Рус Eng Cn Перевести страницу на:  
Please select your language to translate the article


You can just close the window to don't translate
Библиотека
ваш профиль

Вернуться к содержанию

Человек и культура
Правильная ссылка на статью:

Введение образа северного оленя в бытие и быт древнесаамского населения

Травин Илья Александрович

инженер-исследователь, Центр гуманитарных проблем Баренц региона, Филиал Федерального государственного бюджетного учреждения науки Федерального исследовательского центра «Кольский научный центр Российской академии наук».

184200, Россия, Мурманская область, г. Апатиты, ул. Академгородок, 40а

Travin Ilia Aleksandrovich

Research Engineer, Center of Humanitarian Problems of the Barents Region – branch of the Kolsky Scientific Center of the Russian Academy of Sciences

184200, Russia, Murmanskaya oblast', g. Apatity, ul. Akademgorodok, 40a

diletant101@list.ru
Другие публикации этого автора
 

 

DOI:

10.25136/2409-8744.2021.2.35406

Дата направления статьи в редакцию:

30-03-2021


Дата публикации:

06-04-2021


Аннотация: Предметом исследования является процесс введения образа северного оленя в бытие и быт древнесаамского населения. С позиции культурной преемственности ставится научная задача поиска культурологических подтверждений проживания древнесаамского народа (носителей южного генетического компонента саамского языка). Методом проведения работы является фиксирование элементов декора, проведение их непосредственного сравнения применительно к культуре и географического места расселения древнесаамского населения (носителей южного генетического компонента саамского языка). Географическим местом введения образа северного оленя в культуру древнесаамского населения определяется территория между Верхней Сухоной и Верхней Волгой. Анализ полученных данных даёт понимание культурологической ситуации в середине I тыс. до н. э. Образ северного оленя вводится как в декоративно-прикладное искусство, так и в культуру (в бытие и быт). Для более широкого рассмотрения вопроса проводится краткий анализ топонимов и климатических процессов того периода. Новизна данного научного исследования состоит в применении синтеза наук к вопросу понимания культурологических процессов, протекающих в среде древнесаамского населения в период его проживания между Верхней Сухоной и Верхней Волгой. Результатом работы является получение данных, конкретизирующих время и место введения образа северного оленя в культуру. Визуальное совпадение декоративных геометрических элементов в саамских узорах и в декоративных орнаментах региона даёт основания предполагать исторически общее основное культурное наследие в декоративно-прикладном искусстве изучаемого региона. Из анализа данных логично следует предположение, что процесс введения декоративного образа в культуру саамского народа происходил в изучаемом регионе в конкретизируемое синтезом наук, время. Вывод научной работы состоит в предоставлении культурологических подтверждений проживания древнесаамского населения на территории между Верхней Сухоной и Верхней Волгой и протекающим в это время процессом формирования культуры.


Ключевые слова:

культура, саами, северный олень, треугольник, орнамент, миграция, резьба, наследие, узор, преемственность

Abstract: The subject of this research is the process of introducing the reindeer image into the life and culture of Old Sami people. From the perspective of cultural continuity, the author sets a scientific task to find culturological evidence of the existence of Old Sami people (native speakers of the southern genetic component of the Sami language). The method of conducing this research is the records of décor element, their direct comparison applicable the culture and geographical location of the settlement of Old Sami people. The territory between the Upper Sukhona and the Upper Volga Rivers is selected as geographical location for introduction of the reindeer image into the culture of Old Sami people. The analysis of acquired data gives outlook on the culturological situation in the middle of the 1st millennium BC. The reindeer image is introduced into decorative and applied art, as well as into the culture (lifestyle, household). For getting a broader perspective, the author carries the analysis of toponyms and climatic processes of this period. The novelty of this work consists in application of the synthesis of sciences to the question of comprehension of the cultural processes taking place within the environment of Old Sami people during their dwelling between the Upper Sukhona and the Upper Volga Rivers. The research result consists in acquisition of data that specify the time and place of introduction of the reindeer image into the culture of Old Sami people. The visual match of decorative geometric elements in the Sami decorative patterns and regional decorative ornaments gives grounds on the historically common main cultural heritage in the decorative and applied art of the indicated region. The conclusion lies in finding the culturological evidence of dwelling of the ancient Sami people in the territory between the Upper Sukhona and the Upper Volga Rivers, and the process of cultural development taking place during this period.


