О формировании государственных границ Афганистана во второй половине XVIII в. – ХIХ в.

Рабуш Таисия Владимировна кандидат исторических наук доцент кафедры общественных наук, Санкт-Петербургский государственный университет промышленных технологий и дизайна 191186, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Большая Морская, 18 Rabush Taisiya Vladimirovna PhD in History Docent, the department of Social Sciences, Saint Petersburg State University of Industrial Technologies and Design 191186, Russia, g. Saint Petersburg, ul. Bol'shaya Morskaya, 18 taisarabush@mail.ru

Исследование выполнено при финансовой поддержке гранта Российского научного фонда (проект № 19–18–00162), реализуемого в Институте языков и культур имени Льва Толстого.

История внешней политики Афганистана в ХIХ в. и несколько ранее и отечественных, и зарубежных исследователей обычно привлекает такой темой, как участие этой страны в так называемой «Большой Игре» – геополитическом глобальном соперничестве Великобритании и Российской империи, проходившем в Центральной (и в меньшей степени в Южной) Азии и занявшем по времени значительную часть ХIХ в. ^{[3; 6; 9; 12–13; 21–24; 26–27]}. Собственно сама внешняя политика Афганистана как активного актора обычно рассматривается реже, но тем не менее, существуют интересные работы по разным ее аспектам – например, о роли религиозного фактора во внешней политике Афганистана во второй половине ХIХ в. [18–19], о торговых связях Афганистана во второй половине XVIII – ХIХ вв. ^[4], и т. п. В настоящей статье автору хотелось бы рассмотреть такой малоизученный сюжет, как процесс формирования границ афганского государства в XVIII – ХIХ вв. Этот вопрос представляется весьма значимым и с практической, и с теоретической точек зрения – с практической потому, что границы государства и определяли ранее, и продолжают определять в современном мире возможности его действий и территорию, на которую распространяются притязания этого государства; а с теоретической потому, что изучение истории формирования границ позволяет увидеть некоторые мотивы осуществления данным государством какой-то определенной внешнеполитической линии. Тема, поднятая в заголовке статьи, несмотря на ее отстоящий от нас в среднем на полтора века предмет исследования, является малоизученной – автору не встречались отдельные зарубежные или отечественные (как советские, так и постсоветского периода) исследования на эту тему, поэтому новизна исследования заключается уже в выборе данной темы для изучения. Разумеется, автор не ставит перед собой амбициозной задачи окончательно разрешить этот научный вопрос, но настоящая статья могла бы помочь начать дискуссию по нему.

Основным методом в ходе работы над этой статьей стал сравнительно-исторический – автор рассматривает процесс формирования границ Афганистана в XVIII – ХIХ вв. в его последовательности, при этом проводя параллели и периодически возвращаясь к прошлым событиям. Как было указано выше, историографии конкретно по обозначенному в заголовке статьи вопросу не имеется, но автор неоднократно обращается к опубликованным документам и к научным работам, посвященным истории внешней политики (или отдельным ее аспектам) Афганистана в изучаемый период или же рассматривающим историю Афганистана в XVIII – ХIХ вв. в целом.

Как известно, государство Афганистан, прямым «наследником» которого является современный Афганистан, появилось на карте Азии в 1747 г. – различные государственные образования, которые находились на этой территории ранее, не имеют прямой преемственности в отношении современного государства ^[25]. В исторической науке афганское государство, существовавшее с 1747 по 1818 гг., известно под названием империи Дуррани ^[17] – по имени правящей в нем династии его того периода времени. Интересно то, что правители из этой династии почти весь период существования своего государства вели активную завоевательную политику, присоединив Хорасан и Герат, так называемый Афганский Туркестан, Пенджаб, и даже часть Кашмира ^{[10, с. 128–130; 11, с. 95–96]} – притом что географическим ядром государства изначально был город Кандагар и прилегающие территории. Таким образом, Афганистан образца конца XVIII в. включал в себя более обширные территории, чем даже современный Афганистан – но при этом некоторые земли, включенные в состав Афганистана в ХIХ в. и позднее, в него еще не вошли. Кроме того, автор возьмет на себя смелость утверждать, что именно тогда, во второй половине XVIII в., во внешней политике Афганистана наметилась тенденция к географическому расширению и добавлению новых территорий, которая будет продолжаться и в ХIХ в., но усилиями правителей уже другой афганской династии. Собственно, тогда же появилась первая из сохраняющихся до настоящего времени границ Афганистана – его граница с Ираном (границы с Российской империей и Британской Индией будут определены позже, во второй половине ХIХ в., что будет рассматриваться далее).

