Тургеневские традиции и мотивы в сборнике Ба Цзиня «Драконы, тигры и собаки»

Жэнь Сяосюань аспирант, кафедра история русской литературы, Московский государственный университет имени М.В.Ломоносова 119991, Россия, Московская Область область, г. Москва, ул. Ленинские Горы, 1 Ren Xiaoxuan Postgraduate student, the department of Russian Literature, M. V. Lomonosov Moscow State University 119991, Russia, Moskovskaya Oblast' oblast', g. Moscow, ul. Leninskie Gory, 1 paulina19950207@gmail.com

Abstract.

The subject of the study is inherited and developed motifs from Turgenev’s “Poems in prose” in the lyrical collection of Ba Jin (“Dragons, tigers and dogs”) often referred to as “the Chinese Turgenev”. The main focus is on the analysis of the following inherited artistic features which Ba Jin borrowed from Turgenev’s endeavor: narrative methods; motifs of dream; hidden psychology; profound psychology of the landscape; commitment to symbolism and fundamental musicality of the text. The material contains both authors’ lyrical collections with their personal opinions, and articles from Russian and Chinese magazines, devoted to the study of Turgenev’s influence on Chinese writers. Historical and functional analysis was applied to the texts, as well as comparative method.

The originality of the study lies in the fact that it is the first study focused specifically on Turgenev’s “Poems in prose” and its impact on Ba Jin. Ba Jin’s thorough analysis of “Poems in prose”, when he was working on translations, influenced both symbols and motifs in his works, along with his language and artistic style in general. Moreover, the musicality of Turgenev’s novellas made Ba Jin aspire to enhancing a new artistic expression of language. The aesthetic specifics of Turgenev’s “Poems in prose” echoed the Ancient Chinese traditions and aesthetic requirements which explains the continued popularity of Turgenev’s lyrical cycle in China.

Цель настоящей статьи — сопоставить всемирно знаменитые «Стихотворения в прозе» И. С. Тургенева с недооцененным исследователями ранним лирическим циклом классика китайской литературы Ба Цзиня «Драконы, тигры и собаки» (巴金«龙虎狗»). Сравнительный анализ позволяет, с одной стороны, выявить тургеневские традиции в творчестве Ба Цзиня 1930–1940-х гг., а с другой — подчеркнуть специфику стиля китайского автора.

И. С. Тургенев, один из величайших русских писателей-реалистов XIX века, пользуется известностью и популярностью во всем мире. Он был не только необычайно одаренным художником, мастером слова; его по праву называют «одним из самых глубоких и жгучих философских умов великой русской литературы XIX века» ^{[8, с. 7]}, обладавшим необыкновенным умением «высвечивать в наболевших вопросах общечеловеческое содержание, на материале злободневного размышлять о вечном: о личности и судьбе, слове и деле, счастье и долге, любви и страдании» ^{[8, с. 7]}. Исследователи отмечают, что «в «Стихотворениях в прозе» — заключительном аккорде творческой жизни Тургенева — нашли свое отражение почти все темы и мотивы творчества писателя, как бы вновь пережитые и перечувствованные им на склоне лет» ^{[13, с. 42]}. Как известно, эти произведения И. С. Тургенев написал на чужбине, в преклонном возрасте, в трудный период борьбы с неизлечимой болезнью. Многие из них исполнены горечи и проникнуты пессимизмом, при этом большинство стихотворений созданы в реалистичной манере и описывают действительную жизнь общества, в них выражены сочувствие к бедным и немощным, а также к борьбе революционеров за светлое будущее, недаром в эпоху назревавших социальных перемен в Китае они вызвали необычайно горячий отклик у молодого Ба Цзиня.

Первые китайские переводы тургеневских «Стихотворений в прозе» и творчество Ба Цзиня

Рождение китайского стихотворения в прозе непосредственно связано с первой публикацией в 1915 г. в журнале «Китайская художественная проза» («中华小说界») четырех переведенных тургеневских шедевров: «Нищий», «Маша», «Дурак» и «Щи». С этого времени переводы тургеневских стихотворений в прозе появлялись довольно часто.

