Некорректные аргументы как коммуникативная технология: виды, особенности, способы противодействия

Ибо, как Сократ будто бы говорил, что считает свое дело законченным, если доводы его побудили кого-то устремить свое рвение к познанию и усвоению добродетели.

Цицерон. Об ораторе. ^{[11, с. 204]}

В последние десятилетия в отечественной науке возрождается интерес к риторике, теории аргументации, коммуникативным технологиям и в свете всё новых теоретических построений, и в отношении возможностей практического применения ораторского мастерства. Переосмысление и осовременивание принципов и законов классической риторики привело к появлению нового направления, которое получило название «Неориторика». Современные методы исследования новых риторических приёмов и аргументов должны быть сообразованы с целями и задачами нового времени, одной из главных черт которого является цифровизация.

Предметом статьи является исследование видов, особенностей, вариантов контекстного применения некорректных аргументов, а также возможных способов противодействия некорректным аргументам. Говоря об отечественных новейших исследованиях в области теории аргументации стоит назвать имена Никифорова А.Л., Ивина А.А., Герасимовой И.А., Сориной Г.В., Шульги Е.Н., Рузавина Г.И., Бесковой И.А. и др. Результаты исследований некорректных аргументов как коммуникативной технологии, конечно, представлены в современных учебниках риторики, теории и практики аргументации, но, как правило, фрагментарно. Основная задача данной статьи имеет скорее практический характер: важно не только и не столько теоретически осмыслить многообразие видов некорректных аргументов, сколько классифицировать и представить их в сгруппированном виде. В данной статье будут проанализированы и приведены в систематизированную форму варианты использования некорректных аргументов, специфика и контексты их употребления.

Специалисты в области риторического мастерства выделяют разные способы аргументативного воздействия. Стоит оговорить, что само понятие аргументации может быть понято двояко: 1) в узком смысле — как процедура логического доказательства, 2) в широком смысле — как «вербальная, социальная и рациональная деятельность, направленная на то, чтобы убедить разумного критика в приемлемости некоторой точки зрения, выдвинув комбинацию пропозиций, подтверждающих или опровергающих пропозицию, выраженную в этой точке зрения» ^{[5, с. 5]}. В последнем определении следует обратить внимание на понятия «приемлемость» и «убеждение» в сопоставлении с понятиями «истинность» и «доказательство». Перефразируя известную формулировку макиавеллизма в контексте приведённого определения понятия аргументации можно было бы сказать, что «Коммуникативная цель оправдывает средства» (о коммуникативной цели см. подробнее ^[7]). Средствами речевого воздействия, направленного на изменение мнения, убеждения или модификацию поведения выступают коммуникативные технологии, работающие на разных уровнях речевого воздействия: доказывание (логический), внушение (психологический, аффективный — сумма технологий, используемых в СМИ, маркетинге, пропаганде), убеждение (синтез первого и второго).

Стоит оговорить специфику употребления понятия некорректности. В формальной логике строго описаны требования к элементам доказательства, допустимые аргументы, которые принято называть корректными. Остальные являются ошибочными и недопустимыми. В реальной же жизни, когда речь идёт не о процедуре доказывания, а о процедуре убеждения, граница корректности относительна, т. к. так называемые некорректные приёмы контекстуально обусловлены, их релевантность зависит не от истинности или ложности высказывания, как в логике, а от совокупности обстоятельств, в которых ведётся дискуссия. Сумму таких обстоятельств принято объединять понятием «контекст», которое далее будет употребляться именно в этом смысле. П. Фейерабенд отмечал, что «…один и тот же аргумент, выражающий одно и то же отношение между понятиями и опирающийся на хорошо известные допущения, в одно время может быть признан и даже прославляться, в другое — не произвести никакого впечатления» ^{[21, с. 469]}.

Современные исследователи подразделяют аргументы на две большие группы:

· Argumentum ad rem — аргументы логически стройные, применяемые в логической процедуре доказывания выдвигаемого тезиса и сохраняющие причинно-следственную связь с ним, исключая тем самым распространённую ошибку (Post hoc, ergo propter hoc – после этого, значит по причине этого). В качестве таких аргументов могут служить аксиомы — в современной теории коммуникации «общепризнанные положения, пользующиеся безграничным доверием, не имеющие предела в сфере употребления» ^{[16, с. 63]}; теоремы — «всё богатство научных истин и достижений» ^{[16, с. 63]}; определения необходимых в рамках заданной коммуникации понятий и положений; факты ^{[16, с. 53-80]}. Такие аргументы являются универсальными.

· Argumentum ad hominem — аргументы, открытые ещё в Древнем Риме, которые апеллируют не к сути вещей, а к эмоциям, личным особенностям, чувствам и верованиям. Использование таких аргументов направлено на формирование положительного или отрицательного оценочного суждения в отношении высказываемого тезиса. Для процедуры доказывания подобные аргументы бесполезны, т. к. представляют собой отступление от тезиса, в то время как для убеждения, формирования оценок они активно используются. А.А. Ивин называет такие аргументы контекстуальными ^{[6, с. 105]}.

