, С. 27–28].

Следуя логике К. Маркса, на заре своего философского творчества В.И. Ленин определял социалистическое общество (учение о нем – «пролетарский социализм (марксизм)») как «союз свободных людей», «социалистически организованную общину», возникающую в результате борьбы и протеста «против эксплуатации трудящегося» [39, С. 171-172, 280–281; 17, С. 132–133; 10, С. 124–125]. Социализм являлся таким порядком, при котором нет ни богатых, ни бедных [37, С. 65–66]. «В социалистическом обществе свобода и равенство не будут обманом», богатство народа доступно всем членам общества [28, С. 108–109]. В этих целях уничтожение классов создаст равное отношение людей к общественным средствам производства, а также равный доступ к различным экономическим благам [19, С. 363–364]. Общество, организованное по этим канонам, несомненно, перерастет в коммунизм, лозунгом которого станет «каждый по способностям, каждому по потребностям» [14, С. 179–180]. И будет положен конец эксплуатации, освобожден труд от гнета капитала, массы от нищеты, что позволит рабочим производить продукты для себя, а излишки использовать для всестороннего развития своих способностей [27, С. 84–85, 96–98; 23, С. 181–183; 29, С. 219–220; 16, С. 202–204].

В России, по словам В.И. Ленина, социализм не был готовой системой, а по сути, был процессом, в ходе которого происходила пролетарская классовая борьба, нацеленная на строительство «рабочей партии». Ее миссией будет защита пролетариев от буржуазии, уничтожение частной собственности и замена ее «общностью имущества», осуществление «насильственной демократической революции», – цитировал он Ф. Энгельса [31, С. 54; 24, С. 267–268]. Интеллектуальной основой этой стихии был рабочий класс, который стремился завоевать политическую власть и установить диктатуру пролетариата [18, С. 73–75]. Рабочие будут экспроприировать капиталистов и организуют социалистическое производство, тем самым покажут другим национальностям, что возможно установить демократическую республику, проявляющуюся в «диктатуре угнетенного класса» [21, С. 354–355]. Достигнуть такого состояния, когда отомрет любое государство, даже демократическое, можно лишь революционными средствами и методами. В пролетарской диктатуре соединены насилие против буржуазии и демократия, выражающаяся во всеобщем участии населения в управлении делами государства [22, С. 71–72].

Представления о социализме как в социалистической мысли, так в особенности у В.И. Ленина, важны в связи с тем, что, по мнению А.Н. Медушевского, советский конституционализм выполнял не совсем юридическую, сколько политическую, символическую и мобилизационную функции [40, С. 209–211]. Только идеологическое обоснование могло помочь большевикам легитимировать свою власть. Создателей советской политико-правовой доктрины в первую очередь интересовал вопрос, поставленный публицистом Ю.М. Стекловым: «на чем будет основана Советская Российская Конституция», в чем ее сущность, каковы цели советского государства, или же какой идеологический базис будет у советского конституционализма [50, Л. 34, 37–38]. Такой основой, несомненно, являлись социалистические идеи, воплощенные в конституционном тексте.

Ю.М. Стеклов получил высшее юридическое образование, однако юридической практикой так заниматься и не стал. За границей, работая в газете «Искра», познакомился с В.И. Лениным. В 1914 г. вернулся в Россию и стал заниматься активно революционной деятельностью. После Февральской революции 1917 г. был избран членом исполкома Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Октябрьская революция позволила ему занять пост редактора «Известий», который он покинул только в 1925 г. Как политик был членом Президиума ВЦИК РСФСР 2-го и 3-го созывов. В период Гражданской войны с 1919 г. занимался агитацией на двух фронтах – А.В. Колчака и А.И. Деникина. За все время написал очень много публицистических и художественных произведений [6].

Первостепенным для членов конституционной комиссии было понятие «социалистическое общество», ибо оно было ядром политической философии социализма. Большевик от наркома по делам национальностей В.А. Аванесов и эсер-максималист, включенный в комиссию как член с совещательным голосом, А.И. Бердников высказались за то, чтобы слово «социалистическое общество» из Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа исключить. Я.М. Свердлов, наоборот, считал, что его нужно оставить без каких-либо обоснований [50, Л. 30–31].

