«Гнездовая» система расселения в Торопецком уезде по данным писцовой книги 1540 г.

Западные районы Московского государства в XVI-XVII вв. обладали специфическими чертами территориальной организации, расселения и хозяйства, которые сформировались в контексте сложной политической истории региона, длительное время входившего в состав Великого княжества Литовского (ВКЛ). Торопецкая земля с середины XIII в. являлась частью ВКЛ и вошла в состав Московского государства по перемирной грамоте 1503 г. Военные конфликты на территории Торопецкой земли продолжались до 1515 г., после чего здесь начинается развитие поместного землевладения.

Особенности территориально-административного устройства, землевладения и хозяйства Торопецкой земли и сопредельных Торопцу территорий в составе ВКЛ рассматривались в работах М.В. Довнар-Запольского ^{[16; 17]}, М.К. Любавского ^{[20; 21; 22]}, И.И. Побойнина ^[26], М.Н. Тихомирова ^[30]. В историко-географическом аспекте уезд изучался В.Л. Яниным и Л.А. Бассалыго ^{[4; 42]}. Ими определено местонахождение центров ряда торопецких волостей. Историко-географическая характеристика региона и карты на XV-XVI вв. были выполнены В.Н. Темушевым ^[29].

Поселенческая структура и ее динамика в период позднего средневековья и раннего нового времени изучены слабо. И.И. Побойнин обратил внимание на прохождение по территории Торопецкой земли участка пути «из варяг в греки» и на наличие ряда волоков и сухопутных дорог, в частности, на Днепро-Двинском водоразделе и между верховьями р. Сережи и Торопы ^{[26, c. 7, 8]}. Исследователь указал на преобладание малодворных поселений в XVI в. и наличие у крестьян «захожих нив» и сохранении переложной системы землепользования на черных землях ^{[26, c. 95]}.

П.В. Голубовский полагал, что большое значение в освоении территории Смоленской земли в древности играли р. Торопа и озера: Путное, Малое и Большое Мошны, Лобино, Яссы, расположенные в центре Торопецкого уезда, а также Желино, Бойно, Бросно на северо-востоке изучаемой территории, являвшиеся частью непрерывного водного пути из Смоленска в Новгород. Имелся и другой путь из Днепра в Ловать, на котором находились р. Жижица и оз. Жижицкое ^{[14, c. 10]}.

Л.В. Алексеев выделил районы концентрации населения в Торопецкой земле в домонгольский период: вокруг Жижицкого озера, у Лучанского озера (волок из оз. Пено и из Западной Двины в р. Пола), на оз. Охват ^{[1, c. 55, 56]}. Как наиболее густо заселенный исследователем выделен и район Торопецких озер ^{[1, c. 35]}. Часть территории Торопецкой земли в IX-XIII вв. была занята Оковским лесом, объединявшим верховья Волги, Днепра и Западной Двины. Лесные массивы занимали значительную долю территории Смоленской и Торопецкой земли в эпоху средневековья (этого мнения придерживается и И.И. Побойнин ^{[26, c. 93]}). Массовое сведение лесов в Смоленской земле Л.В. Алексеев отнес к XV – началу XVI в. ^{[1, c. 38]}, то есть к рассматриваемому нами периоду.

В.Н. Темушев выделил р. Торопу (приток Западной Двины) как водный путь, соединявший р. Западную Двину с р. Ловать, и Торопец как племенной центр кривичей, возникший на этом пути ^{[29, c. 659]}.

