Несъёмные металлические украшения в костюме мордовской женщины в этно-культурологическом освещении

Шигурова Татьяна Алексеевна доктор культурологии, кандидат исторических наук профессор, кафедра культурологии и библиотечно-информационных ресурсов, Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарева 430010, Россия, Мордовия область, г. Саранск, ул. Серова, 3 Shigurova Tat'yana Alekseevna Professor of the Department of Cultural Research and Library Information Resrouces at N. P. Ogarev's Mordovia State University 430010, Russia, Mordovia region, Saransk, Serova str., 3 shigurova_tatyana@mail.ru Другие публикации этого автора

1. Вводные замечания

В современную моду периодически возвращается одежда из ткани, расшитой пайетками. В научной литературе популярность и назначение подобных украшений костюма чаще всего связывают с зарубежным влиянием блестящих платьев эпохи «Старого Голливуда», золотых блесток на одежде Тутанхамона, круглых чешуек из листового металла, найденных в памятниках археологической культуры Кот-Диджи Пакистана (2,5 тыс. до н. э.) и др. Притягательность блеска в костюме Древнего Востока принято объяснять верой человека в его магические свойства, способность защищать от «злых духов». Между тем, и отечественная история предоставляет нам неопровержимое доказательство использования металлического блеска в декорировании одежды. Традиция расшивания женского костюма металлическими бусинами, бисером, жетонами была свойственна мордовской народной культуре середины ХIХ – начала ХХ века, например: «Покай весь вышивался красными шерстями, блестками и нередко золотом, так что белые холстовые полосы оставались не более как в четверть аршина ширины и весь покай блестел словно парчёвый» ^{[19, с. 701]}.

Цель работы – изучение специфики мордовской вышивки, демонстрирующей особенности этнической культуры. Для вышивки как наиболее распространённого орнаментального приёма мордовской традиционной одежды характерно использование металлических блёстков, бисера и бусин. Мордовские мастерицы в XIХ – начале ХХ века эффектно украшали праздничные и ритуальные рубахи, распашную одежду, головные уборы, передники и другие детали костюма: «В праздники… пояса заменяются камелотовыми и стаметовыми кушаками, опять же украшенными всевозможными подвесками и платками, расшитыми шелками с золотом, серебром и медными блёстками…» ^{[18, с. 127]}.

Актуальность исследования обусловлена отсутствием специальных работ, посвященных несъёмным металлическим деталям декора мордовской одежды, а также необходимостью выявления особенностей соотношения природных и искусственных материалов, используемых в вышивке; их связей со сложившимися нормами и эстетическими предпочтениями мордовского народа. Сложная этническая история народа проявилась в бинарности структуры, включающей два субэтноса (мокша и эрзя), различающихся особенностями культуры и бытованием локальных вариантов традиционного костюма.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые предпринимается попытка изучить специфику использования металлических изделий в вышивке женской традиционной одежды мордовского народа. Это позволит в большей мере приблизиться к пониманию уникальности костюма как своеобразного маркера этнокультуры, свидетельствующего о безупречности народного вкуса; заставит более пристальное внимание уделять древнейшим истокам формирования декоративной традиции.

Методы исследования. С опорой на системный подход в рассмотрении культуры мордовского народа предпринимается попытка осветить истоки популярности включения металлических несъёмных деталей в вышивку костюма, а также осмыслить их смысловое содержание. Наряду с анализом богатой коллекции традиционной одежды из Мордовского республиканского объединенного краеведческого музея имени И.Д. Воронина, произведений устного народного творчества мордовского народа, лингвистических материалов по терминологическому обозначению металлов, вводятся в научный оборот новые архивные и археологические материалы по истории культуры и искусства мордовского края. Выводы работы базируются на применении как общенаучных методов, так и системного, сравнительно-исторического, искусствоведческого подходов, способствующих выявлению декоративных элементов, встречающихся у других народов Восточной Европы, а также помогающих осмыслить типичную для мордовского народа эстетическую традицию.

