Антикоррупционное образование и просвещение как фактор, способствующий увеличению инвестиционной привлекательности страны

Павлов Павел Владимирович доктор экономических наук, доктор юридических наук профессор, Южный федеральный университет 347922, Россия, Ростовская область, г. Таганрог, ул. Чехова, 22, каб. 213 Pavlov Pavel Vladimirovich Professor, Director of Institute of Management in Economic, Ecological and Social Systems, Southern Federal University 347922, Russia, Rostovskaya oblast', g. Taganrog, ul. Chekhova, 22, kab. 213 pavel.pavlov20@gmail.com Другие публикации этого автора     Годунов Игорь Валентинович доктор юридических наук, кандидат экономических наук Главный научный сотрудник, Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, Член-корреспондент РАО 107078, Россия, Москва, г. Москва, пер. Б. Харитоньевский, 22-24, стр. 1А, 1БВ Godunov Igor Valentinovich Chief Scientific Associate, Institute of Legislation and Comparative Jurisprudence under the Government of the Russian Federation, Corresponding Member of the Russian Academy of Education 107078, Russia, Moscow, g. Moscow, per. B. Khariton'evskii, 22-24, str. 1A, 1BV godunov.biz@gmail.com

Защитина Елена Константиновна кандидат экономических наук доцент, кафедра Экономики предприятия, Южный федеральный университет 347922, Россия, Ростовская область, г. Таганрог, ул. Чехова, 22, оф. 106 Zashchitina Elena Konstantinovna PhD in Economics Docent, the department of Corporate Economics, Southern Federal University 347922, Russia, Rostovskaya oblast', g. Taganrog, ul. Chekhova, 22, of. 106 ekzashitina@sfedu.ru

Вопросы противодействия коррупции уходят своими корнями в далекое прошлое и находят свое отражение даже в старейших сводах законов, среди которых «Кодекс Хаммурапи» и «Эдикт Нармаба» ^[1], появившиеся в 2200 и 1200 гг. до н.э., соответственно. В наши дни коррупция стала не только одним из ключевых рисков при функционировании общества, но и репутационным риском при ведении бизнеса как для отдельных компаний, так и для страны в целом. По оценкам экспертов в среднем потери от коррупции только по недополученным налоговым отчислениям составляют 1,5% мирового валового внутреннего продукта (ВВП), а общие совокупные потери составляют не менее 5% мирового ВВП (по оценке за 2019 год 1,3 трлн долл. США и 4,4 трлн долл. США соответственно) ^[2]. Эти потери в мире наиболее чувствительны в сфере здравоохранения (в среднем 8% всех расходов на медицину), создания инфраструктуры (в среднем 25% составляют потери от незаконной деятельности картелей), закупочной деятельности (около 20% компаний получают государственные контракты за предоставленное вознаграждение) и др. ^[3].

Обращаясь к рейтингу «Doing business» и сопоставляя его с Индексом восприятия коррупции, можно провести прямую параллель между привлекательностью экономики для ведения бизнеса и уровнем ее коррумпированности (таблица 1).

Таблица 1

Топ-10 стран по привлекательности экономики для ведения бизнеса и Индексу восприятия к коррупции, 2020 год

Источник: Составлено авторами по данным Doing business, 2020 ^[4], Сorruption Perceptions Index, 2020 ^[5]

Несмотря на то, что при формировании рейтинга «Doing business» уровень коррупции напрямую не оценивается, он проявляется в таких показателях как «Открытие бизнеса», «Получение разрешений на строительство», «Регистрация собственности», «Налогообложение и международная торговля», т.е. там, где наиболее явно проявляется бюрократическая составляющая. В качестве примера в странах с наибольшим уровнем коррупции открытие бизнеса в среднем осуществляется в 8 этапов, а получение разрешения на строительство – в 15 этапов. В противовес этому странах с наиболее привлекательной экономикой для ведения бизнеса и наименьшим уровнем коррупции эти же операции осуществляются в 4 и 11 шагов соответственно.

