Участие структур гражданского общества в правообразующих правоотношениях как форма выражения народовластия

Трофимов Василий Владиславович доктор юридических наук директор, НИИ государственно-правовых исследований, профессор, ФГБОУ ВО "Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина" 392008, Россия, г. Тамбов, ул. Советская, 181 Б, каб. 216 Trofimov Vasilii Vladislavovich Doctor of Law Director of National Research Institute of State Legal Research; Professor of the department of Theory and History of State and Law, Tambov State University named after G. R. Derzhavin 392008, Russia, Tambov, Sovetskaya Ыекууе 181 B, office #216 iptgutv@mail.ru Другие публикации этого автора

Исследование выполнено в рамках реализации госзадания Минобрнауки РФ,

проект № 6.5301.2011

Проблематика гражданского общества – это прежде всего проблема активного и ответственного участия граждан, гражданских институтов в происходящих в государстве процессах (не только экономических, социально-культурных, но также политических и правовых, поскольку именно от последних зависит то, насколько доступны и гарантированы будут конституционные социально-экономические и культурные права и свободы). Еще Цицерон, рассуждая об основных добродетелях граждан в трактате «Об обязанностях», замечал, что вряд ли следует признавать заслугой самоустранение участников гражданской общины (особенно, когда речь идет о лицах, наделенных способностями) в целях сохранения личного спокойствия и во избежание каких-либо душевных треволнений от общественных или государственных дел. «Но те, кого природа наделила способностями к деятельности, должны, отбросив всякую медлительность, занимать магистратуры и вершить делами государства; ведь иначе невозможно ни управлять государством, ни проявлять величие духа» ^[1].

Участие граждан в политической и правовой жизни государства необходимо, и это представляет собой удвоенное благо, с одной стороны, для гражданина, открывающего возможности реализации интеллектуального и духовного потенциала, с другой стороны, для государства, устанавливающего каналы обратной связи с обществом, что позволяет намного более эффективно осуществлять политические и управленческие процессы.

Для граждан возможность принять участие в политико-правовой деятельности государства является важной также постольку, поскольку на этой диалогической основе формируются предпосылки для понимания и восприятия тех решений, которые становятся закономерным результатом политической и правовой активности государственного аппарата. Как заметил на заре эпохи перемен (в 1989 году) в своем докладе «О гражданском обществе» Мераб Мамардашвили (выдающийся отечественный философ), связывая свои размышления с искусством общества и политики: «Фактом является то, что для того, чтобы испытать, действительно пережить какое-то живое чувство или живое восприятие, человек должен иметь, получить или создать сам, сотворить какую-то конструкцию …». При этом ученый соглашается с утверждением Аристотеля о том, что человек как существо политическое немыслим и невозможен вне государства и вне политики: «Вне политики и государства может быть лишь Бог (наверху) или животное (внизу)» ^[2].

Экстраполируя эти выводы на проблему ответственного участия институтов гражданского общества в процессах правообразования, следует констатировать тот факт, что восприятие (социализация) права и его активное использование, а также проблемы уважения к праву могут осуществляться в социально-правовой жизни и быть решены на практике лишь при условии деятельного участия в правотворчестве самих граждан. Это и есть, по сути, основная форма выражения народовластия.

Известно, что в качестве главного правового итога правотворческой деятельности выступает создание нормативной основы – совокупности действующих норм, являющихся исходным моментом в механизме правового регулирования ^[3]. Однако по своему характеру и содержанию результат правотворческой деятельности может быть либо положительным, либо отрицательным. Безусловно, законодательная (и вообще – любая) власть ощущает свою ответственность за принимаемые решения, в том числе и за очевидно «неправильные», идущие часто вразрез с общенародными интересами. Однако основное бремя издержек от неэффективных решений ложится все же на само общество, народонаселение страны, которое является изначальным источником власти (ч. 1 ст. 3 Конституции РФ) ^[4].