В.А. Аванесов вступил в РСДРП в 1903 г. Являлся медиком по образованию, которое получил в Швейцарии, где проживал вплоть до 1914 г. В 1917 г. был избран членом ВЦИК РСФСР и до 1919 г. был его секретарем и входил в Президиум. С 1919 г. по 1924 г. занимал должность заместителя наркома РКИ [46, С. 60–61].

В комиссии А.И. Бердников представлял Союз социалистов-революционеров (максималистов), отчасти анархическую, террористическую организацию. Максималисты абсолютизировали значение революционных эпох и не признавали западную политико-философскую традицию. Главным достижением их учения была политическая теориям «Трудовой республики», которую они непосредственно связывали с социализмом. А.И. Бердников несколько раз присоединялся к союзу: в 1905–1907 гг. и в 1917–1919 гг. По стечению обстоятельств в 1918 г. он стал кандидатом в члены ВЦИК РСФСР, а спустя год, когда произошел раскол в партии максималистов, выступил за сближение с советской властью. В 1920 г. союз эсеров-максималистов принял решение самоликвидироваться, тогда А.И. Бердников вошел в состав ВКП(б) [43, С. 97–117].

Я.М. Свердлов уже в 1901 г. был в РСДРП, еще до ее раскола, а потом примкнул к большевикам. Начинал он свою деятельность с укрепления Уральской партийной организации, а позже – московской. После Февральской революции 1917 г. снова направлен в Екатеринбург, чтобы возглавить Уральскую областную партийную конференцию [8, С. 698–700].

Некоторых членов комиссии не устраивало вовсе не «социалистическое общество», а само слово «общество». Справедливо подметил Л. Фон Мизес, что социалисты под обществом подразумевали коммуну, в которой и происходит обобществление средств производства. Однако данное понятие, понимаемое философами как совокупность взаимоотношений, некое объединение людей или, например, гражданское общество, аналогично многогранно рассматривалось К. Марксом, стремившимся не использовать термин «государство» [42, С. 87]. Большевик В.А. Аванесов говорил о неуместности употребления термина «общество» по отношению к социализму, поскольку оно означало «совокупность людей, образующих весь земной шар». При делении общества на государства люди будут принадлежать не обществу в целом, а конкретной стране. По этой причине необходимо выделить два класса – эксплуататоров и эксплуатируемых, так как большинство людей в обществе эксплуатируется, а «известные слои населения» (рабочие и крестьяне) мелкая буржуазия сама эксплуатирует. По словам А.И. Бердникова вовсе «по-французски слово «общество» имеет несколько буржуазное значение» [54, Л. 6–7].

«Социалистическое общество» было общим термином, непосредственно связанным с пониманием социализма в западной политической философии. Ю.М. Стеклов показал, что переходное от капитализма к социализму общество основывалось на частной собственности, «монопольном владении имущих классов» и эксплуатации человека человеком. Отличительной чертой социалистического общества будет то, что оно создается «трудом рабочих и крестьян» [54, Л. 14–15]. Предпосылкой его возникновения, по взглядам В.И. Ленина, являлась политическая свобода. Без нее невозможна была бы классовая борьба, поэтому «сознательный» пролетариат нацелен на демократическую революцию и последующий «социалистический переворот» [12, С. 270–271]. «Просвещенный народ» должен бороться за социализм, «за такие порядки, когда не будет богатых и бедных, когда вся земля, все фабрики и заводы будут принадлежать всем трудящимся» [38, С. 334; 30, С. 341–346].

Я.М. Свердлов утверждал: «Такая ассоциация или вернее такое сосредоточение в руках трудящихся всего производства ­– единственное условие, при котором свободно развивается каждая отдельная личность, условие свободного развития всех людей». Но «ассоциации» во множественном числе как термин сближают большевизм с синдикализмом, на основании чего левый эсер А.А. Шрейдер предлагал их заменить на широкие «объединения трудового класса», в рамках которых будет сосредоточено все производство и будет развиваться каждая личность. Тем не менее такой более смягченный вариант был воспринят Ю.М. Стекловым все равно как синдикалистский, в то время как речь должна идти, по его мнению, о всемирных, даже национальных, объединениях, «широких организациях трудящихся», семье, «союзе трудовых масс». Такого рода опасения привели к тому, что А.А. Шрейдер поправился и предложил ввести понятие «диктатура трудящегося народа», это отчасти свело позиции левых эсеров к большевистскому пониманию общества [55, Л. 35–37].