Степень разработанности темы. В монографическом исследовании «Археология Мордовского края: каменный век, эпоха бронзы» дается детализированное описание древних металлических изделий, приводится иллюстративный материал, полно и системно представляющий первые шаги по освоению технологии металлообработки ^{[2, с. 129–133]}. Несомненную научную ценность в данной области имеют работы таких ученых, как О.Н. Бадер, М.Ф. Жиганов, О.В. Кузьмина, где подробно освещается история развития человеческого общества и его производительных сил. Так, согласно М.Ф. Жиганову, изобретение разных методов обработки железа способствовало прогрессу в развитии земледелия и ремесла, что привело к большим изменениям в жизни местных племён. Автор опирается в своих выводах на исследования археологических памятников, которые сохранили «память веков». Отмечается, в частности, о находке богатого набора «…серебряных позолоченных украшений пояса…. Почти вся поверхность пояса была покрыта узкими бронзовыми пластинками, скрепленными с помощью бронзовых заклепок» ^{[12, с. 56]}.

Т.А. Крюкова в книге «Мордовское народное изобразительное искусство» раскрывает художественные особенности традиции орнаментации бытовых предметов, значительное внимание уделяя вышивке, а также узорному тканью, шитью бисером. Она первой отметила традицию мордовских вышивальщиц «…дополнять вышивку всевозможными украшениями, такими как бисер, разноцветные бусы, блёстки, кусочки узорной ткани, ленты, цепочки, кисточки из шерсти, медные бляшки… Все эти перечисленные материалы органически сливаются с самой вышивкой, составляя её неотъемлемую часть» ^{[13, с. 28]}. Понятие традиция интерпретируется здесь в соответствии «Философским словарем» как «исторически сложившиеся и передаваемые от поколения к поколению обычаи, обряды, общественные установления, идеи и ценности, нормы поведения и т.п… в искусстве – преемственность стиля, мастерства» ^{[29, с. 374]}.

Упомянем также работу И.М. Петербургского, который на материале археологических памятников рассматривал ювелирное искусство мордовского народа. С его точки зрения, оно обогащалось в результате постоянных контактов мордвы с культурами иноязычного населения, но сохраняло и собственные «традиции художественного мастерства» ^{[26, с. 782]}. Обнаруженные на территории Мордовии специальные мастерские для изготовления ювелирных изделий представляли собой углубленные в почву землянки с очагами. На Старобадиковском поселении мастерские сохранили слитки меди, медные и железные шлаки, инструменты, бронзовые украшения. В монографических разысканиях И.М. Петербургского представлены материалы многолетних раскопок памятников Республики Мордовии. Так, в работе «Древние памятники на реке Ляча» приведены артефакты Степановского могильника (VIII–XI вв.), свидетельствующие о бытовании в этот период вышивки металлическим бисером: в женском погребении 54 «ниже предполагаемых тазовых костей выявлен оловянный бисер» ^{[27, с.30]}.

В ряде работ современных авторов (Л.И. Липина, А.Н. Павлова, А.В. Шварков) исследуется проблема украшений из металла (см.: ^{[17, 22, 31]}).

2. Результаты исследования и обсуждение

2.1. Металлические изделия в качестве несъёмных украшений костюма

Знакомство населения Окско-Сурского междуречья с металлами произошло, судя по материалам археологических памятников, в далеком прошлом. Истоки освоения меди племенами имеркской культуры на территории мордовского края относятся к концу III тыс. до н.э. Освоение новой технологии обработки металла обеспечивало очевидное преимущество, позволившее переселенцам с Верхнего Поднепровья вытеснить аборигенов-волосовцев с территории Примокшанья ^{[2, с. 130, 386]}. Находки изделий из сплавов оловянной бронзы, сурмяно-мышьяковой бронзы, а также «чистой» меди, обнаруженные на фатьяновско-балановских памятниках II тыс. до н. э. свидетельствуют о том, что человек осознавал не только утилитарную, но и эстетическую роль металлических изделий. В это время создавались и использовались медные съёмные и несъёмные (пришиваемые к костюму) украшения: височные кольца в 1,5–2 оборота, кольца-подвески, серёжки и трубочки-пронизки. В дальнейшем, несмотря на смену археологических культур на территории Среднего Поволжья, использование миниатюрных металлических изделий для декорирования костюма будет продолжено.