М.В. Довнар-Запольский, напрямую не касаясь территории Торопецкого повета, отметил, крестьянское население Задвинских волостей ВКЛ относилось к категории данников. Объединяющим элементом общины данников было общее пользование лесными и рыболовными угодьями, а также пашней, и общее несение повинностей ^{[17, c. 104-106, 146, 148]}. Выявлены также свидетельства того, что крестьяне сами могли разбирать «пустовщины» для освоения ^{[17, c. 112-114]}. Освоение новых земель происходило путем сведения леса для пахоты, требовавшего коллективных усилий. Расселение двигалось до естественных пределов в виде болот и водных преград, а также до территории соседних общин ^{[17, c. 123, 136, 137]}. Исследователь отметил также, что в ряде областей ВКЛ сохранялась общинная организация как пережиток более древних отношений, в частности, во всех литовско-русских областях ^{[17, c. 140, 148]}. Однако, в начале XVI в. в Литве и русских областях ВКЛ подворное землевладение постепенно вытесняет сябренное, происходит распад сельской общины с коллективным пользованием ^{[17, c. 140]}.

На преобладание данников в Задвинских волостях указал и М.К. Любавский ^{[22, c. 101]}. Процесс образования общины он представлял сходным образом, однако воздерживался от возведения его происхождения к глубокой древности. Общие земли и угодья появлялись как результаты экономического функционирования волости. С определением пространственных границ устанавливалось общинное владение землями и угодьями ^{[22, c. 106]}. Исследователь подчеркнул также большую роль служилых землевладельцев, закрепленную привилеями середины XV в. Смоленская земля, вероятно, получила привилей в 1451 г. ^{[22, c. 78, 79]}. Вопроса о характере сельского расселения в Торопецкой земле и Верхнем Подвинье исследователь не касался, отметив лишь, что водораздел между Западной Двиной и реками бассейнов оз. Ильмень и Чудского в XII-XIII вв. был покрыт лесами ^{[20, c. 82]}.

О том, что община в западно-русских землях имеет древнее происхождение, писал и М.Ф. Владимирский-Буданов ^{[10, c. 16, 17]}. П.В. Голубовский усматривал наличие общинных традиций в Смоленской земле после утраты ею самостоятельности ^{[14, c. 212]}.

В.И. Пичета указал на широкое распространение в Подвинье промысловой деятельности крестьянства, что, по его мнению, должно было задерживать развитие сельского хозяйства и поземельных отношений ^{[25, c. 22, 34]}. Исследователь на материалах Восточной Белоруссии предположил, что при обилии свободного земельного пространства не было необходимости переходить к новым формам землевладения и землепользования. В результате на этой территории вплоть до середины XVI в. продолжалась колонизация крестьянскими общинами, напоминающими товарищескую организацию, и сохранение «старинной формы землевладения». При наличии большого неосвоенного пространства не было необходимости в проведении границ между земельными владениями. Даже в XV в. отмечается малое количество свидетельств о земельных спорах в восточных областях ВКЛ ^{[25, c. 38]}.

Процессы сельскохозяйственного освоения в белорусских землях во второй половине XIV – XV в. рассматриваются в работе А.Л. Хорошкевич. Отмечается длительное сохранение общины как на черносошных, так и на поместных землях и в целом сохранение древнерусских традиций как в политической, так и в социально-экономической жизни западно-русских земель ^{[39, c. 76-108]}.

Историография, посвященная сельской общине в западно-русских землях, обширна (см. историографический обзор в исследовании В.Ф. Голубева) ^[13]. Авторы настоящей статьи не ставили задачу ее всестороннего анализа. Отметим, что историко-географический аспект этой темы изучен недостаточно. Кроме того, сельское расселение и землевладение на восточных окраинах ВКЛ в исследованиях сельской общины практически не рассматривались. В целом, в историографии отмечена специфика восточных окраин Великого княжества Литовского, удаленных от центра государства. С одной стороны, здесь проходили важнейшие водные пути вдоль крупных рек и волоков, освоенные в древности, с другой – имелись большие неосвоенные пространства, колонизация которых продолжалась и раннее Новое время. В историографии отмечалась ведущая роль крестьянской общины в этом процессе и ее специфика, заключавшаяся в наличии черт сябренного землевладения ^[5] в контексте сохранения древнерусских традиций в социально-экономических отношениях на территории западно-русских земель ^{[39, c. 76]}. Дискуссионными являются проблемы времени возникновения и трансформации (или распада) общины и их причины. Пока недостаточно исследован вопрос о том, с какими географическими моделями расселения соотносилась общинная структура; каким образом поселенческие модели отражены в материалах поземельных описаний. На материалах Торопецкой земли XV-XVI вв. эти проблемы в контексте истории сельского расселения и землевладения практически не рассматривались

Необходимо также напомнить, что специфическими единицами территориального деления в Торопецком уезде XVI в. являлись перевары, которые рассматриваются исследователями как элементы домосковской территориальной организации ^{[26, c. 98; 4, c. 192]}.