Литературное творчество Ба Цзиня тесно связано с его деятельностью как переводчика русской литературы. В период работы Ба Цзиня главным редактором журнала «Культурная жизнь» («文化生活») под его редакцией было выпущено 53 перевода русских и советских произведений. Он перевел ряд работ русских писателей, в том числе Пушкина, Достоевского, Гоголя, Горького, Герцена, Кропоткина и др. Но особенно его заинтересовал Тургенев. Начиная с 1930-х гг., Ба Цзинь неустанно переводил, исследовал творчество Тургенева. Ему принадлежат переводы романов «Отцы и дети» (1943), «Новь» (1944), «Стихотворения в прозе», «Муму» и «Пунин и Бабурин». Писатель буквально посвятил свою жизнь изучению и популяризации произведений Тургенева. От перевода «Стихотворений в прозе» в 1935 г. до повторного перевода «Нови» в 1978 г. работа с произведениями Тургенева длилась сорок три года. Кроме того, Ба Цзинь является первым китайским исследователем, рассказавшим русским читателям о китайском тургеневедении.

В 1935 г. Ба Цзинь опубликовал свои переводы с английского четырех стихотворений Тургенева — «Порог», «Нищий», «Чернорабочий и белоручка» и «Русский язык» — в журнале «Переводная литература» («Ивэнь»,«译文»). В декабре того же 1935 г. Ба Цзинь перевел еще четыре стихотворения («Щи», «Два богача», «Как хороши, как свежи были розы...» и «Мы еще повоюем»), которые вышли в журнале «Литературный ежеквартальник» («Вэньсюэ цзикань», «文学季刊»). В марте 1936 г. Ба Цзинь закончил перевод стихотворений «Роза» и «Маша»; они вышли в журнале «Переводная литература». Сам автор так рассказывал о своей работе в «Послесловии к переводу „Стихотворений в прозе“»: «С 1935 г. я начал переводить „Стихотворения в прозе“. Хотел закончить эту небольшую работу через полгода. Но я не знал, почему, ради чего [это делал], просто перевел десять стихотворений — и забросил работу» ^{[3, с. 143]}. Вернулся он к переводам Тургенева только в 1945 г. В мае того же года переведенные Ба Цзинем 51 стихотворение в прозе были опубликованы издательством «Культурная жизнь». Именно переводческая, а значит, и исследовательская работа над тургеневскими стихотворениями вдохновила Ба Цзиня на создание собственного сборника стихотворений в прозе.

Тургеневские «Стихотворения в прозе» — это произведения, написанные на склоне лет, они несут отпечаток пережитых невзгод, это подведение итогов жизни одинокого пожилого, больного человека, находящегося вдали от родины. Сборник Ба Цзиня был написан в 1940–1941 гг., в период, когда разразилась антияпонская война, и Ба Цзинь был вынужден покинуть родной город, а потому его стихотворения в прозе исполнены драматизма. В этот период он написал свой первый лирический сборник «Драконы, тигры и собаки». Сборник состоит из шести глав, каждая из которых, кроме третьей, под названием «Солнце, луна и звезды», включает в себя по 4 стихотворения в прозе. В целом сборник насчитывает 23 стихотворения. В вошедших в сборник стихотворениях можно выделить четыре мотива: 1) сочувствие к бедным и принесенные войной несчастья; 2) философские размышления о жизни и смерти; 3) переживания по поводу трагических событий и любовь к мирной жизни; 4) воспевание борьбы революционеров за счастье своего народа. Впервые книга была опубликована в 1941 г. шанхайским издательством «Культурная жизнь». В этой ранней книге Ба Цзиня влияние тургеневской традиции ощутимо во многих аспектах.