Keywords:

culture, Sami, reindeer, triangle, ornament, migration, carving, heritage, pattern, continuity

В культуре народа саами северный олень занимает особое место. Это и участник мифов и сказок, источник питания и тепла, работник в хозяйственно-бытовых делах, показатель финансового благополучия семьи и т. д. Ранее, северный олень целиком либо его части, использовались и в религиозных обрядах поклонения, т. е. животное имело значение, важное и в культе. Это может характеризовать также и то, что период введения оленя в культуру народа, очень удалён от современного времени.

Введение оленя в культуру находится в прямом взаимодействии с процессом формирования самой культуры народа. А это, в первую очередь, зависит от осознания народом своего места в окружающем ландшафте. Эта идея о влиянии окружающего ландшафта на формирование культуры, раскрыта в полной мере О. Шпенглером, который пишет: «Культура рождается в тот миг, когда из прадушевного состояния вечно младенческого человечества пробуждается и отслаивается великая душа, некий лик из пучины безликого, а нечто ограниченное и преходящее — из безграничного и пребывающего. Она расцветает на почве строго отмежеванного ландшафта, к которому она остается привязанной чисто вегетативно» [15, с. 264]. По О. Шпенглеру, душа культуры формируется на основе осознанного действия — имеется ввиду взаимодействие человека и того ландшафта, что его окружает.

Ландшафт Крайнего Севера (Скандинавия, Кольский полуостров) с его климатическими особенностями, ясно характеризуется присутствием в нём северного оленя. Поэтому факт присутствия северного оленя в культуре народа саами не может быть подвергнуть сомнению. В этой климатической зоне связь ландшафта и культуры несомненна. Причём связь эта прослеживается с периода мезолита. Как подтверждение этого, следует отметить петроглифы Скандинавии и Кольского полуострова с изображением людей, оленей, бытовых сцен. Н. Н. Гурина считает, что на Кольском полуострове «прослеживается генетическая преемственность элементов культуры от мезолита до эпохи металла включительно» [1, с. 131] и известно мнение Н. Н. Гуриной, что «следует согласиться с точкой зрения тех исследователей, которые происхождение саамов связывают с древним местным населением» [1, с. 137]. Без всякого сомнения, эти изображения доказывают использование оленя человеком в то время и акцентируют на важности оленя в жизни человека, т. к. изображения содержат большое количество фигур оленей и сцен взаимодействия человека с ними или присутствия рядом с животными. Введение оленя в бытие и быт саамского народа именно на территории Скандинавии и Кольского полуострова было бы определённо ясным, если бы не существовали концепции по вовлечению в генезис саамского народа южного финского компонента. В таком случае, наличие петроглифов с изображением оленя (лося) на Крайнем Севере подтверждает мысль, что связь ландшафта, животных и культуры народа была ясно осязаема именно в тот период и именно у того народа, который жил на севере и создавал эти петроглифы. Без сомнения, культура того периода, а точнее, декоративно-прикладное искусство, находились в определённой зависимости от ландшафта и населяющих его животных. Вероятно, это было также связано и с религиозными верованиями.

Возникает вопрос, а если отдельный компонент народа саами проживал южнее и пришёл на север в процессе миграции, то мог ли северный олень войти в культуру народа саами (носителей южного генетического компонента саамского языка) или «древнесаамского населения» также южнее, в самом географическом ареале формирования/проживания того древнесаамского населения? Какой был сам процесс этого действия и где географически он происходил, и когда? Для ответа на этот вопрос одних лишь данных по культурологии недостаточно. Ответ на вопрос о времени и месте появления образа оленя в бытие и быте народа саами можно дать лишь с помощью синтеза наук.