Поскольку речевое воздействие может быть многоцелевым, и нередко требуется не только и не столько доказать, сколько убедить в чём-то оппонента, сподвигнуть его на некие действия, помимо логических корректных аргументов используется всё многообразие аргументов контекстуальных. А. Шопенгауэр, проводя различие между аргументами ad rem и ad hominem, утверждает, что: «При помощи первого мы опровергаем абсолютную или объективную истину тезиса, доказывая несогласие с настоящими чертами, отличающими предмет, о котором идет речь. При помощи же второго, мы опровергаем относительную истину тезиса, доказывая, что эта последняя противоречит другим суждениям или взглядам противника, или же доказывает несостоятельность его аргументов, причём объективная истина предмета остается в конце концов невыясненной. Например, если в споре о философских или естественнонаучных предметах противник (который в таком случае наверняка англичанин) позволяет себе цитировать библейские аргументы, то мы имеем полное право опровергнуть его при помощи тех же аргументов, хотя такие аргументы — только ad hominem, не выясняющие существа дела. Это похоже на то, как если бы кто-либо стал платить долги фальшивыми деньгами, которые были получены им от того же кредитора. Такого рода modus procedendis можно во многих случаях сравнить с представлением на суд подложного обязательства, на которое ответчик с своей стороны отвечает подложной квитанцией, хотя заем мог существовать на самом деле. Так же как и в последнем случае, аргументация ad hominem имеет преимущество краткости, ибо очень часто правдивое и толковое выяснение правды потребовало бы слишком много труда и времени» ^{[24, с. 22-23]}.

Исследователи описывают множество примеров аргументов ad hominem. Некоторые из них уже стали хрестоматийными, некоторые редки и употребляются только в определённых контекстах. Наиболее интересные и часто употребляемые можно разделить на три большие группы: аргументы к авторитету, аргументы к чувствам, аргументы к личным особенностям.

I. Аргументы к авторитету (аргументы социальные).

Аргумент к известности. Суть таких аргументов заключается в том, что высказывание, апеллирующее к мнению известного человека, преподносится как достоверное, не требующее проверки или обоснования. Создаётся иллюзия, что популярный, медийный человек заведомо располагает достоверной информацией и в принципе не может ошибаться. Рассмотрим новый, возникший в последние годы в связи со стремительным развитием цифровых технологий и социальных сетей, вид деятельности, получивший название «блогерство». Для этого феномена характерна ситуация, когда многие люди, не имея выдающихся достижений и не обладая какими-либо особыми талантами, обретают широкую известность. На персональные страницы этих людей в социальных сетях подписаны миллионы пользователей. Для многих подписчиков мнение блогера является авторитетным, а модель поведения выступает в качестве образца для подражания. Однако следует помнить и постоянно иметь в виду, что известность не всегда свидетельствует о квалифицированности. Необходимо понимать природу популярности человека, который является выразителем определённого мнения, границы компетентности его суждений. Если известный врач высказывается по медицинским вопросам, учёный рассуждает в рамках своей научной дисциплины, а «блогер-миллионник» повествует о технологиях эффективного продвижения профиля в инстаграм, мы можем допустить, что в этом случае их мнение по соответствующим вопросам может быть компетентным.

Но читателю, чтобы даже с опорой на слова специалиста в своей области принять конкретное решение по тому или иному вопросу, помимо личного мнения специалиста, необходимо знать и необходимые фактические данные. Однако располагать фактической информацией не значит понимать её. Далеко не все факты, которыми делится специалист, может понять широкая аудитория. Например, врач может подкрепить своё мнение фактами, опираясь на знания, полученные за всё время обучения в медицинском университете, и годы практики. Но, скорее всего, пациент будет опираться лишь на мнение врача, так как для понимания фактов ему не хватит компетенции. Сложность заключается ещё и в том, что мнения специалистов в одной и той же области знаний, например, в медицине, могут кардинально различаться. Когда советы в области медицины и здоровья дают люди, получившие популярность в иной сфере, их нужно воспринимать критически.

Приведу другие примеры. Павел Дуров, специалист в области цифровых технологий, опубликовал список советов по борьбе со старением, которые вызвали бурную полемику ^[9]. Возможно, его советы и являются действенными, однако перед тем, как им следовать, необходимо посоветоваться с врачом. Компания Илона Маска провела первый в истории частный пилотируемый запуск в космос, поэтому в области ракетостроения его высказывания вполне можно считать обоснованными и авторитетными ^[23]. Однако его политические заявления требуют более чёткой аргументации ^[12].

Частными контекстуальными случаями являются отсылки к авторитету оппонента, собственному авторитету, авторитету слушателей. Собеседник может преследовать различные коммуникативные цели: отвлечь внимание от сути обсуждаемого вопроса и приводимых аргументов, апеллируя к тщеславию; вывести из состояния концентрации; настоять на своём мнении за счёт статуса и многое другое. (Противодействию такого рода аргументам посвящён последний раздел статьи).