Символическая образность стихотворений в прозе у Тургенев и Ба Цзиня: опыт сравнительного анализа

Сравнивая произведения Тургенева и Ба Цзиня, нетрудно заметить, что влияние знаменитого русского писателя проявилось в выборе персонажей и мотивов, в образности языка и художественном стиле в целом. Тургенев, а следом за ним и Ба Цзинь, использует символы, содержащие в себе перспективу безграничного развертывания смыслов, недаром поэт-символист Федор Сологуб называл их «окном в бесконечность» ^[10].

Для конкретизации и визуализации абстрактных понятий Тургенев использует яркие символические образы. В качестве примера можно привести стихотворение «Песочные часы». Уже в начале «Песочных часов» писатель открыто выражает свою мысль: «Страшно скоро помчалась жизнь, — скоро и без шума, как речное стремя перед водопадом» ^{[12, с. 183]}. Тургенев сравнивает течение жизни с течением времени, отмеряемым песочными часами, и с речной стремниной. Тургенев констатирует, что жизнь однонаправленно и необратимо движется к концу, к смерти. Разница состоит в том, что время бесконечно (ведь песочные часы можно перевернуть), а жизнь ограничена, и ее основная характеристика — стремление к смерти. Иными словами, конечной целью и результатом жизни является неизбежная смерть. С помощью конкретных символов (песочных часов) писатель конкретизирует абстрактные понятия (смерть и течение жизни), выражая поэтические эмоции и смыслы предельно точными прозаическими образами, что настраивает читателя на размышление о смысле человеческого бытия.

Современные исследователи «Стихотворений в прозе» отмечают, что «для мировоззрения Тургенева-художника характерно определенное внутреннее постоянство, определенная целостность его взглядов. Его понимание искусства, его эстетические и этические идеалы неизменны, и это прослеживается при изучении всего творчества писателя» ^{[11, с. 9]}.

Широкое использование Тургеневым символов в «Стихотворениях в прозе» неожиданно оказалось близко существовавшей в китайской литературе эстетической традиции. Как Тургенев сравнивал течение жизни с течением времени, отмеряемым песочными часами, и с речной стремниной, точно так же древние китайцы уподобляли жизнь масляной лампе и ладану: когда керосин иссяк, лампа погасла – кончилась жизнь; ладан сгорел – и огонь угас, угас человек. Закономерно, что именно тургеневские «Стихотворения в прозе» стали одними из первых переводных произведений писателя, получивших распространение в период «Движения за новую культуру» (середина 1910-х–1920-е гг.).

В «Свете Эльке» («爱尔克的灯光»), вошедшем в сборник «Драконы, тигры и собаки», Ба Цзинь унаследовал и развил традицию создания символических образов, присущую тургеневским стихотворениям в прозе. Легенда, которую Ба Цзинь узнал из книг во время учебы во Франции, гласит, что на далеком острове Харидж девушка по имени Эльке ждет у моря возвращения своего младшего брата. Опасаясь, что младший брат не сможет найти дорогу домой, Эльке зажигает свечи, чтобы он мог найти берег по их огонькам. Главный символический образ в этом стихотворении — свет. Вначале это свет родного дома, напоминающий герою Ба Цзиня свет на острове Харидж и трагическую судьбу своей сестры. Спустя 18 лет герой возвращается в родной город; сестра его давно умерла, а дом — похожий на тюремный застенок, где томятся в заточении юные души, — все еще существует. В конце, когда герой покидает темный дом, собираясь уйти в огромный мир, его посещает озарение: «Мне кажется, что я увидел луч света, вспышку… это, должно быть, свет моей души» ^{[2, с. 18]}. В стихотворении «Свет Эльке» обозначены три вида света: сумрачный свет за дверью дома — символ упадка и крушения старой семьи и старой этики; свет Эльке как символ хрупкости жизни и трепетности надежды (Эльке не суждено было дождаться возвращения брата); и свет души, который загорелся в конце и вновь зажег надежду в сердце героя. В отличие от объективно существующего света свечи, свет человеческой души будет литься вечно. Передавая свои чувства через конкретные образы и символы, Ба Цзинь пробуждает воображение читателя, вызывает у него эмоциональный резонанс. Слабый свет свечи, зажженной сестрой, чтобы указать путь брату, напоминает «трепетный огонек» из стихотворения Тургенева «У-а... У-а!» ^{[12, 189]}; этот огонек вывел лирического героя Тургенева к людям и помог ему вернуться к жизни. Точно так же «свет души», который зажег надежду у лирического героя Ба Цзиня, можно считать отблеском того «трепетного огонька» ^{[12, 129]}, который разглядел лирический герой стихотворения Тургенева «Собака» в своих глазах и глазах своего четвероногого друга; этот «трепетный огонек» символизирует одновременно и жизнь, и надежду.