Сам вопрос о возможном первоначальном расселении саамов южнее, был ранее немного раскрыт как И. Шефферусом, так и Н. Н. Харузиным. Н. Н. Харузин пишет, что по его мнению «лопари загнаны на далёкий север неизвестными нам передвижениями народов и что, как в Скандинавии, так и в России они населяли места более южные, чем в настоящее время» [14, с. 16]. Н. Н. Харузин сообщает, что «одна из местностей Новгорода, которую занимала изгойская сотня, сохранила в своём названии воспоминание о лопарях, здесь некогда живших» [14, с. 18]. Про проживание саами в районе Онежского озера Н. Н. Харузин пишет, что «лопари долго жили в этих местах и если в XIV в. и прикочевывали лишь к нему, то предки их вероятно имели более долгое пребывание на этом озере» [14, с. 19]. Н. Н. Харузин приводит также другие сведения: «не безыинтересным является и то обстоятельство, что у русских крестьян, населяющих берега Водлозера (Пудожский уезд Олонецкой губернии) сохранилось воспоминание о приходе к Водлозеру “самояди и лопи”. По преданиям эти перекочевки представителей обоих племён происходили каждый год, в определённое время, причём обыкновенно самоядь, лопь и русские состязались в стрельбе из лука… С XV в. в пределах Повенецкого уезда семь погостов известны под именем “Лопских погостов”» [14, с. 19].

Уже из этого можно сделать вывод, что в XIV-XV вв. на территории, географически совпадающей расположенной рядом с озёрами ареала Онежского озера были отмечены перекочёвки саами, а несколько ранее они жили тут более оседло. По словам Н. Н. Харузина, саами «прикочевывали» к озеру, т. е. вероятнее всего, обладали стадами оленей, с которыми и кочевали сами. В этом случае следует считать, что в XIV в. северный олень уже присутствовал в культуре народа саами и Н. Н. Харузиным приведены слова о наличии северного оленя у саами на берегах Онежского озера — на территории гораздо южнее современного ареала расселения народа. Были ли саами, живущие у Онежск ого озера потомками тех людей, что оставили петроглифы с изображениями лесных животных на его берегах [4] или же это другое население, зависит также и от того, жили ли ранее саамы в другом месте. Но в любом случае, на берегах Онежского озера в XIV в. у народа саами присутствовал северный олень в быту, и несомненно, в народной культуре и бытии.

Стоит рассмотреть ситуацию, в которой саами ранее XIV-XV вв. предположительно уже имели образ северного оленя в своей культуре. Для определения отправной исторической и географической точки можно взять информацию из работ по археологии. И. С. Манюхин пишет, что не позднее VI-V вв. до н. э. в районе Верхней Сухоны проходит разделение южного финского потока, и «вместе с Верхним Поволжьем это именно та территория, где древнесаамское население могло проживать непосредственно перед проникновением далее на Север» [5, с. 21]. Мог ли северный олень войти в бытие и быт древнесаамского населения в том ареале и в то время? Положительный ответ позволил бы определить место и время формирования основ культуры древнесаамского населения (носителей южного генетического компонента саамского языка), связанные с оленем. Т. к. если олень занимал весомое место уже в то время и в том географическом месте, то и мифология, связанная с северным оленем, имела все шансы сформироваться именно тогда и там же. Выражаясь точнее, древнесаамское население могло ввести северного оленя в свою культуру, только если он наблюдался в окружающем ландшафте.

Про присутствие северного оленя в изучаемом регионе в исторический период, В. И. Фертиков пишет: «До XVIII в. северный олень был довольно обычным в Костромской губернии, где местами встречался чаще лося... В 30-х гг. XIX в. на северного оленя ещё охотились в Весьегонском уезде Тверской губернии, но в 1850-м — 1860-м годам здесь отмечались лишь случайные заходы. Однако на севере Ярославской и Вологодской губерниях в эти годы ещё существовали его скопления… Довольно обычен и широко распространён северный олень был только в Костромском крае, где в 1895 г. насчитывалось до 2000 животных, а стада нередко достигали 100-150 особей» [13, с. 205]. Также в таблице «Костные остатки в археологических памятниках Центрального региона Европейской части России» В. И. Фертиков указывает, что в археологических памятниках Ярославской области V-III вв. до н. э. присутствуют кости северного оленя [13, с. 200].

На возможность нахождения в тот период в ареале Верхней Волги, или спуска любящего холодный климат, оленя, с севера до Верхней Волги и Верхней Сухоны также указывает факт существования похолодания раннего субатлантического времени. В. В. Клименко пишет, что похолодание раннего субантлантического времени было в рамках 650–280 гг. до н. э. [3, с. 13–19]. В этот период стада северного оленя имели все предпосылки переместиться южнее и достичь Верхней Волги.