Разнообразные несъёмные бронзовые, серебряные украшения одежды в виде мелких нашиваемых полукруглых бляшек, бусинок, бисера, очко-видных подвесок, проволочных пронизок представлены артефактами середины II тыс. до н. э. абашевской культуры, осваивающей уральские и зауральские месторождения меди. Последующие культурные общности Среднего Поволжья (например, срубная) продолжали заниматься металлургией и металлообработкой, хотя в поздняковских памятниках есть примеры использования в костюме не только бронзовых бус, но и мелкого бисера из серебристой сурьмы. Наряду с этим исследователи отмечают огромное влияние именно абашевского эстетического стиля, сохранившегося в изготовлении украшений костюма, декорировании головного убора рязано-окских, мордовских, муромских племен (см.: ^{[5, с. 69, 71]}). По мнению О.В. Кузьминой, "шитье бронзовыми украшениями… составляет особенность культуры» правобережных средневолжских абашевцев" (см.: ^{[14, с. 62]}).

Современные исследования связывают культуру абашевцев «с индоиранским компонентом индоевропейской языковой семьи» ^{[35, с. 14]}, что подтверждают и индоиранские элекменты в терминах, обозначающих металлы в мордовских языках: ср. эрзянское и мокшанское слово кшни (железо) с осетинским kard (нож, сабля), курдским kerd (нож); морд. сирне (золото) с cкифо-сарматским zaranya (золото), угорским sarana (золото); сия (серебро) с таджикским сим (серебро) (см.: ^{[6, с. 115; 30, с. 91]}).

Знали металлургию железа и городецкие племена, которые считаются предками древней мордвы. Наряду с развитием ювелирного, бронзолитейного производства в Андреевском кургане зафиксировано появление первых оригинальных, «…собственных форм железных украшений», которые будут сохраняться и бытовать в традиционной материальной культуре мордовского народа ^{[9, с. 67]}. По мнению Р. Г. Кузеева, на территории Среднего Поволжья и Приуралья на базе местных племен поздней бронзы с эпохи железа до середины I тысячелетия н. э. «складывалась этническая основа, дифференцированная в культурно-языковом отношении, однако находящаяся в состоянии постоянного взаимодействия и взаимопроникновения» ^{[16, с. 28]}. Со второй половины I тысячелетия н. э. в погребениях Окско-Сурского междуречья встречаются разнообразные изделия из металлов. Суровую реальность Средневековья отражает вещевой материал погребений, содержащих оружие: стрелы, копья, ножи, топоры, дротики, мечи, кинжалы; конская сбруя, кольчуга, шлемы.

Важная роль металла в культуре проявилась и в возникновении традиции декорирования костюма. Украшение одежды металлическими нашивками разнообразной формы было распространено в середине I тыс. н. э. у рязано-окского населения, проживавшего в среднем Поочье: «Одежда… была в изобилии украшена пластинчатыми и трубчатыми подвесками…, пришитыми на различном расстоянии друг от друга…, множество конических подвесок было расположено в виде бахромы кругом шеи, выше колен и у подола, и, кроме того, они разбросаны были… в разных местах» ^{[1, с. 97]}. Женщины самостоятельно занимались изготовлением мелких деталей своего костюма, возможно, обращаясь за советом и помощью к известным, наиболее опытным и успешным в этом деле мастерицам. Профессиональная специфика подчеркивалась вещами, сопровождавшими некоторые женские погребения Лядинского могильника: железные молотки, прутья меди, куски олова. Следует отметить особую популярность в конце I тыс. н. э. украшения ткани костюма мелкой пластикой из олова. Так, в Кошибеевском могильнике обнаружены многочисленные примеры «истлевшей свинцовой или оловянной массы», сохранившейся в виде пятен в разных местах на погребенном человеке, «… мелкие оловянные бляшки» орнаментальные полосы вдоль руки, доходившие до кисти» ^{[1, с. 66]}). Популярность металлического бисера подтверждается многочисленными фактами вышивки им одежды для погребенных. Оловянным бисером декорировали различные элементы костюма: головные уборы, подолы и рукава рубашек, другие аксессуары. Часто встречалась традиция помещения вместе с погребенным мужчиной дарственного комплекса, состоящего из набора вещей, заворачиваемых в ткань (или помещенных в изделие из ткани – сумочку), украшенную оловянным бисером.

