Прозвища крестьян Приенисейской Сибири XVII в. как отражение трудовой деятельности первопоселенцев

Городилова Людмила Михайловна доктор филологических наук профессор, кафедра русского языка и издательского дела, Тихоокеанский государственный университет 680000, Россия, Хабаровский край, г. Хабаровск, пер. Студенческий, 36, оф. 421 Gorodilova Lyudmila Mikhailovna Doctor of Philology Professor, the department of Russian Language and Publishing, Pacific National University 680000, Russia, Khabarovskii krai, g. Khabarovsk, per. Studencheskii, 36, of. 421 gorodilova_l@mail.ru Другие публикации этого автора

Введение

Территория Приенисейской Сибири — это особая периферийная часть Московской Руси, куда в XVII в., привлеченные возможностью свободно жить и трудиться, хлынули потоки промышленных, торговых, служилых людей и крестьян из разных мест европейской части Руси. В языковой системе региона столкнулись диалектные проявления разных европейских говоров, в большинстве своем севернорусских. Генетическая связь с европейским севером Руси отразилось и в региональной ономастической системе, которая создавалась на общерусской основе. Взаимодействие общерусских и диалектных черт в антропонимиконе русских первопоселенцев Приенисейской Сибири представляется особо значимым в образовании целостной системы регионального именника в период формирования нации, поскольку позволяет раскрыть ценностные ориентиры населения, за которым впоследствии закрепилось название «сибиряки».

В XVII в. в бассейне Енисея «сложился второй по размерам пахотной площади и сбору хлебов земледельческий район Сибири», с которого в конце XVII – начале XVIII вв. «собирали более 400 тысяч пудов продовольственного и фуражного зерна. Этого уже хватало не только на свои нужды, но и для снабжения малохлебных соседних уездов Западной и Восточной Сибири. Основной житницей края являлся Енисейский уезд» ^{[8, с. 39]}.

Бо́льщую часть населения Енисейского и Красноярского уездов составило крестьянское сословие, на что указывают исследования историков С. В. Бахрушина (1955, 1959), А. П. Окладникова, В. И. Шункова (1968–1969), В. А. Александрова (1964, 1973), В. В. Воробьева (1975), А. И. Алексеева (1982), А. Е. Аникина (2000), В. А. Добрыднева (2003) и др., а также наши наблюдения по документальным материалам. Так, В. А. Александров отмечал, что «численно крестьянское население Енисейского уезда прочно занимало первое место, составляя в 1669 г. 42% от всего населения, а к 1719 г. более половины населения (51 %)» ^{[2, с. 94]}.

Актуальность проводимого исследования определяется необходимостью реконструкции ономастического пространства Приенисейской Сибири — периферии Московской Руси — для установления процесса формирования регионального антропонимикона. Актуальным представляется и обращение именно к прозвищам, которые недостаточно изучены в историческом аспекте. Между тем именно прозвища, по мнению О. Н. Трубачева (1968), В. Я. Дерягина (1985), Ю. И. Чайкиной (1991), В. А. Никонова (2007). Е. Н. Поляковой (2007) и др. исследователей обладают уникальной способностью накапливать и транслировать культурные смыслы, а потому являются своеобразными «резерватами языковых реликтов» и ценным источником изучения истории русского языка.

Цель работы: по неопубликованным рукописным материалам Приенисейской Сибири XVII в., хранящимся в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА), представить описание прозвищ, отражающих разнообразие трудовой деятельности крестьян.

Для реализации поставленной цели использовались такие методы исследования, как:

- метод выборки антропонимов по целевой заданности;

- статистический метод, для получения достоверных антропонимических данных;

- метод компонентного (семического) анализа для определения семантической структуры отдельного слова;

- метод сравнения словарных дефиниций (дефиниционный анализ) в рамках одной тематической группы слов;

- метод лингвистического описания, «заключающийся в планомерной инвентаризации единиц языка, в объяснении особенностей их строения и функционирования» ^{[1, с. 233]}.