Целью настоящего исследования является характеристика поселенческой структуры Торопецкого уезда XVI в., что позволит выявить отдельные элементы более ранней территориальной организации и процесс их трансформации в период перехода этой территории в состав Московского государства и развития здесь поместной системы.

Основным источником исследования, достаточно полно характеризующим территорию уезда, является писцовая книга письма Александра Давыдовича Ульянина и Тимофея Степанова сына Бибикова 1540 г. ^[27]. Книга была опубликована дважды: впервые – в 1963 г. ^[31], более полно – в 2005 г. ^[24].

Источник включает описания города Торопца и Торопецкого уезда. В описании уезда можно выделить две крупные части. Первая часть – описание черных земель, относящихся к Торопецкой, Старцовой, Любуте, Туре, Столопенской, Данковской, Стрежинской волостям. Во второй части книги помещено описание поместных земель, относившихся к Казаринской волости, Сережской волости или переваре, Замошской, Желинской, Болобинской, Пантелеевской переварам и области Дубна (в источнике она не обозначена как волость или перевара). Предварительная локализация волостей и перевар Торопецкого уезда была произведена с применением ГИС-технологий ^[18] (рис. 1).

Текст описания черных земель состоит из рубрик, посвященных отдельным волостям, а внутри волостей – переварам. В тексте описания поместных земель эта рубрикация не соблюдается, на что уже обратили внимание В.Л. Янин и Л.А. Бассалыго ^{[4, c. 193]}. Описание поместий начинается с Казаринской волости, в которой числятся исключительно поместные земли. Далее в тексте книги выделяются лишь перевары. Таким образом, остается проблемным вопрос о соотнесении ряда перевар с волостями на поместных землях. В целом, поместные земли сосредоточены в северной части Торопецкого уезда (рис. 2).

Особенностью поселенческой структуры Торопецкого уезда, отраженной в писцовой книге 1540 г., является наличие скоплений поселений. В тексте источника эта система отражена в нескольких вариантах описания.

Первый вариант – это несколько поселений, единое название которых указывает на принадлежность к одному «гнезду». Различаются названия поселений лишь именами крестьян – по-видимому, основателей населенных пунктов. На момент описания в этих деревнях фиксируются дворы самих основателей, либо их потомков, либо других людей. Например, «в Речанех деревня над Торопицою Палки Дмитрова да сына его Ивашка», «в Речанех жо Сергейка Фалелейкова», в Речанех жо Ески Мокеева з братьею» ^{[24, c. 526]}; «Старина Олферовская Кузмина», «Старина ж Олешковская Якушова», «Старина ж Фофанова» ^{[24, c. 534]}. Такие группы поселений иногда предваряют заголовки в тексте книги, но чаще такие скопления поселений выделяются по общему названию. Большинство «гнезд» поселений с одинаковыми названия находится на черных землях Торопецкого уезда. На поместных землях они тоже встречаются, но внутри рубрик, озаглавленных топонимом – другого варианта выделения скоплений поселений в тексте писцовой книги 1540 г.