Политической организацией социалистического общества выступало государство, являющееся организованным насилием и возникающее в процессе классовых противоречий, возвышаясь над обществом. В данном случае классическое государство – это «государство сильнейшего, экономически господствующего класса», который подчиняет и эксплуатирует угнетенные слои населения. И самая прогрессивная форма буржуазного государства – демократическая республика – не меняет его сущности. «Социализм, ведя к уничтожению классов, тем самым ведет и к уничтожению государства» – писал В.И. Ленин. Цитируя Ф. Энгельса, он указывал на то, что первым и последним актом государства будет «экспроприация средств производства в пользу всего общества», потому что государство в связи с переходом от управления людьми к управлению вещами просто «отомрет» [50, Л. 57].

Следуя политической линии В.И. Ленина, претенциозно заявил В.А. Аванесов о том, что когда исчезнут классы, то и не будет государства как аппарата угнетения, не будет государственной власти и диктатуры. При социалистическом строе, который будет предшествовать полному отмиранию государства, «государственная власть будет продолжать оставаться», а государство все так же будет пониматься как «аппарат угнетения». Описанная организация публичной власти сможет существовать в форме администрации, – подметил Ю.М. Стеклов. С ним согласился А.И. Бердников, однако с той оговоркой, что государство, хотя является «аппаратом», и власть находится у рабочего класса, уже не форма угнетения и эксплуатации, как это было бы при правлении буржуазии. Наоборот, пролетариат такое угнетение подавляет, и власть пролетариата, согласно Ф. Энгельсу, теперь называется «господством» [50, Л. 57].

Как думал нарком по делам национальностей И.В. Сталин, необходима крепкая, сильная, абсолютная власть, пока нет социализма, и местные учреждения занимаются вопросами потребления и распределения ресурсов. Без этого не наладить переход от старого режима, существовавшего в России, к новому, социалистическому, который наступит только в будущем. Впрочем, к этому времени должна быть создана экономически и политически сильная власть, строящая свое могущество на идеологическом просвещении и образовании. М.А. Рейснер был согласен с И.В. Сталиным, что нужна крепкая центральная власть, которая будет способна выполнить те колоссальные задачи, стоящие перед страной, и бороться с контрреволюцией. В основе будущей конституции «должна быть твердая государственная власть, строгая централизация и права на местах должны быть ограничены» [52, Л. 5–6, 8–9].

И.В. Сталин уже с 1901 г. состоял в Тифлисском комитете РСДРП, где получил кличку «Коба». На I конференции РСДРП(б), будучи делегатом от Кавказского союза РСДРП, познакомился с В.И. Лениным. С 1912 г. Иосиф Джугашвили бесповоротно становится Сталиным и входит в состав ЦК и Русского бюро РСДРП(б).

Определившись с пониманием социалистического общества и государства, комиссия приступила к выработке его цели. И.В. Сталин заявил, что перед членами комиссии стоит задача именно «организации социалистического строя» [52, Л. 1]. Историк-марксист М.Н. Покровский полагал, что цели социалистического государства минимально совпадают с функциями буржуазного государства и, по сути, кардинально противоположны. Сложность состояла в том, что Россия была и социалистическим, и национальным государством, как Франция, Англия и Швейцария [51, Л. 5]. Эсер-максималист А.И. Бердников, считал, что уже в Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа были намечены в целом задачи советского государства, нацеленного на уничтожение «всякой эксплуатации человека над человеком, для построения бесклассового общества …» [50, Л. 35]. В.А. Аванесов предложил декларативно описать цель – «устранять разруху, вызванную войной», организовывать «борьбу с железно-дорожной разрухой» [54, Л. 3-4].