· Отсылка к собственному авторитету. Если человек обосновывает свою позицию исключительно личным мнением, то необходимо понимание границ его компетенции.

· Отсылка к авторитету оппонента также может быть обусловлена разными причинами — от действительного уважения к опыту и квалификации собеседника, до попытки навязать собственное мнение через лесть: «Такой начитанный собеседник не может не согласиться, что…».

· Отсылка к авторитету слушателей может применяться в контекстах, когда слушатели используются в качестве орудия, инструмента для одержания победы в споре, дебатах, полемике. Примером могут быть политические ток-шоу, в которых зрители должны проголосовать за одного из полемистов, суд присяжных и т. п. Оппонент может попытаться расположить к себе аудиторию, чтобы заручиться её поддержкой.

Ссылка на авторитет общественного мнения. Некоторые суждения могут преподноситься как истинные на основании того, что они общепризнаны. Но, как известно, большинство может ошибаться. Сократ был осуждён решением большинства. Когда-то большинство полагало, что земля плоская или же что она является центром Вселенной. Человек, как правило, чувствует себя увереннее, спокойнее и смелее, когда ощущает свою принадлежность к определенной группе, сообществу, чему-то большему, чем он сам. Ради достижения такого спокойствия человеку свойственно совершать поступки, которые идут вразрез со здравым смыслом или с собственными убеждениями. В 1971 г. вышел в свет фильм Ф. Соболева «Я и другие», иллюстрирующий эксперимент с влиянием общественных установок: смотря на две пирамиды, чёрную и белую, участник всё же утверждает, что обе пирамиды белые только лишь на том основании, что все предыдущие (подставные) участники ранее сказали, что они обе белые. Влияние общественного мнения хорошо прослеживается на примере возникновения и развития так называемых финансовых пирамид. Несмотря на то, что опыт МММ ещё хранится в памяти людей, ежегодно появляются новости о том, что очередная пирамида развалилась и люди потеряли миллиарды рублей. Почему эта, казалось бы предельно ясная, до основания изученная, понятная и очевидная, ловушка снова и снова оказывается столь заманчивой, а главное, действенной? Здесь работает всё та же логика, на которой строится авторитет общественного мнения: «посмотрите – все туда идут, все зарабатывают»! Но иногда большинство признаёт свои ошибки: присяжные, которые голосовали от имени всех граждан Афин, большинством голосов вынесли смертный приговор Сократу в 399 г. до н. э., а в 2012 г. Сократа оправдали подобным же образом ^[1]. Итак, помимо отсылки к авторитету большинства, при принятии решений, всё же необходимы дополнительные и более веские основания.

Частным случаем аргумента к общественному мнению является отсылка к авторитету группы людей, которая выражает единое мнение по конкретному вопросу. Эта группа может быть квалифицированной в определённой сфере: учёный совет академического института, присяжные, коллегия адвокатов или сообщество врачей. Группа также может быть объединена определённым контекстом: например, во время визита к профессору Преображенскому Швондер просит его отказаться от личной столовой в рамках программы уплотнения дома. А аргументирует он это мнением общего собрания дома ^[17]. Однако компетентность и правота этого самого домсовета остаются под вопросом.

Частным случаем общественного мнения может выступать и аргумент к авторитету традиции, догмы, закреплённого в качестве незыблемой истины на протяжении долгого времени убеждения людей. Этот аргумент может звучать таким образом: «так заведено», «так принято», «все так поступают испокон веков». Н. Непряхин описывает следующий эксперимент: в клетку поместили лестницу с прикреплёнными на верхушке бананами и пять обезьян. Всякий раз, когда одна обезьяна пыталась забраться по лестнице, чтобы заполучить бананы, остальных обливали ледяной водой. Поняв закономерность, обезьяны стали препятствовать кому-либо из своей группы взобраться на лестницу, блокируя тем самым всякую возможность добраться до бананов. Затем обезьян по одной меняли на новых, не подвергавшихся обливаниям. Однако традиция нападать на всякого, кто пытается добраться до лакомства, сохранилась. Едва ли каждая новоприбывшая обезьяна понимала, почему все другие обезьяны в группе ведут себя подобным образом. Новые члены сообщества просто перенимали модель поведения большинства, которая впоследствии закрепилась в традиции. Таким образом, мы видим, что следование традиции может осуществляться без понимания её истоков, причин возникновения и целей ^{[13, с. 255-256]}. А.А. Ивин подчёркивает, что: «…все контекстуальные аргументы содержат в свёрнутом, имплицитном виде ссылку на традицию. Признаваемые авторитеты, интуиция, вера, здравый смысл, вкус и т. п. формируются исторической традицией и не могут существовать независимо от неё. … Традиция закрепляет те наиболее общие допущения, в которые нужно верить, чтобы аргумент казался правдоподобным, создаёт ту предварительную установку, без которой он утрачивает свою силу» ^{[6, с. 106]}. Аргумент к традиции может быть использован для того, чтобы изменить мнение или сподвигнуть кого-то на определённые действия. Часто такие аргументы используются в рекламе: например, реклама напитка, приготовленного по старинным рецептам: «Истинная сила в духе традиции волшебного леса» ^[20].

