Рус Eng Cn Перевести страницу на:  
Please select your language to translate the article


You can just close the window to don't translate
Библиотека
ваш профиль

Вернуться к содержанию

Конфликтология / nota bene
Правильная ссылка на статью:

Политический язык современного исламизма: практики легитимации МТО «Исламское государство» (запрещенная в России террористическая организация)

Сулейменов Андрей Русланович

преподаватель, Кафедра восточных языков и лингвокультурологии, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет имени Н. И. Лобачевского младший научный сотрудник, кафедра истории и политики России, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет имени Н. И. Лобачевского

603000, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Ульянова, 2

Suleimenov Andrey Ruslanovich

Postgraduate student, Educator, the department of Oriental Languages and Linguoculturology, National Research Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod; Junior Scientific Associate, the department of Russian History and Politics, National Research Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod

603000, Russia, Nizhegorodskaya oblast', g. Nizhnii Novgorod, ul. Ul'yanova, 2

andrey_sul@mail.ru
Другие публикации этого автора
 

 
Рыжов Игорь Валерьевич

доктор исторических наук

доцент, кафедра истории и политики России, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского; Cтарший научный сотрудник, международная междисциплинарная научно-исследовательская лаборатория «Изучение мировых и социально-политических процессов», Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н.А. Добролюбова»

603005, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Ульянова, 2

Ryzhov Igor' Valer'evich

Doctor of History

Docent, the department of Russian History and Politics, National Research Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod; Senior Scientific Associate, International Cross-Disciplinary Research Laboratory "Study of Global and Sociopolitical Processes", Nizhny Novgorod State Linguistic University named after N. A. Dobrolyubov

603005, Russia, Nizhegorodskaya oblast', g. Nizhnii Novgorod, ul. Ul'yanova, 2

ivr@fmo.unn.ru

DOI:

10.7256/2454-0617.2021.3.36729

Дата направления статьи в редакцию:

25-10-2021


Дата публикации:

01-11-2021


Аннотация: В статье анализируются приемы легитимации, характерные для русскоязычной пропаганды террористической группировки «Исламское государство» (запрещенная в России террористическая организация). На примере материалов электронного издания исламистов «Исток» раскрыты группы аргументов, к которым прибегает экстремистская пропаганда: базирование на мусульманском праве, легитимация на основе коранических текстов, апелляция к моральной справедливости установления «Халифата», позиционирование «Халифата» как традиционного суверенного государства с его атрибутами. Выделяются специфические черты русскоязычной джихадистской пропаганды и радикального дискурса «Исламского государства» в целом: важной отличительной чертой исламистской пропаганды авторы полагают ее базирование на архаических мотивах. Посредством изучения пропагандистских материалов выделяются такие черты джихадистской пропаганды, как склонность к детерминизму и фатализму, ориентация на эсхатологическую картину мира, возведение логико-политических аргументов ко временам становления ислама. Применение методов политической лингвистики к информационному продукту террористической организации позволяет выявить основную стратегию легитимации "Исламского государства", основанной на обращении к архаике, возведение "халифата" исламистов ко временам зарождения ислама и эпохе "праведных халифов". На внешнюю, во многом немусульманскую среду, транслируются элементы традиционного государства: освещение деятельности административных структур ИГ, демонстрация собственной экономической системы, в обилии представлена государственная символика. Анализ пропагандистских материалов позволяет сделать вывод о номинальной роли лидера джихадистов, «халифа» Абу Бакра аль-Багдади, с именем которого связаны не только феноменальные успехи джихадистского проекта, но и столь же болезненные поражения, которые «Исламское государство» потерпело в конечном итоге.


Ключевые слова:

ислам, радикальный исламизм, Исламское государство, пропаганда, терроризм, легитимация, джихадизм, радикализм, ИГИЛ, экстремизм

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 20-39-90017 «Символическое поле современного исламизма»

Abstract: This article analyzes the ways of legitimation that are characteristic to the Russian-language propaganda of the terrorist group “Islamic State” that is banned in Russia. The arguments the extremist propaganda resorts to are revealed on the example of the online magazine “Istok”: founded on Muslim law, legitimation on the basis of Quranic texts, appeal to moral justice of the establishment of “Caliphate”, and positioning of “Caliphate” as the traditional sovereign state with its attributes. Description is given to the peculiarities of the Russian-language jihadist propaganda and radical discourse of the “Islamic State” overall: an important distinctive feature of the Islamist propaganda is the archaic motives. Having studied the propagandistic materials, the author outlines such features of jihadist propaganda as propensity to determinism and fatalism, orientation towards eschatological worldview, reference of the logical and political arguments to the times of the establishment of Islam. Application of the methods of political linguistics to the information product of terrorist organization reveals the basic strategy of legitimization of the “Islamic State”, which resorts to the archaic, establishment of the “caliphate” of Islamists to the time of origination of Islam and the era of the “righteous caliphs”. The elements of the traditional state are largely translated onto the external, non-Muslim environment: coverage of the activity of the administrative structures of Islamic State, demonstration of the own economic system, and abundance of national symbols. The analysis of propagandistic materials allows concluding on the nominal role of the leader of the jihadist group Islamic State Abu Bakr al-Baghdadi, whose name is associated not only with the phenomenal success of the jihadist project, but also the equally painful defeat that the “Islamic State” suffered in the end.


Keywords:

islam, radical islamism, Islamic State, propaganda, terrorism, legitimation, jihadism, radicalism, ISIS, extremism

Введение

29 июня 2014 года (2 Рамадана 1435) в захваченном Мосуле лидер террористической организации «Исламское государство Ирака и Леванта»* (далее – ИГ, ИГИЛ, запрещенная в России террористическая организация) Абу Бакр аль-Багдади провозгласил создание Халифата. Это событие не только поставило ИГИЛ, до этого одну из многих террористических групп Сирийского конфликта, в новую позицию лидера джихадисткого движения региона, но и позволило утверждать о принципиально новом характере террористической группировки[1]. Рождение нового исламистского проекта сопровождалось не только крупными военными успехами, но и значительными медийными усилиями, которые обеспечили новой группировке имидж грозной и безжалостной военной машины. Волны джихада, берущие начало в котле сирийского конфликта, были разнесены глобальной интернет-сетью по всему миру и докатились до точек перманентного религиозно-политического напряжения, в том числе и в России. Проводником джихадистской идеологии вовне, в чуждой культурной, неисламской среде, стало англоязычное издание «Dabiq», первый номер которого датируется июнем 2014 года (Рамадан 1435 г.). Спустя некоторое время, в апреле 2015 года, увидело свет русскоязычное издание «Furat.Press». Сентябрь 2015 года (Раджаб 1436 г.) ознаменован выходом периодического издания «Исток», которое также позиционировало себя как официальный медийный орган Халифата. Наряду с этим джихадистами велась и активная «неофициальная» пропаганда, распространяемая на множестве интернет-площадок.

Несмотря на то, что наиболее четко оформленная идеология ИГ (запрещенная в России террористическая организация) транслируется посредством «официальной» медиа-продукции (такой, как материалы медиафондов «Амак» и «Фуркан»), находящиеся как бы на периферии медиафронта джихадистов русскоязычные журналы представляют собой часть того контекста глобального исламизма, который и порождает выверенные идеологемы самого «Исламского государства».