Слабая изученность антропонимической системы Приенисейской Сибири XVII в. побуждает к поиску новых информативных источников, содержащих сведения об антропонимии разных слоев населения. Таким источником исследования стали неопубликованные рукописные памятники делового содержания XVII в., хранящиеся в фонде Сибирского приказа (ф. 214) Российского государственного архива древних актов (Москва): росписи пашенным крестьянам Енисейского острога 1639 г. (ст. 75, лл. 499–503) и Енисейского уезда 1646 г. (ст. 274, лл. 380–387); писцовые книги Енисейского уезда за 1636–1691 гг. (кн. 70, л. 613–617; кн. 1419, лл. 34–216); дозорные книги Енисейского острога и уезда 1673–1675 гг. (кн. 580, лл. 1–357; кн. 618, лл. 360–410); именные и переписные книги пашенных крестьян Енисейского уезда 1686 –1695 гг. (кн. 842, лл. 38–74; кн.1089, лл. 100–139; кн. 317, лл. 1–22; кн. 505, лл. 107–141; кн. 527, лл. 424–491; кн. 1419, лл. 48–82); именные и переписные книги пашенных крестьян Красноярского уезда 1670–1671 гг. (кн. 543, лл. 43–56, 173–194; кн. 566, лл. 162–213); переписные книги пашенных крестьян Спасского, Рождественского и Троицкого монастырей 1679 г. (кн. 403, лл. 1–182). Перечисленные памятники можно назвать «антропонимическими текстами» ^{[22; 23]}, поскольку их основное содержание определяется перечнем имен собственных, выступающих средством идентификации лица.

Указанные источники содержат массив антропонимов, принадлежащих представителям разных сословных групп русского населения Приенисейской Сибири. Однако полагаем целесообразным провести раздельное исследование антропонимикона каждой социальной категории, поскольку характер жизнедеятельности каждого социума при общности их бытовой ситуации существенно различался. Подобный подход нашел отражение в работах В. К. Чичагова ^{[21, с. 9]}, И. М. Ганжиной ^{[5, с. 1]}, Е. Ю. Сидоренко ^{[16, с. 7–8]}, А. А. Ильичева ^{[9, с. 7]} и др.

Прозвища как отражение рода деятельности лиц крестьянского сословия

По рукописным архивным источникам выявлено 2975 антропонимических единиц, из которых только 7,9% представляют собой собственно крестьянские прозвища, под которым понимаем апеллятив, некалендарное имя или оним > прозвище, который занимает последнюю позицию в структурной модели именовании лица. Схожая точка зрения представлена в ономастических исследованиях Т. В. Бахваловой ^[3], А. Г. Мосина ^[14], Н. В. Комлевой ^[10], И. А. Кюршуновой ^{[11; 12]} и др.

Именно прозвище с точки зрения семантики является самой содержательной частью антропонимической формулы. В настоящее время установлены и описаны прозвища крестьян Приенисейской Сибири, отражающие внешний вид человека и его физические особенности (34% от общего количества прозвищ), особенности характера и поведения человека (18%), мотивированные названием первоначального места жительства (16%) и др. ^{[6, с. 372–375]}.

По переписным, писцовым и дозорным книгам установлено 57 прозвищ (24% от общего количество прозвищ), в основе которых лежат апеллятивы со значением ‘род трудовой деятельности’. Антропонимизация отмеченной апеллятивной лексики в региональной ономастической системе оказывается возможной лишь в том случае, «если деятельность человека по каким-то причинам выделяется в социуме, например, человек — единственный, кто выполняет определенный вид работы в сельской по преимуществу местности» ^{[13, с. 161]}. Так, способ обработки земли отразился в прозвище Подсека: Евся Микитин Подсека, Бузимсково села пашенный крестьянин (1670) ^{[15, кн. 543, л. 53 об.]} < подсека — ‘пахать пашню на месте вырубленного и выжженного леса’, ‘бороновать вручную пашню на месте выжженного и вырубленного леса’, волог. ^{[17, вып. 28, с. 177]}. Крестьянин, получавший новый надел земли или осваивавший новую пашню получал прозвище Новопашенной: «Васька Петров сын Новопашенной в Бугачевской деревне» (1671) ^{[15, кн. 566 л. 203 об.]}; «Логинко Иванов сын Новопашенной родом он вычагжанин крестьянской сын въ Енисейскъ пришел тому лет з дватцат», дрвня Онцыфоров Луг (1691) ^{[15, кн. 1419, л. 141]} < новопашенной — ‘недавно освоенный, расчищенный под пашню’ ^{[18, вып. 11, с. 404]}.