Империя Дуррани, несмотря на активную завоевательную политику ее правителей, была довольно слабым государственным образованием и распалась в первые десятилетия ХIХ в., и тогда же Афганистан вступил в свою эпоху (но недолгую) «феодальной раздробленности». Тем не менее, правителям из новой династии Баракзаев удалось не только преодолеть эту политическую разобщенность, но и завоевать или присоединить мирным способом новые территории, вследствие чего к концу ХIХ в. Афганистан сформировал свои государственные границы, существующие вплоть до настоящего времени. Рассмотрению формирования афганских границ на протяжении ХIХ в. и будет посвящена дальнейшая (и основная) часть этой статьи.

Первый афганский эмир из новой династии Баракзаев, Дост Мухаммад-хан (правивший с 1834 по 1863), большую часть своего правления потратил – если говорить о его внешнеполитической деятельности – на возвращение афганских территорий, отколовшихся после распада империи Дуррани. Ему удалось снова включить в состав Афганистана Кабул, Герат, Кандагар и Афганский Туркестан. А вот Кашмир, Пенджаб и исторически населенный пуштунами город Пешавар так более никогда и не вошли в состав Афганистана, оставшись частью Британской Индии – хотя Дост Мухаммад-хан предпринимал попытки (неуспешные) ^{[11, с. 171, с. 222]} по их возвращению. Автор дерзнет провести смелую историческую параллель: роль этого афганского эмира можно отчасти сравнить с исторической ролью московского великого князя Ивана III – оба правителя столь разных стран и эпох выступили в известной исторической роли «собирателя земель» после периода политической раздробленности, только в случае с Московским государством период раздробленности был значительно длинней.

Интересно то, что в истории Афганистана второй половины XVIII в. – ХIХ в. в сфере формирования его государственных границ можно выделить два этапа, условно назвав их активным и пассивным. Активным этапом является период существования и деятельности династии Дуррани, а также правление первого афганского эмира из династии Баракзаев Дост Мухаммад-хана – в эти более чем сто лет афганские правители предпринимали активные действия, направленные на увеличение территории страны, проводя в том числе и завоевательные мероприятия. Вторая половина ХIХ в. в этом вопросе может быть определена как «пассивная». Что в данном случае имеется в виду под пассивностью? Во второй половине ХIХ в. Афганистан стал объектом «Большой Игры» сверхдержав того исторического периода – Британской и Российской империй, более того, после второй англо-афганской войны 1878–1880 гг. даже афганские внешнеполитические сношения официально перешли под контроль вице-короля Британской Индии. Тем не менее, установление государственных границ и расширение территории Афганистана продолжалось и в этот исторический период – только первостепенную роль в этом процессе играли уже не завоевательные действия афганских правителей, а внешнеполитическая деятельность внешних акторов, прежде всего Британии и России. И начать рассмотрение «пассивного» этапа возможно с даты первого афганского разграничения.

Так, в 1872–1873 гг. между Британией и Россией прошли двухсторонние переговоры и было подписано соглашение по так называемому первому афганскому разграничению, соответственно которому была установлена граница между владениями Российской империи и Афганистана в Центральной Азии, прошедшая по реке Амударья: севернее реки находилась территория, подконтрольная / принадлежавшая России, соответственно к югу от реки простирался принадлежащий Афганистану и завоеванный им ранее Афганский Туркестан ^{[2, с. 9]}. Здесь же отметим, что вскоре после подписания этого документа афганский эмир Шир Али-хан ввел свои войска на территорию Бадахшана, сместив местного правителя и установив там свой контроль ^{[1, с. 226]}.

Впрочем, после подписания первого афганского разграничения неустановленным оставался участок, разделяющий владения кочевых туркменских племен и Афганистана. Только после того, когда в начале 1880-х гг. Российская империя распространила свою военную и политическую власть на земли компактного проживания этих племен, возникла потребность в демаркации российско-афганской границы и на этом участке. В 1885 г. снова между Британией и Россией был подписан итоговый документ по второму афганскому разграничению, установивший границу также и на северо-западном участке Афганистана, южнее зоны расселения туркменских племен. Согласно второму афганскому разграничению территории проживания туркмен остались за Россией, но Афганистан получил Зульфагарский проход ^{[20, с. 264–266]}. Автор подчеркнет, что представители Афганистана не принимали участия даже в топографических работах, проводимых в ходе первого и второго афганского разграничений, и тем более не принимали участия в дипломатических переговорах – судьба северной границы Афганистана решалась исключительно в Лондоне и Санкт-Петербурге и усилиями дипломатов, военных и топографов соответствующих европейских держав. Тем не менее, установленная соответственно этим двум разграничениям 1872–1873 гг. и 1884–1885 гг. северная граница Афганистана существует вплоть до сегодняшнего дня.

Самый, пожалуй, трагический и долгоиграющий в плане исторических последствий акт формирования государственной границы Афганистана произошел в последнее десятилетие ХIХ в. ^{[5; 14–15]}. В ноябре 1983 г. афганский эмир Абдуррахман-хан и секретарь по иностранным делам британской колониальной администрации М. Дюранд подписали соглашение, в соответствии с которым территория компактного проживания пуштунских племен, известная также как «зона независимых племен», официально стала территорией Британской Индии. Новая граница Афганистана и Британской Индии стала известна под названием «линия Дюранда». Эмир решился пойти на этот политический шаг вынужденно – однако, взамен он получал увеличение выплачиваемой ему британским правительством финансовой субсидии.