Такого рода ситуации означают то, что фактически предоставленный власти мандат на выполнение правообразующих функций, делегирование обществом своего права жить по тем правилам и нормам, в которых оно нуждается, и которые люди ощущают важными, справедливыми, разумными, реализуется далеко не в полной мере либо осуществляется в искаженной форме. Очень часто получив мандат доверия от народа и соответствующую поддержку, власть как бы пускается в «свободное плавание», отрывается от избравших его людей и практически игнорирует их интересы. Можно ли в этом случае говорить о демократическом процессе правотворчества? По всей видимости, нет. Государство и гражданское общество в этом смысле начинают сосуществовать в различных правовых измерениях, что порождает недействующее право, с одной стороны, и так называемое «теневое право» ^[5], с другой.

Не способствует сближению искомых позиций государства и гражданского общества (в данном случае на теоретическом уровне) и традиционное понимание правотворчества. Общепринятая трактовка правотворческого процесса ориентирует, как правило, на его основные стадии, а также на результат в виде созданных правовых норм, но редко дает представление о том, в каком правовом режиме строится этот процесс, какие возникают юридические связи между основными его участниками, каковы их статусные характеристики и т.д. Однако именно на этом уровне нужно искать возможные точки пересечения между гражданским обществом и государством, между «заказчиком» и «подрядчиком» правовых know-how.

Характеристика правотворчества, представляющего собой сложный, требующий высокоточной организации интеллектуальный процесс актуального конструирования права как регулирующего средства, от качества которого зависит эффективность и работоспособность всей правовой системы, может быть более полно представлена через методику анализа, которая предлагается теорией правовых отношений, в рассматриваемом случае – посредством использования теоретической конструкции правообразующих правоотношений. Категория правообразующих правоотношений содержит необходимый для глубокого проникновения в материю правовых явлений эвристический инструментарий и соответствующий методологический потенциал. Во многом это обусловлено функциональностью правоотношений как формы реальных юридических связей (взаимодействия) между конкретными субъектами права. По мнению С.С. Алексеева, правоотношение в механизме правового регулирования служит инструментом перевода общих моделей поведения в плоскость конкретных мер поведения применительно к данным субъектам ^[6].

Одним из немногих исследователей, обращавшихся к разработке категории правообразующих отношений, являлся Б.В. Дрейшев. В своих работах автор обосновывает необходимость изучения правовых отношений в сфере правотворчества, определяет понятие правотворческих отношений, выделяет их основные особенности, формирует представление об особом типе правовых норм – норм правотворческих. Сконструированная в исследованиях правоведа научная модель создает общее понимание правообразующих (правотворческих) правоотношений ^[7].

Что представляют собой правообразующие правоотношения, и какое место в их рамках может быть отведено гражданскому обществу как субъекту правовой системы и возможному партнеру власти в решении вопросов формирования права? (Как справедливо отмечается в литературе, отношения между гражданским обществом и государством осуществляются в рамках двусторонней связи, «при которой они взаимно нуждаются и действуют с опорой друг на друга в общих интересах обеспечения достойного уровня жизни каждого человека, его потребностей и интересов, процветания и развития своего народа и государства» ^[8]). Правообразующие (правотворческие) правоотношения – это специфические по содержанию и характеру правовые отношения, связанные с разработкой, принятием и изданием государственными органами правовых актов различной формы, а также участием граждан и организаций в данном процессе посредством выражения волеизъявления относительно характера и содержания принимаемых правовых норм. Главное назначение (функция) указанных отношений состоит в том, что они выступают средством создания (изменения, отмены) норм права. Этим определяется их особое место среди остальных правовых отношений, которые непосредственно связаны с реализацией уже созданных правовых норм.

