Конституционно-правовые принципы советского федерализма

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта №21-011-43043
The research was funded by RFBR according to the project №21-011-43043

Методология исследования

В ходе проведения исследования использовалась совокупность следующих методов. Среди всеобщих методов следует выделить диалектику, позволившую подойти к предмету исследования с точки зрения его развития, выявив закономерности возникновения и развития. К использованным общенаучным методам отнесем анализ трудов лидеров партии большевиков, советского законодательства, а также архивных документов; синтез эмпирического материала; дедуктивный и индуктивный методы, позволившие изучить факторы, способствовавших оформлению принципов советского федерализма, сформулировать определения советской федерации и советского федерализма, установить критерии и провести авторскую классификацию принципов советского федерализма; структурно-системный метод, давший возможность обосновать взаимозависимость исследованных принципов. Частнонаучные методы представлены историческим методом, который применен в процессе изучения предмета исследования в рамках хронологического периода с конца XIX по конец XX вв. с учетом идеологического, экономического, духовно-культурного и иных факторов. Среди специальных методов были особенно востребованы формально-юридический, позволивший исследовать советские конституции с точки зрения юридической техники, и сравнительно-правовой метод, предполагающий сопоставление Основных законов СССР и союзных республик.

Введение

Советская федерация представляет собой особую форму государственного устройства, отличающуюся оригинальностью, и в этой связи формирование советского федерализма вызвало к жизни новые принципы. Изучение принципов советского федерализма представляется практически полезным для понимания закономерностей действия современной Российской Федерации, поскольку, как справедливо отмечено В.П. Касаткиным и О.Н. Полухиным, «современные фундаментальные идеи федерализма в России испытывают на себе влияние принципов федерализма в СССР» ^{[1, с. 116]}.

Для целей исследования в рамках настоящей статьи определим понятия советской федерации и советского федерализма. Советская федерация представляется как основанная на праве наций на самоопределение исторически сложившаяся на территории бывшей Российской империи форма государственного устройства, предполагающая значительный объем конституционно закрепленной политической и экономической самостоятельности субъектов федерации от центра при их фактической ограниченности, а также право сецессии. Под советским федерализмом в рамках данной статьи мы понимаем систему марксистско-ленинских идеологических установок, норм советского права, а также практику в области административно-территориального управления многонациональным Советским государством.

Принципы советского федерализма как основополагающие начала государства были предметом пристального внимания советских государствоведов. Так, профессором С.М. Равиным выделялись в качестве таких принципов пролетарский интернационализм, добровольность вхождения союзных республик в СССР, равенство наций, право наций на самоопределение, государственное единство социалистических наций, мирное сотрудничество, демократический централизм, свободное государственное устройство. На наш взгляд, это наиболее полная система принципов советского федерализма, представленная в советское время ^{[2, с. 77 - 78]}. Крупный специалист в области исследования суверенитета Б.Л. Манелис выделял шесть основополагающих начал советского федерализма: национальный принцип выделения субъектов федерации, добровольность вхождения и пребывания их в составе советской федерации, равноправие субъектов, демократический централизм, социалистический централизм, единство союзного и республиканского суверенитета ^{[3, с. 24]}. Профессор Д.Л. Златопольский выявил в качестве основных начал советского федерализма образование федерации по национальному принципу и на основе советов, добровольность объединения субъектов, их равноправие, демократический централизм ^{[4, с. 42]}. Свою систему принципов советского федерализма, во многом перекликающуюся с ранее представленными, включающую право наций на самоопределение, равенство республик, добровольность нахождения в составе СССР, демократический централизм представили И.Д. Левин ^{[5, с. 261]}, А.И. Лепешкин ^{[6, с. 161]}, В.В. Паркосадзе ^{[7, с. 75]}. При этом упомянутые ученые не могли рассматривать принципы советского федерализма иначе как через призму марксистско-ленинского учения. В современное же время, на наш взгляд, данному вопросу уделяется недостаточное внимание. В этой связи в рамках настоящей статьи предпримем попытку изучить принципы советского федерализма в их эволюции, осуществив при этом их классификацию по различным критериям, а также оценим отдельные принципы с точки зрения обеспечения устойчивости советской федерации.