Исследование Степановского могильника, датируемого VIII–XI веками, фиксирует также пятна оловянного бисера, сопровождавшего женские захоронения. Следы вышивки бисером встречаются чаще всего в области ног и головного убора, на уровне живота. Так, в «женском погребении № 57 обнаружены в области головы вместе с налобным венчиком, височной привеской, спиральными пронизками также оловянный бисер, бусины, обрывки ткани покрытой бисером» ^{[27, с. 31]}. Кроме того, находки литейных форм свидетельствуют о самостоятельном изготовлении женщинами Окско-Сурского междуречья украшений костюма.

Популярность бисера, обильно покрывавшего одежду, была характерна для многих народов Средневековья. Иранский путешественник Абу Исхак ал-Фариси ал-Истахри (849/50-934) в своем сочинении первой половины 10 века сообщал: «Привозят из Арса черных соболей и олово» ^{[38, с. 225–226]}. Подтверждением самостоятельного изготовления изделий из цветных металлов были обнаруженные в 90-е годы ХХ века остатки литейной мастерской с глинобитной печью средневекового мордовского поселения «Саровское городище». Они свидетельствуют о большом значение для культуры этого времени производства декоративных изделий из цветных металлов – многочисленных фрагментов тиглей (цилиндрообразные сосудики для плавки металла), слитков свинца, меди, шлака и остатков инструментов из железа, фрагментов бракованных керамических изделий, многочисленных предметов из бронзы. Таковы «бронзовые перстни, нашивная и штифтовая бляшки, пронизки, изделия из билона – плоская литая пряжка и массивный двускатный браслет» ^{[8, с. 12]}. В Шокшинском, Кужендеевском, Подболотьевском могильниках встречались захоронения женщин-литейщиц, в которых обнаружены формы для литья металлов, льячки, кусочки олова.

Расшивание одежды металлическими изделиями было характерно в ХI – ХIII веках для многих прибалтийских народов – эстонцев, финнов, латышей. Так, датируемая ХIII веком одежда эстонского мальчика, была украшена «бронзовыми спиральными пронизками и колечками», а одежда ХIV – ХV веков сохранила примеры декорирования вокруг пройм и ворота оловянными украшениями (см.: ^{[37, с. 18]}). Популярные в начале II тысячелетия н.э. бронзовые спиральные пронизки со временем заменялись у многих народов на оловянные изделия, бляшки, а позднее стали популярны пастовые, стеклянные бусины и бисер. Цветным бисером расшивали народную праздничную одежду, включая обувь и рукавицы. После того как в результате крестьянских восстаний XVII века народам Поволжья было запрещено самостоятельно заниматься кузнечным и серебряным делом, в декоре традиционного костюма стали использовать блёстки и монеты – золотые, серебряные и медные в зависимости от состоятельности носителя костюма. В конце ХIХ – начале ХХ в. в России существовало промышленное производство блёсток из медной проволоки, предварительно нарезанной колечками, которые расплющивали на наковальне. Крестьянки приобретали изделия на базарах и у приезжающих в сёла шабольников, торговцев «блёстками и разной мишурой для украшения шушпанов и шлыганов» ^{[19, с. 718]}.