Датировка похолодания раннего субантлантического времени по В. В. Клименко и данные В. И. Фертикова, вкупе с информацией И. С. Манюхина дают все основания предполагать о возможности встречи древнесаамского населения (носителей южного генетического компонента саамского языка) с северным оленем на территории между Верхней Сухоной и Верхней Волгой в период середины I тыс. до н. э. Таким образом, становится возможным определить время и географический ареал этой встречи. Теперь необходимо рассмотреть непосредственно сам вопрос возможности введения оленя в бытие и быт народа в то время.

По совокупности полезных свойств для человека, особенно в период природопользования посредством охоты, рыбной ловли и собирательства, олень акцентируется как важнейший источник питания — пищи для конгломерации людей, живущих в локальном сообществе. С точки зрения получения мяса с туши оленя и учитывая стадность оленя, охота на оленя наиболее выгодна. При этом, неагрессивное поведение животного не несёт явного риска для жизни охотника. Стоит отметить, что количество голов убитого оленя должно было быть стабильным в соответствии с количеством людей в локальном сообществе. Если повысить производительность охоты и получать мяса кратно больше — мясо не может быть съедено, оно может пропасть, испортиться (особенно, летом). Кратное уменьшение производительности охоты приведёт к голоду в локальном сообществе людей. Количество мяса/особей оленя, добытого в пищу, должно быть постоянным и достаточным. Ведь любые колебания в сторону стабильного уменьшения поступления питания в виде мяса оленя очень чувствительны для сообщества людей, получающих питание посредством охоты на оленя.

Введение образа оленя в культуру должно было оставить этот след в мифологии. Хрупкое равновесие доступного питания посредством охоты должно было быть обосновано заботой Оленя или Главного Оленя, либо некоего Существа/Силы о человеке. Олень не понимает язык человека, но видит, что человек за ним охотится. При этом олень не уходит прочь (глобально, массово). Некоторая сила не даёт человеку попасть в ситуацию, в которой он останется без предмета охоты, и соответственно, пищи. Кто же направляет оленей к человеку-охотнику? Это должно быть существо или сила, понимающая человека, его язык, его быт и природопользование — прямую зависимость жизни человека от питания олениной. Несомненно, это должен быть тот, кто или очень тесно связан с человеком (и оленем), либо сам был человеком и стал зверем, но по-прежнему понимает проблематику жизни людей. В мифологии саамского народа есть персонаж Мяндаш, который имеет возможность становиться человеком или оленем — либо был человеком, но стал оленем. В любом случае, именно Мяндаш понимает зависимость человека от пищи в виде мяса северного оленя, и направляет оленей к человеку. Образ человека-оленя Мяндаша мог возникнуть в культуре древнесаамского населения как ответ на вопрос о причине регулярного появления оленей рядом с охотниками, учитывая, что охотники открыто убивали животных. Можно предполагать возникновение у древнесаамского населения культа этого животного, который посредством культурной преемственности, дошёл до мерянского населения в виде поклонения «синим камням». М. Я. Диев проводит параллели этого мерянского культа к культу Велесу (скоту) и свидетельствует о приметных больших камнях недалеко от г. Кострома [8]. Дальнейшее восприятие образа Мяндаша большей частью уже как человека, приводит к появлению антропоморфных элементов орнамента в саамском декоративно-прикладном искусстве. Стоит отметить, что эти элементы визуально тесно связаны с антропоморфными элементами в искусстве более южных по отношению к ареалу современного проживания народа саами, регионов [9]. Вероятно, их ассимиляция в декоративно-прикладное искусство проходила на фоне миграционных процессов на север.

Введение оленя в бытие древнесаамского населения могла произойти на территории между Верхней Сухоной и Верхней Волгой в период середины I тыс. до н. э., потому что вероятнее всего, ранее и южнее, южный компонент саамского народа не имел возможности регулярно и массово встретиться с оленем в природе и вести массовую охоту на оленя. Вероятно, несколько ранее и южнее, олень встречался древнесаамскому населению эпизодично, в период прохождения древнесаамским населением территории древнемарийского населения. Но именно те встречи и осознание удобности использования оленя в качестве добычи, и положили началу введения северного оленя в культуру — в быт (как доступный и удобный источник пищи и тепла), и одновременно, в бытие народа. В подтверждение этого предположения следует привести топонимию географического ареала, расположенного в непосредственной близости от р. Кострома, вверх по течению реки от г. Буй Костромской области. В этот ареал древнесаамское население могло прийти только через территорию древнемарийского населения.