Обсуждение

Одной из особенностей советского федерализма можно отметить формирование его ключевых принципов задолго до образования самой советской федерации. Речь идёт о ключевых положениях марксистско-ленинской идеологии, а также внутрипартийных нормах большевиков, которые затем были положены в основу организации федеративных отношений.

Принцип идеократичности, то есть создание советской федерации с конкретным целеполаганием – строительство социализма, а в перспективе – коммунизма.

Классовый характер как принцип, особенно отчетливо проявившийся в первые годы советской власти, означал, что определять судьбу вхождения той или иной нации в состав советской федерации были вправе только представители её трудящихся классов.

Принцип пролетарского интернационализма, как и предыдущие два, далеко выходящий за рамки федеративных отношений, выразился в признании равенства наций в плане участия в федеративных отношениях.

Принцип партийности советского федерализма, восходящий, на наш взгляд, к съездам РСДРП 1898 и 1903 гг., выразился в структурном оформлении власти, установлении взаимодействия федерального центра с регионами в рамках партийной дисциплины их руководителей.

Принцип права наций на самоопределение, который до того, как стать основой советского федерализма, был обоснован в работах И.В. Сталина «Марксизм и национальный вопрос» (1913 г.) ^{[8, с. 290 – 367]} и В.И. Ленина «Критические заметки по национальному вопросу» (1913 г.) ^{[9, с. 255 - 320]} , «О праве наций на самоопределение» (1914 г.) ^{[10, с. 113 – 150]}, «О национальной гордости великороссов» (1914 г.) ^{[11, с. 106 - 110]} . Данный принцип породил впоследствии такие характерные особенности советской федерации, как двухуровневость, двойной суверенитет, свобода вхождения в федерацию и выхода из неё.

Рассмотренные принципы составили общую теоретико-идеологическую базу советского федерализма, определили его своеобразие и, соответственно, принципиальное отличие советской федерации от иных мировых аналогов. Другая часть принципов, которые будут в дальнейшем проанализированы в рамках статьи, родились уже после прихода большевиков к власти и носили не идеологический, а юридический государственно-правовой характер.

Принципы советского федерализма, закрепленные еще Конституцией РСФСР 1918 г., в значительной мере оставались неизменными по своей сути, претерпевая, вне всякого сомнения, текстуальные и содержательные поправки.

В числе первых основных конституционно закрепленных начал советского федерализма следует назвать два принципа, которые нельзя отделить друг от друга, поскольку они в нормах конституций сформулированы в логическом единстве: национальный характер советской федерации и добровольность вхождения в советское федеративное государство. Их декларирует уже вторая статья первой советской Конституции: «Российская Советская Республика учреждается на основе свободного союза свободных наций, как федерация Советских национальных республик» ^[12]. Добровольность представляется залогом стабильности нового социалистического государства: «…стремясь создать действительно свободный и добровольный, а, следовательно тем более полный и прочный союз трудящихся классов» (ст. 8) ^[12]. Здесь в Конституции РСФСР 1918 года проявляется ещё один конституционный принцип советского федерализма – его классовая природа - означавший, что определять возможность участия в федерации и объем такого участия могли только трудящиеся классы. Кроме того, следует отметить такое коренное начало советского федеративного государства, как его идеократичность, - федерация создавалась не просто как объединение наций, а как союз наций, провозгласивших себя социалистическими, что прямо следовало из названия государства, и нацеленных на строительство коммунизма.