В результате проведения «линии Дюранда» пуштунские племена (некоторые полностью, а некоторые частично), являющиеся прямыми кровными родственниками проживающих в Афганистане пуштунов, оказались за пределами Афганистана. Несколько отвлекаясь от основной темы статьи, автор отметит, что в дальнейшем афганский эмир поддерживал антибританские восстания пуштунов зоны племен ^{[6, c. 58–61]}, возможно, рассчитывая перевести эту территорию под свой контроль. Тем не менее, добиться желаемого не удалось ни подписавшему соглашение о «линии Дюранда» Абдуррахман-хану, ни его преемникам. Когда в 1947 г. Британская Индия обрела политическую независимость и на ее территории возникло два государства – собственно Индия и Пакистан, «зона независимых племен» оказалась в составе Пакистана. На протяжении десятилетий и по сей день «линия Дюранда» остается крупным и едва ли не одним из основных «камнем преткновения» в афгано-пакистанских отношениях ^{[5; 14–15]} – все афганские правительства ХХ в. и далее, вынужденно признавая эту линию в качестве афгано-пакистанской границы на международном уровне, фактически рассчитывали на ее возвращение в состав Афганистана. Но в любом случае, в рамках темы настоящей статьи важно подчеркнуть, что граница Афганистана и Британской Индии (в будущем граница Афганистана и Пакистана) появилась как раз в конце ХIХ в. в результате вынужденного для афганского правителя официального определения «линии Дюранда».

Но в итоге подписания соглашения по «линии Дюранда» Абдуррахман-хан также получил и территориальный «бонус»: в соответствии с соглашением за Афганистаном также признавалось право на территорию Нуристана (тогда называемого Кафиристан, т. е. «страна неверных»), который еще в конце ХIХ в. оставался независимым. Зимой 1895–1896 гг. состоялось завоевание Нуристана афганскими правительственными войсками. Местное население было обращено в ислам. Впрочем, эта часть Афганистана оставалась «глухим углом» страны и в ХХ в.: так, выдающийся советский ученый Н. И. Вавилов, посетивший Афганистан с научной экспедицией в середине 1920-х гг., в научном труде по итогам экспедиции посвятил Нуристану, его жителям и их способам хозяйствования целую главу, из которой совершенно ясно, что власть Кабула на территории Нуристана оставалась крайне слабой ^{[8, с. 119–139]}. Интересно и то, что почти столетие спустя именно Нуристан стал одним из первых регионов страны, где был объявлен «джихад» против центрального просоветского правительства в 1978 г. ^{[7, с. 20, 133]} – что также может свидетельствовать о значительной слабости центральной власти в этой части страны даже в последней четверти ХХ в.

И наконец, последний эпизод, имевший место на исходе ХIХ в. по установлению границы Афганистана – это соглашение по памирскому разграничению, подписанное в 1895 г. также Великобританией и Россией ^[16]. В соответствии с ним значительная часть Памира оставалась за Россией и подконтрольным ей Бухарским эмиратом ^{[20, с. 284–286]}. Территории Афганистана, Китая, Британской Индии и России разделил так называемый Ваханский коридор, признанный частью Афганистана и сохраняющийся в его составе и сейчас.

Итак, на протяжении второй половины XVIII в. и всего ХIХ в. сформировались государственные границы Афганистана, существующие до настоящего времени – это и граница с Британской Индией, а затем с Пакистаном («линия Дюранда»); и граница Афганистана с Российской империей по реке Амударья (позже это афганская граница с Советским Союзом и сейчас с постсоветскими республиками Центральной Азии); и граница Афганистана с Ираном (возникшая еще во второй половине XVIII в. в результате завоеваний афганских правителей династии Дуррани); и граница с Китаем (Ваханский коридор). На протяжении последующих десятилетий ХХ в. эти границы лишь уточнялись, но не изменялись кардинальным образом.

И второй важный вывод – на протяжении второй половины XVIII в. и первой половины ХIХ в. границы Афганистана формировались благодаря активной завоевательной наступательной политике афганских правителей сначала из династии Дуррани, потом первого эмира из семейства Баракзаев; а во второй половине ХIХ в. государственные границы этой страны хотя и продолжали определяться и формироваться, но это происходило прежде всего вследствие деятельности в отношении Афганистана активных внешнеполитических акторов, преимущественно в лице Британии и Российской империи (два афганских разграничения 1872–1873 гг. и 1884–1885 гг., подписание соглашения о «линии Дюранда» в 1893 г., разграничение по Памиру от 1895 г., и не только).