Мотив «сна»

Одним из отличительных художественных приемов Тургенева было описание переживаний через мир сновидений. В 11 из 83 стихотворений в прозе Тургенева встречаются иллюзии, мечты и сновидения, четыре стихотворения начинаются со слов «Снилось мне...», например, стихотворение «Насекомое»: «Снилось мне, что сидит нас человек двадцать в большой комнате с раскрытыми окнами» ^{[12, с. 151]} или «Природа»: «Мне снилось, что я вошел в огромную подземную храмину с высокими сводами» ^{[12, с. 164]}. Эти стихотворения не воспроизводят внешнюю объективную реальность, но выражают внутренний мир писателя, являются символической сублимацией его чувств и ощущений. В трех стихотворениях сборника «Драконы, тигры и собаки» Ба Цзиня также описывается мир сновидений, одно из них так и называется — «Сон» («梦») и начинается со следующих слов: «Говорят, благородные люди не видят снов. К счастью, я обычный человек. У меня есть свой мир грез, где я часто вижу тебя [то есть рано умершего отца. – Прим. автора]» ^{[2, с. 109]}. Стихотворение «Дракон» («龙») начинается со слов: «Я часто вижу сны... Как-то раз мне приснился дракон» ^{[2, с. 69]}. В стихотворениях, где упоминаются сновидения, Ба Цзинь изображает некий фантастический мир, где нарушены законы реальности: в стихотворении «После смерти» («死去») главный герой, писатель, умирает во сне. Перед могилой критики обсуждают мертвого писателя и даже издеваются над его трупом. Не выдержав, герой восстает из гроба, до смерти напугав своих недоброжелателей. Представив такую фантастическую ситуацию, Ба Цзинь здесь явно ироничен, совсем как Тургенев в «С кем спорить…» ^{[12, с. 180]} и «Корреспонденте» ^{[12, с. 154]}. В «Драконе» главный герой беседует о поиске «насыщенной и наполненной смыслом жизни» с мифическим существом — драконом. Автор использует сновидения и грезы, чтобы выразить свою беспомощность перед реальным миром и показать связь мира сновидений с реальной жизнью. Переплетение реальности и фантастики, гротеск привносят в стихотворения сильные субъективные эмоции, создают поэтическую атмосферу, усиливают экспрессивность поэтического текста. Тургенев, а вслед за ним и Ба Цзинь, в своих стихотворениях в прозе пользуются лирической свободой прозой, а также четким ритмом и лаконичностью стихотворной формы. Исследователи отмечают, что «ритм „Стихотворений в прозе“, безусловно, своеобразен: он отличает речь Тургенева в этих произведениях от речи в „Записках охотника“ и в романах» [6 с. 10]. Исследователи творчества Тургенева подчеркивают, что лаконичность формы стихотворений в прозе соседствует с содержательной краткостью и семантической объемностью. «Проблема и авторское отношение к ней только намечены, задан импульс тому, кто слышит, кто настроен на философски-нравственные размышления» ^{[4, с.145]}, и это, несомненно, способствует вовлеченности читателя, его сопричастности чувствам и размышлениям писателя.