Советская федерация как новая форма государственного устройства изначально была ориентирована только на национальные субъекты федерации, правовой статус которых, хоть и не определяется в Конституции 1918 г. чётко, но во всяком случае, в отличие от территориальных единиц, очерчиваются его контуры: «Советы областей, отличающиеся особым бытом и национальным составом (выделено нами – Ф.С.), могут объединиться в автономные областные союзы, во главе которых, как и во главе всяких могущих быть образованными областных объединений вообще, стоят областные Съезды Советов и их исполнительные органы» ^[12]. То есть приоритеты советским законодателем в данном случае расставлены достаточно чётко: отличающиеся национальным своеобразием регионы рассматриваются в первую очередь. Ещё более зримо принцип национального характера советской федерации подчеркивает продолжение нормы, изложенной в статье 11 Конституции РСФСР 1918 г.: «Эти автономные областные союзы входят на началах федерации в Российскую Социалистическую Федеративную Советскую Республику» ^[12]. В этой связи мы видим проявление следующего конституционного принципа советской федерации, не находящего текстуального выражения в конституционных актах, но тем не менее следующего из них – асимметричность, - то есть разница в правом статусе субъектов. Если национальные субъекты решают вопрос о вхождении в РСФСР, то все остальные территории считаются автоматически к ней принадлежащими.

За входящими в состав РСФСР нациями оставалась практически полная свобода процедуры вхождения, а также объема участия в федерации. Через принципы свободы и добровольности, на наш взгляд, таким образом компенсировалась процедурная неурегулированность государственного строительства и объективное отсутствие необходимого опыта: «…III Всероссийский Съезд Советов ограничивается установлением коренных начал федерации Советских Республик России, предоставляя рабочим и крестьянам каждой нации принять самостоятельное решение на своём собственном полномочном съезде: желают ли они и на каких основаниях участвовать в федеральном правительстве и в остальных федеральных Советских учреждениях» (ст.8) ^[12].

Наряду со свободой и добровольностью вхождения в РСФСР следует отдельно выделить принцип свободного выхода из федеративного советского государства или признание права сецессии. В Конституции РСФСР 1918 г. оно не звучит напрямую, однако о наличии такого права можно сделать вывод из п. д ст. 49, относившей к ведению Всероссийского Съезда Советов и Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов «принятие в состав Российской Социалистической Федеративной Советской Республики новых членов Советской Республики и признание выхода из Российской Федерации отдельных частей её» ^[12]. Отсутствие полной декларации права выхода из состава федеративного государства можно объяснить, на наш взгляд, тем, что, во-первых, сам состав федерации на момент принятия Конституции РСФСР был не ясен, как, впрочем, и судьба нового социалистического государства. Во-вторых, норма ст. 49 была необходима, чтобы процедурно оформлять признание независимости государств, фактически отделившихся от Российского государства, например, Финляндии.

В целом, подводя итог анализу правового регулирования федеративных отношений по Конституции РСФСР 1918 г., можно подтвердить справедливость заявления III Всероссийского Съезда Советов, что он «ограничивается установлением коренных начал федерации Советских Республик России» ^[12]. Не были чётко определены ни субъектный состав РСФСР ^{[13, с. 414]}, ни её географические границы, а также «в самом общем виде говорилось об основных параметрах федеративных отношений, о распределении компетенции между центром и субъектами в решении политических и экономических задач» ^{[14, с. 24]}. Советский федерализм, контуры которого обозначены в Конституции РСФСР 1918 г. можно условно обозначить как авансированный или анонсированный: законодатель объявил о федеративном устройстве государства, предоставив субъектам государственно-правовых отношений в процессе практической деятельности вырабатывать соответствующие реальные механизмы взаимодействия. От одной конституции к другой принципы советского федерализма эволюционируют, наполняются новым содержанием, а также нормами, процедурно их раскрывающими.

С образованием Союза Советских Социалистических Республик выделяется следующий принцип, не обозначенный дословно ни в Конституции СССР 1924 г., ни в конституциях союзных республик – двухуровневость советской федерации, - когда в одном федеративном государстве – СССР, - присутствуют сначала две, - ЗСФР и РСФСР, а затем одна – РСФСР, - федерации.