Прозвища сибирских крестьян сохранили названия сельскохозяйственных орудий производства и их деталей, например: копыл — ‘род лопаты’ ^{[18, вып.2, с. 299]}; ‘мотыга, лопатка или палка, которой копают’, вят., ^{[17, вып. 14, с. 300]}; корец — ‘деталь сохи — поперечный брус, укрепленный на рассохе’, пск., ^{[17, вып. 14, с. 326]}, (эти же апеллятивы могут иметь и другое значение, не обязательно связанное с сельским бытом). Ср.: «Афонка Федоров сын Копыл <…> и в прошлых годех при столнике и воеводе Кириле Яковлеве сослан он въ Енисейскъ в пашню вверх по Белой речке дрвня Монгазейская слобода» (1691) ^{[15, кн. 1419, л. 117 об.]}; «Софронко Еремеев сын Корец з детьми с Стенкою со Фролком» (1673) [кн. 580, л. 351] и др.

Продукты земледелия и животноводства служили для крестьян сырьем для различных ремесел и домашних промыслов. Чаще всего крестьяне-первопоселенцы занимались выделкой кож, шитьем одежды, изготовлением масла, а также кожаной и шерстяной обуви, содержанием мельниц и кузниц. «На всю Восточную Сибирь славилась продукция кузнецов Енисейска. Получаемое из ближних к городу болотных руд железо было ковким и мягким. Кузнечным делом занимались многие. Кузни были в каждой крупной деревне. Особенно славились кузнецы Енисейского уезда, богатого болотной рудой» ^{[8, с. 39]}.

С характеристикой лица по роду деятельности связаны такие прозвища, как:

Кожевник:Тараско Яковлев сын Кожевник (1691) < кожевник — ‘тот, кто выделывает кожи, кожевник’ ^{[18, вып. 7, с. 220]};

Коновал: Стенка Коновал (1671) < коновал — ‘знахарь, лекарь; человек, смотрящий за лошадьми, занимающийся их лечением и холощением, коновал’, ^{[18, вып. 7, с. 279]};

Коровник: Петрушка Коровник (1667) < коровник — ‘скотник, работник, ухаживающий за скотом’ ^{[18, вып. 7, с. 335]};

Кузнец: Васка Филипов сын Кузнец (1691), Васка Гурев сын Кузнец (1691, 1695) < кузнец — ‘тот, кто изготовляет изделия из железа способом ручной ковки’ ^{[18, вып. 8, с. 108]};

Масленик: Мишка Масленик (1695) < масленик — ‘маслодел или торговец маслом’ ^{[18, вып. 9, с. 32]};

Мельник: Ивашко Дмитреев сын Мелник (1673), < мельник — ‘тот, кто обслуживает мельницу; мельник’ ^{[18, вып. 9, с. 83]};

Мясник: Семейка Мясник (1667) < мясник — ‘тот, кто занимается убоем скота или торгует мясом’ ^{[18, вып. 9, с. 344]};

Овчинник: Федка Семенов сын Овчинник (1673), Ивашко Афонасев сын Овчинник (1691) < овчинник — ‘скорняк, выделывающий овчины’ ^{[18, вып. 12, с. 230]};

Пастух: Мишка Пастух (1654),пастух — ‘тот, кто пасет скот’, ‘пастух’ ^{[18, вып 14, с. 166]};

Торочечник: Фетка Торочечник (1654) < торочечник — ‘человек, плетущий тороки – ремни, приделанные сзади седла для привязывания мешка, сумы с вещами и другой поклажи’ ^{[18, вып. 30, с. 66, 64]} и др.

Сохранение прозвищных именований по роду деятельности лиц при переходе в крестьянское сословие

Особую группу прозвищных именований представителей крестьянского сословия составляют условно называемые «некрестьянские» прозвища, которые отражают род деятельности лица до получения земельного надела. Как отмечает Г. Ф. Быконя, «главная роль в экономике края принадлежала земледелию. Первая борозда была проведена, как только русские пришли на пригодные для этого земли. Из-за дороговизны хлеба пашней стремились обзавестись все: и крестьяне, и казаки, и посадские, и казна» ^{[8, с. 34]}.