Под заголовками в тексте писцовой книги выделяются перечни поселений, например: «в Бончарове», «в Заплавье», «в Лугах», «в Тулее» и др. Большинство таких рубрик расположено в описании поместных земель. В перечне деревень под такими заголовками далеко не всегда находятся деревни с одинаковыми названиями. Например: к поселениям «в Раменье» в Болобинской переваре относятся деревни «Курово на речке на Грудовке», «Торасово Раменье Ивашковское Торасова», «Глазово на речке на Городенке», «Волосово Остратовская Зинова» и др. ^{[24, c. 639, 640]}. Иногда внутри описания, предваренного заголовком, имеются несколько групп деревень с одинаковыми названиями. Например, в рубрику «в Боракове» входит ряд деревень с названием «Бораково», «Хмелино», «Чирилово» ^{[24, c. 596]}. Возможно, общее название в данном случае сохранялось у местного населения и имело значение как географический ориентир при проведении описания уезда.

Среди общих названий – локативные названия, указывающие на размещение у озера или реки (например, «над Вережунем», «озеро Говья», «в Кунее» (от р. Кунья)); квалитативные топонимы (например, «в Столпе», «во Крестех», «в Сопках»); поссессивная в том числе посессивно-патронимическая топонимия на -ичи/-ицы (например, «в Мирошкине» «Норкомичи», в «Добрыничах»). Имеется ряд топонимов с компонентом «конец» и «заход» в названии: «в Ысаеве конце», «в Шихолове конце», «в Пабежове конце», «в Тухове конце», «Юнцов Заход», указывающие, скорее всего, на компактность расположения вдоль (в конце) какой-либо дороги.

В общей сложности на черных землях насчитывается 58 «гнезд» поселений (см. Табл. 1). Число населенных пунктов в «гнездах» различно – от 2 до 25. 51% «гнезд» включает от 4 до 9 поселений, 19% - 2-3 деревни, еще 19% - 10-20 деревень, 11% составляют «гнезда» с числом поселений свыше 20. Модальный показатель размера «гнезда» поселений – 7 деревень. Дворность поселений в «гнездах» на черных землях – в среднем 1,6 двора.

На поместных землях насчитывается 79 скоплений поселений, охарактеризованных в рубриках под единым заголовком. Число населенных пунктов в них – от 1 до 29. Принадлежность к «гнезду» указана в заголовках для ряда единичных деревень, например, «в Сопках», «в Лобичах» Казаринской волости. Возможно, другие населенные пункты этих «гнезд» не попали в описание либо запустели на момент его проведения. Небольшие «гнезда» с 1-3 поселениями составляют 24% от всех скоплений поселений на поместных землях. «Гнезда» размером от 4 до 9 поселений составляют 45%. Еще 25% имеют размеры в 10-20 деревень, 6% составляют «гнезда» с числом поселений свыше 20. Наиболее часто встречаются размеры скоплений в 3, 5 и 9 поселений. Показатель дворности поселений в «гнездах» на поместных землях составляет в среднем 2,2 двора.

В пяти «гнездах» поселений Старцовой волости (на черных землях) отмечены дворы бортников, среди которых, однако, выявлен ряд запустевших. Например, в Старцовой волости в «гнезде» поселений у оз. Норкомичи в с. Норкомичи было 7 населенных дворов и 4 пустых двора, за которыми числилось три бортных «знамени». В д. Норкомичи из 4 дворов 3 были пустыми, еще в двух деревнях зафиксированы одно и два пустых дворовых места ^{[24, c. 577, 578]}. Вероятно, бортное хозяйство имелось и на севере Торопецкого уезда в начале XVI в. Например, в Казаринской волости в описании межи есть указание на «бортную ель», однако упоминания дворов бортников полностью отсутствуют.

В шести случаях в составе «гнезд» поселений имелись мельницы. Из них пять находились в «гнездах» поселений на черных землях, и лишь одна зфиксирована на поместных. Вероятно, мельницы могли обслуживать не только местное крестьянское хозяйство, но и более отдаленную округу, являясь источником дохода. Сходное явление отмечено у крестьян ВКЛ в XVI в. ^{[17, c. 99]}.

Очевидно, что скопления поселений на поместных землях отличаются от «гнезд» поселений на черных землях: в них деревни чаще имеют индивидуальные названия, размеры скоплений более разнообразные, показатель дворности выше. Распределение скоплений поселений по волостям и переварам Торопецкого уезда отражено в таблице 1.

