Деревообрабатывающие инструменты у башкир в XVII–XVIII вв. (по данным некоторых археологических и письменных материалов).

Ахатов Альберт Тагирович кандидат исторических наук Научный сотрудник, Институт этнологических исследований им. Р.Г. Кузеева УФИЦ РАН 450077, Россия, республика Башкортостан, г. Уфа, ул. К. Маркса, 6 Akhatov Al'bert Tagirovich PhD in History Scientific Associate, R. G. Kuzeev Institute for Ethnological Studies of the Ufa Federal Research Center of the Russian Academy of Sciences 450077, Russia, respublika Bashkortostan, g. Ufa, ul. K. Marksa, 6 bertik@mail.ru Другие публикации этого автора

Работа выполнена в рамках Государственного задания УФИЦ ИЭИ по теме «Культурные интеграции населения Южного Урала в древности, средневековье и Новое время: факторы, динамика, модели» (№ гос. регистрации АААА-А21-121012290083-9).

Территория Южного Урала, значимую часть которого занимает Республика Башкортостан, с древних времен обладала богатыми лесными ресурсами, широко использовавшими людьми в процессе их жизнедеятельности. Как свидетельствуют результаты археологических исследований, проводившиеся в разных частях региона, древесина использовалась местным населением с эпохи камня. Об этом говорят находки очагов с углем, остатки деревянных сооружений и изделий, инструментов для деревообработки и т.д. ^{[2, 12, 13]}.

В традиционном быту башкир дерево также находило широкое применение и служило материалом для сооружения жилых и хозяйственных построек, при изготовлении предметов домашнего обихода, орудий труда и т.д. Кроме того, древесина являлась объектом обмена и торговли, использовалась при отоплении помещений. Деревья давали сырье для получения смолы, дегтя и жевательной серы.

Леса произрастали практически на всей территории проживания башкирского населения. Относительно несложная техника обработки дерева, его доступность, легкость и прочность, делали этот природный материал незаменимым в быту и в хозяйстве. Поэтому переработка древесины разных пород (сосна, ель, лиственница, береза, дуб и т.д.) и частей деревьев (корней, коры, бересты, капа, лыка и т.д.) в прошлом являлась важной составляющей жизнедеятельности башкир.

Неотъемлемой частью исследования деревообработки у башкир является изучение набора использовавшихся инструментов, что с одной стороны дает представление о технической оснащенности лесных промыслов и ремесел, а с другой позволяет рассмотреть существовавшие среди башкирского населения способы и приемы обработки древесины и древесных материалов.

К настоящему времени деревообработка и связанные с ней домашние производства башкир хорошо изучены историками и этнографами, исследования которых охватывают в основном период XIX–XX вв. ^{[25, 15, 28, 21, 31, 30]}, доходя в некоторых случаях до начала XXI в. ^[29].

В своих работах исследователи изучают лесозаготовку, развитие отдельных промыслов и ремесел, рассматривают способы и приемы обработки дерева и древесных материалов и т.д. Особое внимание уделяется описанию инструментов и приспособлений, с помощью которых были изготовлены те или иные изделия.

Вместе с тем, что касается более ранних этапов – XVII–XVIII вв., когда по мнению Р. Г. Кузеева «появляются лесные промыслы», которые «начавшись с обычной продажи лесов, постепенно принимают многообразные формы» ^{[15, с. 81]}, то деревообработка в целом и деревообрабатывающий инструментарий в частности, остаются практически без внимания исследователей, что обусловлено особенностями источниковой базы указанного времени.

Для XVII ­­– первой половины XVIII вв. письменные источники практически отсутствуют, а в работах авторов второй половины XVIII в., посетивших Южный Урал – И. Г. Георги ^[10], П. С. Палласа ^[22-23], И. И. Лепехина ^[16-17] и др.,имеются лишь общие сведения об использовании башкирами дерева вхозяйстве и быту. Очевидно, они воспринимали деревообработку как элемент повседневной жизни и не уделяли ей особого внимания. Что касается деревообрабатывающих инструментов, то только в работе П. С. Палласа мы находим некоторые сведения по данному вопросу ^{[22, с. 21-22, 38]}.