О переводе в крестьянское сословие служилых и посадских людей свидетельствуют многочисленные примеры из рукописных источников: «Тараско Яковлев сын Кожевник родом он тотменин посацкой члвкъ въ Енисейскъ сослан в пашню при столнике и воеводе Кириле Яковлеве живет вверх по Белой речке дрвня Монгазейская слобода» (1691) ^{[15, кн. 1419, л. 116]}; «Микулка Дементьев сын Боробанщикъ родом он москвитин <…> стрелецъ въ Енисейскъ сослан в пашню при столнике и воеводе Кириле Яковлеве» (1691) ^{[15, там же, л. 117]}; «Афонка Федоров сын Копыл родом он Московског уезду села Покровского посацкой члвкъ и в прошлых годех при столнике и воеводе Кириле Яковлеве сослан он въ Енисейскъ в пашню вверх по Белой речке» (1691) ^{[15, там же, л. 117 об.]} и др.

В большинстве случаев «в пашню» зачислялись бывшие служилые люди, на что указывают их прозвища, связанные с прежней службой и сохранившиеся при переходе в другую сословную категорию:

Гранатчик: «Федка Савелевъ сын Гранатчикъ послан он Федка за убивство из Новой Подгородной слободы в Ыркуцкой в ссылку» (1695) ^{[15, кн. 1089, л.119 об.]} < гранатчик — ‘мастер по изготовлению разрывных снарядов’ ^{[18, вып. 4, с. 122]};

Лучник: Полуянко Василев Лучник (1667) < лучник — ‘тот, кто изготовляет луки’, ‘стрелок из лука’ ^{[18, вып. 8, с. 312]};

Полковник: Онтонко Артемьев сын Полковник (1673) / Антошка Артемев сын Полковник (1695) < полковник — ‘полководец’, ‘военное должностное лицо, возглавляющее воинское подразделение — полк’ ^{[18, вып. 16, с. 222]}. В переписной книге пашенных крестьян встретилось прозвище Кволковник, на наш взгляд, искаженное Полковник: «Васка Кволковник з братом бывал служилой а ныне отставлен живет в деревне у них 5 лошадей заводен» ^{[15, кн. 274, л. 387]};

Солдат / Салдат: Ермолко Леонтьев Салдат (1695) < солдат — ‘салдат, человек состоящий на военной службе, воин’ ^{[18, вып. 23, с. 24]};

Сотник: Фетка Сотник (1654) < сотник — ‘в русском войске XVI–XVII вв – воинская должность, предводитель отряда в сто и более воинов’ ^{[18, вып. 26, с. 241]};

Тюфяк – Захарка Семенов Тюфяк (1669) < тюфяк — ‘огнестрельное оружие, род ружья или легкой пушки (в зависимости от размера), в виде железного или медного кованого ствола, использовавшееся для стрельбы картечью и ядрами’ ^{[18, вып. 30, с. 266]}; в документах Енисейского острога при описании воинских запасов часто упоминается тюфяк — пушка.

О выходцах из посадских людей, возможно, свидетельствуют прозвища:

Дудолад: Вахрушко Дудолад (1671) < дудолад – ‘мастер “ладить”, то есть делать дудки — популярный в старой деревне музыкальный инструмент’ ^{[4, с. 175; 20, т. 1, с. 80]};

Коробейник: Назарко Микифоров сын Коробейник (1673) < коробейник — ‘тот, кто торгует мелким товаром вразнос, с короба; тот, кто изготовляет и продает коробы’ ^{[18, вып. 7, с. 330]};

Красильник: Костка Михайлов Красилник (1654) < красильник — ‘красильщик’ ^{[18, . вып. 8, с. 15]};

Плотник: Данилко Иванов сын Плотник (1691) < плотник — ‘плотник’, ‘строитель’ ^{[18, вып. 15, с. 102]};

Портняга: Мишка Клементьев сын Портняга (1691) < портняга от портной — ‘занимающийся шитьем одежды, белья и т. п.’ ^{[18, вып. 17, с. 132]};

Сапожник: Васка Матвеев сын Сапожник (1673) < сапожник — ‘тот, кто изготовляет кожаную обувь (сапоги) или занимается ее починкой’, ‘сапожник’ ^{[18, вып. 23, с. 62]};

Ситник: Ивашко Титов сын Ситник (1695), Ивашко Микифоров сын Ситник (1691) < ситник — ‘мастер, изготавливающий сита’ ^{[18, вып. 24, с. 159]};

Черепан: Васка Кондратьев сын Черепан (1667, 1673), Ивашко Черепан (1670) < черепан — ‘горшечник, горшеня, гончар’, вологод., перм., вят., сиб. ^{[7, т. 4, с. 593; 19, с. 100; 20, т. 4, с. 245]},

Шапошник:Гришка Никонов сын Шапошник (1695) < шапочник — ‘тот, кто шьет шапки и торгует ими’ и др.