Ещё одной вариацией аргументов к авторитету являются аргументы к возрасту или должности. С детства мы могли слышать: «не спорь со старшими», «вот доживёшь до моих лет, поймёшь». Все мы помним комедию Гоголя «Ревизор» и благоговейный трепет жителей уездного города перед проверяющим. Правота старшего не одно десятилетие закреплена в народной фразеологии и встречается во многих словарях: «Я начальник – ты дурак. Ты начальник – я дурак». Хотя аргументы к возрасту («то-то сынок, не спорь со сташими»^[22]) или должности и могут быть релевантными, они не гарантируют истинность или правоту слов говорящего, т. к. людям свойственно ошибаться независимо от возраста или социального статуса. Возможно, что не стоит спорить с начальником в случае, если речь идёт о приказах старшего офицера (приказы нужно исполнять, а не обсуждать) или руководителя в рамках должностных обязанностей. Однако понимание контекста ситуации, причин и целесообразности приказа не будет излишним. Такой подход отлично проиллюстрирован в серии «Порожняк» киножурнала «Фитиль» ^[8].

Суждения, содержащее апелляцию к авторитету возраста должности или опыту могут отражать действительное положение дел, но далеко не всегда. Не все готовы бороться за истинность: например, А. Лапенко в роли инженера показывает принципиальную невозможность спора с начальством: «а мне двести дали и говорят: сверкай ботинками» ^[10].

Аргумент к невежеству тоже можно отнести к аргументам к авторитету, т. к. при всём многообразии вариаций его использования он отсылает нас в конечном счёте к той или иной личности. Этот аргумент строится на страхе оппонента быть уличённым в том, что он чего-то не знает или не понимает. Рассмотрим вариации его проявления:

· Использование в речи фактов или положений, которые оппонент предположительно не знает. Часто такого рода аргументы можно встретить во время дебатов или политических ток-шоу. Вот, например, диалог В. Соловьева с Я. Корейбой: «Они [татаро-монгольская орда - А.К.] дошли до Рима. Папа вынес ключи от Ватикана кому? … Правильно, не им! Но ты даже этого не помнишь» ^[3].

· Отсылка к авторитету выдуманной личности. В дебатах оппонент, чтобы подкрепить весомость своих слов, может сослаться на известного профессора, учёного, политического деятеля, подчёркивая его известность. Но в действительности такой личности может вовсе не существовать. Использование подобного аргумента рассчитано на то, что второй участник полемики может постесняться своего незнания. Так, например, журналист и полемист А.Г. Невзоров в интервью Ю. Дудю описывает ситуацию, когда он сослался на авторитет некоего о. Пигидия, при том, что такого человека не просто не существовало в природе, но и само слово «пигидий» обозначает часть тела ракообразных.

· Частным случаем аргумента к невежеству может служить отсылка к высказываниям известной личности, которые в действительности не имели места. В такой ситуации будет целесообразно сразу уточнить у оппонента, когда и при каких обстоятельствах об этом говорил автор приводимых в качестве аргумента слов, в каких источниках зафиксированы эти слова.

II. Помимо социальных аргументов, так называемых аргументов к авторитету, существуют также аргументы к чувствам. Классификация аргументов к чувствам сопоставима с известными манипуляциями к чувствам. Они особенно хорошо работают, когда используются близкими людьми. В ситуациях с использованием аргументов к чувствам критическое мышление оппонента, как правило, притупляется или вовсе блокируется, и человек может, попав в ловушку такого рода аргумента, изменить своё мнение, убеждение или совершить какие-то действия, которые ему несвойственны или невыгодны.

Одним из расхожих аргументов к чувствам является аргумент к жалости. Человек, использующий аргумент к жалости, побуждает другого принимать решение не рациональным путём, а под давлением возникших эмоций. Аргумент к жалости человек начинает использовать ещё в детстве: «Малыши с раннего возраста понимают, что между плачем и вниманием родителей есть прямая причинно-следственная связь. Они изо всех сил показывают, как им плохо, какие они слабые и несчастные. Вызывая жалость, они добиваются того, чтобы родители “растаяли” и сделали то, что нужно ребёнку…» ^{[13, с. 125]}. Во взрослой жизни такого рода аргументы тоже применяются. Преподаватели ВУЗов нередко сталкиваются с просьбами студентов не отправлять их на пересдачу или поставить пятёрку вместо четвёрки, чтобы студент не лишился повышенной стипендии. В такие моменты преподавателям бывает трудно сохранять объективность. Другой пример: на собеседовании при приёме на работу человек помимо презентации своих профессиональных навыков пытается вызвать жалость у потенциального работодателя рассказами о невыплаченной ипотеке, кредитах, расходах на лечение и пр. Применение такого аргумента старо как цивилизация. Ещё в пьесах Аристофана в словах судьи мы можем разглядеть подобный приём:

«Только слушаю я, как на все голоса у меня оправдания просят

И каких же, каких обольстительных слов в заседанье судья не услышит?