Таблица 1. «Гнезда» поселений в Торопецком уезде по данным писцовой книги 1540 г.

Изучение особенностей размещения, характеристика размеров территории, занимаемой скоплениями поселений в конечном счете позволяет выявить особенности поселенческой структуры Торопецкого уезда. Определение географических параметров «гнезд» поселений, описанных в Торопецкой писцовой книге, возможно только в результате их географической локализации.

Методика локализации населенных пунктов писцовых книг с применением источников XVIII-XIX вв. ^{[2; 9]}, усовершенствованная в XXI в. применением компьютерных технологий ^[38], многократно апробировалась на материалах Деревской ^[38] и Бежецкой ^[28] пятин Новгородской земли, Тверского ^[19], Бежецкого ^[37], Ржевского ^[36] уездов конца XV – XVII в.

Ключевыми для географической локализации средневековых населенных пунктов являются материалы Генерального межевания второй половины XVIII в. – Экономические примечания и карты, содержащие историческую топонимику, соотносящуюся с данными писцовых книг. Таким образом, источники XVIII в. являются промежуточными между поземельными описаниями XV – XVII вв. и современной географической картой.

В работе использован план Торопецкого уезда 1770-х гг. ^[32], материалы отдельных земельных дач ^[12] и Экономические примечания Торопецкого ^[40] и Холмского ^[41] уездов Псковской губернии 1770-х гг. Северная и восточная границы Торопецкого уезда частично локализованы в работе по картографированию соседних Деревской пятины Новгородской земли и Ржевского уезда. Эти географические данные отражены в соответствующих ГИС-проектах ^{[6; 7]}.

Использованы также картографические источники XIX – начала ХХ в., совмещенные с современной топографией и размещенные на ресурсе «Это Место» ^{[3; 11]}.

Опыт локализации поселений XVI-XVII вв. показывает, что степень сохранности исторической топонимики различна в разных регионах. Так, высокая степень сохранности исторической топонимики отмечается в Бежецкой пятине и Тверском уезде. Например, для ряда волостей Тверской половины Бежецкой пятины число локализованных поселений достигает 80% всей топонимики писцовой книги 1545 г. ^[28].

В Торопецком уезде обнаруживается иная картина при сопоставлении топонимики XVI в. с данными XVIII-XIX вв. Можно констатировать весьма слабую сохранность исторической топонимики в связи с тем, что поселения, находившиеся в скоплениях, во-первых, не имели индивидуального названия, а во-вторых, по-видимому, могли менять свои названия неоднократно. Яркий пример – двойные и тройные названия населенных пунктов Торопецкого уезда в XVIII-XIX вв.: «Теренина Овинцы тож», «Кузминский починок Раткина тож», «Кузовская Рогова Савостинская тож», «Козья Борода Лелехов Наволок», «Степановское Аристова Старая Нива», «Патрекеевское Ананиевская Федоровская тож» и др. Чаще в топонимике Нового времени сохранялось лишь общее название, объединявшее ряд поселений. Однако, в XVIII-XIX вв. оно относилось уже к одному, реже – к двум соседним пунктам. Например, топоним «в Речанех» фиксируется по названию современного с. Речане; «в Лузех» соответствует д. Луги (к востоку от оз. Охват). Часто обобщающее название указывает на гидроним. Так, топоним «в Грядце» указывает на расположение скопления поселений в бассейне оз. Грядецкое, «над Вережунем» - у оз. Вережун, «Хочевицы» - у оз. Качевицкого, « по речке по Лососне» - на соответствующей реке, и т.д.

В таком случае, очевидно, что метод сплошной локализации, который применялся для территории юго-востока Новгородской земли и уездов Верхневолжья, для Торопецкой земли неприменим. Для большинства «гнезд» можно установить лишь их примерное местонахождение по одному-двум, реже – 3-8 пунктам. Однако, определение местоположения отдельных пунктов, а также указания в писцовой книге на реки и озера позволили произвести локализацию большинства скоплений поселений. Несколько более полно локализованы скопления поселений на поместных землях, в силу лучшей сохранности более разнообразной топонимики.