Психологизм пейзажа и скрытый психологизм

Тургенев как истинный художник, выдающийся мастер живописных пейзажей, в «Стихотворениях в прозе» неоднократно обращался к образу русской природы, выразив в них новое понимание природы: «Природа для него — прародительница всего живого на земле, необъятная и неподвластная человеку стихия» ^{[13, с. 46]}. И при этом он по-прежнему использует описание природы для выражения собственных чувств, идеально сочетая их с пейзажем. Более десяти его стихотворений либо непосредственно изображают природу, либо напрямую связаны с ней. В своем письме Тургеневу французский писатель Гюстав Флобер так оценивал мастерство своего русского друга в описании природы: «Я давно уже вижу в вас мастера... Меня восхищает ваша манера повествования, одновременно пылкая и сдержанная, ваше сочувствие к людям, которое распространяется на малых сих и одухотворяет пейзаж» ^{[7, с. 261]}.

Пейзаж в тургеневских стихотворениях в прозе либо созвучен настроениям человека, либо подчеркивает внутреннее состояние героя. Возьмем, к примеру, «Розу». В начале стихотворения «Роза» Тургенев изображает природу: после внезапного летнего ливня сад перед домом залит ярким солнечным светом. Цветы и деревья в саду выглядят свежими, чистыми и влажными, источают легкий аромат. Однако душевное состояние главной героини контрастирует с пейзажем: она переживает любовную бурю. После долгих блужданий по саду девушка возвращается в гостиную и бросает измятую розу в гаснущее пламя; этот жест говорит о том, что она отказывается от своей любви. Изменения в природе созвучны переменам в душе героини, пейзаж и ее эмоции дополняют друг друга.

Сочетание лирики и пейзажа во многих тургеневских стихотворениях отвечало эстетическим запросам китайских читателей. Кроме того, такой художественный прием соответствует эстетическим и художественным особенностям поэзии Древнего Китая и принципу классической китайской философии «от внешнего к сути» ^{[9, с. 202]}. Созвучны они и Ба Цзиню, который отмечал: «Ему [Тургеневу] прекрасно удается лаконичными штрихами изобразить пейзаж, необходимый для его замысла. Этот пейзаж гармонирует с потаенными чувствами людей, а иногда и контрастирует с ними» ^{[5, с. 8]}. Как и Тургенев, Ба Цзинь проецирует на предметы окружающего мира собственные чувства, что как бы наделяет природу способностью испытывать человеческие чувства и эмоции, неизменно вызывая у читателей живой отклик.

Для описания гармонии и тишины сада в первых трех абзацах «Тихого сада» («寂静的园子») Ба Цзинь использовал оксюморон и контраст. В начале стихотворения автор представил картину тихого сада при помощи прямого описания: «Голоса хозяйской собаки я не слышал, в саду стало очень тихо, а маленькие белые цветочки все еще цвели в одиночестве» ^{[2, с. 3]}. На контрасте с безмолвием сада писатель изобразил прыгавших по деревьям белок и щебетание птиц. Прыжки белок и птичий щебет только подчеркивают глубокое безмолвие сада. Безмолвие сада и шум животных чередуются, контрастируют и оттеняют друг друга. Стихотворение описывает не столько сад, в котором человек находится физически, сколько сад его души. Ба Цзинь связывает описание природы с описанием внутренней трансформации своих героев. Меняется пейзаж, и вместе с ним меняется настроение персонажа. Психологизация пейзажа, переплетение человеческого и природного, объединение объективной природы и субъективных эмоций в гармоничное целое в стихотворениях в прозе Ба Цзиня — наследие и развитие художественного метода Тургенева. Следует также отметить, что произведения Ба Цзиня пронизаны чувством глубокой любви к родине, столь характерным для стихотворений в прозе И. С. Тургенева.