Правовое регулирование правотворческих отношений имеет своей нормативной основой и предпосылкой соответствующие нормативные акты и может осуществляться лишь при наличии такой основы. Нормы права предписывают пределы возможного и должного поведения в предусмотренных ими правовых ситуациях. В соответствии с их предписаниями осуществляется поведение субъектов правоотношения. Это положение распространяется и на правовые отношения в сфере правотворчества: нормы права предписывают совершение тех или иных правотворческих действий. «С их помощью регламентируется «технологический» процесс создания новых правовых норм, изменения или отмены действующих» ^{[7, с. 40]}.

Осуществляя дифференциацию правотворческих норм, можно выделить основные (волеобразующие), которые непосредственно регламентируют отношения, опосредующие создание государственного волеизъявления полномочным органом, и вспомогательные, которые обеспечивают осуществление первых. На основе этих норм складываются два типа правотворческих (правообразующих) правоотношений: волеобразующие и вспомогательные (подготовительные). Первые – это отношения, обусловленные осуществлением правомочий по подготовке, формированию и установлению государственного волеизъявления, их главная цель – практическая реализация их участниками правовых предписаний, направленных на издание правового акта. (Это, в свою очередь, порождает последующие цели, которые определяют содержание каждого отношения, входящего в правотворческий процесс). Вторые имеют важное значение для обеспечения правотворческого процесса, носят вспомогательный, «технический» характер.

По своей отраслевой принадлежности правотворческие нормы, как представляется, можно подразделить на нормы конституционного, муниципального и нормы административного права. Конституционно-правовые нормы и нормы муниципального права регламентируют правотворческие отношения, складывающиеся в процессе создания актов органами государственной и муниципальной власти. Нормы административного права регулируют правотворческие отношения органов государственного и муниципального управления. Нормами этих трех типов образуются три отраслевых правотворческих института, включающих соответственно нормы конституционного, муниципального и административного права. В свою очередь, каждый из отраслевых правовых институтов включает нормы как материального, так и процессуального права. В состав первого входят нормы материального конституционного права и процессуальные конституционно-правовые нормы. В состав второго – нормы материального муниципального права и процессуальные муниципальные правовые нормы. В состав третьего – нормы материального административного права и процессуальные административно-правовые нормы. Следовательно, каждый институт включает два структурных элемента – субинституты, состоящие из норм материального и процессуального права. В соответствии с этим правотворческие отношения подразделяются на материальные правотворческие отношения и процессуальные правотворческие отношения. Содержанием первых является определяемая конкретными правовыми нормами непосредственно деятельность уполномоченных субъектов, связанная с разработкой, обсуждением и принятием правовых актов. Содержанием вторых являются установленные в праве процедурно-процессуальные требования, которые необходимо выполнять с целью реализации содержания основного (материального) правотворческого правоотношения ^{[7, с. 31, 37-38, 43-44]}.

Правовое регулирование правотворческих отношений в Российской Федерации осуществляется посредством норм, установленных Конституцией РФ, конституциями и уставами субъектов РФ, законодательством о местном самоуправлении в РФ ^[9], постановлениями Правительства РФ ^{[10, 11, 12]}, Регламентами Государственной Думы и Совета Федерации Федерального Собрания РФ ^{[13, 14, 15]}, нормативными актами и Регламентами законодательных собраний субъектов РФ и представительных органов муниципальных образований РФ ^[16]. (Регламентами называются такие нормативные акты, которые регулируют отношения, складывающиеся как в процессе законотворчества, так и при осуществлении иных полномочий палат, определенных Конституцией Российской Федерации ^[17]).

В литературе отмечается, что одним из направлений совершенствования парламентских процедур является «повышение роли регламентов как комплексных нормативных актов в деятельности представительных органов власти» ^[18]. Существенным дополнением в этой области правового регулирования на федеральном уровне мог бы стать «Закон о нормативных правовых актах» или так называемый «Закон о законах». Таким же резонным является предложение обновить правила подготовки и принятия законов, ведомственных актов, разработать и утвердить постановлением Правительства РФ «Общие правила юридической техники» ^[19].