Имеющийся корпус этнографических материалов также малоинформативен по отношению к XVII–XVIII вв., поскольку в большинстве своем они «позволяют проникать не глубже XIX в.» ^{[21, с. 18]}.

В условиях недостатка источников определенную информацию могут дать археологические материалы, которые дают представления об деревообрабатывающих инструментах бытовавших в то время. Однако их возможности так же достаточно ограничены ввиду немногочисленности исследованных поселенческих комплексов башкир, которые содержат культурные слои XVII–XVIII вв., ни один из которых не опубликован в полном объеме на сегодняшний день. Также стоит отметить, что плохая сохранность и фрагментарность части выявленных артефактов не позволяет определить их точное функциональное назначение.

В связи с этим необходимо подчеркнуть, что данная публикация носит предварительный, вводный характер и в дальнейшем может быть расширена, дополнена и скорректирована с учетом публикации имеющихся и появления новых материалов.

Цель данной работы – рассмотреть деревообрабатывающий инструментарий у башкир в XVII–XVIII вв. используя главным образом археологические материалы, полученные в ходе исследования Азнаевского поселения и Берековского селища. В качестве дополнительных источников привлекаются письменные сведения и данные историко-этнографических изысканий по более поздним периодам.

Основными источниками при написании статьи послужили научная отчетная документация и коллекции находок, сформированные в ходе изучения указанных поселенческих комплексов башкир эпохи позднего Средневековья и Нового времени.

Азнаевское поселение (Азнаево-1, селище) находится на правом берегу р. Хажиновская Шида между д. Азнаево (ранее Бурангулово) и д. Хазиново (ранее Хаджино) Ишимбайского района Республики Башкортостан.

Памятник обнаружен местными жителями в 1997 г., исследован Г. Н. Гарустовичем, В. А. Ивановым, А. Ф. Яминовым в 1998 г. ^[9]. Материалы раскопок, дополненные сборами Г. Н. Гарустовича 2005 г. хранятся в фондах Национального музея Республики Башкортостан.

В 2016 г. на поселение были проведены разведочные работы А. Т. Ахатовым, передавшим выявленные индивидуальные находки на хранение в Музей археологии и этнографии Института этнологических исследований им. Р. Г Кузеева Уфимского федерального исследовательского центра Российской академии наук (МАЭ ИЭИ УФИЦ РАН) ^[4].

По мнению исследователей, памятник являлся, зимней кочевкой одного из башкирских племен (Юрматы) ставшей впоследствии аулом. Период его существования определяется в пределах XVII–XIX вв. ^[9]. Имеющийся картографический материал позволяет ограничить верхние границы существования памятника рубежом XVIII–XIX вв. ^[3].

Берековское селище (Берековское поселение) было выявлено на западной окраине д. Смаково (ранее Береговка, Берековка, Тамьян) Мелеузовского района РБ, в пойме левого берега р. Нугуш.

Памятник открыт и исследован В. П. Викторовым в 1953 г. ^[7], в научный оборот введен В. Д. Викторовой, опубликовавшей в 1963 г. план поселения и часть выявленного материала ^[8]. Находки хранятся в фондах Проблемной научно-исследовательской археологической лаборатории Уральского гуманитарного института Уральского федерального университета имени первого Президента России Б. Н. Ельцина (ПНИАЛ УГИ УрФУ).

В дальнейшем поселенческий комплекс был изучен Н. А. Мажитовым в 1965 г. ^[18]. Археологическая коллекция, полученная в ходе исследований была передана на хранение в МАЭ ИЭИ УФИЦ РАН.

В 2010 г. памятник был обследован М. М. Румянцевым ^[26], в 2016 г. А. Т. Ахатовым ^[4].

Исследователи считали Берековское селище одним из ранних поселенческих комплексов башкир, однако время его существования определяли в широком хронологическом диапазоне XII–XVIII вв. ^{[7, л. 28]}; ^{[8, с. 166]}; ^{[19, с. 465]}.

Полученные в ходе раскопок Н. А. Мажитова фрагменты стеклянных штофов, встречающиеся в культурных напластованиях XVII–XVIII вв. поселений и городов Сибири ^{[27, с. 97]}; ^{[1, с. 327]}; ^{[6, с. 48-50]}, на Украине ^{[24, с. 294-295]} позволяют на наш взгляд отнести Берековское селище к указанному периоду времени.