К нищете сострадания просит один и к несчастьям своим прибавляет

Десять бедствий еще; до того он дойдет; что ко мне приравнять его можно.

Тот нам сказку расскажет, исполнит другой из Эзопа забавную басню,

А иные острят, чтобы нас рассмешить и смирить раздражение наше.

Но, увидев, что мы не поддались ему, он ребят поскорее притащит,

Приведет сыновей, приведет дочерей... Я сижу и внимаю защите,

А они. сбившись в кучу, все вместе ревут, и опять их отец, точно бога,

Умолять нас начнет, заклиная детьми, и пощады, трепещущий, просит:

“Если криком ягнят веселится ваш слух, ради голоса мальчика сжальтесь!

Если визг поросят больше радует вас, ради дочки меня пожалейте!”» ^{[19, с. 177]}

В эту же категорию аргументов можно отнести суд над Сократом. Некоторые исследователи полагают, что Сократ мог бы избежать обвинительного приговора используя среди прочего аргумент к жалости: «И шрамы показать — ибо воином он был великолепным. И продемонстрировать судьям плачущих детей — из его сыновей, как мы знаем, двое были на тот момент малышами. И попытаться добиться снисхождения заискиванием... Однако ничего этого он делать не стал» ^[18],[19]. Чтобы не попасть в ловушку аргумента к жалости, необходимо помнить о существенной разнице между фактами и чувствами.

Логика применения аргумента к жалости похожа на логику применения аргумента к чувству вины. Использование такого аргумента направлено на внушение, навязывание оппоненту чувства вины, которое сопряжено с дестабилизацией его внутреннего мира, с выведением оппонента из состояния спокойствия и уравновешенности, с тем чтобы заставить оппонента совершить действие против его воли. Приведу пример: сотрудник не успел подготовить нужный комплект документов для сделки. С одной стороны, его можно просто наказать, например, лишив премии. С другой — руководитель может вызвать у работника чувство вины: «Как тебе не стыдно, ты подвёл весь коллектив», «С прибыли от этой сделки я хотел заплатить всем новогодние премии», «Теперь дети твоих коллег останутся без подарков», и т. п. «Угрызения совести приводят к апатии, неловкости, опустошенности, подавленности, неуверенности, заниженной самооценке и даже к депрессивным состояниям» ^{[13, с. 123]}, пользуясь уязвимым положением человека в угнетенном состоянии, можно заставить его выполнять дополнительную работу бесплатно, сверхурочно и пр.

К категории аргументов к чувствам можно также отнести аргументы к чувству страха. Человеку свойственно чего-то бояться. Вектор человеческой жизни выстраивается по принципу избегания страданий и стремления к наслаждению. Когда происходит какое-либо событие, резко нарушающее спокойствие и привычный образ жизни человека, он оказывается в более уязвимом положении, возникает чувство незащищенности, человек становится более ранимым и восприимчивым даже к мелким неурядицам. Под воздействием страха у человека может отключаться критическое мышление, ибо страх — эволюционный механизм, защитная реакция организма, побуждающая к импульсивным действиям, которые помогают выжить в опасной ситуации. Некоторые страхи формируются ещё в детстве, отчасти, и в результате общеизвестных, на первый взгляд безобидных, манипулятивных угроз: «Ешь кашу, а то не вырастешь», «Ты что, маму до инсульта хочешь довести?» и пр. Частными случаями аргументов к страху являются аргумент к силе и аргумент к власти.

· Аргумент к силе — это прямая или косвенная угроза неприятными последствиями и/или угроза физическим насилием. Кому-то родители говорили, что он не вырастет, если не будет есть кашу, а кто-то мог слышать следующее: «Если не съешь всю тарелку каши, шею намылю». А.Л. Никифоров отмечает, что «…у человека, наделённого властью, физической силой или вооружённого, всегда велико искушение прибегнуть к этим средствам в споре с интеллектуально превосходящим его противником. Нужно обладать немалым душевным благородством, чтобы не поддаться этому искушению» ^{[14, с. 215]}. Важно отметить, что таким приёмом можно заставить человека что-то сделать или получить лишь видимое согласие, но в глубине души человек останется верен своим идеалам. История помнит много примеров, когда человек не отказывался от своих идей и убеждений даже под угрозой смерти.

· Аргумент к власти содержательно очень похож на аргумент к силе, однако в данном случае задействована третья сторона — руководитель, декан, директор компании. Человек может попытаться изменить мнение или поведение оппонента через угрозу со стороны начальства. Как и в случае с аргументом к силе, эффект здесь будет временный. Аргумент к власти может быть использован как прямо (открытая угроза), так и косвенно (скрытая угроза). Например: «Сегодня я был у генерального. Он, кстати, подыскивает кандидатуру на должность начальника отдела. Между прочим, Иван Аркадьевич, у вас есть все шансы. Правда, отчёт всё ещё не готов. Думаю, генеральному директору об этом знать совсем не обязательно. Тем более что готовый отчёт будет у меня на столе завтра с утра. Правда ведь, Иван Аркадьевич?» ^{[13, с. 70]}.