Из 57 скоплений на черных землях не локализованы семь «гнезд» поселений: четыре – в Торопецкой волости, по одному – в Нежелской, Любуте и Старцовой волости. Из 79 скоплений поселений на поместных землях не удалось достоверно определить местоположение шести: пяти в Казаринской волости, одного – на территории неопределенной волостной принадлежности в Замошской переваре.

Работа по картографированию поселений произведена с применением программного пакета QGIS. Территории «гнезд» поселений отображены полигональными объектами. Примерные границы «гнезд» наиболее целесообразно было проводить по границам земельных дач Генерального межевания, сохранность которых во времени неоднократно отмечалась ^[34] (рис. 3). В ряде случаев учитывалось размещение вокруг озер или вдоль рек. В результате была получена картина пространственного размещения скоплений поселений (рис. 4).

На черных землях наибольшая часть «гнезд» поселений сосредоточена в Торопецкой волости, на пространстве, тяготеющем к центру уезда – г. Торопцу, по р. Торопа и на небольших озерах (рис. 5). Имеется также скопление «гнезд» поселений на юго-востоке уезда, в бассейне р. Западная Двина. Ряд «гнезд» поселений зафиксирован на р. Любутке. Отдельные «гнезда» выявлены в северной части уезда, в бассейне р. Куньи и Сережи. Далеко не все «гнезда» поселений соотносятся с территориями перевар. Больше всего «гнезд» поселений зафиксировано в переварах Торопецкой волости, в центре уезда и в относительной близости к г. Торопцу.

На поместных землях, расположенных в северной части уезда, наибольшая доля «гнезд» поселений находится в Казаринской волости, в бассейне рек Ока и Сережа (притоки р. Кунья) (рис. 7). Имеются также скопления на северо-востоке, на р. Волкота и в верховьях Западной Двины, а также озерах Охват, Бойно, Бросно, Отолово – на территории с неясной волостной принадлежностью.

На черных землях наиболее густо населенными оказались «гнезда» поселений к югу от Торопца, в Торопецкой волости в бассейне р. Торопы, и в волости Любута (рис. 8). Выделяется скопление поселений «в Речанех» (20 деревень), расположенное в непосредственной близости к Торопцу. На востоке Старцовой волости выделяется 5 скоплений поселений в бассейне Западной Двины и озер Пестно, Улин, Ануфриевское, Ракомле, Вережун.

На поместных землях «гнезда» с наиболее высокой плотностью населения расположены в бассейне рр. Западная Двина (на востоке в Дубне) и в Казаринской волости по р. Ока (приток р. Кунья). Область Дубна занимает территорию в верховьях Западной Двины. В писцовой книге деревни в Дубне сгруппированы исключительно в «гнезда» с обобщающими названиями. Всего здесь описано 7 скоплений поселений, которые достаточно надежно локализуются. Крупнейшим из них является скопление «в Лузех», насчитывающее 26 поселений. Волость Дубна упоминается в числе торопецких волостей в перемирной грамоте 1503 г. и последующих перемирных грамотах 1520-х гг. ^{[4, c. 190]}. В писцовой книге она не называется волостью, а фигурирует, скорее, как «гнездо» поселений. Возможно, это связано с тем, что в 1489 г. наместник Вселуцкой волости Ржевской земли Василий Давыдович захватил и отрезал от Торопецкого повета половину волости Дубна ^{[4, c. 193]}. Высокая плотность зафиксирована также в Сережской переваре. Здесь насчитывается 9 скоплений поселений с общей численностью деревень – 64. Все они сосредоточены по берегам р. Сережи и ее небольших притоков.

Картографирование показывает, что наилучшим образом «гнездовая» поселенческая структура была развита непосредственно в бассейне Западной Двины – области, освоенной еще в древности. Значительное количество «гнезд» поселений, зафиксированное в бассейне р. Куньи и на территории водораздела Западной Двины и Куньи, в частности, в долине р. Оки, позволяет предположить наличие здесь дорог. Микрорегион, по-видимому, является перспективным для археологического исследования.