Субъектами правообразующих правоотношений выступают лица (как граждане РФ, образующие российский народ – главный источник власти в РФ, так и должностные лица) и организации (прежде всего, органы государственной и муниципальной власти), реализующие в соответствии с законом или иным актом свои правомочия и обязанности в правоотношении, связанном с изданием правовых актов.

Норма права, регулирующая то или иное правотворческое отношение, обеспечивает в нем участие определенного субъекта, регламентируя его правомочия и обязанности. По своему содержанию правомочия и обязанности участников правотворческих отношений разнообразны. Цель каждого правомочия и каждой обязанности – совершение необходимых действий в определенный момент правотворческого процесса ^{[7, с. 32-33]}. По своему содержанию правосубъектность в сфере правотворчества охватывает правомочия по изданию правовых актов, внесению предложений и проектов в вышестоящие органы в порядке осуществления правотворческой инициативы, по участию в обсуждении проектов правовых актов и т.п. Правосубъектность может дифференцироваться в зависимости от объема закрепленных за лицом или организацией полномочий и обязанностей в области осуществления правотворческих функций. В данном случае имеет смысл говорить о «полной» и «неполной» правосубъектности, где полная рассматривается как такая совокупность прав и обязанностей, которая обеспечивает участие органа публичной власти в любых по содержанию правотворческих отношениях и, прежде всего, включает право на издание (принятие) правовых актов. Вместе с тем, неполная правосубъектность включает лишь отдельные полномочия и обязанности, определяющие статус субъекта только на некоторых стадиях правотворческого производства. (Это, например, осуществление правотворческой инициативы, обсуждение проекта правового акта, участие в публичных слушаниях, проведение экспертизы проекта нормативного акта и подготовка экспертного заключения и т.д.).

Объект правоотношения – это те явления (предметы) окружающего мира, на которые направлены субъективные юридические права и обязанности ^[20]. Объектом правообразующего правоотношения, соответственно, является все то, что находится вне субъективных прав и юридических обязанностей участников данных правоотношений. Для материальных правотворческих отношений – это предложения, поправки, документы, материалы, содержащие информацию о подготовке текста проекта, подготовке проекта к коллегиальному обсуждению, непосредственно нормативный акт, подлежащий опубликованию, и др. Для процессуальных правотворческих отношений – это материальные правотворческие отношения, необходимость осуществления которых вызывает потребность в процессуальном отношении. Содержанием правотворческих отношений является правотворческая деятельность, в ходе которой реализуется государственная потребность в правовом регулировании общественных отношений. Содержание правообразующих правоотношений есть фактическое поведение участников этих отношений, их деятельность в правотворческом процессе в соответствии с предусмотренными правовой нормой правами и обязанностями, т. е. их правомерная практическая реализация ^{[7, с. 36]}.

Такой представляется в общих чертах структура правотворческих (правообразующих) правоотношений. В каком из сегментов правотворческих отношений могут сложиться юридически значимые связи между государством и гражданским обществом? Очевидно, что это не внутренние процедурно-процессуальные отношения, которые образуются между непосредственными участниками правотворческой деятельности в процессе выполнения последними (парламентариями, должностными лицами и т.п.) своих прямых правотворческих функций. Очевидно также, что общество (представленное гражданами, общественными организациями и т.п.) в правотворческих отношениях не обладает так называемой полной правосубъектностью, обеспечивающей возможность участия на всех стадиях правотворческого производства.

Базовой основой правообразующих правоотношений в государстве являются конституционные установления. Определяемое ими конституционное поле взаимодействия власти и общества (поле так называемой делиберативной демократии (от англ. «deliberate» – советоваться, совместно рассматривать) и является той изначальной средой, в которой устанавливается правовой контакт общества и власти в области формирования права. Первое – передает свое «право на правотворчество», а вторая принимает на себя эту функцию, обязываясь тем самым создавать право в интересах народа. На данном уровне устанавливается необходимый с точки зрения правового развития диалог между обществом и властью. В процессе диалога государства и общества обнаруживаются юридически значимые социальные интересы. В ходе его динамики осуществляется их осознание. На этой познавательной основе формулируется правовые идеи, которые находят закрепление в нормах и конструкциях законодательных актов.