Конституция СССР 1924 г. полностью посвящена регулированию национально-территориального устройства нового государства. В первом разделе Конституции «Декларация об образовании Союза Советских Социалистических Республик» подчеркиваются все заложенные в 1918 г. принципы советского федерализма, а именно национальный характер образования советской федерации, добровольность вхождения в Союз и выхода из него, классовый характер и идеократичность: «… Союз … является добровольным объединением равноправных народов, что за каждой республикой обеспечено право свободного выхода из Союза, что доступ в Союз открыт всем социалистическим советским республикам как существующим, так и имеющим возникнуть в будущем, что новое союзное государство явится достойным увенчанием заложенных еще в октябре 1917 года основ мирного сожительства и братского сотрудничества народов, что оно послужит верным оплотом против мирового капитализма и новым решительным шагом по пути объединения трудящихся всех стран…» ^[15]. В статье 4 особо оговаривается право свободного выхода республик из Союза. Вместе с тем на протяжении всей советской конституционной истории процедура выхода из состава Советского Союза на уровне Конституции СССР прописана не будет, а соответствующий закон будет принят лишь в последние годы советской власти ^[16].

Вместе с тем образование Советского Союза и принятие Конституции СССР 1924 г. вызвали к жизни целый ряд новых принципов советского федерализма. Принцип двойного суверенитета, то есть такого статуса союзных республик, при котором их суверенитет конституционно декларировался и ограничивался «лишь по предметам, отнесенным к компетенции Союза» (ст. 3) ^[15]. Таким образом, в одном фактически суверенном государстве, которое изначально преподносился как межгосударственный союз, – Советском Союзе, - присутствовали другие суверенные государства – союзные республики.

Принцип неприкосновенности территорий союзных республик определялся в статье 6: «Территория союзных республик не может быть изменяема без их согласия…» ^[15]. Принцип единого гражданства устанавливался седьмой статьей Основного закона.

В Конституции СССР 1924 г. не говорится о государственном языке, русский фактически признается в качестве языка межнационального общения, в области документов высших органов власти устанавливается принцип языкового разнообразия: «Декреты и постановления ЦИКа, его Президиума и СНК Союза ССР печатаются на языках, общеупотребительных в союзных республиках (русский, украинский, белорусский, грузинский, армянский, тюрко-татарский» ^[15]. Конституция СССР 1924 г. возвела в ранг Основного закона Союзный договор и в этой связи СССР на этом этапе имеет черты именно межгосударственного союза.

Советский Союз образовался как объединение государств с собственными правовыми системами, поэтому одним из новых федеративных принципов явилось единство правовой системы и верховенство федерального законодательства. Конституционную иерархию устанавливала статья 5: «Союзные республики, в соответствии с настоящей Конституцией вносят изменения в свои конституции» ^[15]. Общесоюзный масштаб действия декретов, постановлений и распоряжений ЦИК СССР установила статья 19 Конституции 1924 г. ^[15] Подобные же нормы были сформулированы и в республиканских конституциях. Так, ст. 19 Конституции РСФСР 1925 г. гласила: «В пределах, указанных в Основном Законе (Конституции) Союза Советских Социалистических республик, и по предметам, отнесенным к компетенции Союза, на территории РСФСР имеют обязательную силу постановления верховных органов СССР» ^[17].

Обеспечению единого правового пространства посвящены четыре из пяти полномочий Верховного Суда СССР, закрепленных в статье 43:

«а) дача Верховным Судам союзных республик руководящих разъяснений по вопросам общесоюзного законодательства;

б) рассмотрение и опротестование перед ЦИКом Союза ССР по представлению прокурора Верховного Суда Союза ССР постановлений, решений и приговоров верховных судов союзных республик, по соображениям противоречия таковых общесоюзному законодательству, или поскольку ими затрагиваются интересы других республик;

в) дача заключений по требованию ЦИКа Союза ССР о законности тех или иных постановлений союзных республик с точки зрения Конституции;

г) разрешение судебных споров между союзными республиками…» ^[15].