Касательно следов марийской топонимии в саамской, А. К. Матвеев считает, что топонимия марийского языка предшествовала саамской, либо была одновременно с ним. А. К. Матвеет пишет: «Показательны гидронимические соответствия... пучо, пучы «олень» — Пучега, Пученьга, Пучозеро» [7, с. 37]. Также Г. М. Керт указывает значение слова «пудзе» — по-саамски это «олени» [2]. В локальном ареале, расположенного в непосредственной близости от р. Кострома (описано выше), имеющем в топонимии следы, явно перекликающиеся с ареалами современного северного проживания народа саами [10, с. 47-48], можно обнаружить гидроним «печенга», вполне вероятно, имеющий корни в слове «пучо» (марийское — олень), и эта река изначально носила название «оленья».

И. С. Манюхин пишет: «Выясняется, что в основе саамского языка лежат два генетических компонента: дофинский северный и древнефинский южный. Территория северного компонента связана с озерно-ледниковыми ланшафтами, распространяющимися севернее 60 параллели северной широты. Территория южного компонента расположена между границами дофинского и древнемарийского населения в пределах Верхней Волги и северных ее притоков от южного Белозерья до районов Ярославского и Костромского Поволжья» [6, с. 233]. И. С. Манюхин сообщает, что «весь комплекс лингвистических, в том числе топонимических, исторических и этнографических сведений показывает, что территория расселения марийских и мордовских народов не выходила существенно за пределы их современного расселения... основная марийская топонимия простирается к северу примерно до линии Кострома — Котельнич... Территория между южной границей дофинского населения и северной границей древних мари... являлась зоной расселения носителей саамской речи» [6, c. 55-56]. Следовательно, марийское слово «пучо» могло проникнуть на северо-запад от Костромы только вследствие миграции древнесаамского населения, которое прошло через территорию древних мари, встретилось там с северным оленем и адаптировало марийское слово, обозначающее этого животного.

Введение образа северного оленя в быт и бытие (природопользование, топонимия, мифология) после прохождения ареала расселения древних мари должно было отразиться и в культуре древнесаамского населения. В декоративно-прикладном искусстве можно встретить следы этого процесса. В орнаментах саамских декоративных вышивок одним из наиболее часто встречающихся элементов вышивки является ломаная линия, образующая собой цепь равнобедренных треугольников с углом при вершине треугольника от 70 до 90 градусов. Следует заметить, что у народа мари есть узор в виде треугольника и он выражает оленя. Вероятнее всего, древнесаамское население адаптировало в свою культуру не только марийское слово «олень» для использования его в названии реки, но и визуальный геометрический символ оленя, используемый в культуре древних мари. Более того, этот символ был способен остаться в декоративно-прикладном искусстве саами лишь в случае регулярной «подпитки» визуальным наблюдением северного оленя и присутствием его образа в культуре народа. Следует отметить, что метаморфозы треугольного орнамента в сторону антропоморфности и антропоморфных фигур могли проявиться позднее, примерно лишь к середине I тыс. н. э. - концу I тыс. н. э. А в середине I тыс. до н. э. этот узор скорее всего, применялся в виде треугольника и цепи треугольников, без следов антропоморфности.

Изображение северного оленя в виде графического символа треугольника распространено также и у народа, с самых ранних времён занимающегося охотой на оленя — у эвенов. В декоративно-прикладном искусстве эвенов есть отдельный элемент — ломаная линия, представляющая собой цепь треугольников, и этот элемент отображает копыто или копыта оленя (в зависимости от количества «треугольников»). Налицо выражение образа северного оленя посредством геометрических фигур — треугольников. Вряд ли древнесаамское население использовало бы для этого выражения иной символ, нежели тот, что был, по-видимому, актуален у древних народов, и к тому же, применялся у древнемарийского населения, через территорию проживания которого мигрировало древнесаамское население. Треугольники в саамском орнаменте становятся не просто геометрическим заполнением декоративной плоскости, а визуальный элементом образа оленя и его перемещения, либо перемещения стад оленя. В этом смысле треугольник и вошёл в декоративно-прикладное искусство древнесаамского населения изначально, прочно закрепив образ северного оленя в бытие и быте населения.