К категории аргументов к чувствам можно отнести также и аргументы к справедливости и безотказности. Такие аргументы имеют следующий вид: «Помоги мне! Мне приходится работать гораздо больше тебя. Это несправедливо!», «Пожалуйста, помоги мне с выполнением рабочих задач, тебе ведь это не трудно, ты же не откажешь мне? А я буду тебе очень благодарен!» Трудность противостояния аргументам к справедливости и безотказности испытывают люди, не умеющие чётко говорить «нет». Кроме того, само понятие «справедливость» требует дополнительных разъяснений и уточнений. То, что справедливо для одного, может быть несправедливо для другого.

За аргументом к безотказности кроется: «боязнь обидеть человека, лишиться внимания и уважения окружающих, нежелание показаться невоспитанным или грубым, страх поставить под удар благосклонное отношение к себе. … страх остаться в одиночестве» ^{[13, с. 146]}. Аргумент к безотказности может брать себе в союзники справедливость, жалость, сочувствие и многое другое. Опытные манипуляторы часто пользуются подобного рода аргументом для достижения собственной выгоды.

III. Аргументы к личным особенностям используются как правило для того, чтобы подорвать авторитет говорящего. Базируются такие аргументы на идее о том, что несоответствующий представлению о достойном ораторе человек не может выражать достойное мнение. Такого рода аргументы можно подразделить на следующие виды:

Аргумент к волнению. Далеко не каждый человек владеет навыками полемики и выступления перед большой аудиторией. Волнение может проявляться по-разному: сбивчивая речь, дрожащие руки, испарина. Оппонент может акцентировать внимание публики на внешних признаках тревоги оратора, представив их как признаки несостоятельности доводов выступающего или как свидетельство ложности его высказываний. Эффективность аргумента к волнению обеспечивается тем, что «такие манипуляции ставят в тупик своей неожиданностью и наглостью и, как показывает практика, могут здорово выбить из колеи неподготовленного оппонента» ^{[13, с. 67]}.

Аргумент к дискредитированной личности заключается в том, что когда у человека нет возможности доказательно опровергнуть аргументацию оппонента, он пытается дискредитировать личность самого выступающего. Н. Непряхин такую манипуляцию называет «плохой человек – плохой аргумент»: «О чём может спорить человек, который не поменял паспорт? Какие взгляды на архитектуру может высказать мужчина без прописки? И вообще, разве нас может интересовать мнение человека лысого и с таким носом?» ^{[13, с. 47]}. Пример дискредитации личности можно заметить и в хрестоматийном фрагменте известной статьи Г. Гегеля «Кто мыслит абстрактно?»: «Эй, старуха, ты торгуешь тухлыми яйцами! — говорит покупательница торговке. — Что? — кричит та. — Мои яйца тухлые?! Сама ты тухлая! Ты мне смеешь говорить такое про мой товар! Ты! Да не твоего ли отца вши в канаве заели, не твоя ли мать с французами кутила, не твоя ли бабка сдохла в богадельне! Ишь, целую простыню на платок извела! Знаем, небось, откуда все эти тряпки да шляпки! Если бы не офицеры, не щеголять бы тебе в нарядах! Порядочные-то за своим домом следят, а таким — самое место в каталажке! Дырки бы на чулках заштопала!» ^{[4, с. 393]}. Можно предположить, что к финалу этого яркого диалога зрители уже забыли о том, с чего всё начиналось. Но факт остаётся фактом — внимание с качества товара было искусно переведено на внешний вид и личность покупательницы.

Частным случаем дискредитации оппонента является приём «приклеивания ярлыков». Этот приём предполагает приписывание каких-либо свойств или особенностей оппоненту, которые в данном коммуникативном контексте являются негативными. Если диалог является публичным, то в представлении свидетелей спора «преувеличенные, бездоказательные, предвзятые, нелестные, ярко окрашенные «ярлыки» накрепко приклеиваются к жертве подобно клейму: вор, враг, стукач, алкоголик, предатель, трус, взяточник …» ^{[13, с. 91]}. Зачастую человеку проще принять транслируемое мнение извне, чем проанализировать ситуацию и сформировать своё собственное суждение.

Редкой, но предельно гадкой, дурной разновидностью рассматриваемого аргумента является аргумент к личным особенностям медицинского характера. Здесь имеются в виду особенности здоровья, внешности, развития, травмы. Использование такого аргумента ниже достоинства любого оратора: «Ну что может сказать хромой об искусстве Герберта фон Караяна, — говорит в одной из своих юморесок М. Жванецкий, — если ему сразу сказать, что он — хромой» ^{[15, с. 74]}. Такой аргумент используется для дискредитации личности оппонента, путём унижения его чести и достоинства, с тем чтобы вывести его из равновесия или же для обоснования своих неправомерных действий. Например, известен случай, имевший место в Волгоградской области, когда сотрудник охраны не пустил мальчика, страдающего аутизмом в аквапарк. И инвалидность ребёнка использовалась как обоснование подобного решения ^[2].