Первоочередной задачей пропагандистской машины джихадистов являлось обоснование легитимности своих взглядов и законности провозглашения Халифата. Халифат является универсальной, вневременной формой исламского государства, поэтому его провозглашение от лица одной из многих исламистских группировок не могло не вызвать к нему настороженного отношения в среде мусульман. Именно к периоду 2014-2016 гг. относится сложение базовых концептов исламистской пропаганды, происходит становление и оформление политического языка исламистов. Постановка вопроса о цели появления русскоязычных журналов и методов достижения этой цели способна предоставить больше информации о развитии дискурсивного поля русскоязычного исламизма, нежели попытка извлечь принципиально новые позитивистские данные из журнальных материалов.

Так как предметом исследования являются тексты ярко выраженной политической направленности, считаем уместным применение методов политической лингвистики при анализе метафорической картины, конструируемой пропагандой исламистов. Анализ метафорических моделей позволит лучше понять символическую картину исламистской пропаганды в аспекте легитимации Халифата на начальном этапе ее конструирования.

Целью исследования является выявление структуры легитимации возрожденного Халифата в пропагандистских изданиях исламистов. Полагаем, что в попытках придать законный характер провозглашению Халифата пропаганда исламистов апеллирует сразу к нескольким уровням легитимации, обращаясь к аргументам религиозного, светского и нравственно-морального характера.

Источниками исследования послужили 1-3 выпуски русскоязычного издания сторонников «Исламского государства» журнала «Исток».

Историография и степень разработанности проблемы

Феномен «Исламского государства» привлекает внимание множества исследователей, рассматривающих деятельность ИГ (запрещенная в России террористическая организация с самых разных аспектов). Для нас наиболее интересно пропагандистское измерение деятельности боевиков, исследование организации и дискурсивного поля радикальной пропаганды. Среди работ, освещающих данную проблематику, необходимо выделить монографию С.А. Рогозиной, посвященную интернет-пространству радикального исламизма на Северном Кавказе [1].

Рецензия на один из номеров упомянутого нами журнала «Dabiq» приведене в статье П. Колозариди, А. Ильина «Исламское медиагосударство»: на примере анализа ключевого для исламистов термина «рибат» авторы выдвигают любопытную концепцию саморадикализации аудитории, вовлечения читателя в конструируемую радикалами медийную реальность [2]. Исследования А.Г. Фомина, Е.А. Мона акцентируются на применяемый спикерами джихадистов риторических приемах и лексических средств выразительности [3, 4].

Фокусирование исследования на практиках легитимации Халифата делает необходимым обращение к изучению мусульманской государственности, в частности, к работам Л. Сюкияйнена [5-7].

В работе С.В. Голунова предпринимается важная для настоящего исследования обстоятельная попытка концептуализации понятия «Халифата», а также поднимаются проблемы соотношения постулируемой средневековой сущности «Исламского государства» с освоенными террористами современными методами работы транснациональных корпораций [8].

Наряду с обозначенными работами следует отметить целый пласт исследований символической политики, который коррелирует с целями данной работы. Значимым понятием данного исследование является концепция символа. Артикуляция данного понятия произведен Г. Гиллом: символ понимается как средство понимания мира, которое упрощает реальность и представляет ее в форме идей, понятий и визуальных образов [9]. Символ служит средством выражения более сложных концепций. Сложные религиозно-политические концепты, которыми оперирует исламистская пропаганда, редуцируются до простых в использовании символов. Разработка проблематики символической политики, в рамки которой вписывается исследование политического языка современных джихадистов, активно осуществляется отечественными и зарубежными учеными. В числе прочих отдельно следует выделить О.Ю. Малинову [9-12], значительная часть работ которой посвящена символической политике и политике памяти в России. Полагаем, что предложенная исследователем методология анализа отечественных нарративов вполне подходит и для анализа джихадистского дискурса. Нарратив, являясь сюжетно оформленным повествованием, предполагающим связную картину цепи исторических событий, является основой для формирования макрополитической идентичности. Преследуя цели формирования такой наднациональной идентичности, террористическая организация сталкивается с задачей своей легитимации, объяснения сущностных основ своего возникновения. Данная задача не может быть решена без формирования исторического нарратива. Как демонстрируется в нашем исследовании, современный джихадизм (в частности – «Исламское государство») сделал обращение к прошлому центральным элементом стратегии легитимации. Данное обстоятельство сближает наше исследование с работами в сфере анализа символической политике и национальных нарративов. Особо важными нам представляются работы следующих авторов: С.И. Белова [13]., Л. Уэдина [14], Д.И. Кертцера [15]. Особо выделим исследование Б.С. Тёрнера – одно из немногих, которое затрагивает стратегии легитимности «интернет-ислама». Обращая внимание на появление «новых авторитетов» и возросшую доступность религиозного знания, Тёрнер утверждает о распылении властных полномочий (и источника авторитетного мнения), которое стало возможным после появления глобальной Интернет-сети [16]. Данное обстоятельство приводит к возможности прежде маргинализированных исламских групп занять свое место в интернет-дискурсе политического ислама. Вывод Тёрнера особенно важен в контексте исследований радикальных организаций, которые получают возможность выхода на широкую аудиторию посредством своей виртуальной деятельности.

Наряду с активной исследовательской деятельностью в сфере символической политики и нарративных исследований отметим недостаточную разработанность проблематики символической стратегии современных акторов джихадистской направленности. Несмотря на достаточно богатую историю нарративных исследований, авторы за редким исключением [17, 18] игнорируют вопрос исламских практик представлений о прошлом и легитимации исламских сообществ посредством данных представлений.

Едва ли не единственный современный анализ концептуальной схема смыслового поля северокавказского политического исламизма и его идейной структуры содержится в работе С.А. Рагозиной. Анализируя исламистские интернет-ресурсы Северного Кавказа с опорой на теорию дискурса Э.Лакло и Ш.Муфф, автор приходит к выводу о религиозно-легитимированном характере дискурса северокавказского политического ислама.

Среди классических исследований практического применения идей политического ислама отметим работу Ж. Кепеля «Джихад: экспансия и закат исламизма». Анализируя Ирано-Иракскую войну, автор отмечает «войну» ссылок на историю, которая являлась продолжением масштабного конфликта двух государств, одно из которых было вдохновлено именно воинствующим политическим исламом [19].

Стилистика и методы «информационного джихада», а также трудности противодействия радикальной идеологии обозначены в исследовании Т.Н. Литвиновой [20]. Анализируя этносепаратизм, автор отмечает способность религиозных экстремистов к оперированию историко-религиозными концепциями и национальным самосознанием. К сожалению, работа не содержит детального анализа практик легитимации джихадистов, олнако именно данное исследование вводит в научный оборот термин «информационный джихад», что позволяет говорить о новом, самостоятельном фронте радикального исламизма.

Контекст появления и содержание журнала «Исток»

Как уже было отмечено, первый номер журнала вышел в свет в сентябре 2015 года, в период интенсивных военных успехов «Исламского государства». Весной 2015 года боевики контролировали значительные территории в Центральной Сирии, усиливалось давление на северном направлении (на севере страны продвижение боевиков было остановлено в ходе осады Кобани и противоборства с курдскими силами и отрядами ССА).