За предыдущее время в России принято немало новых законов, постановлений, среди которых, очевидно, есть вполне достойные с точки зрения юридической (правотворческой) техники и заложенного в них правового содержания. В тот же самый момент нельзя не заметить, что в работе представительного органа – парламента – могут иметь место и довольно существенные «провалы», «маятниковые колебания» от одной стратегии правотворческих действий к другой. Не уменьшается и количество законов о внесении изменений и дополнений в ранее принятые законодательные акты. Так, за период с 1 января по 30 сентября 2005 г. было принято и подписано 115 федеральных законов, из них 85 законов (74%) – о внесении изменений в законы и о признании их утратившими силу. В 2004 г подписано 226 законов, из них 160 (71%) – о внесении изменений, приостановлении и об отмене действия законов ^[21].

В этой связи сегодня достаточно активно обсуждаются вопросы правового мониторинга и правовой диагностики законодательного массива. Но вывод, тем не менее, можно сделать вполне однозначный: в работе представительных органов далеко не всегда в должной степени находят свое отражение юридически значимые интересы. Почему? Здесь может быть два варианта ответа. Первый: законодатель игнорирует социальные интересы либо не имеет возможности их адекватно осознать и по этой причине принимает несоответствующие им решения. Второй: сигнал от общества на осуществление тех или иных правотворческих действий является слабым и неотчетливым и поэтому он не может быть воспринят субъектами правотворчества. Формы и способы «подачи» данного социального сигнала могут быть различны в демократическом государстве.

Особое значение в этом плане имеет такой институт прямой демократии, который относится в науке к институтам, обеспечивающим прямое участие граждан в формировании системы публичной власти, как демократические выборы ^[22]. В ходе выборов в рамках избирательного процесса проявляется не только политическая, но и реальная правообразующая активность. Уже на данном уровне устанавливается необходимый с точки зрения диалог между обществом и властью.

О преимуществах выборного способа формирования государственной власти в свое время говорил Б.Н. Чичерин: «Неоспоримо и то, что правительство, которое доверяется выборным от сословий, приобретает через это, со своей стороны, огромное доверие и поддержку» ^[23]. В процессе диалога проявляются правовые интересы, которые нуждаются в правовом оформлении, осуществляется их постепенное осознание, формулируется правовая идея.

В рамках функционирования современных демократических институтов складываются все предпосылки для оптимизации правообразовательного процесса. В частности, на этапе выборов высших органов публичной власти объективные правообразующие факторы могут получить свое субъективное выражение, как в сознании избирателей, так и в сознании избираемых во власть народных представителей, наделяемых соответствующими полномочиями для воплощения правовых идей в реальные правовые акты. Основные этапы планомерно-рационального типа правообразования, которые приходятся на современный общественно-политический процесс, – это: во-первых, этап, на котором участниками политической и правовой жизни осознается потребность в правовом регулировании, в сознании людей кристаллизуется правовой интерес и, во-вторых, этап формулирования правовой идеи, определения тактики и стратегии правового развития государства.

Демократические выборы «предоставляют населению возможность сформировать (выбрать) такой субъект правотворчества, чья нормотворческая деятельность будет направлена на принятие нормативных правовых актов в интересах народа и отвечающих доминирующим в обществе ценностям и представлениям о них» ^{[24, 25, 26]}.