Противодействие некорректным аргументам.

В отечественной традиции закрепилось представление о том, что аргументы ad rem корректные, а аргументы ad hominem во всех своих проявлениях некорректны. Однако любая аргументация (как в узком, так и в широком смысле) контекстуально зависима: имеет значение форма речевого воздействия (диалог или монологичное выступление), участники, наличие зрителей, их роль (они просто слушают или же будут принимать решение), коммуникативная цель каждого участника. «Для каждого рода есть особые источники доказательств: для судебных речей — такие, где речь идет о справедливости; для совещательных — другие, в которых главное — польза тех, кому мы подаем совет; для хвалебных — также особенные, в которых все сводится к оценке данного лица» ^{[11, с. 141]}.

Использование корректных, логических, необходимых для процедуры доказывания аргументов обуславливается контекстом в той степени, в какой адресат способен их понять и осмыслить. Факт — это событие или результат, выражающий объективную реальность. Но собеседник может не принимать тот или иной факт, и в этом случае приведение фактических доводов не может служить для него достаточным аргументом. Например, и сегодня, в XXI веке, есть люди, проповедующие утверждение о том, что земля плоская. Указание на научные данные и факты не рассматриваются этими людьми в качестве весомых аргументов. Но всё же в большинстве случаев логические аргументы универсальны.

Использование аргументов ad hominem, их релевантность в значительно большей степени зависит от контекста. Несмотря на то, что такие аргументы принято считать некорректными, в ряде случаев, например, когда речь идёт не об истинности высказываемого тезиса, а об обосновании оценок, императивов, желании выработать общее мнение в условиях, когда доказать истинность невозможно, использование таких аргументов считается уместным и контекстуально корректным.

Разберём контексты и условия противодействия аргументам ad hominem. Для работы с каждым классом таких аргументов существуют общие рекомендации. Здесь стоит выделить два важных аспекта. Во-первых, чем выше у человека навыки критического мышления (этой проблематике посвящены монографии Т. Чатфилда, Н. Непряхина, И.В. Муштавинской и множество статей), тем сложнее использовать против него некорректную аргументацию. Уровень образования, качество знания, доскональный анализ окружающей информации, понимание коммуникативных целей, которые преследуют те или иные собеседники — всё это в значительной степени может уберечь от ловушки манипуляций, принятия невыгодных решений. Во-вторых, существенным подспорьем в борьбе с некорректными аргументами служит навык прямого отказа. Просьба как таковая в нашем представлении неразрывна связана с идеей помощи. Если о чем-то просят, нужно откликнуться на просьбу. Радикальная форма такого убеждения приводит к тому, что не умея отстаивать свои интересы, отказывать, не соглашаться, мы принимаем позицию другого человека. Сколь уверенно и элегантно отказывает профессор Преображенский заведующей культотделом дома, которая предлагает ему приобрести несколько журналов в пользу детей Германии по полтиннику штуку, отметая все аргументы к жалости и стыду, имеющие форму манипуляции:

«- Нет, не возьму.

- Но почему вы отказываетесь?

- Не хочу.

- Вы не сочувствуете детям Германии?

- Сочувствую.

- А! Полтинника жалко?

- Нет.

- Так почему же?

- Не хочу.

- Знаете ли профессор, если бы вы не были европейским светилом и за вас не заступились бы самым возмутительным образом, вас следовало бы арестовать!

- За что?

- А вы не любите пролетариат!

- Да, я не люблю пролетариат».

Следует обратить особое внимание на интонацию профессора, манеру держаться и сам контекст сложившегося диалога ^[17].

Рассмотрим частные случаи:

I. Противодействие аргументам к авторитету.

Известный отечественный философ и логик Валерий Борисович Родос отмечает: «привлечь на свою сторону уважаемого человека, к чьему мнению прислушиваются, значит придать больший вес своей концепции. Однако “цитатами следует пользоваться только тогда, когда действительно не обойтись без чужого авторитета”, — говорил Артур Шопенгауэр» ^{[16, с. 67]}. Действительно, привлечение на свою сторону мыслителя, авторитет которого сильно превышает авторитет оратора может создать впечатление невероятной значимости и неопровержимости излагаемого суждения, однако идеи даже самых великих людей не могут быть возведены в догму, их постоянно нужно проверять на соответствие истинности или достоверности (мнение субъективно), и актуальности (даже самые великие концепции устаревают): «доказательное значение ссылки на авторитет не может превосходить доказательной силы того рассуждения, которым этот авторитет пользуется для обоснования рассматриваемого суждения» ^{[16, с. 67]}.