Малое количество «гнезд» поселений выявлено на северо-западе и юго-западе Торопецкого уезда – вероятно, в связи с общей относительно слабой заселенностью этих мест. Единственное скопление выявлено в Стополенской волости. Отметим, что имеются сведения о разграблении Столопенской волости в 1489 г. ^{[4, c. 193]}. В Нежелской волости в районе оз. Жижицкое и Двинец зафиксировано всего два «гнезда» поселений. Как видим, наблюдается разнообразие в размерах и плотности заселения «гнезд» поселений Торопецкого уезда.

Процесс формирования «гнезд» поселений отражен в писцовой книге. В ходе освоения пространства возникали новые деревни. Например, две деревни в Тухове Конце волости Любута «розставились» из д. Еросимовой ^{[24, c. 533]}; д. Иевка Демехова в Каменке (Торопецкая волость) «рознеслась по захожим пожням» ^{[24, c. 564]}. При расширении территории «гнезд» прежде освоенные места продолжали обрабатываться: «пашут и косят старое свое сидение» [см., например: 24, с. 533].

М.В. Витов определяет «гнездо» поселений как мелкие деревни, разбросанные небольшими группами на значительном расстоянии друг от друга, разделенные пространствами незаселенной территории, несмотря на то, что могут быть отмечены и отдельные починки, независящие от гнезда. Постоянные патронимические гнезда распадаются через отселение отдельных его членов. При этом по замечанию М.В. Витова, вновь выделенные деревни осознают свое семейное единство, что проявляется в сохранении общего названия. Жители таких «гнезд» пользовались правом наследственного владения землей ^{[8, c. 159, 166, 167]}.

На сопредельных с Торопецким уездом территориях Деревской пятины Новгородской земли встречаются обобщающие собирательные наименования подобного типа. В Обонежской пятине, где встречается аналогичная система обозначения селений, соответствующие деревни были населены ближайшими родственниками ^[35]. Села, населенные родственниками, совместно владеющими землей, были характерны для белорусских земель в XIV-XV вв. В совместном владении находились земледельчески освоенные территории и пригодные для освоения пустые земли, и угодья – бортные, рыбные ловли ^{[39, c. 105-108]}.

В «гнездах» Торопецкого уезда тоже фиксируются поселения родственников. Например, в Збуцкой переваре «в Овже» проживали близкие родственники: (дрв) Овжа Зела городского человека, (дрв) Овжа ж Зелова ж Онисимка Голашова сына городского человека, (дрв) Шерепино Ортемка Зелова брата ^{[24, c. 554]}. Очевидно, в Торопецком уезде «гнезда» поселений – явление, аналогичное выявленному в Новгородской земле и в белорусских землях. В то же время, 92% выделенных «гнезд» поселений включают как дворы родственников, так и не связанных родством людей.

Таким образом, большинство «гнезд» поселений в Торопецком уезде первой половины XVI в. являлись скорее товарищескими коллективами, совместно осваивавшими и пользовавшимися угодьями. Такая форма землевладения близка сябренной. Сябры известны в Псковской и Новгородской землях по источникам XII–XV вв.; их присутствие отмечается у южных славян. Известны сябры и у восточных славян в городах ВКЛ – Полоцке и Витебске ^[5]. Первоначально термин «сябр» у восточных славян был связан с кровным родством и использовался для описания семейных общин. Впоследствии сябренная община включала равноправных членов, в том числе не родственников, совместно владеющих землей. А. Гурбик, рассматривая сельскую общину в средневековой Украине, выделил сябренную общину как переходный тип между родовой общиной и территориальной общиной нового времени ^{[15, c. 257, 258]}. Нужно отметить, что в писцовой книге отмечены 22 двора в Торопце, в которых проживают шабры (сябры), в том числе выходцы из перевар Торопецкого уезда.