К сентябрю 2015 года правительство Сирии находилось на грани поражения, в то время как на захваченных ИГ территориях оперативно создавались административные структуры. Захват Пальмиры обозначил фактический контроль боевиками Центральной Сирии и позволил исламистам усилить давление на западном направлении. Сложилась угроза выхода террористов к западным районам Сирии и распространения конфликта на территорию сопредельных стран (прежде всего Ливана). В условиях угрозы коллапса государственной власти и неконтролируемого расширения конфликта 30 сентября 2015 года Россия объявляет о начале военной операции в Сирии, которая и переломила ход конфликта. Таким образом, момент начала распространения нового периодического журнала исламистов соответствует высшей точке успехов «Исламского государства» (запрещенная в России террористическая организация) и в военном отношении, и на поле государственного строительства (помимо стремительного территориального расширения, предпринимаются и усилия выстраивания государственной системы: так, в июне 2014 года фиксируется выпуск собственной валюты – золотого динара).

Затянувшийся социально-экономический кризис арабского общества, неудачи на пути государственного строительства породили стремление общества к альтернативному пути развития, основанному на традиционалистских (а в некоторых случаях – ортодоксально-салафитских) ценностях [21]. Именно такой проект построения государства «чистого ислама» предлагается пропагандой Исламского государства. Русскоязычные средства пропаганды, к которым необходимо причислить и анализируемый нами журнал, формируют контекст джихадистской пропаганды, отражая, воспроизводя, а иногда и создавая пропагандистские концепты.

Первый номер журнала, не имея четко обозначенной тематики, сконцентрирован на оправдании легитимности Халифата. Несмотря на то, что издание заявлено в качестве «информационно-аналитического журнала Исламского государства», часть материалов написана от первого лица. Так, первая статья повествует о пути группы кавказских сторонников исламистов на территорию, контролируемую боевиками в Сирии. Практически с первых страниц звучит одна из основных тем исламистской пропаганды – борьба с несправедливостью, чинимой светскими государствами. Исходя из первого и последующих выпусков, становится ясна принадлежность авторской группы к группировке «Джейш аль-Мухаджирин валь-Ансар» (Армия мухаджиров и сподвижников), возглавляемой Абу Умаром аль-Шишани (Тархан Батирашвили). Неясным остается момент, являлся ли выпуск журнала санкционированным высшим руководством, или же это инициатива данной группировки, влившейся в состав «Халифата».

Аргументы легитимации Халифата условно можно разбить на четыре группы:

1. Базирование на мусульманском праве (фикх)

2. «Халифат по пророческой методологии»: легитимация на основе коранических текстов и хадисов

3. Апелляция к моральному праву установления Халифата

4. Позиционирование Халифата как традиционного суверенного государства с его атрибутами

Интересуемая нас проблематика легитимации террористической организации поднимается во второй статье журнала, озаглавленной «Ахлюль-халь валь-Акд»[2]. Само название статьи отсылает читателя к первому аргументу легитимности Халифата: исламское государство было установлено в результате волеизъявления авторитетных лиц. В дальнейшем развитие данного аргумента будет неоднократно встречаться на страницах издания.

Закончив вводную часть текста словами об избрании халифа Абу Бакра аль-Багдади, авторы переходят к отражению возможной контраргументации критиков нового государства. В качестве таковой был выбран тезис о незаконности объявленного Халифата, так как в предварительном процессе обсуждения не принимала участие большая часть мусульманской уммы. Отводя данное возражение, авторы прибегают преимущественно к религиозным авторитетам. Главным аргументом издания является обязанность как уммы в целом (фард аль-кифая), так и каждого конкретного мусульманина (фард аль-айн) избрать себе правителя либо главу, амира. Установление института власти является религиозным правилом (ваджиб). Подчеркивается, что именно Исламское государство первым получило возможность проведения в жизнь ваджиба установления государственной власти: данный шаг представлен как долг и «лекарство» (видимо, в болезни, поразившей мусульманскую умму). Отметим, что метафорическая сфера-источник болезни, нездорового положения уммы довольно характерна для исламистской агитации.

Данные аргументы соотносятся с постановлением Ведомства фетв Египта, которое 2011 г. опубликовало специальную фетву № 3759 «Халифат и исламские государства». Согласно фетве, в случае отсутствия власти, мусульмане вправе выдвинуть из числа достойных людей того, кто станет их правителем и чьим приказам они обязаны подчиняться. Кроме того, допускается, чтобы в одно время на различных территориях, где живут мусульмане, было несколько центров власти – своего рода самостоятельных исламских государств [6].

Подчеркивается также характер избрания халифа советом, а не самопровозглашения или захвата власти. Община верующих, посредством своих доверенных представителей, не уступает своих исключительных прав халифу, а лишь поручает, доверяет ему руководить собой. Подчинение общины власти халифа обусловлено его точным следованием предписаниям шариата [5].

Отметим, что главный законосовещательный орган Исламского государства, Шура, изначально обладал значительным административным ресурсов в силу большого количества в своих рядах бывших функционеров иракской партии «Баас» [10].

Крайне интересен факт практически полного отсутствия фигуры самого Халифа на страницах издания. За исключением приведенной во втором номере журнала мосульской речи, Аль-Багдади выступает как атрибут Халифата, но не как самостоятельный правитель. Л. Сюкияйнен отмечает, что современные взгляды на политическое устройство исламского общества предполагают принадлежность верховного суверенитета лишь Аллаху, в то время как община верующих лишь выполняет божественные поручения, «отражая» верховный суверенитет Аллаха [5].

«Пророческая методология»: Коран и хадисы как база легитимации

Вторым значимым аргументом законности халифата является его базирование на следующем пророческом хадисе: «Сказал посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует: «Будет среди вас пророчество столько, сколько пожелает Аллах, потом Аллах, если пожелает, заберет его. Потом будет Халифат, основанный на пророческом манхадже (с ар. «методология»), столько, сколько пожелает Аллах, потом, если пожелает Аллах, то Он заберет его. Потом будет царствие столько, сколько пожелает Аллах, потом, если Аллах пожелает, то Он заберет его. Потом будет тирания столько, сколько пожелает Аллах, потом, если Аллах пожелает, то Он заберет ее. Потом будет Халифат, основанный на пророческом манхадже», - затем он замолчал».

В представлении исламистов, провозглашение Халифата является осуществлением данного пророчества, а Абу Бакр аль-Багдади продолжает цепочку 12 праведных халифов, которая должна завершиться с приходом Махди: «Воистину, умма от востока до запада ожидает возвращения праведного Халифата, с терпением и убежденностью, и надеется, что остальные праведные халифы будут в это время» [24].

В основе религиозного характера легитимности Халифата лежат идеи Абдул-Ала Маудуди, согласно которым легитимность исламского государства как такового исходит единственно лишь из божественного источника [8]. Подтверждением тому является цитирование некоторых сур Корана, которые приводятся в качестве обоснования законности Халифата: «Вот твой Господь сказал ангелам: ˝Я установлю на земле наместника˝» [25], «О, Дауд, воистину, мы сделали тебя Халифом на земле» [25]. Тема наследия (ар. «халифа») всей земли мусульманами и Халифатом в частности довольно распространена на страницах исследуемых нами изданий. Легитимность ИГ (запрещенная в России террористическая организация) аргументируется предсказанным в Коране переходом земли под власть мусульман: «Этот аят [Прим.: процитированный выше отрывок суры «Корова»] является основой в установлении Имама и Халифа, которого будут слушать и подчиняться ему. По причине него мусульмане объединятся и Халифат будет иметь законную силу» [24, c.15].