В целях обеспечения названных принципов статьей 20 были также предусмотрены механизмы федеральной интервенции: «Центральный Исполнительный Комитет Союза ССР имеет право приостанавливать или отменять декреты, постановления и распоряжения Президиума ЦИКа Союза ССР, а также Съездов Советов и ЦИКов союзных республик и других органов власти на территории Союза ССР» ^[15]. При этом можно в некотором смысле говорить о принципе взаимного контроля соблюдения общесоюзного и республиканского законодательства. Так, в статье 42 предусматривался механизм опротестования Центральными исполнительными комитетами союзных республик декретов и постановлений союзного Совета народных комиссаров в Президиум ЦИК, однако запрещалось при этом приостанавливать действие этих документов ^[15]. Статья 59 при этом установила право ЦИК и президиумов ЦИК союзных республик приостанавливать распоряжения народных комиссаров СССР «при явном несоответствии данного распоряжения союзной Конституции, законодательству Союза или законодательству союзной республики» ^[15].

Следующим конституционно-правовым принципом советского федерализма, вызванным к жизни образованием Советского Союза стало распределение предметов ведения между Советским Союзом и союзными республиками посредством деления на общесоюзные народные комиссариаты и объединенные народные комиссариаты Союза ССР. Первые (по иностранным делам, по военным и морским делам, внешней торговли, путей сообщения, почт и телеграфов) осуществляли своё управление в республиках через уполномоченных, непосредственно подчиненных союзному органу власти (ст. 53) ^[15]. Вторая группа органов, в которую высший совет народного хозяйства, народные комиссариаты продовольствия, труда, финансов и рабоче-крестьянской инспекции, хоть и возглавлялись в республиках народными комиссарами республик, однако выполняли задания объединенных народных комиссариатов (ст. 54) ^[15]. Подобная схема осуществления исполнительной свидетельствует о значительной концентрации власти на уровне союзного центра.

Следующие принципы - асимметричность советской федерации, а также её сугубо национально ориентированный характер - подчеркивал порядок формирования Совета Национальностей – второй палаты ЦИК СССР, в который входили представители только союзных и автономных республик, а также автономных областей по фиксированному представительству (ст. 15). В результате реальное представительство населения СССР в этом органе было крайне непропорционально, а не национальные территориальные единицы представителей вовсе не имели. Кроме того, асимметричным была сама степень удовлетворения политико-правовых возможностей народов Советского Союза: ряд из них самоопределился в рамках союзных республик, другая часть – в рамках автономных республик и областей, - третья же часть не получила политического самоопределения ^{[18, с. 129]}. Таким образом выстраивал некая «иерархия этнических групп» ^{[19, с. 134]}. При этом политико-правовая природа автономных образований в составе союзных республик до сих пор неоднозначно оценивается в специальной литературе о федеративных отношениях ^{[20, с. 99]}.

Конституция СССР 5 декабря 1936 г. не внесла существенных изменений в систему принципов советского федерализма. Констатация добровольности и равноправия сохранилась в формулировке статьи 13 «Союз Советских Социалистических Республик есть союзное государство, образованное на основе добровольного объединения равноправных Советских Социалистических Республик» ^[21]. Классовый и идеократический характер не увязывался напрямую с федерализмом, но эти характеристики советского государства провозглашены в статье первой Основного закона ^[21]. Национальный принцип образования федерации также текстуально не фигурирует в Основном законе, то есть советское федеративное государство не называется союзом народов. Однако поскольку советские республики были национальными субъектами, этот принцип сохранялся в полной мере. Все остальные принципы, прямо установленные или вытекающие из Конституции СССР 1924 г., сохраняются и в Конституции 1936 г. Речь идет о принципе двойного суверенитета. При этом суверенитет СССР по-прежнему не назывался, но вытекал из конституционных норм.

Не претерпели изменений принципы неприкосновенности территорий союзных республик, единого союзного гражданства, единства правовой системы и верховенства федерального законодательства. В деле мониторинга соответствия конституций союзных республик Конституции СССР был задействован Верховный Совет СССР, а именно информационно-статистический отдел его секретариата. Так, заведующий данным отделом П. Туманов в специальной аналитической записке, составленной 4 марта 1940 г. на имя М.И. Калинина отмечает: «В записке изложены основные различия, имеющиеся в конституционных текстах, часть которых требует рассмотрения их с точки зрения соответствия с Конституцией СССР» ^{[22, л. 1]}. Данная работа, по всей видимости, носила системный и объективный характер, записка не носит оценочного характера. Эта цель заявляется изначально: «Мы сознательно не излагаем в записке своего личного мнения о несоответствии отдельных статей Конституций союзных республик с Конституцией СССР, с тем, чтобы придать записке объективный, констатирующий характер» ^{[22, л. 1]}. При этом составитель документа отмечает, что коллизии конституционного законодательства носят в основном спорный характер, а также вытекают из региональной специфики: «Данными сравнительного анализа и сопоставления устанавливается, что в Конституциях союзных республик имеются некоторые различия в конституционных текстах, вытекающие из отражения национальных особенностей республик, а также из особенностей редакционного изложения» ^{[22, л. 2 об]}.