В стихотворениях в прозе Тургенев редко прямо изображал чувства и внутреннее состояние своих персонажей. Он сосредотачивал особое внимание на их образе действий, раскрывая внутренние переживания через поступки, диалоги, а также через описание пейзажа. «Внезапный порывистый ливень» в стихотворении «Роза» предваряет переживания юной героини. Природа, как зеркало, отражает любовную бурю в ее душе: «Сад перед домом горел и дымился, весь залитый пожаром зари и потопом дождя». ^{[12, с. 145]}. Решимость девушки, готовой принять сильное чувство и отдаться ему, выражено в резком движении, когда она бросает цветок «в умиравшее пламя». Мы видим, что ей жаль цветка, и потому она плачет, но любовь воодушевляет ее: «…глаза, еще блестевшие от слез, засмеялись дерзостно и счастливо» ^{[12, с. 145]}. Скрытый психологизм оставляет читателю пространство для игры воображения, возможность угадывать перемену в чувствах персонажей.

В описании переживаний героев Ба Цзинь отказался от подробного анализа их чувств и эмоций, предпочтя тургеневский скрытый психологизм. К примеру, в «Обиде» («伤害») лирический герой, встретив нищего изможденного ребенка, вначале торопится пройти мимо, явно не желая пускать в душу чужую беду, но все же обернулся, возвратился и «молча подал ему монетку» ^{[2, с. 87]}. Эти простые движения показывают некое смятение чувств лирического героя и победу в его душе сострадания. Через неделю лирический герой вернулся и вновь молча подал мальчику монетку. Но, не удержавшись, спросил: «У тебя есть семья? Есть ли хоть один родственник?» ^{[2, с. 88]}. В ответ мальчик заплакал, беззвучно пошевелил губами, «затем внезапно повернулся и убежал» ^{[2, с. 89]}. Лирический герой, удрученный тем, что своим вопросом причинил мальчику боль, напрасно ждет его возвращения и, наконец, «устало» покидает город. Совсем как Тургенев, Ба Цзинь не описывает чувств персонажей, давая возможность догадаться о них самому читателю.

Музыкальность текста

«Стихотворения в прозе» Тургенева оказали влияние не только на замысел и настрой произведений Ба Цзиня, но и на музыкальность его художественного текста. Для достижения музыкальности Тургенев использует разнообразные художественные приемы, в том числе повторы фраз и символов, что усиливает эмоциональную выразительность и экспрессивность речи. Мастерское использование Тургеневым ритма и образность языка придают особую поэтическую красоту его «Стихотворениям в прозе».

Попробуем провести сравнительный анализ стихотворения «Как хороши, как свежи были розы...» Тургенева с «Драконом» Ба Цзиня. Стихотворение Тургенева начинается цитатой из стихотворения И. П. Мятлева «Как хороши, как свежи были розы...» и заканчивается ею же; кроме того, эта фраза «Как хороши, как свежи были розы...» шесть раз лейтмотивом повторяется на протяжении всего произведения. Она то переносит лирического героя в прошлое, то возвращает его в реальность. Реальность и дорогие сердцу воспоминания об ушедшей молодости соединяются через повторение фразы о розах, переплетаются между собой. С помощью этой фразы не только передается состояние души лирического героя, но и усиливается музыкальный ритм стихотворения. Сочетая свободную форму прозы, принцип краткости развертывания речи и поэтический ритм, Тургенев создает уникальные произведения, исполненные лирической и музыкальной красоты.