М.Н. Покровский в 1891 г. окончил историко-филологический факультет Московского университета, где являлся учеником В.О. Ключевского. В 1905–1907 гг. присоединился к социал-демократам, познакомился с А.А. Богдановым, А.В. Луначарским. В апреле 1905 г. стал членом РСДРП, в Женеве впервые встретился с В.И. Лениным. С 1908 по 1917 гг. жил заграницей. В 1913 г. вошел в группу Л.Д. Троцкого. В августе 1917 г. присоединился к партии большевиков и позже участвовал в составе делегации РСФСР на мирных переговорах в Брест-Литовске. В марте 1918 г. стал председателем Совнаркома Московской области, а с мая 1918 г. уже возглавлял Нарком просвещения РСФСР.

М.А. Рейснер подчеркнул, что впереди есть идеал социализма и программа партии, на которые нужно опираться [52, Л. 7–8]. «Мы, юристы, относимся очень отрицательно к помещению тех или иных целей в статьях конституции», поскольку они имеют свойство не осуществляться. А если же цели и направления государства поменяются, то конституция уже «не будет годна». Вместо неустойчивых целей надо «дать форму, механический план источника власти и учреждений, которые из этой власти вытекают» [53, Л. 6].

В 1892 г. М.А. Рейснер окончил юридический факультет Варшавского университета и под руководством А.Л. Блока защитил кандидатскую диссертацию по теории и методологии государственного права. Будучи в Германии, занимался вопросами взаимоотношений церкви и государства, консультировался с Г. Еллинеком. Через два года вернулся в Россию и занял должность профессора в Императорском Томском университете. Но за свои общественно-политические взгляды в 1903 г. он был уволен и затем по приглашению Н.К. Михайловского стал германским корреспондентом в журнале «Русское богатство». В 1905 г., вернувшись в Россию, он в Нарве организовал отделение РСДРП(б) и тогда сблизился с В.И. Лениным и Я.М. Свердловым. Уже через пару лет он, будучи членом кафедры истории политических учений, читал лекции по философии права в Санкт-Петербургском университете. После Февральской революции выступал против Учредительного собрания и всецело был за Советы [57, С. 219–224].

Профессор юридико-политического отделения Московского университета Д.А. Магеровский был согласен с тем, что в переходный период формула советской республики не соответствовала действительности. По его мнению, некоторые особенности, которые были у нее тогда, в период социалистического государства будут уже отсутствовать. В 1917–1918-е гг. она еще не социалистическая, а режим диктатуры класса трудящихся, использовавший репрессивные меры [51, Л. 27–29]. По словам Я.М. Свердлова, в России существовал строй, являющийся средним между социализмом и капитализмом, ибо еще отсутствовала государственность, и было много советских организаций без соответствующей централизации [51, Л. 16, 18–19].

Д.А. Магеровский получил юридическое образование в Императорском Харьковском университете, а с начала Первой мировой войны и вплоть до революции преподавал на юридическом факультете. С 1912 г. состоял в Партии социалистов-революционеров, а в 1917 г. – уже в Партии левых социалистов-революционеров. Тогда же он стал членом Военно-революционного комитета, позже членом ВЧК. В 1918 г. стал членом коллегии отдела вузов Наркома просвещения РСФСР, а годом позже – заместителем Наркома юстиции УССР.

Дальнейшие рассуждения в конституционной комиссии были связаны с конкретными шагами советской власти, которые было необходимо отразить в тексте конституции. Еще на Апрельской конференции, проходившей с 24 по 29 апреля 1917 г., прозвучал план действий, ведущих к социализму: национализация земли в условиях буржуазного строя усилит влияние пролетариев на сельских полупролетариев; объединение банков в один Государственные банк установит контроль над экономикой; Советы, которые покрывают «густой сетью» всю Россию, обеспечат всеобщую трудовую повинность посредством не «полицейски-чиновничьего осуществления преобразований», а только благодаря добровольному участию населения [45, С. 508–509].