Проблематика исключительности Халифата

Весьма важной авторам издания представляется проблема претензии на исключительность Халифата как уникального общемусульманского государства в условиях существования суверенных арабских стран и лишь частичного контроля исламистов над землями Сирии и Ирака. Напомним, что идея Халифата призвана объединить всех мусульман мира, упразднив необходимость в иных мусульманских государствах. Весьма подробное рассмотрение данного вопроса также сопровождается многочисленными отсылками к ряду исламских богословов.

Вывод посвященной данному вопросу статьи довольно предсказуем: обозначается легитимность Халифата и в случае неполного контроля исламских территорий, а также в случае наличия иных мусульманских правителей. Проследить авторскую логику в данном вопросе довольно сложно, однако четко видны исторические параллели, проводимые автором статьи. Для обоснования законности правления Халифа в текст статьи вводится повествование о первой фитне, расколовшей общину мусульман после смерти Пророка. В ходе междоусобицы государство Мухаммада раскололось на три части, возглавляемые Али (зять Пророка), Муавией и Абу аль-Курайши [26]. Главным тезисом статьи является легитимность Али, статус Халифа которого не оспаривался значительными территориями мусульман, несмотря на неполный контроль Али над исламскими землями. Пространные экскурсы в столь отдаленную историю времен становления ислама (к моменту фитны даже не был кодифицирован Коран) являются характерной чертой исламистской пропаганды. Время в пропаганде исламистов приобретает однозначно линейный характер: материалы изданий осуществляют четкое марикрование положения читателя на временной шкале от зарождения ислама до начала апокалипсиса в результате битвы при Дабике (еще одно распространенное эсхатологическое пророчество, являющееся краеугольным камнем исламистской картины мира) [2]. Возможно, наиболее близкой современному читателю аналогией послужит утверждение о необходимости включения Болгарии в состав Российской Федерации, подкрепляемое тезисом о намерениях Святослава переноса столицы Киевской Руси в Переяславец на Дунае. Статья о легитимности халифа, не в полной мере контролирующего территорию исламского мира, несмотря на отсутствие принципиально новых сведений, проливает свет на эсхатологическую картину мира исламистов: на непрерывной линии от начала пророческой миссии Мухаммада до конца времен совершенно четко определено положение как читателя, так и Халифата. Ясно прослеживается детерминизм и глобальная предопределенность, характерная для пропаганды исламистов: легитимность Абу Бакра в качестве халифа обусловлена событиями более чем тысячелетней давности, сам Халифат призван продолжить цепочку двенадцати халифов, а его конец, равно как и конец мира, предопределен древним эсхатологическим хадисом о битве при Дабике.

Несмотря на очевидную тягу к архаизации, выстраивании своей легитимности на основе средневековых теолого-юридических концепций, вполне справедливо отмечается умелое использование методов сетевой организации современных транснациональных корпораций в ходе управления анклавами исламистов далеко за пределами родной территории. В административной структуре Халифата присутствует особое Управление удаленных провинций, которое оказывает поддержку периферийным вилайятам Исламского государства [8]. Данное обстоятельство указывает на то, что архаизация во многом возникает на страницах пропагандистских изданий, и в случае жизненно важного для выживания организации решения уступает место рациональному поведению и использованию современных методов административного управления.

Отметим, что преднамеренная архаизация, ориентация на времена становления ислама во многом является и слабой стороной организации. Так, на захваченных территориях боевики тщательно выстраивали исламскую систему экономики, о чем неоднократно повествовали агитационные материалы. Однако строго фундаменталисткое понимание экономической системы, которая ориентировалась на времена праведных халифов, поставило жесткие ограничения в хозяйственно-экономической деятельности: был отсечен целый сектор экономической системы, который отсутствовал в VII-VIII вв. (исламские банки, страховые компании и др.) [27].

Аргументация морального превосходства

Своеобразным манифестом организации является материал, размещенный во втором номере журнала под заголовком «Кто мы, откуда и куда?». От лица стороннего наблюдателя авторы журнала ставят вопрос, чем же является «Исламское государство» и каковы его цели.

В рамках данной статьи интерес представляет позиционирование террористической организации как надежного щита населения Сирии и Ирака: «Вам говорят, что мы кровожадные убийцы, у которых нет другой цели, кроме как убивать и грабить, но в реальности вы наблюдаете 10-миллионное население, проживающее на подконтрольных нам территориях, которые не опасаются ничего, кроме вражеской авиации» [28].

Авторы издания наделяют Халифат моральным правом обороны от внешней агрессии, к которой причисляются и посягательства на честь Пророка (имеется в виду ряд скандалов, связанных с публикацией карикатура на Мухаммада), и несправедливостей по отношению к мусульманам «в Ираке и Афганистане, в Леванте и Алжире, на Кавказе и в Средней Азии, в Бирме и Центральной Африке». Неоднократно поднимается тема насилия мусульманок: данный сюжет представляет собой одну из ключевых аргументаций противостояния светским режимам.

В обещании неминуемого возмездия авторы журнала уподобляют противостоящие им государства Вавилону, намекая на аналогичный крах порочной древней державы. Как и в предшествующих материалах, вновь поднимается тема преемственности легендарного арабского Халифата и современных исламистов: «Мы - это знающие и помнящие о том, что мы являемся потомками мусульман, когда-то припеваючи живших в тени самой интернациональной и могущественной империи мира, называемой Халифат». В представлении исламистов, предел процветания под властью религии был положен договором Сайкс-Пико, который имел единственной целью разобщение мусульманских стран и их контроле руками марионеточных светских режимов. Статья завершается массовым обвинением граждан западных стран в пособничестве преступлений против мусульман («если вы скажите, что не участвовали ни в чем из вышеперечисленных преступлений против Ислама и мусульман, то ведь ваше молчание делает вас соучастниками этих преступлений») и воззванием к моральному долгу каждого мусульманина встать на сторону боевиков.

Тема глобального «заговора» против мусульман на страницах исламистских изданий поистине неисчерпаема и находит свое отражение и в данном журнале. К уже упомянутому нами договору Сайкс-Пико можно добавить и представление о гражданах России как о «агентах влияния» в исламских странах, целью которых среди прочего является моральное развращение местного населения. Так, в статье, посвященной уничтожению российского лайнера над Синайским полуостровом среди погибших упомянута «некая российская топ-модель, которая сеяла разврат и нечестие в этой и без того извращенной стране» [29]. В этой же статье поднимается тема мести мусульман. Очевидно, что авторов журнала особенно волнует противостояние на Северном Кавказе: взрыв самолета позиционируется как месть за военные действия начала 2000 годов. Одним из проявлений мщения боевики считают гибель заместителя мэра Пскова, родного города 76-й гвардейской Псковской дивизии, десантники которой приняли бой во время попытки прорыва боевиков из Аргунского ущелья в феврале 2000 года.