В этом, пожалуй, и заключается основное свойство народного представительства, способного выразить в праве насущные потребности общества. По этому поводу очень точно выразился Б.Н. Чичерин: «Никто не станет отрицать, как общее начало, что законодательство, имеющее живую связь с народом, заключает в себе гораздо более залогов силы, нежели законодательство, составленное бюрократическим путем» ^[23]. В своей докторской диссертации «О народном представительстве» ученый сформулировал эту идею народного представительства следующим образом: «Представитель не только лицо, служащее государству, но на этой службе он заступает место самих граждан, насколько они призваны к участию в государственных делах. В нем выражается их право; через него проводятся их мнения. Считаясь представителем всего народа, действуя во имя общих государственных целей, он, вместе с тем, является органом большинства, его избравшего. При выборе лица избиратели руководствуются не столько его способностями, сколько соответствием его образа мыслей и направления с их мнениями и интересами, и хотя юридически он становится независимым, общение мыслей должно сохраняться постоянно; остается зависимость нравственная. Если же связь исчезла, если представитель или сами избиратели отклонились от прежних убеждений, новые выборы дают гражданам возможность восстановить согласие, заменив прежнего представителя другим» ^[27].

В современных условиях в контексте взаимодействия гражданского общества и правового государства особое значение может иметь так называемое непосредственное правотворчество народа, которое, будучи одной из форм современного правотворчества, связано с осуществлением такой формы участия широкой общественности в делах государства как референдум. Референдум – это один из способов прямой демократии, являющийся в соответствии с Конституцией РФ (ч. 3 ст. 3) наряду со свободными выборами высшим непосредственным выражением власти народа. Референдум предполагает возможность осуществления народом непосредственного правотворчества, сущность которого состоит в том, что политически дееспособные граждане непосредственно принимают участие во внесении предложений по содержанию предполагаемого нормативного акта, а также путем голосования придают данному нормативному акту юридическую силу, возводят его в закон. В нашей стране данная форма правотворчества широкого распространения не имела, чаще применялась так называемая стадия консультативного референдума, когда граждане принимали участие в обсуждении проектов нормативных актов. Однако и сегодня потенциал референдума как формы правообразования используется не в полной мере, если не сказать, что совсем не используется, хотя применение этой формы народного волеизъявления бывает необходимо и целесообразно ^[28].

Ныне действующий Федеральный конституционный закон «О референдуме Российской Федерации» от 28 июня 2004 г. ^[29] каких-либо норм, которые прямо предусматривали бы возможность вынесения на референдум, инициируемый гражданами, проектов каких-либо нормативных актов или действующие акты с целью их отмены, не содержит. (Даже в сравнении с ранее действовавшим законом «О референдуме Российской Федерации» от 10 октября 1995 г. ^[30]). Такое неясное указание в законе на предмет референдума, как справедливо замечается в современной юридической литературе, влечет за собой существенное умаление вытекающего из демократической природы государства права граждан на участие в правотворческой деятельности ^[31].

Другим условием адекватного отражения в правовых нормах требований общественных отношений и юридически значимых интересов представителей гражданского общества являются гарантии демократизации и гласности всего нормотворческого процесса. Это предполагает разработку и приведение в действие определенных механизмов, допускающих к участию в работе над созданием правовых норм (в части, например, предварительных всенародных обсуждений или так называемых публичных слушаний), прежде всего, тех, кому эти нормы предстоит использовать ^[32].

Так, еще в 2001 г. Независимым институтом выборов был разработан проект Федерального закона «Об общественном обсуждении проектов федеральных конституционных законов, федеральных законов и вопросов, требующих законодательного решения». Этот специальный нормативный акт должен был дополнить в части установления правовых механизмов участия различных структур гражданского общества в обсуждении законодательных вопросов другой ранее спроектированный Федеральный закон «О порядке принятия федеральных конституционных законов и федеральных законов». В частности, в качестве таких механизмов закон предусматривал создание временного коллегиального органа – так называемой Комиссии общественного обсуждения, принимающей и обобщающей поступающие в ходе всенародного обсуждения предложения ^[33].