В то же время многие контексты указывают на то, что носители «посадских» прозвищ были потомственными крестьянами и потому вносились в переписные книги только в рубрики, посвященные переписи крестьян и крестьянских земель. Особенно подробные сведения о крестьянах, местах их прежнего проживания содержатся в писцовой книге Енисейского уезда за 1691 г. ^{[15, кн. 1419]}: «Ивашко Микифоров сын Ситникъ родом он Соли Вычегоцкой крестьянской сын в Енисейск пришел тому лет сорок» (л. 59); «Данилко Иванов сын Плотникъ родом он Московского уезду Куневской волости крестьянин и в прошлых годех при столнике и воеводе Кириле Яковлеве сослан он с Москвы въ Енисейскъ» (л. 112); «Мишка Клементьевъ сын Портняга родом онъ стародубецъ Яковцовской волости крестьянин въ Енисейскъ сослан при столнике и воеводе Кириле Яковлеве» (л. 112 об.); «Логинко Иванов сын Новопашенной родом он вычагжанин крестьянской сын въ Енисейскъ пришел тому лет з дватцат» (л. 141) и др.

Часть крестьянских прозвищ, как свидетельствуют памятники письменности, стала семейным прозванием и передавалась от отцов к детям. Например, в дозорной книге 1673 г. среди дворовладельцев Ярлыковской деревни указан Ивашко Дмитреев сын Мелник с детьми Микишкою и Олешкою ^{[15, кн. 580, л. 280 об.]}, а в книге пашенных крестьян Енисейского уезда 1695 г. его дети (Мишка и Олешка) записаны уже как Мельниковы: «Микитка Иванов сын Мелников», «Алешка Иванов сынъ Мелников» ^{[15, кн. 1089, л. 132 об.]}. См. также: «Федка Семенов сын Овчинник» (1673) ^{[15, кн. 580, л. 19]} — «Филка Федоров сын Овчинников» (1691) ^{[15, кн. 1419, л. 58 об.]}; «гсдрв пашенный крестьянин Ивашко Савинъ сын Костылник» (1654) ^{[15, кн. 317, л. 5 об.]} — «Ларка Иванов сын Костылников родом он Енисейского уезду крестьянской сын» (1691) ^{[15, кн. 1419, л. 137]} и др.

Вывод

Как видим, прозвища по роду деятельности представляют собой достаточно большую группу и занимают второе место в прозвищной номинации лица после прозвищ, отражающих внешний вид человека и его физические особенности. Крестьянский труд объединил лиц разных сословных категорий — потомственных крестьян, бывших служилых и посадских людей. Следует заметить, что при переходе в новую сословную категорию бывшие служилые и посадские люди сохраняли свои прежние прозвища, что, безусловно, выделяло их из общей массы крестьянства.

Апеллятивная лексика, лежащая в основе прозвищ, позволяет реконструировать перечень наиболее важных видов хозяйственной деятельности крестьян, которая позволяла им выжить в тяжелых условиях малонаселенной Сибири. К наиболее значимым относятся: земледелие, хлебопашество и возделывание злаковых культур (рожь, ячмень), скорнячество, кузнечное, мельничное и плотницкое дело, шитье одежды и обуви, изготовление домашней утвари и др.

Анализ именований крестьян в документальной письменности Приенисейской Сибири XVII в. показал, что социальный признак лица, род его деятельности, является наиболее значимым идентифицирующим признаком лица.

Введение в научный оборот новых источников ономастической информации и антропонимических сведений, позволяет расширить знания о составе регионального антропонимикона одной социально-ограниченной части русского населения Приенисейской Сибири XVII в.

Полагаем целесообразным продолжить изучение именований разных социальных категорий русских первопоселенцев. В частности, большой интерес представляет вторая по численности социальная группа населения Приенисейской Сибири — служилые люди. Для достоверной реконструкции антропонимической системы региона необходимо провести сопоставительный анализ антропонимиконов разных социумов, вошедших в состав постоянного населения Сибири.