В.А. Аванесов одним из первых предложил конкретно указать шаги, которые были сделаны советской властью: «социализация земли, отмена всякой собственности на землю, введение закона о рабочем контроле, национализация различных отраслей промышленности, национализация банков, аннулирование займов, заключенных царским правительством». Стремление указать все это в конституционном тексте было связано с тем, что, как подчеркивал Ю.М. Стеклов, нигде как в Европе искажались достижения советского государства, поэтому требуется подробно их расписать в Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа. Тем более это будет иметь «сильное агитационное значение для всего мира». Например, «аннулирование займов» – это «удар международному капиталу» [55, Л. 20]. Такого рода перечисления, с точки зрения М.А. Рейснера, будут обладать «народным значением». В Конституции США приводится исторический обзор событий, которые привели к образованию государства на территории штатов. В силу того, что «на нас так лгут и клевещут», то необходимо в официальных актах все прописать – это будет своего рода «маленькой программой для тех товарищей на Западе, которые пожелают пойти теми же путями» [55, Л. 21].

Дискуссии в конституционной комиссии, так или иначе, связанные с социалистическими идеями, были посвящены фундаментальным вопросам. Преимущественно разговоры шли об отмене частной собственности в духе Основного закона о социализации земли, принятого ВЦИК РСФСР 27 января 1918 г. В.А. Аванесов подметил, что из фразы «отменяется частная собственность на землю» слово «частная» следует исключить, так как в законе о социализации земли «отменяется всякая собственность на землю». Как считал А.И. Бердников, сейчас уже нет частной собственности, а наличествует «монопольное владение» – «это есть сущность современного строя». Аналогично высказался Я.М. Свердлов о том, что в законе о социализации земли не было понятия «частная собственность» и речь шла не об экспроприации мелких собственников, а об «уничтожении частной собственности на землю и орудий производства» [55, Л. 24]. Подводя итоги, левый эсер А.А. Шрейдер заявил, как о свершившемся факте, что «второй съезд Советов отменил частную собственность» и потребовал распространить эту идею ввиду того, что те, кто находился вне России, не могли проверить достоверность данного события [54, Л. 6–7].

А.А. Шрейдер вплоть до 1917 г. жил заграницей, где окончил юридический факультет Парижского университета. Участвовал в Демократическом совещании в Петрограде, а позже стал членом ЦИК Всероссийского Совета рабочих и солдатских депутатов. До своего ареста в 1919 г. работал в Наркомюсте РСФСР.

В целях нивелирования буржуазного националистического содержания прилагательного «национальное», которое имело определенный «душок», В.А. Аванесов предложил слово «национальное достояние» заменить на «общенародное достояние» [54, Л. 6–7]. Эти понятия противоположны, о чем еще говорил А.А. Шрейдер: при «общенародном достоянии» в процессе социализации будет существовать «общее пользование» благами, а собственность на недра, воду и землю будет отменена. «Невозможно проведение права на землю, если вы оставите термин национализированная собственность» из-за того, что «государственная собственность – это такой же институт собственности, только централизованный». По-другому мыслил Ю.М. Стеклов: «А что значит собственность государства? Я просто не вижу разницы и когда мы говорим о национализированном предприятии, то ясно, что это есть общенародное достояние, принадлежит всем трудящимся» [54, Л. 25–26].

По мнению В.А. Аванесова, обозначение собственности как «национального достояния» будет непонятно широким массам, однако если сказать, что все леса будут в распоряжении трудящихся, тогда это будет звучать совсем иначе [54, Л. 25–26]. А.И. Бердников подметил, что «все должно принадлежать всему народу, объединенному в братский трудовой союз, следовательно, не отдельным группам, мелким коллективам, а всему народу» [54, Л. 16]. Обстоятельства требовали национализации торговли и промышленности и введения трудовой повинности, как утверждал Д.А. Магеровский, но все это еще не стало частью общественной практики [51, Л. 1–5]. По взглядам Я.М. Свердлова, «социализация земли без социализма, без диктатуры пролетариата есть нонсенс», ведь лишь при условиях диктатуры пролетариата социализация земли может реализоваться.