Рассматривая позиции России за последние 15 лет по уровню привлекательности для ведения бизнеса (Doing Business) и позиций в отношении отсутствия коррупции (Сorruption Perceptions Index) можно сделать вывод, что в последнее десятилетие Россия стала выглядеть в обоих рейтингах значительно привлекательнее (рис. 1).

Рис.1 Место России в рейтингах Doing Business и Сorruption Perceptions Index

Источник: Составлено авторами по данным Doing business ^[4], Сorruption Perceptions Index ^[5]

По оценкам опроса, проведенного Всемирным экономическим форумом в 2019 году среди 161 тыс. компаний из 144 стран мира (из них 1 323 предприятия из России), большинство респондентов считают коррупцию самым большим препятствием для ведения бизнеса (в России – 6,3%, в странах Европы и Центральной Азии – 6,2%, в странам с доходами выше среднего – 6,9%) ^[6]. При этом, если рассматривать данный показатель в зависимости от размера предприятия, то наибольшего значения он достигает по крупным предприятиям (14,1% респондентов), далее по средним предприятиям (11,1%) и самое минимальное значение по малым предприятиям (4,1%). При этом если рассматривать эти же показатели по России в разрезе отдельных групп предприятий, то наибольшая доля компаний, которые хоть раз давали взятку, отмечена по средним предприятиям (40,4%), далее по крупным предприятиям (34,6%) и по малым предприятиям (18,2%). Доля компаний, которые могут дать взятку за получение государственного контракта, распределилась следующим образом: средние предприятия (17,6%), малые предприятия (11,1%), крупные предприятия (5,0%). Доля предприятий, которые могут дать взятку представителям налоговых органов, распределилась следующим образом: средние предприятия (38,7%), крупные предприятия (33,2%), малые предприятия (26,6%).

На рис. 2 представлены данные по отношению компаний к отдельным коррупционным составляющим в экономиках разных стран мира.

Рис. 2. Доля компаний России и мира согласно их отношению к коррупционным составляющим, 2019 год

Источник: Составлено авторами по данным Corruption. Enterprise surways ^[7]

Возможно выделить ряд успешных практик по противодействию коррупции, которые используются в странах, имеющих наибольший Индекс восприятия коррупции:

1. Новая Зеландия для борьбы с коррупцией имеет разветвленную сеть специализированных организаций. Основной целью их деятельности является актуализация и ужесточение антикоррупционного законодательства, развитие программ обучения и просвещения (в том числе онлайн курс «Обучение по борьбе с коррупцией») среди граждан, проведение специализированных конференций и семинаров.

2. Дания не имеет отдельного ведомства по борьбе с коррупцией. Существует более 20 нормативно-правовых актов, регламентирующих антикоррупционную деятельности, основным из которых является «Закон о коррупции». Наибольший упор делается на совместной работе государства и бизнеса в рамках Торгового совета Дании, Датского агентства международного развития и ассоциациях по борьбе с коррупцией.

3. Финляндия реализует антикоррупционную политику исходя из принципа ее интеграции в общую государственную политику и стратегии развития, а также нормативно-правовые акты. Общий контроль за соблюдением антикоррупционного законодательства осуществляется министерством юстиции посредством взаимодействия с государственными органами, органами местного самоуправления, компаниями и физическими лицами.

4. Швейцария осуществляет общественный контроль за соблюдением антикоррупционного законодательства на уровне парламента и рабочей группы по борьбе с коррупцией.

5. Сингапур построил свою антикоррупционную политику на создании репрессивного антикоррупционного законодательства, исполнение которого контролирует независимое антикоррупционное ведомство, а также значительного повышения заработной платы работникам госсектора. Большую роль играет продвижение мер по противодействию коррупции через СМИ (проведение информационных кампаний, представление сюжетов о случаях коррупции).