Атрибутика традиционного государства в джихадистской пропаганде

Несмотря на декларируемую непримиримую оппозицию мировому сообществу, неприятие концепции национального государства и ставку на выстраивание лояльности Халифату на основе религиозной идентичности, «Исламское государство» не всегда отвергает модели и практики «традиционного» государственного строительства и легитимации. Столкнувшись с вакуумом власти на территориях охваченной гражданской войной Сирии и пребывающего в перманентном кризисе Ирака, ИГ (запрещенная в России террористическая организация) вынуждено было не только выстраивать собственные административные структуры, но и всячески транслировать успех процесса государственного строительства посредством пропаганды. В общих чертах известна структура государственной власти «Халифата» со множеством управлений и министерств (диваны). Верхний уровень управления состоял из законосовещательной Шуры, Военного Совета (под управлением уже упомянутого Тархана Батирашвили вплоть до его гибели в 2016 г.), Шариатского совета, Совета военной помощи и Совета разведки. Многочисленные министерства (диваны) координировали деятельность в самых разных сферах государственного управления и социального обеспечения: образования, здравоохранения, общественной безопасности, взаимодействия с племенными шейхами и т.д [22]. Более того, на контролируемых боевиками территориях даже функционировал институт защиты прав потребителей [31].

Пропаганда исламистов активно освещает функционирование служб низового характера (социальное обеспечение, службы инфраструктуры, здравоохранения), стремясь создать имидж успешно функционирующего государства. Так, второй номер журнала «Исток» содержит статью, посвященную деятельности шариатской полиции. Приставка «шариатская» указывает не на сферу деятельности (слежение за соблюдением норм шариата), а на характер органов безопасности. Интерес представляют атрибуты традиционного государства, с которыми авторы материала ассоциируют «Халифат»: институт полиции (авторы не используют арабский эквивалент, а употребляют русский термин), выдача водительских прав, упомянутое в статье взаимодействие шариатской полиции с органами госбезопасности и иных министерств. Показательны слова заключения: «Я скажу братьям, вас приветствует Исламский Халифат, будьте спокойны и спите без тревоги. И мужи Исламского Государства в целом, и Исламская полиция в частности, взяли на себя завет и обязательство нести и устанавливать Шариата Аллаха на земле, повсеместно, и смотреть за сохранностью ваших семей и вашего имущества!» [30].

Похожие репортажи встречаются и в иных изданиях исламистов (в частности, в первом номере журнала «Rumiyah» повествуется о деятельности «Центрального управления по расследованию жалоб»); в 2015 году в Интернете был размещен рекламный ролик службы здравоохранения в Ракке, использующей переделанный логотип аналогичной британской службы [31].

Очевидна одна из магистральной линии пропаганды, направленной на нерегиональную аудиторию: во внешнюю среду активно транслируется послание о способности Халифата обеспечить соблюдение прав своего населения и полной функциональности государственной машины. Одной из наиболее ярких попыток легитимации в глазах мирового сообщества стала одобренная высшим руководством террорситов поездка немецкого журналиста Юргена Тоденхефера в Ракку, номинальную столицу Халифата [32]. Таким образом, в своей пропагандистской деятельности исламисты способны применять и более доступные для западной аудитории аргументы, в случае необходимости отходя от апелляции ко временам Пророка.

Стратегия успеха «Исламского государства» во многом базируется на соединении средневековой ментальности времён зарождения ислама и вполне современного медиа-инструментария. Тем не менее, не следует утверждать о доминировании мистической составляющей в стратегии исламистов: высшее руководство ИГ способно к рациональным действиям, даже в случае их несоответствия религиозной доктрине Халифата. Последнее было продемонстрировано той легкостью, с которой силы исламистов покинули важнейший для радикальной пропаганды город Дабик, играющий ключевую роль в эсхатологическом мировоззрении боевиков.

Маневренность руководства «Исламского государства» (запрещенная в России террористическая организация) демонстрируется и в различных уровнях аргументации, к которым прибегают исламисты в попытках легитимации своего «государства». Читателю-мусульманину предлагаются аргументы, основанные на религиозных авторитетах (в «официальных» изданиях роль материалов религиозного характера намного выше) и вольно толкуемом радикалами исламском праве.

Во внешнюю, во многом немусульманскую среду, транслируются элементы традиционного государства: освещение деятельности административных структур, демонстрация собственной экономической системы, в обилии представлена государственная символика. В ряде случаев на страницах пропаганды действует как вполне привычное нам государство: упоминается об объявлении войны «тагутским странам», освещается деятельность внерегиональных анклавов.

Универсальным аргументом в стремлении приобрести симпатии аудитории является апелляция к установлению социальной справедливости. Террористическое образование предстает в качестве гаранта защиты и безопасности миллионов людей, места прибежища для притесняемых мусульман со всего мира. В ряде случаев месть за «преступления» против мусульман приобретает практически личный характер, как в случае с радостным сообщением об уничтожении российского самолета над Синаем.

Магистральной линией пропаганды является непрестанное обращение к архаике, возвращение ко временам зарождения ислама. События VIII-X вв. оформляют все символическое пространство пропаганды: в представлении исламистов Фитна после смерти Пророка имеет такое же значение, как и ненавистный договор Сайкс-Пико. Отметим, что именно в русскоязычной пропаганде и агитации очень ярко проявляется тяга к архаизации: размещаемая на русскоязычных ресурсах визуальная пропаганда в значительно большей степени использует архаичные символы и образы, нежели «официальная» продукция медиаструктур Исламского государства.

Заключение

При изучении пропаганды джихадистов необходимо обращать внимание и на непостулируемые положения. Так, несмотря на статус правителя правоверных, номинальный глава «Халифата» практически не возникает на страницах издания. Вполне допустим вывод, что фигура аль-Багдади во многом являлась лишь оформлением легитимности Халифата. Будучи мертвым, аль-Багдади может оказать куда большую пользу делу джихадистов, превратившись в хрестоматийного мученика веры. В конечном итоге, с именем первого Халифа связан не только феноменальные успехи джихадистского проекта, но и столь же болезненные поражения, которые джихадистские проект потерпел в конечном итоге.

С позиции 2021 года можно констатировать провал попытки исламистов построить полноценное государство на территории Ближнего Востока. Ряд крупных успехов в период 2014-2016 гг. носил временный характер и был обусловлен слабостью сирийских и иракских государственных институтов, хаосом гражданских войн в регионе. Однако данный провал предоставляет террористам практически идеальный исторический нарратив, базирующийся на политическом мифе о ожесточенном неравном противостоянии с коалицией мировых держав. Героизация периода как военных успехов, так и разгрома группировки представляется нам наиболее логичным шагом в дальнейшей пропагандистской деятельности религиозных экстремистов. Полагаем, что джихадистская пропаганда пополнится сюжетами «героического поражения», которые будут встроены в стратегию легитимации джихадизма.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 20-39-90017 «Символическое поле современного исламизма»