Центральное место как в теории государства В.И. Ленина, так и в конституционном дискурсе занимал рабочий контроль. Идеолог большевизма полагал, что государственное управление должно быть минимизировано и состоять в контроле над мерой труда и потребления, осуществляемом «государством вооруженных рабочих». Работник будет иметь право на блага пропорционально предоставляемому труду, а у капиталистов должна быть проведена экспроприация материальных благ, которая позволит ликвидировать эксплуатацию трудящихся буржуазией и сделать всех граждан работниками демократического государства Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. В рабочем контроле нет признаков синдикализма, поскольку в нем не отрицается диктатура пролетариата. В социалистическом государстве рабочий контроль идет вслед за диктатурой пролетариата – органом господства одноименного класса – и становится «всеобъемлющим» «учетом производства и распределения продуктов» [11, С. 97–99].

В конституционной комиссии сложилось неоднозначное отношение к рабочему контролю. По словам бывшего меньшевика, экономиста Ю. Ларина, «лозунги национализации производства» уже не подходили политической ситуации, а рабочий контроль не справлялся со своими задачами [51, Л. 1–5]. Ю. Ларин по настоящему имени М.И. Лурье, как указано в его личной анкете. Он был еврейским журналистом, меньшевиком-интернационалистом. В августе 1917 г. уже перешел в РСДРП(б), а с 1917 по 1921 гг. входил в президиум ВСНХ РСФСР, а с 1923 г. был одним из создателей Госплана СССР [41, С. 625–626].

В.А. Аванесов понимал, что введение рабочего контроля будет бесполезным и ничего не даст для общества, в то время как национализация, сочетающаяся с рабочим контролем, создаст уже совершенно другие результаты. В противовес В.А. Аванесову выступил Я.М. Свердлов с предложением различать рабочий контроль и национализацию. Дело в том, что рабочий контроль пройденная ступень, так как в определенных отраслях экономики развитие производства уже его перешагнуло и вступило на стадию национализации промышленности. В тех отраслях, где национализация не стала фактом, рабочий контроль останется: «мы придем к тому, что рабочего контроля не будет, а будет национализация, но пока мы имеем закон о рабочем контроле, … лучше оставить так». А.И. Бердников подметил, что рабочий контроль касается не только производства, а также торговли, транспорта, поэтому будет существовать всегда [55, Л. 28–29].

Ключевую роль в советской политико-правовой доктрине играла теория прав и свобод, которую активно разрабатывал В.И. Ленин. Классовую теорию прав и свобод он построил на идее соотношения формального и фактического аспектов права, прописанной К. Марксом в «Критике Готской программы». Фактическое равенство на уровне индивидов невозможно ни в буржуазном, ни в социалистическом обществе, а может быть лишь при коммунизме. Однако при социализме права и свободы более реальные и доступны широкому кругу лиц, нежели при капитализме. Он заявлял, что под видом равенства буржуазная демократия провозглашает юридическое равенство, тем самым вводя в заблуждение угнетенные классы, которые хотят под этим понимать фактическое равенство. Так и возникает диссонанс в связи с реальным существованием равенства и свободы исключительно для товаровладельцев [36, С. 162].

Ю.М. Стеклов указывал, что в конституции подробно обозначены права и обязанности граждан, ибо в соответствии с манифестом Первого Интернационала «нет прав без обязанностей и нет обязанностей без прав» [54, Л. 1–2]. Пролетарское понимание равенства классовое и рассматривалось как равенство рабочих и крестьян: пролетариат «берет власть, становится господствующим классом, … дает настоящую свободу и равенство трудящимся, … дает им не просто «права», а реальное пользование тем, что отнято у буржуазии» [44, С. 67–68]. В.И. Ленин писал, что неравное положение имущих классов было закреплено в статье 22 Конституции РСФСР, согласно которой отдельные лица и группы лишены тех прав, которые могут использоваться ими в ущерб интересам социалистической революции [7]. Неравенство будет сохраняться до тех пор, пока имущие слои будут вынашивать планы по возвращению власти. Он уверял, что будет только рад, если бывший правящий класс будет работать на благо советского государства, независимо от его дореволюционного прошлого [1, С. 32–40].