Верхней границей существования памятника, как и в случае с Азнаевским поселением можно считать рубеж XVIII–XIX вв. что подтверждается Планом генерального межевания 1807 г. ^[14].

Территории, занимаемые Азнаевским поселением и Берековским селищем практически до конца XVIII в. располагались в пределах Юрматынской и Тамьянской волостей Ногайской дороги, в XIX в. относились к Азнаевской и Араслановской волостям Старлитамакского уезда Оренбургской (с 1865 г. Уфимской) губернии соответственно.

В XVII–XVIII вв. ведущей отраслью башкирского населения Ногайской дороги являлось полукочевое скотоводство, которое в горно-лесной зоне сочеталось с охотой, бортничеством и лесными промыслами ^{[31, с. 31]}. В это же время в хозяйстве башкир важную роль начинает играть лесозаготовка (усиливающаяся на фоне роста горных заводов, требующих большого количества леса как топлива и строительных материалов). Также они начинают драть мочало, гнать деготь, изготавливать из дерева различные бытовые и хозяйственные изделия ^{[15, с. 81]}.

В XIX – начале XX вв. повсеместно среди башкир получают дальнейшее развитие лесозаготовка и лесные промыслы, однако в отдельных зонах, волостях и даже в ряде случае в селениях, возникает специализация по отдельным направлениям. Так, в Азнаевской волости развивались колесное производство, выделка клещей к хомутам и т.д., в тоже время в бассейне р. Нугуш, где находилась Араслановская волость и проходила зона липовых лесов, широко практиковалось производство долбленных кадок ^{[21, с. 58, 79, 86]}; ^{[30, с. 64]}.

Культурные напластования указанных поселенческих комплексов башкир содержат большое количество артефактов, среди которых были выявлены и инструменты, использовавшиеся для заготовки леса, работы с древесиной и древесными материалами.

В ходе исследования Азнаевского поселения были найдены три топора – один целый экземпляр с достаточно массивным плоским обухом и ассиметричной рубящей частью, а также два фрагмента – лезвие и обух. Здесь же был найден клин, использовавшийся для расклинивания топорища.

У башкир топор долгое время оставался единственным орудием лесоруба при заготовки и первичной обработки древесины, поскольку пилами для валки леса они стали широко пользоваться лишь в конце XIX в. и то не во всех местах ^{[21, с. 23]}. Являясь универсальными хозяйственными орудиями труда, они использовались не только мастерами, занимавшимися лесными промыслами, деревообработкой и строительством, но и широко применялись в быту почти каждым жителем.

По этнографическим данным и письменным источникам, помимо топоров, предназначенных для валки деревьев у башкир существовало несколько видов особых поперечных топоров-тесел для снятия коры или выборки изнутри дерева ^{[30, с. 17]}. Скорее всего именно их имел ввиду П. С. Паллас который проезжая в мае 1770 г. по современной территории Иглинского района РБ отмечал «особенные маленькие и узенькие топоры» использовавшиеся «Тептерями» и «Башкирцами» при изготовлении бортей ^{[22, с. 21-22]}. Кроме того он упоминал инструменты «похожие на плоское и жолобоватое долото» ^{[22, с. 22]}, которые продолжали использоваться башкирами для выдалбливания в борти дупла для пчел в начале XX в. ^{[25, с. 22]}.

Также во время раскопок Азнаевского поселения было выявлено большое количество черешковых ножей (18 экз.) разной сохранности, два из которых выделяются наличием костяных ручек.

Практически все они близки по форме – с клиновидным в сечение лезвием и прямой спинкой. Среди них отличается один, который имеет широкое, постепенно сужающееся лезвие и расположенный под углом к нему длинный черешок. Последний очевидно использовался для работы с кожей.

Ножи также являлись универсальными орудиями труда и широко применялись башкирами, в том числе и при работе с деревом. С их помощью как писал один из авторов XIX в. башкирские умельцы изготавливали редкие по формам бытовые изделия ^{[21, с. 87]}.