Вместе с тем секретариат Верховного Совета обращает внимание, что некоторые положения республиканских конституций требуют принятия мер на уровне союзного центра: «Наряду с этим в конституционных текстах имеются также отличия, которые требуют изучения под углом пункта «г» ст. 14 Конституции СССР» ^{[22, л. 2 об]}. Однако обзор разночтений между текстами конституционных актов союзного и республиканского уровня свидетельствует об их техническом характере, коллизии не несут никакой особенной смысловой нагрузки. К примеру выявлено, что декларируемое статьей 17 Конституции СССР право свободного выхода республики из СССР излагается следующим образом в РСФСР и УССР: «В ст. 15 Конституции РСФСР и в ст. 14 Конституции УССР выпущено из текста слово «свободного»» ^{[22, л. 5]}. Встречаются также очевидно обусловленные местной спецификой разночтения в плане административно-территориального деления республик: «В ст. 14 Конституции Киргизской ССР введено неизвестное Конституциям остальных союзных республик понятие «рабочих посёлков, непосредственно подчиненных Верховному Совету» (здесь и далее выделено в документе – Ф.С.) В ст. 14 Конституции Узбекской ССР указывается также на два национальных района» ^{[22, л. 5]}. Единственной, на наш взгляд, коллизией, которая могла носить в некотором плане политический характер было положение статьи 125 Конституции Украинской ССР: «Статья 126 Конституции СССР трактует о праве объединения граждан в общественные организации. В этой статье указывается, что … «наиболее активные и сознательные граждане из рядов рабочего класса и других слоев трудящихся объединяются во Всесоюзную Коммунистическую Партию (большевиков)». Этот текст сохраняется во всех Конституциях союзных республик за исключением статьи 125 Конституции Украинской СССР, в которой слова: «…во Всесоюзную Коммунистическую Партию (большевиков) заменяются словами: «…Коммунистическую Партию (большевиков) Украины» ^{[22, л. 15]}. Вместе с тем, учитывая, что КПУ (б) была частью ВКП (б), а конституция Украины должна была отражать республиканскую специфику, данное разночтение не по всей видимости не свидетельствует о каких-то центробежных тенденциях.

При этом если механизмы союзного контроля над республиканскими нормативными правовыми актами сохранились, то о принципе взаимного контроля соблюдения общесоюзного и республиканского законодательства говорить уже нельзя. Республиканские органы власти таких рычагов воздействия на союзные властные институты были лишены. Это свидетельствует о дальнейшей централизации советской федерации, утраты ей даже декоративных черт межгосударственного союза.

Кроме этого, при сохранении в общем виде принципа распределения предметов ведения между союзными органами власти и органами власти союзных республик последний претерпел некоторые изменения. Устанавливалось, что народные комиссариаты СССР являются или общесоюзными, или союзно-республиканскими (ст. 74). При этом союзно-республиканские народные комиссариаты, как и ранее действовавшие объединенные народные комиссариаты, управляли порученной отраслью через одноименные народные комиссариаты союзных республик. Однако норма статьи 76 указывает, что делается это «как правило», то есть возможно было и прямое управление. К тому же союзно-республиканские народные комиссариаты могли непосредственно управлять предприятиями согласно перечню, утвержденному Президиумом Верховного Совета СССР ^[21], что так же свидетельствует о централизации советской федерации, приобретения ею формального характера. В этой связи следует согласиться с мнением исследователя В.Э. Березко, считавшего, что И.В. Сталин рассматривал федерацию в качестве переходной формы государственного устройства, которая должна впоследствии смениться новым советским унитаризмом ^{[23, с. 134]}. Такого же мнения придерживается и В.А. Сахаров, полагающий, что главной у И.В. Сталина была идея обеспечения советским республикам условий движения в сторону унитарного социалистического государства ^{[18, с. 127]}. В целом можно сказать, что такая цель фактически была достигнута, однако не зафиксирована нормативно: «Россия де-юре была федеративной республикой» ^{[24, с. 77]}. Двойственная природа советской федерации, которая, допуская сецессию, юридически была конфедеративным союзом, а фактически – унитарным государством, отмечена А.Н. Медушевским ^{[25, с. 15]}.