В дальнейшем, эти треугольные элементы в виде линии из треугольников посредством культурной преемственности переходили из поколения в поколения различных народов и остались в декоративно-прикладном искусстве региона, т. к. «треугольные декоративные элементы пришли в декор славянских строений региона после культурного заимствования и трансформации декоративно-прикладного искусства народов до-славянского периода, вплоть до периода проживания в регионе древнесаамского населения» [12, с. 5]. В пример можно привести наличие у народа меря треугольных декоративных элементов в декоративно-прикладном искусстве, и наличие их же у славян-язычников. Культурная преемственность донесла треугольные элементы в декоративно-прикладном искусстве региона до настоящего времени. «Ряд треугольников в настоящее время прослеживается в декоре стенных подзоров и причелин, наблюдаемые сейчас в пропильной декоративной резьбе северо-запада Костромской области» [11, с. 7].

Таким образом, имеются все логические основания для признания возможности введения образа северного оленя в бытие и быт древнесаамского населения (носителей южного генетического компонента саамского языка) на территории между Верхней Сухоной и Верхней Волгой в период около середины I тыс. до н. э. В этом же регионе и в этот же период вполне возможно формирование в культуре древнесаамского населения образа Мяндаша — человека-оленя. Графическим образом, изображающим оленя или оленей в декоративно-прикладном искусстве, стал треугольный элемент, а в множественном числе — цепь треугольников. Прохождение треугольного элемента через сменяющие друг друга народы и их культуры, подтверждает значимость образа животного, которому народы, живущие в удалённое от сегодняшнего дня время, обязаны получением высококалорийного питания в условиях ведения охоты как главного источника питания. Наличие треугольных элементов в декоративной домовой резьбе региона следует считать подтверждением этому, и как следствием, доказательством проживания древнесаамского населения в регионе между Верхней Сухоной и Верхней Волгой, и введением образа северного оленя в культуру этого населения.

Библиография
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
References
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.

Результаты процедуры рецензирования статьи

В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.

Статья не может иметь такое длинное название – по общему правилу восприятия, да собственно и в интересах самой науки рекомендуется, чтобы в названии было не более 10 слов, иначе смысл трудно уловим, и многих потенциальных читателей материала это обстоятельство может отпугнуть. Автору следует обратить на это серьезное внимание.
Вместе с тем отмечу, что постановка темы довольно любопытна в научном плане. Колорит этнонациональной специфики всегда остается привлекательным для различных научных или научно-популярных изысканий и исследований, поэтому в моем понимании работы, нацеленные на знакомство с многообразием этнических культур, их самобытной спецификой нуждаются в поддержке хотя бы на том основании, что, как правило, в них содержится не только описание особенностей конкретной культуры в определенный период ее развития, но и важный практический аспект, связанный с возможностями сохранения самобытности и передачи культурного наследия последующим поколениям носителей культурных ценностей. В этом плане заявка автора на такой ракурс осмысления проблемы вполне и состоятельна в научном плане, и актуальна с точки зрения важности расширения знаний о тех или иных оригинальных и самобытных культурах.
Итак, в предлагаемой статье отчетливо проявляется стремление автора подчеркнуть как раз самобытность народа саами и его культурных свойств, при этом автор не просто перечисляет те или иные черты, он обращается к историческому наследию, которое, конечно же, дает полную картину и расселения народа, и его «перекочевок» и т.д. Все это в конечном итоге позволяет автору дать полноценную характеристику своеобразию быта и бытия народа. Собственно, этот момент отражен в названии, а значит, нуждается в содержательном анализе. Полагаю, что такой анализ в статье представлен, автором продемонстрировано глубокое знание особенностей предмета исследования, он при этом берет в расчет различные исторические факты, которые имеют непосредственное отношение к теме исследования. Эти моменты явно свидетельствуют о состоятельности материала, его цельности и глубине проработки ключевых научных позиций. При этом автор не голословен в своих убеждениях, он ссылается на авторитетные исследования, которые подтверждают исследовательский ракурс. Так, например, автор отмечает, что «стоит рассмотреть ситуацию, в которой саами ранее XIV-XV вв. предположительно уже имели образ северного оленя в своей культуре». В дальнейших рассуждениях автор обращается к мнению известных археологов, которые позволили подтвердить суждения автора статьи. В целом и логика, и методология исследования вполне продуманы автором, соотносятся с заявленной темой, которая вне всякого сомнения раскрыта. При этом я хотел бы особо подчеркнуть, что автор попутно приводит достаточно интересные факты из жизни народа, дает возможность через детали быта понять мировоззренческие аспекты бытия народа, оценить черты самобытной культуры, ее ценности и образный ряд.
На основании вышесказанного могу утверждать, что выводы соотносятся с содержанием работы, а список литературы позволяет сделать вывод о том, что автор вполне владеет проблематикой, привлекает для усиления своей научной позиции достаточно авторитетные источники, поэтому у меня не имеется серьезных причин для того, чтобы не рекомендовать статью к публикации, но только после того, как автор приведет «в порядок» название своей статьи.