Можно выделить также ряд успешных практик, которые применяются в России относительно антикоррупционного регулирования. Так, в 2008 году был принят Федеральный закон №273-ФЗ «О противодействии коррупции» ^[8], который считается одним из самых строгих антикоррупционных законов в мире. Данный нормативный акт стал первым и основным в наборе нормативно-правовых актов, регламентирующих деятельность по противодействию коррупции, включающих в себя ряд законов и указов Президента, а также Национальные планы противодействия коррупции на 2-х годичные периоды. Также деятельность по противодействию коррупции закрепляется в рамках работы муниципалитетов, отдельных предприятий, учреждениях образования и др. Россия пока не ратифицировала Конвенцию о гражданско-правовой ответственности за коррупцию Совета Европы, предписывающую лицам, которым коррупционные правонарушения нанесли ущерб, получать компенсацию от государства ^[9].

Если рассматривать уровень учреждений высшего образования, то здесь антикоррупционная деятельность осуществляется как на федеральном уровне в рамках мероприятий, в которых принимают участие обучающиеся со всей страны (например, Международный молодежный конкурс социальной антикоррупционной рекламы «Вместе против коррупции!»), так и на уровне управления университетом. Например, в Московском политехническом университете в рамках антикоррупционной деятельности проводятся тематические конкурсы (всероссийский конкурс художественных работ «Молодежь на стороне закона», конкурс «Символ антикоррупционного движения», фестиваль плакатов «Стоп-Коррупция!»), круглые столы, учебно-методические занятия по антикоррупционной деятельности и конференции.

Еще один интересный пример антикоррупционного образования и просвещения можно привести из практики Южного федерального университета. В структуре университета действует Научно-образовательный центр противодействия коррупции и имеется советник ректора по противодействию коррупции и административно-правовым вопросам, возглавляющий комиссию по противодействию коррупции. Для скоординированной работы по антикоррупционному воспитанию и просвещению разработана Антикоррупционная политика университета и разрабатываются планы мероприятий по противодействию коррупции на каждый учебный год как на уровне университета, так и на уровне отдельных структурных подразделений, которые включаются в общий план воспитательной работы университета. Также регулярно проводятся мониторинги удовлетворенности студентов, включающие в себя и вопросы о коррупционных составляющих, с которыми обучающиеся могли столкнуться в университете.

Данные примеры позволяют говорить о том, что, несомненно, работа по противодействию коррупции ведется, но зачастую она имеет точечный фрагментарный характер. В связи с этим и на основании рассмотренного российского и зарубежного опыта был разработан комплексный план антикоррупционного образования и просвещения в России (рис. 3). Предложенный план разработан на основании Национальных планов противодействия коррупции и включает в себя перечень необходимых консолидированных действий и мероприятий, которые должны реализовываться на всех уровнях: начиная от учреждений среднего общего образования и заканчивая отдельными организациями (коммерческими и некоммерческими) и органами государственной власти. Для достижения наилучшего эффекта необходимо комбинированное использование всех предложенных механизмов (в том числе проведение программ ДПО, социологических исследований, научных и агитационных мероприятий, взаимодействие со СМИ), а также наличие единого курирующего центра как в каждом регионе, так и на уровне страны в целом.

Рис. 3. Комплексный план антикоррупционного образования и просвещения

Источник: Составлен авторами

Таким образом, можно сделать вывод, что несмотря на значительные меры по противодействию коррупции, которые сейчас применяются в России, начиная от принятия в 2008 году Федерального закона №273-ФЗ «О противодействии коррупции» и заканчивая специальными антикоррупционными программами в образовательных учреждениях, очевидно, что необходимы новые шаги на всех уровнях. Только комплексная работа, охватывающая эффективное законодательство и антикоррупционное образование и просвещение (от школьной скамьи через университет до рабочих мест представителей органов власти и государственного сектора), может вывести деятельность по противодействию коррупции на новый уровень, в том числе значительно снизив коррупционные риски для инвестиционной привлекательности российской экономики на мировой арене.