* Организация запрещена на территории РФ

Библиография
1. Рагозина СА. Дискурс политического ислама (на примере интернет-пространства Северо-Восточного Кавказа) / Предисл. А. Л. Рябинина, Г. В. Лукьянова. М: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2013. — 144 с.
2. Колозариди П, Ильин А. Исламское медиагосударство. Индекс безопасности, 2015; №2 (113). С. 161-168.
3. Фомин АГ, Мона ЕА. Лексические особенности организации речи спикера-террориста в видеообращениях ИГИЛ (организации, запрещенной на территории Российской Федерации). Политическая лингвистика. 2018; №1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/leksicheskie-osobennosti-organizatsii-rechi-spikera-terrorista-v-videoobrascheniyah-igil-organizatsii-zapreschennoy-na-territorii
4. Фомин АГ, Мона ЕА. Синтаксические особенности организации звучащей речи террориста. Речевое воздействие в политическом дискурсе: материалы Междунар. науч. конф. (Екатеринбург, 1—3 дек. 2016 г.) / гл. ред. А.П. Чудинов; ФГБОУ ВО «Урал. гос. пед. ун-т». — Екатеринбург
5. Сюкияйнен ЛР. Исламская концепция халифата: исходные начала и современная интерпретация. Россия и мусульманский мир. 2017; №9 (303): 87-103. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/islamskaya-kontseptsiya-halifata-ishodnye-nachala-i-sovremennaya-interpretatsiya
6. Сюкияйнен ЛР. Современная исламская правовая мысль о халифате и гражданском государстве с исламской ориентацией. Северо-Кавказский юридический вестник. 2016; №2. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/sovremennaya-islamskaya-pravovaya-mysl-o-halifate-i-grazhdanskom-gosudarstve-s-islamskoy-orientatsiey
7. Сюкияйнен ЛР. Исламская правовая мысль об исламском государстве и халифате. Право. Журнал Высшей школы экономики. 2016; №3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/islamskaya-pravovaya-mysl-ob-islamskom-gosudarstve-i-halifate
8. Голунов СВ. Террористический «Халифат» как квазигосударство: проблема концептуализации. Полития. 2020; №2 (97). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/terroristicheskiy-halifat-kak-kvazigosudarstvo-problema-kontseptualizatsii
9. Малинова О. Ю. В ожидании объединяющего нарратива: символическое измерение постсоветской трансформации России. Рец. на кн.: Gill G. Symbolism and regime change: Russia. – Cambridge: Cambridge univ. press, 2013. – viii, 246 p. // Символическая политика. 2014. №2. . – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/v-ozhidanii-obedinyayuschego-narrativa-simvolicheskoe-izmerenie-postsovetskoy-transformatsii-rossii-rets-na-kn-gill-g-symbolism-andата
10. Малинова О.Ю. Режим памяти как инструмент анализа: проблемы концептуализации // Политика памяти в современной России и странах Восточной Европы. Акторы, институты, нарративы. СпБ, Изд-во Европейского университета. С. 26-40
11. Малинова О.Ю. Символические проекции прошлого: к пониманию феномена «коллективной памяти» // Символическая политика. Политические функции мифов. Выпуск 3. – М., 2015. – С. 334-342
12. Малинова О. Ю. В ожидании объединяющего нарратива: символическое измерение постсоветской трансформации России. Рец. на кн.: Gill G. Symbolism and regime change: Russia. – Cambridge: Cambridge univ. press, 2013. – viii, 246 p. // Символическая политика. 2014. №2. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/v-ozhidanii-obedinyayuschego-narrativa-simvolicheskoe-izmerenie-postsovetskoy-transformatsii-rossii-rets-na-kn-gill-g-symbolism-andата обращения: 30.10.2021).
13. Белов С.И. Новые мнемонические акторы // Политика памяти в современной России и странах Восточной Европы. Акторы, институты, нарративы. СпБ, Изд-во Европейского университета. С. 401-414
14. Неоднозначное доминирование: политика, риторика и символы в современной Сирии. Реф. кн.: Wedeen L.Ambiguities of domination: politics, rhetoric and symbols in contemporary Syria. – Chicago: Univ. of Chicago press, 1999. – 244 p. // Политические функции мифов. Выпуск 3. – М., 2015. – С. 351-358.
15. Ритуал, политика и власть. – Реф. кн.: Kertzer D.I. Ritual, politics and power. – New Haven, etc.: Yale univ. press, 1998. – ix, 235 p. // Политические функции мифов. Выпуск 3. – М., 2015. – С. 144-155.
16. Turner B.S. Religious authority and New Media // Theory, Culture and Society. March 2007. vol. 24 no. 2. pp.117-134
17. Урушадзе А.Т. А.П. Ермолов в мемориальном пространстве Юга России: конфликты исторических интерпретаций // Символические аспекты политики памяти в современной России и Восточной Европе. – Спб.: Издательство Европейского университета. – С. 164-177.
18. Урушадзе А.Т. Память полураспада: Кавказская война в этнических коммеморациях и большом нарративе // Политика памяти в современной России и странах Восточной Европы. Акторы, институты, нарративы. СпБ, Изд-во Европейского университета. 2020 – С. 250-279
19. Кепель Ж. Джихад: экспансия и закат исламизма / пер. с фр. В.Ф.Денисова. М.: Ладомир, 2004.
20. Литвинова Татьяна Николаевна «Информационный джихад» в глобальной сети // Власть. 2010. №9. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/informatsionnyy-dzhihad-v-globalnoy-seti (дата обращения: 30.10.2021).
21. Рыжов ИВ., Бородина МЮ. «Арабская весна» как квинтэссенция межарабских противоречий. Вестник ННГУ. 2012; №6-1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/arabskaya-vesna-kak-kvintessentsiya-mezharabskih-protivorechiy
22. ISIS’s Financial and Military Capabilities. (2014). The Meir Amit In telligence and Terrorism Information Center. URL: http:// www.crethiplethi.com/files/cp_0115.pdf
23. Сюкияйнен ЛР. Исламская концепция халифата: исходные начала и современная интерпретация. Россия и мусульманский мир; 2017. №9 (303)
24. Исток 1, с. 14
25. Коран [2:30] Корова, 30
26. Коран [38:26] Сад, 26
27. Большаков О.Г. История Халифата в 4 томах. Том 1. Ислам в Аравии (570-633 гг.). М.: Восточная литература, 2002
28. Беккин РИ. Исламская экономика в «Исламском государстве»?. Вестник МГИМО; 2017. №6 (57). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/islamskaya-ekonomika-v-islamskom-gosudarstve
29. Исток 3, с. 4
30. Александер Э. «ИГИЛ и контрреволюция: рождение „Исламского государства“». Кемаль А., сост. ИГИЛ: Зловещая тень халифата. М.: Алгоритм. 224 с.
31. Исток 2, с. 38
32. Islamic State Health Service: Video shows murderous terror group's medical services-including NHS-style logo. URL: Islamic State Health Service: Video shows murderous terror group's medical services-including NHS-style logo-World News-Mirror Online
33. Тоденхефер Ю. Десять дней в ИГИЛ. М.: Эксмо, 2017. 320 с.
References