По мнению В.И. Ленина, пролетарская свобода определялась освобождением трудящихся от эксплуатации, равенством между классами, обеспечением прав и свобод трудящихся материальными ресурсами [48, С. 152]. Однако в советской России обеспечивались по факту не экономические права, а социальные и политические. Он справедливо заметил, что советская власть более других буржуазных государств осуществила демократию и дала много прав женщине, сделав их равными с мужчинами в правах и свободах [20, С. 201]. Его подход к правам трудящихся сводился к тому, что должны быть созданы условия, при которых эти права будут доступными и реально выполнимыми. Он видел суть права в его действии, а не в формальном закреплении, как это было у представителей либерализма. Особенность статей 13-17 Конституции РСФСР состояла в том, что идеи В.И. Ленина о необходимости материального обеспечения прав и свобод трудящихся нашли в них прямое закрепление [7]. Как рассуждает В.М. Сырых, в данном случае как раз идеолог большевизма – основатель теории конституционных прав и свобод трудящихся масс [48, С. 157].

Например, «свобода собраний, которая написана в конституциях всех буржуазных республик, есть обман, потому что собираться в цивилизованной стране, которая все-таки зимы не уничтожила, погоды не переделала, нужно иметь помещения для собраний, а лучше здания – в частной собственности» [33, С. 348]. Тогда как в статье 15 Конституции РСФСР трудящимся гарантировалось предоставление пригодных для устройства народных собраний помещений с освещением и отоплением [7]. Помимо этого, В.И. Ленин считал, что свобода печати в буржуазных странах также выступала обманом, потому что «пока лучшие типографии … захвачены капиталистами и пока остается власть капитала над прессой» [35, С. 495]. В статье 14 конституции говорилось, что советское государство уничтожает зависимость прессы от капитала и предоставляет в руки рабочего класса и крестьянской бедноты все технические и материальные средства к изданию газет [7].

Права личности и общества занимали особое место в конституционных обсуждениях. Как сказал М.Н. Покровский, очень важно равное право на существование, так как «голое право на существование люди имеют в демократии, но это голое право, которое не может быть принято в классовом обществе». В социалистическом обществе «все люди будут получать удовлетворение всех потребностей» [54, Л. 16]. Такое существование, по мысли М.А. Рейснера, должно быть, действительно, равным, следовательно «индивидуальности нет, индивидуальности быть не может» – «это пережиток старого, с ним надо покончить». В то же самое время должно получить развитие право союзов, право «общественных соединений», в том числе «право наций, народов», а не «индивидуальное право» [52, Л. 19].

А.А. Шрейдер не соглашался с М.А. Рейснером в том, что человеческая личность есть «буржуазный предрассудок». «Благо реальной человеческой личности» должно являться критерием эффективности государственной власти, быть «маяком» для социалистов, опорой «международного солидарного труда». Поскольку социализм являлся лишь переходным периодом «для окончательного раскрепощения личности», поэтому то, что предлагали большевики, было возвратом к средневековью [52, Л. 22]. В.А. Аванесов немного скорректировал позицию А.А. Шрейдера, указав на то, что формулировка «основного, общежитейского» права, действующего в буржуазном обществе, – «права на человеческое существование» – «чересчур скудная, тускло сказанная». Оно будет означать то, что в социалистическом обществе «будет такая скудность», «одинаковое право на очень скромный уровень существования». Так что лучше сказать, что «все люди должны иметь равное право на жизнь и свободу», что больше соответствует духу социализма [54, Л. 5].