В традиционном русском костюме также наблюдалось использование блёсток. В селе Вяземки Пензенской губернии Куренского уезда обшивали блёстками, золотым галуном и серебристой тесьмой нагрудную вышивку женской рубахи (см.: ^{[7, с. 75]}). Костюм новобрачной Воронежской губернии Бирюченского уезда включал не только блёстки нагрудных украшений и головного убора, но и прямоугольную вставку золотного орнаментального шитья «золотой ремень» (см.: ^{[7, с. 70]}). В Спасском уезде Тамбовской губернии бытовала обильно украшенная блёстками туникообразная нагрудная одежда с короткими рукавами шушпан, её носили девушки поверх рубахи и поневы. Русский женский костюм Рязанской губернии украшали металлическими блёстками в местах соединения рукавов и поликов, по манжету льняной рубахи, поверх ромбовидного узора пояса. Мужская туникообразная свадебная рубаха Рязанской губернии Сапожковского уезда обшивалась металлическими блёстками поверх кумачовых полосок по воротнику-стойке и вырезу горловины, на концах кистей пояса (см.: ^{[7, с. 91]}).

Локальные варианты мокшанского традиционного костюма середины ХIХ века обильно украшались металлическими изделиями, монетами: «Мордовки носят белую рубашку, … с нашитыми и навешанными металлическими бляхами, мелкой серебряной монетой и ужовками…» ^{[4, л .3]}. Наличие блесток по краю манжета рукава было характерно для рубахи конца ХIХ в. Краснослободского уезда Пензенской губернии (см.: ^{[21, ОФ 188 а]}). «По праздникам на волосник надевалась сорока, которую называли то «сэряка», т. е. навершник или наголовник, то паньга или по-нашему – выступающая задняя часть паньги, она делается из льнянины, а передняя, сильно приподнятая вверх и торчащая стойком над лбом, вышивается сплошь шерстями и «блёстками» ^{[18, с. 127]}. «Если платок белый, то женщина всенепременно обошьет его канителью, позументами …» ^{[18, с. 128–129]}.

В эрзянском костюме Саранского уезда Пензенской губернии медные блёстки нашивали чешуеобразной полосой, ритмически дополняющей торжественность праздничной или ритуальной одежды. Вплоть до начала ХХ века в эрзянском костюме Ардатовского уезда Симбирской губернии бытовала праздничная рубаха, украшенная полосами металлических блёсток плёскат по краю подола, по вороту, по манжету рукава, по вышивке подола. Эрзянки Нижегородской губернии, проживающие в селах Кельдюшево, Алемаево, Атингеево, называли блёстки мишурат. В эрзянских селах Саратовской губернии использовались блёстки для украшения одежды. Благодаря использованию блёсток мордовский традиционный костюм приобретал рельефность и статусный вид, создававшие «... впечатление чрезвычайного богатства узоров и исключительной монументальности всего орнамента в целом» ^{[13, с. 32]}. Разнообразие фактур традиционного мордовского костюма, включавшего конопляный холст, шерстяную вышивку, создавало гармоничный величаво-торжественный женский образ.

У северо-западной группы мордвы-эрзи, проживавшей в Темниковском уезде Тамбовской губернии был распространен другой приём нашивания серебристых блёсток, заключавшийся в заполнении ими большой поверхности элементов костюма: женского головного убора сорока, нарядных рубах трокс алга и аложаки панар, безрукавки якстерь шубейка, верхней одежды сермяга. Блёстки нашивались определёнными геометрическими узорами, например, крестообразно, либо – точечно по всему полю вышивки, по шёлковой аппликации, создавая впечатление сплошного заполнения фона. Подобная особенность была характерна лишь для костюма эрзи данной местности, и по мнению В. П. Ежовой, выделяла их «среди всех групп мордовского населения» ^{[11, с. 141]}. Например, свадебную рубаху «аложаке панар» девушки села Нароватово шили из подсинённого холста, укрепляя подол широкой красной тесьмой и украшая темно-синей вышивкой, обведённой химическим карандашом полосой по краю вышивки. Поверх вышивки нашивали крестообразные фигуры серебристыми блёстками, чередуя с узором из перламутровых серо-голубых пуговиц. Кроме того, блёстками расшивали манжет рукава поверх красной вышивки и желтой тесьмы. Здесь блёстки располагали сплошной широкой полосой, подчеркивающей праздничный характер одежды. Сложный декор рукава завершали нашитые рядами белые пуговицы, блёстки, черная вышивка, подчеркнутая химическим карандашом (см.: ^{[21, ОФ. 2932-2]}).