1. Ragozina SA. Diskurs politicheskogo islama (na primere internet-prostranstva Severo-Vostochnogo Kavkaza) / Predisl. A. L. Ryabinina, G. V. Luk'yanova. M: Knizhnyi dom «LIBROKOM», 2013. — 144 s.
2. Kolozaridi P, Il'in A. Islamskoe mediagosudarstvo. Indeks bezopasnosti, 2015; №2 (113). S. 161-168.
3. Fomin AG, Mona EA. Leksicheskie osobennosti organizatsii rechi spikera-terrorista v videoobrashcheniyakh IGIL (organizatsii, zapreshchennoi na territorii Rossiiskoi Federatsii). Politicheskaya lingvistika. 2018; №1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/leksicheskie-osobennosti-organizatsii-rechi-spikera-terrorista-v-videoobrascheniyah-igil-organizatsii-zapreschennoy-na-territorii
4. Fomin AG, Mona EA. Sintaksicheskie osobennosti organizatsii zvuchashchei rechi terrorista. Rechevoe vozdeistvie v politicheskom diskurse: materialy Mezhdunar. nauch. konf. (Ekaterinburg, 1—3 dek. 2016 g.) / gl. red. A.P. Chudinov; FGBOU VO «Ural. gos. ped. un-t». — Ekaterinburg
5. Syukiyainen LR. Islamskaya kontseptsiya khalifata: iskhodnye nachala i sovremennaya interpretatsiya. Rossiya i musul'manskii mir. 2017; №9 (303): 87-103. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/islamskaya-kontseptsiya-halifata-ishodnye-nachala-i-sovremennaya-interpretatsiya
6. Syukiyainen LR. Sovremennaya islamskaya pravovaya mysl' o khalifate i grazhdanskom gosudarstve s islamskoi orientatsiei. Severo-Kavkazskii yuridicheskii vestnik. 2016; №2. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/sovremennaya-islamskaya-pravovaya-mysl-o-halifate-i-grazhdanskom-gosudarstve-s-islamskoy-orientatsiey
7. Syukiyainen LR. Islamskaya pravovaya mysl' ob islamskom gosudarstve i khalifate. Pravo. Zhurnal Vysshei shkoly ekonomiki. 2016; №3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/islamskaya-pravovaya-mysl-ob-islamskom-gosudarstve-i-halifate
8. Golunov SV. Terroristicheskii «Khalifat» kak kvazigosudarstvo: problema kontseptualizatsii. Politiya. 2020; №2 (97). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/terroristicheskiy-halifat-kak-kvazigosudarstvo-problema-kontseptualizatsii
9. Malinova O. Yu. V ozhidanii ob''edinyayushchego narrativa: simvolicheskoe izmerenie postsovetskoi transformatsii Rossii. Rets. na kn.: Gill G. Symbolism and regime change: Russia. – Cambridge: Cambridge univ. press, 2013. – viii, 246 p. // Simvolicheskaya politika. 2014. №2. . – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/v-ozhidanii-obedinyayuschego-narrativa-simvolicheskoe-izmerenie-postsovetskoy-transformatsii-rossii-rets-na-kn-gill-g-symbolism-andata
10. Malinova O.Yu. Rezhim pamyati kak instrument analiza: problemy kontseptualizatsii // Politika pamyati v sovremennoi Rossii i stranakh Vostochnoi Evropy. Aktory, instituty, narrativy. SpB, Izd-vo Evropeiskogo universiteta. S. 26-40
11. Malinova O.Yu. Simvolicheskie proektsii proshlogo: k ponimaniyu fenomena «kollektivnoi pamyati» // Simvolicheskaya politika. Politicheskie funktsii mifov. Vypusk 3. – M., 2015. – S. 334-342
12. Malinova O. Yu. V ozhidanii ob''edinyayushchego narrativa: simvolicheskoe izmerenie postsovetskoi transformatsii Rossii. Rets. na kn.: Gill G. Symbolism and regime change: Russia. – Cambridge: Cambridge univ. press, 2013. – viii, 246 p. // Simvolicheskaya politika. 2014. №2. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/v-ozhidanii-obedinyayuschego-narrativa-simvolicheskoe-izmerenie-postsovetskoy-transformatsii-rossii-rets-na-kn-gill-g-symbolism-andata obrashcheniya: 30.10.2021).
13. Belov S.I. Novye mnemonicheskie aktory // Politika pamyati v sovremennoi Rossii i stranakh Vostochnoi Evropy. Aktory, instituty, narrativy. SpB, Izd-vo Evropeiskogo universiteta. S. 401-414
14. Neodnoznachnoe dominirovanie: politika, ritorika i simvoly v sovremennoi Sirii. Ref. kn.: Wedeen L.Ambiguities of domination: politics, rhetoric and symbols in contemporary Syria. – Chicago: Univ. of Chicago press, 1999. – 244 p. // Politicheskie funktsii mifov. Vypusk 3. – M., 2015. – S. 351-358.
15. Ritual, politika i vlast'. – Ref. kn.: Kertzer D.I. Ritual, politics and power. – New Haven, etc.: Yale univ. press, 1998. – ix, 235 p. // Politicheskie funktsii mifov. Vypusk 3. – M., 2015. – S. 144-155.
16. Turner B.S. Religious authority and New Media // Theory, Culture and Society. March 2007. vol. 24 no. 2. pp.117-134
17. Urushadze A.T. A.P. Ermolov v memorial'nom prostranstve Yuga Rossii: konflikty istoricheskikh interpretatsii // Simvolicheskie aspekty politiki pamyati v sovremennoi Rossii i Vostochnoi Evrope. – Spb.: Izdatel'stvo Evropeiskogo universiteta. – S. 164-177.
18. Urushadze A.T. Pamyat' poluraspada: Kavkazskaya voina v etnicheskikh kommemoratsiyakh i bol'shom narrative // Politika pamyati v sovremennoi Rossii i stranakh Vostochnoi Evropy. Aktory, instituty, narrativy. SpB, Izd-vo Evropeiskogo universiteta. 2020 – S. 250-279
19. Kepel' Zh. Dzhikhad: ekspansiya i zakat islamizma / per. s fr. V.F.Denisova. M.: Ladomir, 2004.
20. Litvinova Tat'yana Nikolaevna «Informatsionnyi dzhikhad» v global'noi seti // Vlast'. 2010. №9. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/informatsionnyy-dzhihad-v-globalnoy-seti (data obrashcheniya: 30.10.2021).
21. Ryzhov IV., Borodina MYu. «Arabskaya vesna» kak kvintessentsiya mezharabskikh protivorechii. Vestnik NNGU. 2012; №6-1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/arabskaya-vesna-kak-kvintessentsiya-mezharabskih-protivorechiy
22. ISIS’s Financial and Military Capabilities. (2014). The Meir Amit In telligence and Terrorism Information Center. URL: http:// www.crethiplethi.com/files/cp_0115.pdf
23. Syukiyainen LR. Islamskaya kontseptsiya khalifata: iskhodnye nachala i sovremennaya interpretatsiya. Rossiya i musul'manskii mir; 2017. №9 (303)
24. Istok 1, s. 14
25. Koran [2:30] Korova, 30
26. Koran [38:26] Sad, 26
27. Bol'shakov O.G. Istoriya Khalifata v 4 tomakh. Tom 1. Islam v Aravii (570-633 gg.). M.: Vostochnaya literatura, 2002
28. Bekkin RI. Islamskaya ekonomika v «Islamskom gosudarstve»?. Vestnik MGIMO; 2017. №6 (57). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/islamskaya-ekonomika-v-islamskom-gosudarstve
29. Istok 3, s. 4
30. Aleksander E. «IGIL i kontrrevolyutsiya: rozhdenie „Islamskogo gosudarstva“». Kemal' A., sost. IGIL: Zloveshchaya ten' khalifata. M.: Algoritm. 224 s.
31. Istok 2, s. 38
32. Islamic State Health Service: Video shows murderous terror group's medical services-including NHS-style logo. URL: Islamic State Health Service: Video shows murderous terror group's medical services-including NHS-style logo-World News-Mirror Online
33. Todenkhefer Yu. Desyat' dnei v IGIL. M.: Eksmo, 2017. 320 s.