Конституция СССР 1977 г., сохраняя все основные ранее утвержденные принципы советского федерализма, развила некоторые из них. Так, декларированный суверенитет союзной республики выражается в утверждении её международной правосубъектности: «Союзная республика имеет право вступать в отношения с иностранными государствами, заключать с ними договоры и обмениваться дипломатическими и консульскими представителями, участвовать в деятельности международных организаций» ^[26]. Вместе с тем реальное осуществление союзной республикой международных связей было затруднено вплоть до последних лет существования Советского Союза. Так, в письме группы народных депутатов СССР от БССР (Больбасов, Головнёв, Лескин, Семуха, Лученых и др.), написанном, по всей видимости в 1990-м году премьер-министру СССР В.С. Павлову говорится о налаженных между Белоруссией и Голландией связях: «Сегодня в стадии проработки находится ряд проектов совместных производств сельскохозяйственной продукции и ее переработки, строительства диагностического и культурно-делового центра в Минске, производства товаров народного потребления, подготовки специалистов в высших учебных заведениях Голландии, развития производства машин и оборудования для пищевой и перерабатывающей промышленности» ^{[27, л. 32]}. В этом же письме депутаты указывают на невозможность получения напрямую нидерландских инвестиций, в связи с чем депутаты предлагается решение вопроса «в ручном режиме»: «Учитывая вышеизложенное, а также сформировавшиеся прямые связи между Белоруссией и Нидерландами, наличие конкретных совместных с голландской стороной проектов, а также работу проведенную для выделения данной помощи считаем целесообразным направление кредитов, выделенных Голландией СССР в полном объеме Белоруссии» (сохраняется пунктуация оригинала – Ф.С.) ^{[27, л. 33]}.

При этом национальный характер советского федерализма выходит в Конституции 1977 г. на новый уровень. Тесное взаимодействие народов Советского Союза порождает, по мысли советского законодателя, не просто их братское единство, но новый этнико-политический феномен: «на основе сближения всех классов и социальных слоев, юридического и фактического равенства всех наций и народностей, их братского сотрудничества сложилась новая историческая общность людей - советский народ (выделено нами – Ф.С.)» ^[26].

На новый уровень выходит принцип идеократичности: «Высшая цель Советского государства - построение бесклассового коммунистического общества, в котором получит развитие общественное коммунистическое самоуправление» ^[26]. Преамбула Конституции СССР 1978 прямо определяет цель, которой посвящена вся государственная и общественная активность, а, следовательно, и федеративные внутрисоюзные отношения. Кроме того, впервые за советскую конституционную историю нормативно на уровне Основного закона провозглашается принцип партийности Советского Союза: «Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза» (ст. 6) ^[26]. Таким образом, в Конституции нашла отражение одна из несущих конструкций советского федерализма – партийная дисциплина. Принцип партийной дисциплины и принцип партийности был одной из несущих конструкций советского федерализма. Следует в этой связи солидаризироваться с мнением исследователя В.А. Сахарова, отметившего, что «единственным центром силы и механизмом…, способным если не по букве закона (Конституции СССР), то по факту обеспечить постепенное превращение его в союз народов … была коммунистическая партия» ^{[18, с. 130]}. В.А. Колесниковым следующим образом охарактеризована связь федеративной структуры с партийной: «…советская модель федерализма с особым статусом союзных республик была сформирована в основном в предвоенный период партийно-государственного строительства и была относительно устойчивой до перестройки» ^{[28, с. 49]}. Именно ослабление партийной дисциплины в период перестройки ослабила другой несущий принцип советского федерализма – идеократичность. По выражению профессора А.Н. Медушевского, «кризис коммунистической идеологии привел к дестабилизации по национальному принципу» ^{[25, с. 4]} . Кроме того, именно разрушение субординационных партийных связей «включило» разрушительный механизм реализации права наций на самоопределение в форме выхода из состава Советского Союза ряда союзных республик, а впоследствии – ликвидации СССР как суверенного государства. Как мы видим, кризис каждого из идеологических основных начал советского федерализма порождал ослабление других, усиливая общую национально-государственную энтропию.