Все исследователи изучавшие деревообработку у башкир, отмечали что мастера могли вырезать любую вещь, используя только нож и топор, но тем не менее для работы с деревом у них было множество специальных инструментов и приспособлений для выполнения тех или иных видов работ ^{[25, с. 90-91, 128-129]}; ^{[21, с. 60-61, 77]}; ^{[30, с. 16-17]}.

Их бытование в XVII–XVIII вв. подтверждается археологическим материалом. Так, во время раскопок Берековского селища был найден один скобель. В обычном виде он представлял собой округло-изогнутое ножевидное лезвие с двумя ручками, на которые насаживались деревянные рукояти, однако у данного экземпляра они отсутствуют. Очевидно, ручки были отломлены, поскольку сам артефакт сильно деформирован.

Скобели применялись для снятия коры с заготовленных деревьев и их первичного обстругивания. У башкир они особенно широко использовались при изготовление цельнодолбленной посуды, для выравнивания внешней поверхности сосудов ^{[21, с. 91]}; ^{[30, с. 17-18, 96]}.

Стоит отметить, что деревянная утварь долгое время занимала важное место в хозяйстве башкир, что было подмечено посетившим в 1770-х гг. Башкортостан И. Г. Георги ^{[10, с. 97]}. И хотя на памятниках ее остатки не обнаружены, о бытование у башкир посуды из дерева могут свидетельствовать обнаруженные бронзовая пластина с заклепками, возможно скрепляющая треснувшее изделие (Азнаевское поселение) и железная ручка-петля полукруглой формы (Берековское селище).

Также в единственном экземпляре во время раскопок Азнаевского поселения было найдено еще одно орудие труда, использовавшееся для обработки дерева – резец. Данный инструмент с закругленной рабочей частью, заточенной с обеих сторон и стержнем, переходящим в черенок, завещающийся ромбовидным острием, на который насаживалась деревянная рукоять использовался для обработки внутренних объемов небольших деревянных изделий.

У башкир резцы различной изогнутости и размеров использовались для выделки из дерева ложек, ковшей и т.д. ^{[21, с. 92]}.

Здесь же, на Азнаевском поселение было найдено сверло – инструмент, предназначенный для изготовления круглых отверстий или небольших углублений в дереве. Данный инструмент имел широкое применение и использовался при изготовлении многих деревянных изделий.

Во время раскопок Берековского селища было найдено два кочедыка, представляющие собой плоские изогнутые шилья. И хотя, по мнению некоторых исследователей «отнесение их к деревообрабатывающим орудиям весьма условно» ^{[11, с. 141]}, тем не менее они свидетельствуют о развитие плетения изделий из бересты и луба существовавшего в то время.

У башкир с их помощью выплетались лапти, седелки (элемент конской упряжи), различной формы короба и сумы ^{[21, с. 126-128]}.

Таким образом, по данным археологических коллекций Азнаевского и Берековского поселенческих комплексов деревообрабатывающий инструментарий башкир в XVII–XVIII вв. был представлен следующими орудиями труда: топоры, ножи, скобель, резец и сверло. К ним же можно отнести кочедыки, предназначенные для плетения изделий из луба и бересты.

Указанный список дополняется сведениями, оставленными во второй половине XVIII в. П. С. Палласом, отметившим в своих путевых записках, что башкиры использовали топоры-тесла и долота. Достаточно разнообразный деревообрабатывающий инструментарий свидетельствует о высоком уровне развития обработки древесины и древесных материалов у башкир в XVII–XVIII вв.

Стоит отметить, что данный набор инструментов, в том или ином виде встречался в ходе археологических раскопок поселенческих комплексов конца XVI–XVIII вв. в Западной Сибири ^{[1, с. 192]}; ^{[6, с. 80-83]}; ^{[5, с. 211-213]}, известен он по историческим и этнографическим источникам XVII–XVIII вв. в Архангельском Поморье ^[20] и т.д.

В тоже время деревообрабатывающие орудия труда, выявленные в ходе археологического изучении указанных поселенческих комплексов башкир XVII–XVIII вв. и зафиксированные в письменных источниках, продолжали бытовать среди башкирского населения в XIX – начале XXI вв., о чем свидетельствуют результаты историко-этнографических исследований.