Особенности ритма и музыкальность языка в «Стихотворениях в прозе» русского писателя можно соотнести с эстетикой традиционной китайской классической поэзии, дорогой эстетическим воззрениям писателей Движения 4 мая, к которым относился и Ба Цзинь. Неудивительно поэтому, что в стихотворении «Дракон», он прибегает к тому же приему, неоднократно повторяя выражение «тебе нельзя двигаться вперед», которое является лейтмотивом стихотворения «Дракон». В диалоге лирического героя и дракона используются анафора и повторы фразы со схожей структурой, что позволяет не только эффективно выражать сложные эмоции, но придает стихотворению особую музыкальность. Желая отговорить героя идти вперед, дракон перечисляет все возможные опасности: «Тебе нельзя двигаться вперед. Впереди огненная гора, чье пламя погубило десятки тысяч человек»; «Тебе нельзя двигаться вперед. Впереди море, и нет парома, который бы переправил тебя через его бескрайние воды»; «Тебе нельзя двигаться вперед. Впереди обитают хищные звери». Однако ради достижения «насыщенной и наполненной смыслом жизни» герой готов преодолеть все препятствия: «Я не боюсь огня. Ради получения желаемого я готов пройти сквозь огонь»; «Я не боюсь воды. Ради получения желаемого я готов без раздумья погрузиться в пучину»; «Ради получения желаемого я готов сразиться с дикими зверями» ^{[2, с. 70]}. Такая художественная техника напоминает тургеневский прием. Тургенев, а вслед за ним и Ба Цзинь, использует повтор как связующую нить, скрепляющую друг с другом отдельные части стихотворения, что усиливает музыкальность и поэтичность произведения.

Способы повествования: диалог и монолог

В целом ряде тургеневских «Стихотворениях в прозе» для формирования образов персонажей используется диалог («Порог», «Чернорабочий и белоручка» и др.), эта же техника применяется и в сборнике Ба Цзиня «Драконы, тигры и собаки». В «Уходе» («撇弃») Ба Цзиня главный герой ведет диалог с тенью так, как в тургеневском «Пороге» героиня отвечает на вопросы голоса, доносящегося из глубины дома. Несомненно, есть нечто общее в образах главных героев этих двух произведений. Главный герой «Ухода» идет к своей цели, не останавливаясь, пока не увидит свет, хотя тень постоянно преследует его, пытаясь посеять сомнение в душу. Читатель понимает, что тень — это часть раздвоенного сознания героя, его темный двойник. Так, через диалог с собственной тенью раскрывается внутренний мир персонажа.

Одной из особенностей творческого метода Тургенева является то, что повествование у него очень часто идет от первого лица («Деревня», «Старуха», «Соперник», «Собака», «У-а…», «Конец света», «Маша», «Нищий», «Воробей» и др.). Лирический герой и сам автор в этих произведениях как бы сливаются в одно целое. Повествование от первого лица позволяет писателю добиться психологической достоверности, раскрыть внутренний мир лирического героя, а значит, и самого автора.

Ба Цзинь явно наследовал эту тургеневскую традицию. Это наиболее очевидно в его раннем творчестве. Как сам он признавался: «Тургенев очень любит рассказывать от первого лица... Юным читателям, как я, нравится такая техника» ^{[1, с. 180]}. Этот прием Ба Цзинь успешно применил в ряде стихотворений в прозе, вошедших в сборник «Драконы, тигры и собаки». Например, в уже упоминавшихся стихотворениях «Обида» и «После смерти». Так писатель доводит до читателя свои мысли и ощущения, создает иллюзию реальности происходящего, что привносит в его произведения особый лиризм.

Как видим, при создании сборника «Драконы, тигры и собаки» Ба Цзинь испытывал влияние И. С. Тургенева и его «Стихотворений в прозе»: выбор тем и средств художественной выразительности, способ воплощения художественного замысла и т.д. Проведенный нами анализ, несмотря на его краткость, позволяет утверждать, что работа над переводом тургеневских «Стихотворений в прозе», исследовательские усилия по изучению русской классической литературы и, в частности, произведений Тургенева, оказали заметное влияние на мышление и творчество Ба Цзиня, содействовали совершенствованию мастерства этого классика китайской литературы ХХ столетия.