Итак, социалистическая идея была основополагающей для формирующейся политико-правовой доктрины советского конституционализма в 1917-1918 гг. В ходе анализа эволюции идей В.И. Ленина о социализме выяснилось, что они стали прочной основой советского конституционализма на уровне правосознания. Члены конституционной комиссии, напрямую не ссылаясь на В.И. Ленина, тем или иным образом, использовали в публичных выступлениях его идеологические штампы и клише. Дискуссии вокруг понятий, связанных с устройством социалистического общества, показали то, что единства в понимании будущего советского государства не было. Время Гражданской войны – время раскола в общественном сознании – давало о себе знать. Всеобщий хаос в понимании политико-экономических основ социализма проецировался и на конституционную комиссию, где образовались разные идеологические группы интересов. Общее между ними было то, что они видели государство в диалектическом ленинском ключе, а именно: государство есть то, чего в будущем должно не быть. Примечательно, что акцентирование внимания на достижениях советской власти, предшествующих принятию Конституции РФСФР, имело идеологический интернационалистский характер. Члены комиссии дискутировали вокруг таких понятий, как национализация, собственность, рабочий контроль и т. д. Они отражали те шаги государства, которые должны быть навечно закреплены как в конституции, так и в социальной памяти. Эти понятия сильно перекликались с теорией социалистических прав и свобод, разработанной В.И. Лениным и законодательно закрепленной на конституционном уровне.

Библиография
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
17.
18.
19.
20.
21.
22.
23.
24.
25.
26.
27.
28.
29.
30.
31.
32.
33.
34.
35.
36.
37.
38.
39.
40.
41.
42.
43.
44.
45.
46.
47.
48.
49.
50.
51.
52.
53.
54.
55.
56.
57.
58.
References
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
17.
18.
19.
20.
21.
22.
23.
24.
25.
26.
27.
28.
29.
30.
31.
32.
33.
34.
35.
36.
37.
38.
39.
40.
41.
42.
43.
44.
45.
46.
47.
48.
49.
50.
51.
52.
53.
54.
55.
56.
57.
58.

Результаты процедуры рецензирования статьи

В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.

Данная публикация посвящена эволюции развития социалистической идеологии в большевистской России и рассмотрению концепта социализм как смыслообразующего понятия для принципиально новой конституционной системы, которая не имела аналогов ни в истории, ни в мире. Несмотря на то, что предметные границы исследуемой проблематики достаточно обстоятельно очерчены автором и обозначена актуальность предлагаемого исследования, в нем несколько слабо акцентированы основная целевая установка и методологическая составляющая. Тем не менее, статья следует достаточно последовательно логике описания материала, в котором описываются ведущие ключевые подходы к интерпретации социалистической идеи. В этом смысле основная задача – выявление структурной взаимосвязи между идейным наполнением политического режима большевиков и его конституционным дизайном автором достигается в полной мере посредством анализа основных векторов формирования политической и правовой культуры советской России. К принципиально оригинальным авторским наработкам, которые вносят вклад в юридическую и историческую науку является переосмысление концепта конституционализма применительно к советскому периоду истории – то есть обращение не только к его юридическим основаниям, но и политико-символическим измерениям. Идеологические феномены и доктрины выступают ключевым объектом представленного исследования, и в этом смысле в тематическом отношении полностью соответствуют проблематике журнала. С точки зрения современной истории политико-правовых учений и идей статья представляется весьма инновационной, поскольку ранее комплексно доктринальные основания советского конституционализма серьезно не анализировались.
Список литературы представлен обширной источниковой базой, а также архивными документами, которые впервые вводятся в отечественный научный оборот и дискурс. В этом смысле статья выгодно отличается от многих работ компилятивно-аналитического плана, которые рассматривают исключительно существовавшие ранее подходы к интерпретации социалистической идеи в России, но не предлагают собственной авторской концепции и видения ее конституционной реализации.
Стоит также отметить, что библиографический список содержит не только источники, непосредственно связанные с исследуемой проблематикой, но и ряд теоретических работ фундаментального характера, в которых содержится методология анализа идеологических феноменов в политико-правовых системах и их культурное измерение (М. Вебер, Й. Шумпетер, Ф.А. Хайек и др.). Данная статья также еще выгодно отличается от работ подобного рода тем, что в ней содержится полемика с российскими исследователями, которые имеют собственный взгляд на динамику становления конституционной системы с элементами социализма в ХХ веке.
Исследование выполнено на высоком научном уровне, оно хорошо структурировано и содержит ряд выводов теоретико-прикладного характера, которые значительным образом обогащают современную историко-правовую традицию анализа идеологических явлений. Статья может быть рекомендована к публикации в журнале Genesis: Исторические исследования, она отвечает всем требованиям и представляет значительный интерес для потенциальной читательской аудитории.