Зафиксированный писцовой книгой 1540 г. способ обозначения селений Торопецкого уезда через обобщающие названия свидетельствует о сохранении архаичной поселенческой структуры и «крестьянского общинного наследственного права» ^{[23, c. 447]}. Одновременно он служил средством идентификации объекта налогообложения.

Способ обозначения поселений через обобщающие названия соотносится с процессом расселения и формирования крестьянских общин в ВКЛ. По выражению М.В. Довнар-Запольского, «тягло падает не на лицо, а на землю», что рассматривается исследователем как традиционная система обложения в Литовско-Русском государстве ^{[17, c. 106]}. Вероятно, эта модель поселенческой структуры в Торопецком уезде соответствовала типу поземельных отношений, характерному для сябренной общины. Разнообразие размеров общин на материалах Восточной Белоруссии уже отмечалось в историографии ^{[25, c. 22]}.

Процесс разрушения этой поселенческой структуры наблюдается на поместных землях Торопецкого уезда в первой половине XVI в. Названия «гнезд» в книге упоминаются, но внутри них чаще встречаются поселения с индивидуальными названиями и более крупного размера. Аналогичные процессы зафиксированы в то же время в соседних волостях Деревской пятины Новгородской земли ^[33]. Однако, возможно, что этот процесс начался еще до вхождения Торопецкой земли в состав Московского государства, так как северная часть Торопецкого уезда, по-видимому, являлась районом боярского землевладения в ВКЛ. В то же время, по мнению М.В. Довнар-Запольского, община данников, так или иначе оказавшаяся на помещичьей земле, не сразу теряла свои особенности ^{[17, c. 151; В.Ф. Голубев пришел к выводу, что крестьянская община сохранялась в Литовском государстве и после реформы XVI в.: 13; с. 247]}. Об этом свидетельствует частичное сохранение черт «гнездовой» поселенческой структуры на поместных землях даже в московское время.

Таким образом, писцовая книга 1540 г. зафиксировала в Торопецком уезде «гнездовую» систему расселения, очевидно, унаследованную от предшествующего периода. Помимо поселенческой структуры сохранившимися со времен ВКЛ в Торопецкой земле являются также перевары и десятки ^{[4, c. 192]}. С развитием поместного землевладения в XVI в. размывается «гнездовая» система расселения. Вероятно, ее разрушение происходило не только в связи с распространением поместного землевладения, но и с упадком бортного промысла, который наблюдался на протяжении всего XVI в. ^{[26, c. 63]}. Привлечение как более ранних, так и более поздних источников позволит более детально проследить динамику изменения поселенческой структуры в пограничном регионе ВКЛ и Московского государства.

Рис. 1. Волости и перевары Торопецкого уезда по данным писцовой книги 1540 г. Перевары: 1 – Торопецкая, 2 – Порецкая, 3 – Лаширская и Кудинская и Меденская и Язвецкая, 4 – Збутцкая, 5 – Зимецкая, 6 – Всхонская, 7 – Соловская, 8 – Бенская, 9 – Вережунская, 10 – Данковская, 11 – Сережская, 12 – Желинская, 13 – Стрежинская, 14 – Пантелеевская, 15 – Болобинская, 16 – Лобинская, 17 – Замошская.

Рис. 2. Размещение поместных земель в Торопецком уезде по данным писцовой книги 1540 г.

Рис. 3. Привязка дач Генерального межевания Торопецкого уезда в GIS: 1701 – оз. Вережун (Норкомиче).

Рис. 4. Расположение «гнезд» поселений в Торопецком уезде по данным писцовой книги 1540 г.

Рис. 5. «Гнезда» поселений в южной части Торопецкого уезда (черных земли) по данным писцовой книги 1540 г.

Рис. 6. «Гнезда» поселений в северной части Торопецкого уезда (поместные и черные земли) по данным писцовой книги 1540 г.

Рис. 7. Размеры «гнезд» поселений в Торопецком уезде по данным писцовой книги 1540 г.