Результаты процедуры рецензирования статьи

В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.

Исследования в сфере анализа политического языка занимают важное место в дискурсе современных общественных наук, поскольку язык во многом выступает символическим контейнером, в котором концентрируются идеологические ценности и интерпретации социально-политической реальности. В этом плане политический язык является важным средством символической политики, поэтому анализ дискурсивных практик чрезвычайно важен для понимания практик легитимации и политической коммуникации. Тем не менее, несмотря на то, что объектом и предметом исследования являются дискурс исламского государства (запрещенной в РФ террористической организации), а также характер легитимации средствами политического языка в том числе в различных видах коммуникации (публикации в периодических журналах), в статье не артикулированы методы контент- и дискурс- анализа политических текстов. Автор использует исключительно традиционные и формальные методы анализа документов – в основном разбивку на тематические рубрики и выделение ключевых (ядерных) идеологических концептов. Выбор совершенно простой методики анализа выглядит странным на фоне тех возможностей, которые предоставляют современные разработки как отечественных, так и зарубежных авторов, исследователей символической политики и политического дискурса. И в этой связи выступает на передний план такой факт, как отсутствие в публикации степени научной разработанности обозначенной проблематики, автор совершенно не анализируют методологический инструментарий и подходы к анализу радикальной исламской идеологии. Вместе с тем, автор достаточно обстоятельно анализируют аргументацию в основных доктринальных источниках исламского государства, которая выступает одним из ярких примеров религиозной пропаганда, основывающейся не только исключительно на моральных и духовных ценностях, но и на светской составляющей.
В статье присутствует ряд принципиальных недостатков, которые не позволяют ей в полной мере отвечать требованиям, предъявляемым к публикациям в научных журналах Nota Bene – отсутствуют тематические заголовки, структурное деление статьи, четко обозначенная вводная и заключительные части. Список литературы представлен недостаточным количеством источников, его необходимо значительным образом расширить за счет работ теоретического и прикладного характера по избранной тематике. Учитывая тот факт, что исследование выполнено при финансовой поддержке гранта РФФИ, выводы необходимо усилить с учетом возможных структурных обобщений в сфере анализа политического языка и на примере радикальных исламских идеологий, в частности.
Также необходимо отметить еще одно существенное замечание, которое должно быть озвучено: Исламское государство (запрещенная в РФ террористическая организация) запрещена на территории Российской Федерации, необходимо правильным образом указывать этот комментарий в тексте статьи, чтобы не нарушать действующее законодательство. С учетом высказанных комментариев статью необходимо доработать и направить на повторное рецензирование.

Результаты процедуры повторного рецензирования статьи

В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.

Предмет исследования в представленной статье, как следует из ее наименования, составляет «Политический язык современного исламизма: практики легитимации МТО «Исламское государство». Автору следует избегать аббревиатур в заголовках научных работ. Заявленные границы исследования полностью соблюдены ученым.
Методология исследования раскрывается ученым: «Так как предметом исследования являются тексты ярко выраженной политической направленности, считаем уместным применение методов политической лингвистики при анализе метафорической картины, конструируемой пропагандой исламистов. Анализ метафорических моделей позволит лучше понять символическую картину исламистской пропаганды в аспекте легитимации Халифата на начальном этапе ее конструирования».
Актуальность избранной автором темы исследования подробно обоснована в тексте работы: следует согласиться с ученым в том, что провозглашение в 2014 г. создания Халифата «… позволило утверждать о принципиально новом характере террористической группировки». Не стоит забывать о том, что «… находящиеся как бы на периферии медиафронта джихадистов русскоязычные журналы представляют собой часть того контекста глобального исламизма, который и порождает выверенные идеологемы самого «Исламского государства»». Как справедливо указывает автор, «Первоочередной задачей пропагандистской машины джихадистов являлось обоснование легитимности своих взглядов и законности провозглашения Халифата. … Именно к периоду 2014-2016 гг. относится сложение базовых концептов исламистской пропаганды, происходит становление и оформление политического языка исламистов». Автор обозначает цель исследования: «… выявление структуры легитимации возрожденного Халифата в пропагандистских изданиях исламистов». Ученым раскрывается степень научной изученности поднимаемых в статье вопросов, перечисляются фамилии ведущих ученых, занимающихся их исследованием.
Научная новизна исследования имеется и обусловлена самой его темой: на передний план выступает «… пропагандистское измерение деятельности боевиков, исследование организации и дискурсивного поля радикальной пропаганды». Ученый сосредоточил свои усилия на конкретных практиках легитимации террористической организации «Исламское государство». Установлено, что «Аргументы легитимации Халифата условно можно разбить на четыре группы: 1. Базирование на мусульманском праве (фикх); 2. «Халифат по пророческой методологии»: легитимация на основе коранических текстов и хадисов; 3. Апелляция к моральному праву установления Халифата; 4. Позиционирование Халифата как традиционного суверенного государства с его атрибутами». Ученый отмечает, что магистральной линией пропаганды является непрестанное обращение к архаике, возвращение ко временам зарождения ислама. Стратегия успеха «Исламского государства», по его словам, во многом базируется на соединении средневековой ментальности времён зарождения ислама и вполне современного медиа-инструментария. Активно муссируется тема глобального «заговора» против мусульман. Также популярна апелляция к установлению социальной справедливости. Статья, безусловно, заслуживает внимания читательской аудитории и вносит определенный вклад в развитие отечественной политологии, а также юриспруденции.
Научный стиль статьи выдержан автором в полной мере.
Структура работы вполне логична. Во вводной части исследования автор определяет актуальность темы статьи, называет ее цель, предмет и методы исследования, раскрывает степень изученности поднимаемых в работе проблем, дает сведения об историографии вопроса. Основная часть работы разбита на несколько разделов: «Контекст появления и содержание журнала «Исток»; «Пророческая методология»: Коран и хадисы как база легитимации»; «Проблематика исключительности Халифата»; «Аргументация морального превосходства»; Атрибутика традиционного государства в джихадистской пропаганде. В заключительной части работы содержатся выводы по результатам проведенного исследования.
Содержание статьи полностью соответствует ее наименованию и не вызывает особых нареканий.
Как особые достоинства работы следует отметить оригинальность исследования, его межотраслевой характер, высокую актуальность затрагиваемых в нем вопросов, глубину изложения материалов, четкость и аргументированность позиций ученого. Статья, безусловно, имеет большую теоретическую и практическую ценность для отечественной науки.
Библиография исследования представлена 33 источниками (аналитическими данными, документами, монографиями, диссертационной работой, научными статьями, в том числе на английском языке). С формальной и фактической точек зрения этого вполне достаточно.
Апелляция к оппонентам имеется (она носит общий характер). Научная дискуссия ведется автором корректно, его позиции по спорным вопросам аргументированы в необходимой степени.
Выводы по результатам всего проведенного исследования имеются, обладают свойством научной новизны и заслуживают внимания читателей. В частности, ученым предлагается «… обращать внимание и на непостулируемые положения». Следует согласиться с автором, что, несмотря на «… провал попытки исламистов построить полноценное государство на территории Ближнего Востока», данная неудача предоставляет террористам практически идеальный исторический нарратив, базирующийся на политическом мифе о ожесточенном неравном противостоянии с коалицией мировых держав».
Статья нуждается в дополнительном вычитывании автором. В ней встречаются опечатки.
Интерес читательской аудитории к представленной статье может быть проявлен, прежде всего, со стороны специалистов в области политологии и теории государства и права при условии ее небольшой доработки: устранении недостатков формального характера.