В середине ХIХ в. эрзянскими женщинами Темниковского уезда широко использовалась тесьма из желто-золотистой мишуры, плетенной на пальцах. Ею обшивали обшлаг рукава, вышивку подола, а в распашной одежде «импанар» – нагрудную вышивку «эзербиль». Полного замещения вышивки не произошло, нашивали тесьму поверх вышивки, что подтверждает понимание необходимости этого приема как исключительно декоративного. В ХХ в. стали использовать для этой цели фабричную ткань, золотистую парчу. Распашная одежда импанар также покрывалась узором из блёсток по вышивке рукава, ворота и поверх прямоугольных аппликаций «кала паця», на спине (см.: ^{[21, ОФ. 2947-2]}).

Следует отметить, что вышивка шерстью предшествовала декорированию одежды металлическими чешуйками-блёстками, нашивками из ткани, тесьмой, кисточками, пуговицами и т. д. Мордовское декоративное искусство вышивки, коллективно создаваемое многими предшествующими поколениями, является маркером сложной этнической истории народа, фиксирующим локальные особенности костюма.

2.2. Семантика металлических изделий в культуре мордовского народа

Народное искусство всегда отличалось использованием доступных естественных материалов, существующих в окружающей природе. Трудно сказать, где и когда познакомились предки мокшанских и эрзянских племен с медью. Примечательно то, что в мордовских (эрзянском и мокшанском) языках названия меди различаются. В эрзянском языке термин пиже (ʻмедь’) восходит к финно-угорскому языку-основе, семантически сближаясь с понятием, отражающим цветовой признак – зеленый цвет: пиже (ʻзеленый’) ^{[30, с. 146, 36, с. 478]}. В мокшанском языке для обозначения меди существует другой термин – сере. Заметим, что цветовая особенность меди, зафиксированная и в мордовском термине, в настоящее время является основанием для определения целого класса «цветных» металлов. Любопытно, что одним и тем же термином в мордовских языках обозначалась не только медь, но и бронза, под которой понималась смесь меди с оловом. Наряду с важностью практических свойств меди и / или бронзы, привлекательной является и их способность отражать солнечный или лунный свет. В свадебном обряде «Привоз свахи и сбор поезжан» сваха поёт в доме жениха с пожеланием благополучия:

«В дом твой я войду…

Серебристый свет я покачу,

Чтобы свет серебра к вам вошёл» ^{[10, с. 84]}.

Обращение к мифологической поэзии мордовского народа подтверждает синкретизм мировоззрения древних людей, в котором взаимосвязаны понимание человеком важности небесных светил, светоотражающие свойства металла, в данном примере, судя по цветовому признаку, бронзы, и ритуальные функции в культуре бронзовых изделий:

"Стол накрыт белой скатерью…

На скатерти (ды) бронзовая ендова.

Эх (ды), бронзовая ендова…

В ендове (ды) бронзовый ковш.

Эх, бронзовый ковш (ды)…

В том ковше (да) солнце (ведь), луна" ^{[24, с. 30]}).

Обращает на себя внимание то, что звучание изделий из бронзы (как сплава меди с оловом) считалось наиболее мелодичным. Как известно, для мордовского традиционного костюма очень важна была способность металлических украшений издавать звуки.

Термин сия (ʻсеребро’) в мордовских (эрзянском и мокшанском) языках имеет единое происхождение: он соотносится с термином ший в марийском языке ^{[30, с. 168]}). Любопытно соответствие данного термина с подобными в таджикском – сим (ʻсеребро’), в русском – сиять, сияю, украинском – сяти, сяю, а также «гот. skeinan «светить, блестеть», др.-инд. chaya «блеск; тень» (см.: ^{[6, с. 115; 28, с. 629]}). В эрзянском языке однокоренными являются слова сияждомс, сияждыця, сияждозевемс, связанные со значением свечения, сверкания: серебриться, блестящий, сверкающий, засверкать, заискриться. Смысловое содержание рассматриваемых терминов подчеркивает их связь с осмыслением визуального свойства металла, заключающегося в блеске, способности отражать лучи солнца или свет луны. Кроме того, в мордовской культуре можно обнаружить и связь понятия сия с экономической ценностью – сия (ʻсеребряные монеты’) либо духовной ценностью – сияка (ʻсокровище’):

«Выйди, Авдотьюшка моя (ды, ой)

Светик серебряный мой!» ^{[24, с. 123]}.