Однако эти достаточно интересные (даже с точки зрения инновационного развития современной российской правовой системы) законодательные предложения, закрепляющие механизмы, способные существенно усилить гарантии для максимально полного выражения и учета общественного мнения при подготовке законопроектов и в ходе их дальнейшего рассмотрения парламентом, остаются пока нереализованными.

Некоторые попытки внедрить в юридическую практику народные обсуждения или публичные слушания все же предпринимаются, и они нашли определенное законодательное закрепление. Так, Федеральный конституционный закон «О порядке принятия в Российскую Федерацию и образования в ее составе нового субъекта Российской Федерации» предполагает предварительное проведение референдумов по решаемому вопросу в рамках заинтересованных субъектов РФ (ч. 1 ст. 12) ^[34]. Многие вопросы местного значения подлежат, согласно Федеральному закону «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», до их принятия вынесению на публичные слушания (ч. 3 ст. 12, ч. 3, 5, 7 ст. 13, ч. 3 ст. 28, п. 2 ч. 3 ст. 31, ч. 4 ст. 44) ^[35]. Гарантии для проведения общественных слушаний по отдельным вопросам устанавливаются также Земельным кодексом Российской Федерации (ч. 2 ст. 23) ^[36].

Иными словами, законодательное закрепление института публичных слушаний (по крайней мере, на муниципальном уровне) существует, вместе с тем, требуется дальнейшая разработка механизмов его практического применения. Это необходимо для того, чтобы данный инструмент не сводился лишь к одному из способов «одемократизации» правотворческой деятельности и придания ей «шарма подлинного народовластия», а представлял собой реальное средство привлечения граждан к участию в процессах формирования актуального права ^{[37, 38]}.

Одним из действенных инструментов взаимодействия власти и общества в структуре правообразующих правоотношений может выступать институт лоббизма, который в ряде стран имеет легитимные формы. Именно законный лоббизм, имеющий четкие конституционно-правовые формы, способен принести пользу как инструмент выражения юридически значимых общественных интересов ^[39].

Представленные способы участия структур гражданского общества обеспечивают взаимопроникновение разнопорядковых социальных юридически значимых интересов, позволяют создать почву для компромисса различных социальных сил и создать то право, которое будет действенным по причине его предварительной социализации (одобрения) в недрах правосознания общественных слоев, социальных групп, страт, индивидуумов. Однако на практике далеко не всегда удается наметить линии соприкосновения гражданского общества и государства в вопросах создания актуального права. Власть, действуя от имени общества, но зачастую лишь прикрываясь им, создает юридический материал, который либо не отображает насущные общественные потребности, либо попросту содержит ошибки, погрешности, очевидные и неочевидные пробелы и иные негативные элементы, свидетельствующие о низком качестве законодательства.

В целом же следует констатировать то, что наиболее естественной средой функционирования современного конституционного государства является гражданское общество и культура ответственного участия граждан в процессах и системе государственной власти и местного самоуправления. Для отечественной практики – это, в определенной степени, уже не только предмет теоретических размышлений, но и реальных трансформаций в правовой и политической системе ^[40]. Чтобы эти трансформации были конструктивными, они должны осуществляться на основе постоянного диалога между гражданским обществом и государством. Это является основным эффективным способом укрепления и развития демократии и правовых основ жизнедеятельности в государстве ^[41].

Современный правообразовательный процесс должен быть устроен и организован таким образом, чтобы возможности для политического и инициирующего правовые решения диалога, дискурса («дискурс» понимается здесь как межсубъектное рассуждение – рассуждение, проводимое в форме обсуждения со многими участниками) были максимально обширными. Это позволит участникам более отчетливо установить не только личные (индивидуальные) правовые интересы, но также интересы групповые, публичные и на этой основе сформулировать «правовую идею». На этой основе можно будет выразить совместное общественно-государственное представление о будущем правовом развитии, определить законодательные приоритеты, соответствующие национальным интересам ^{[21, с. 19-29]}, отражающим единое стремление к обеспечению стабильного и устойчивого развития гражданского общества и государства.