В качестве выводов относительно конституционно-правовых принципов советского федерализма можно отметить следующее.

1. Принципы советского федерализма можно разделить на идеологические, возникшие до образования советской федерации как формы государственного устройства и определившие её специфику, и юридические государственно-правовые принципы, опосредующие отношения между центром и регионами, свойственные федеративному государству вообще. К первым отнесём идеократичность, классовый характер, пролетарский интернационализм, партийность и право наций на самоопределение и производные от него двухуровневость, двойной суверенитет, свободу вхождения в федерацию и выхода из неё. Вторая группа вобрала в себя асимметричность, единство гражданства, неприкосновенность территорий субъектов, единство правовой системы и верховенства федерального законодательства, взаимный контроль соблюдения федерального и регионального законодательства, распределение предметов ведения и полномочий между федеральным центром и субъектами федерации посредством формирования органов общефедеральной и совместной компетенции.

2. Большая часть принципов советского федерализма имела конституционно-правовое закрепление, то есть прямо устанавливалась Основными законами: идеократичность, классовый характер, право наций на самоопределение, из которого вытекали добровольность входа в федерацию и выхода из неё, неприкосновенность территории союзных республик, единое гражданство, единство правовой системы и верховенство федерального законодательства, взаимный контроль соблюдения общесоюзного и республиканского законодательства, распределение предметов ведения между Советским Союзом и союзными республиками посредством деления их между общесоюзными органами власти и органами исполнительной власти совместного ведения. Отметим, что словесное оформление принципов часто отличалось от избранной в рамках данной статьи терминологии. Другая часть принципов не названа в конституциях прямо, но вытекает из смысла конституционных норм, а также сложившейся практики федеративных отношений. Речь идёт об асимметричности, партийности, двухуровневости советской федерации, а также двойном суверенитете. В отношении партийности сделаем оговорку, что она, всегда играя ключевую роль в федеративных отношениях, была конституционно закреплена только в 1977 году в самом общем виде.

3. Некоторые принципы советского федерализма утрачивают со временим своё значение и лишь формально фигурируют в советских конституциях. Речь, в частности, идёт о принципе классовости. Уже ко времени принятия Конституции СССР 1936 г. нельзя говорить о каком-либо наличии в социальной структуре советского общества эксплуататорских классов. Некоторые принципы просто исчезают из конституционно-правовой практики. Так, в Конституции 1936 года в связи с централизацией власти пропадает принцип и соответствующий организационный механизм взаимного контроля соблюдения общесоюзного и республиканского законодательства.

4. Наиболее уязвимым местом советского федерализма явились основополагающие идеологические принципы: идеократичность, партийность и право наций на самоопределение. В условиях дискредитации коммунистической идеологии ориентированная на неё советская федерация неминуемо подпадала под огонь всеобщей критики. Падение партийной дисциплины, стремление республиканских лидеров к обретению полного суверенитета привели к разрушению отношений субординации между союзным центром и республиками. В результате произошёл так называемый «парад суверенитетов» и, как следствие, ликвидация СССР. Право наций на самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства было актуальным и полезным для объединения республик в 1922 году, однако впоследствии оно стало «правовым детонатором» ликвидации Советского Союза. Оно потенциально открывало республикам возможность для выхода из состава СССР, подводило правовую базу под сепаратизм.