«Была бы ты, матушка моя,

родная моя, кормилица моя, серебряным колечком –

До смерти своей я бы тебя на руке носила!» ^{[23, с. 202]}.

Большое количество примеров из устного народного творчества демонстрирует активное участие женщин в семейных и общественных ритуалах: они озвучивали происходящие события свадебного обряда, исполняли причитания во время погребения родственников, включая при этом в тексты собственное понимание смысла терминов, связанных с обозначением металлов. Женщины настолько глубоко и основательно были вовлечены в сложные процессы металлообработки, являющиеся сугубо мужскими по своему характеру, что семантика металла органично вошла в текст колыбельной песни, содержащей важнейшие ценностные константы культуры народа. Так, мокшанская колыбельная – это своеобразная адаптационная формула здорового малыша, народный способ через упорядочиваемый монолог утвердить идеализированный образ укачиваемого ребенка, наделить необходимыми для его роста, развития и здоровья составляющими – любовью матери, достаточностью пищи и надежностью защиты:

«Почему беленький, пригоженький,

Молочком облитый,

В медочке выкупанный,

Медью обитый» ^{[23, с. 233]}.

Словесная и ритмическая магия материнской песни, утверждающе воздействующая на мир своим стремлением обеспечить ребенку благополучие в жизни. Она включает передаваемые из поколения в поколение простые поэтические формулы благополучия, завершаемые утверждающей символической силой и прочностью древнейшего материала, с которым познакомилось человечество, – медью. Существовал обычай использования от сглаза и порчи младенцев металлических предметов-оберегов: в люльку под подушку ребенку клали нож, кочедык или ножницы (см.: ^{[33, с. 119]}). Множество артефактов, связанных с творческой деятельностью, в памятниках древней мордвы «говорит о том, что женщине сравнительно долго принадлежало ведущее место в литейном производстве, … женщины сами изготавливали металлические украшения, так же, как сами вышивали узоры на одежде» ^{[12, с. 64]}. Неслучайным совпадением является объединение двух, казалось бы, различных процессов – вышивания и металлообработки в народной песне, где матушка хвалит свою дочь:

«Возьмите замуж мою дочь, вай, заберите,

Нитку прядет моя дочь, словно вытянутую проволоку» ^{[23, с. 165]}.

Девушка-невеста в свадебном обряде, оплакивая свое девичество, использует сравнения с металлом:

«Тужил ты, тятенька, тужил,

Горевал ты, родимый, горевал,

Что нерасходная медь твоя не расходуется,

Неплавящийся свинец твой не плавится.

Теперь кончилось, батюшка, твое горе,

Теперь кончилась, батюшка, твоя забота:

Нерасходная медь – израсходована,

Неплавящийся свинец – расплавлен.

Теперь я, батюка родимый,

Сильнее меди расходуюсь,

Сильнее свинца плавлюсь» ^{[10, с. 46]}.

Как уже сказано выше, на рубеже I – II веков н.э. на территории Поволжья существовала устойчивая традиция декорирования одежды изделиями из олова или свинца – материалов, демонстрирующих металлический блеск. В мордовских языках термины «свинец, олово» имеют одно обозначение – киви (м) – киве (э) (ʻсвинец’, ʻолово’); однокоренными для них являются термины-понятия: кивкс – ʻподвешиваемые на традиционном мордовском костюме ХIХ века медные денежки (свинчатки, оловяшки)’, кивчк (ʻсверкание’), кивекс (ʻотвердевший, затвердевший’) (см.: ^{[36, с. 258, 259]}).