Важно также учитывать все аспекты контекста, в котором используется аргумент к авторитету. Если проблема сводится к проверке истинности того или иного суждения, ссылка на авторитет не может быть использована. Если речь идёт об убеждении, выработке общего мнения или общего плана действий, тогда необходимо ответить на ряд предварительных вопросов:

1. Соответствуют ли компетенции и границы квалификации человека, на авторитет которого ссылается оппонент, обсуждаемому вопросу. То есть является ли его мнение профессиональным, а главное, беспристрастным?

2. Даже если мнение является профессиональным, является ли оно актуальным на момент ведения дискуссии?

3. Признаётся ли этот авторитет всеми участниками дискуссии? «Лишь в одном случае ссылка на авторитет имеет некоторое оправдание: когда оба оппонента признают этот авторитет и речь идёт о таких вопросах, относительно которых мнение авторитетного человека действительно важно» ^{[15, с. 70]}.

4. Существуют ли альтернативные точки зрения в отношении обсуждаемого вопроса со стороны других специалистов этой области?

5. Существует ли в действительности личность, на авторитет которой ссылается оппонент? Принадлежат ли в самом деле процитированные оппонентом слова именно этому человеку?

6. Является ли аргумент к авторитету самого оратора, оппонента или слушателей полемически значимым или же он используется как инструмент отвлечения внимания или манипуляции на чувствах?

7. При использовании аргументов к авторитету общественного мнения, группы людей, традиции, догмы, возрасту или должности всегда необходимо просить оппонента привести в качестве обоснования своей позиции не только личное мнение, но и факты т. к. социальные аргументы могут вовсе не иметь никакого отношения к реальному положению дел.

II. Противодействие аргументам к чувствам.

Противостоять аргументам, направленным на чувства особенно трудно, т. к. воздействие на эмоциональную сферу может блокировать рациональное, критическое мышление. Особенно сложно противостоять подобного рода аргументам, если они исходят от близких людей. В случае с аргументами к жалости и вине важно попытаться проанализировать, в какой мере эти аргументы отражают объективную реальность. Противодействовать такой аргументации значительно легче, если человек обладает навыком защищать свою позицию, бороться за свои интересы, четко говорить «нет» в ситуациях, когда это необходимо. Эти же правила применимы против аргументов к справедливости и безотказности.

В качестве инструмента защиты от некорректных аргументов к силе и власти можно использовать нежелательный для оппонента ответ, при котором его манипуляция теряет силу. Например, человеку намекают, что на его действия пожалуются руководителю. В этом случае он мог бы ответить оппоненту, что как раз сам собирался пойти к начальству и обсудить сложившуюся ситуацию.

III. Противодействие аргументам к личным особенностям.

Аргументы к личным особенностям не сработают, если человек, против которого они направлены, осознаёт какие именно особенности другие люди могут считать недостатками (стоит оговорить, что эти особенности могут вовсе не являться недостатками в действительности). Например, у Сократа был приплюснутый вздёрнутый нос с широкими ноздрями, одутловатое лицо, глаза на выкате, пухлые губы. Однако он говорил, что такой нос позволяет ему чувствовать больше запахов, глаза больше видеть, а такие губы хороши в поцелуях. Самоирония, превращение недостатков в достоинства, как правило, позволяют обезоружить собеседника.

Аргументу к волнению можно противостоять путём смены акцентов:

- «Вы так волнуетесь потому что лжёте?»

- «Нет, я волнуюсь потому что тема, которую мы обсуждаем невероятно важна как для меня, так и для всех присутствующих».

Доведение ситуации до абсурда также может служить хорошим подспорьем в борьбе с некорректными аргументами. Если оппонент назвал собеседника предателем, последний может выйти из ситуации победителем следующим образом: раздуть повешенный оппонентом ярлык до предельно гиперболизированной формы, назвав себя, например, тайным агентом мирового правительства.

Аргументу к дискредитированной личности можно противостоять, задав несколько конкретных вопросов по существу дела: «Каким образом моя одежда относится к моей квалификации?» «Как это относится к моим знаниям продукта?» — игнорирование провокационного высказывания и перевод линии диалога в логическое русло не оставляет оппоненту шансов продолжить очернение.

Представленные в статье возможные способы противодействия некорректным аргументам как таковые на первый взгляд могут показаться очевидными, однако все же целесообразно обозначить их именно в связи с конкретными примерами некорректных аргументов, что и было сделано в рамках статьи. Методологическая трудность теоретического осмысления проблемы противодействия некорректным аргументам заключается в том, что эта проблемная линия теории аргументации находится на междисциплинарной границе с другими областями знания; она теснейшим образом пересекается с лингвистикой и психологией. Систематизация видов некорректных аргументов, взятых в конкретных коммуникативных контекстах, позволяет решить ряд проблем практического характера именно с точки зрения и в ракурсе теории и практики аргументации. Можно заключить, что знание многообразия некорректных аргументов, механизмов их воплощения и способов противодействия позволяет человеку формировать прочную позицию в любой коммуникации, отделять релевантные аргументы от нерелевантных, а также не поддаваться на манипулятивное воздействие со стороны оппонента, тем самым сохраняя свободу мышления и действий.