Результаты процедуры повторного рецензирования статьи

В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.

В журнал «Человек и культура» автор представил свою статью «Введение образа северного оленя в бытие и быт древнесаамского населения», в которой поднимается вопрос об исследовании особенностей представлений древних саами о роли северного оленя в жизни и творчестве как социокультурного феномена. Автор исходит в изучении данного вопроса из того, что в культуре народа саами сложно найти более разносторонний и многоплановый феномен, чем северный олень. Это животное является участником мифов и сказок, источником питания и тепла, помощником в хозяйственно-бытовых делах, показателем финансового благополучия семьи, объектом религиозных обрядов поклонения. Также автором делается акцент на неоспоримой роли ландшафта на формирование образа. Введение оленя в культуру находится в прямом взаимодействии с процессом формирования самой культуры народа. А это, в первую очередь, зависит от осознания народом своего места в окружающем ландшафте. В защиту данного тезиса автором приведена теория О. Шпенглера.
Несомненным достоинством статьи является детальный анализ многочисленных исторических и научных источников, содержащих факты о жизни и среде обитания саами с древних времен. Автором проведено тщательное исследование маршрута миграции изучаемого народа, его взаимодействие с другими этническими группами, их взаимовлияние на языковом, бытовом и культурном уровнях. Все тезисы подкреплены ссылками на научные источники. К сожалению, в статье автором не прописана цель исследования, что крайне затрудняет понимание конечного результата, к которому автор должен прийти. Объект и предмет исследования также не имеют в статье четкого выражения.
Анализируя избранную тему, автор уделяет внимание теме северного оленя в мифологии саами. О важной роли данного животного в жизни изучаемого народа свидетельствует феномен антропоморфизма, прослеживаемый в мифах и сказаниях. Также в статье затронута тема изображения и символизма образа северного оленя в декоративно-прикладном искусстве.
Итак, представляется, что автор в своем материале затронул важные для современного социогуманитарного знания вопросы, избрав для анализа актуальную тему, рассмотрение которой в научно-исследовательском дискурсе помогает некоторым образом изменить сложившиеся подходы или направления анализа проблемы, затрагиваемой в представленной статье.
Какие же новые результаты демонстрирует автор статьи? 1. Полученные результаты позволяют утверждать, что проблематика изучения влияния северного оленя на повседневную жизнедеятельность саами и его важность в формировании социокультурной самобытности народа позволяет проследить как специфику развития указанного народа, так и пути его межкультурного взаимодействия. 2. Автор констатирует, что феномен образа северного оленя уникален и представляет несомненный культурологический интерес.
Представленный в работе материал имеет четкую, логически выстроенную структуру. Но к сожалению, должным образом не проработана культурологическая составляющая статьи, большое внимание уделено географии и истории народа саами, но не проблеме формирования его культурной идентичности и уникальности при помощи образа северного оленя. Заключительная часть, в которой автор мог бы сделать более глубокие выводы по теме проведенного им исследования, также слабо проработана автором. Библиография исследования, включающая 15 источников, к сожалению, не содержит материала по саами скандинавского ареала расселения, хотя автор упоминает о них в материалах статьи.
Несмотря на указанные преимущества статья обладает рядом недостатков, которые не позволяют дать положительную рекомендацию данному материалу. В частности, объект и предмет исследования в статье не очерчены четко. Не прописана цель исследования. Следует констатировать: статья может представлять интерес для читателей и заслуживает того, чтобы претендовать на опубликование в авторитетном научном издании.