Смысл термина связывался с таким объективными параметрами материала, как сверкание, блеск (внешняя характеристика) и твердость, прочность (внутреннее свойство). В мокшанской культуре известен термин кив, обозначающий плетеную вручную тесьму, которую использовали для закрепления края подола традиционной рубахи. Изделия из олова и свинца, используемые для пришивания к одежде, были осмыслены не только как её украшение, но и как прочная защита, укрепление, а возможно, и как барьер, преграда, защита от посторонних, негативных взглядов и действий. Наружняя сторона рубахи в моменты выхода на всеобщее обозрение получала дополнительный каркас в виде прочных (металлических, проволочных и др.) декоративных элементов, объективно обладающих твердостью, а также колющими, отталкивающими свойствами. Блеск и способность отражать солнечный свет, несомненно расценивались как положительное, благоприятное для человека качество, присущее серебряным изделиям. Необходимо отметить, что в устном народном творчестве мордвы очень редки случаи использования эпитета свинцовый (оловянный). Специфическим следует признать его употребление в погребальной обрядности, когда необходимо подчеркнуть трагичность события:

«Матушка моя, родимая моя, кормилица моя,

Была бы ты свинцовым гробиком –

До смерти своей я бы тебя на шее носила!» ^{[24, с. 97]}.

Объективное качество материала – тяжесть свинца – передает трагичность переживаемого события.

Металлические предметы широкое распространение получили в семейной обрядности мордовского народа (см.: ^{[32, с. 111]}). Так, участники ритуала «Заплетение косы» в причитаниях называли металлические изделия – иголки, шилья, булавки, драгунские пуговицы, замок, которые, по их мнению, способны были защитить, укрепить девичество девушки:

«Родимый мой батюшка ездил

По средам и пятницам на базар…

Купил он пуд шильев,

Купил бумажку иголок.

В корень косы, подруженька,

Эти шилья ты прибей,

Плетя, плетя, подруженька,

Ты иголки те прибей» ^{[10, с. 156]}.

В архивных материалах М.Е. Евсевьева есть описание общественного моления о дожде, которое проходило в день Троицы. Сообщается, что перед тем, как приступить к ритуальному приёму пищи, бросали на землю топор и всех участвующих в обряде заставляли через него переходить ^{[3, л. 7]}. Топор служил в обряде ограждающим от злых духов магическим божественным атрибутом Верховного бога, способным вызывать дождь, что обеспечивало плодородие.

Мордовскому костюму с древних времен было присуще обилие украшений, изготавливаемых женщинами из различных сплавов металла (см.: ^{[34, с. 55–57]}). Использование металлических изделий в обычаях и обрядах мордовского народа определялось представлениями о целесообразности защиты человека, семьи или общества, дополнительном укреплении положительных, благоприятных качеств. Кроме того, в культуре имеется понимание эффектности, привлекательности декора костюма, который способен отражать солнечный или лунный свет, то есть блестеть или сверкать. Украшение традиционного мордовского костюма формировалось с учетом сохранившихся древних религиозных, магических представлений народа, обеспечивая охранительные функции, соответствуя древней эстетической традиции народа. Гармоничное сочетание разнообразных фактур народного костюма позволяло избегать избыточности в достаточно броском образе.

3. Заключение

В результате исследования традиции использования блёсток в мордовском костюме XIX – начала XX века установлены различия как в материале изделий, так и в приёмах включения их в декор костюма. Медные блестки Ардатовского уезда Симбирской губернии, Саранского уезда Пензенской губернии входили в вышивку элементов костюма, выполняя дополнительные функции, связанные с формированием образа. Выбор серебристого материала для блёсток, нашивание их по вышивке одежды, часто выраженное стремление сплошного заполнения поверхности было отличительной особенностью костюма мордвы-эрзи Темниковского уезда Тамбовской губернии. К сожалению, малое количество сохранившихся образцов мокшанской одежды с блёстками и разнообразием технологических приёмов не позволяет говорить о какой-либо явно выраженной этнической специфике. Приведенные выводы могут быть положены в основу более глубокого и объемного исследования разных аспектов употребления металлических изделий в качестве украшения женской одежды мордовского народа. Однако с уверенностью можно сказать, что сам факт популярности блёсток в декорировании праздничного и ритуального традиционного костюма ХIХ – начала ХХ века может быть объяснен осознанием высокой ценности металла в культуре мордовского народа.