Некоторые вопросы применения норм о судебном штрафе

Сычев Дмитрий Анатольевич кандидат юридических наук Доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики Санкт-Петербургского юридического института (филиала) университета прокуратуры Российской Федерации 194354, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Сикейроса, 12 Sychev Dmitry PhD in Law Associate Professor of the Department of Criminal Procedure and Criminalistics of the St. Petersburg Law Institute (Branch) of the University of the Prosecutor's Office of the Russian Federation 194354, Russia, g. Saint Petersburg, ul. Sikeirosa, 12 ds999rus@rambler.ru Другие публикации этого автора

Новеллы о судебном штрафе (ст. 76.2 УК РФ, ст. 25.1 УПК РФ и др.)^[1] являют собой один из последовательных шагов законодателя по укреплению и реализации в уголовном праве и процессе принципов справедливости и гуманизма. Корреспондирующим стимулом позитивному постпреступному поведению лица, совершившего преступление, в данном случае, закон определил возможность освобождения такого лица от уголовной ответственности и замену ему уголовного наказания денежным взысканием.

Так, согласно ст. 25.1 УПК РФ суд по собственной инициативе или по результатам рассмотрения ходатайства, поданного следователем с согласия руководителя следственного органа либо дознавателем с согласия прокурора, вправе прекратить уголовное дело или уголовное преследование в отношении лица, подозреваемого или обвиняемого и назначить данному лицу меру уголовно-правового характера в виде судебного штрафа. При этом непременными условиями применения такого процессуального порядка является в соответствии со ст. 25.1 УПК РФ и ст. 76.2 УК РФ совершение преступления небольшой или средней тяжести, а также установленный факт возмещения лицом, совершившим преступление, ущерба или иным образом заглаживание им причиненного преступлением вреда.

Прекращение уголовного дела или уголовного преследования в связи с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа допускается в любой момент производства по уголовному делу до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора, а в суде апелляционной инстанции - до удаления суда апелляционной инстанции в совещательную комнату для вынесения решения по делу.

Сообразно задуманному судебный штраф в законе дистанцирован от видов наказания (ст. 15.2 УК РФ) и поименован как «иная мера уголовно-правового характера», для реализации которой разработан специальный алгоритм ее применения судом (гл. 51.1 УПК РФ), не несущий в себе правовых последствий судимости.

На сегодняшний день применение данных норм получает все более широкое распространение.

Так, если в 2017 году судами Российской Федерации принято решение о прекращении 16888 уголовных дел и применении к обвиняемым по ним лицам иной меры уголовно-правового характера судебный штраф, что составило 2 % от общего количества рассмотренных судами с вынесением итогового решения (837517), то в 2018 году аналогичный показатель составил 3,6% или 29431, а в 2019 году 6,41% или 47639 ^[2]. Таким образом, количество дел, прекращенных в связи с применением судебного штрафа, выросло в более чем в 3 раза за период действия этой нормы и продолжает расти.

Приведенная статистика говорит о востребованности созданного законодателем правового механизма. Вместе с тем действующая практика высветила ряд проблем при его практической реализации. К числу таковых можно отнести проблему возмещения причиненного преступлением вреда по уголовным делам о преступлениях с т.н. формальным составом.

Важнейшим условием для применения норм о судебном штрафе является возмещение ущерба или иным образом заглаживание причиненного преступлением вреда (76.2 УК РФ).

Под ущербом Пленум ВС РФ ^[3] предлагает понимать имущественный вред, который может быть возмещен в натуре (в частности, путем предоставления имущества взамен утраченного, ремонта или исправления поврежденного имущества), в денежной форме (например, возмещение стоимости утраченного или поврежденного имущества, расходов на лечение) и т.д., а под заглаживанием вреда имущественную, в том числе денежную компенсацию морального вреда, оказание какой-либо помощи потерпевшему, принесение ему извинений, а также принятие иных мер, направленных на восстановление нарушенных в результате преступления прав потерпевшего, законных интересов личности, общества и государства.

Законодатель не установил ограничений по применению данных норм применительно к формальным или так называемым безпоследственным составам, где отсутствует потерпевший в персонифицированном виде, а вред, как правило, наносится публичным общественным и (или) государственным интересам. При этом размер возможного материального (денежного) заглаживания или возмещения такого вреда, в отличие от материальных составов, всегда остается на усмотрение обвиняемого (подозреваемого), а достаточность принятых мер субъективно оценивается правоприменителем.

Вместе с тем, среди отдельных научных и практических работников (А.В. Макаров, А.А. Казанов и др.), опирающихся на локальную судебную практику ^[4], существует мнение о том, что невозмещение подозреваемым (обвиняемым) ущерба и не заглаживание вреда, в целом, не препятствует применению норм о судебном штрафе, т.к. «… некоторые составы преступлений не предусматривают наступления каких-либо последствий и не предполагают возможные варианты возмещения ущерба или заглаживания вреда ввиду отсутствия таковых, т.е. являются преступлениями с формальным составом»^[5].

Приводя в качестве примера преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 291 УК РФ, вышеуказанными авторами утверждается, что в данном случае условие о возмещении ущерба и заглаживании причиненного вреда не может быть исполнено, т.к. фактически ущерб никому не причинен.

По-разному трактуется на практике и возможность прекращения на основании ст. 25.1 УК РФ покушений на преступление ^[6].

Подобное утверждение видится нам крайне спорным по нескольким основаниям.

Первое. Вред причиняется любым преступлением. В случае с т.н. формальным составом характер этого вреда нематериален, т.е. не сопряжен с физическим воздействием на человека или материальные предметы внешнего мира. Вред может наноситься общественным отношениям, производить негативные изменения в социальной деятельности, нарушать упорядоченность системы общественных отношений, деформировать и вносить элементы дезорганизации в сложившийся правопорядок. Согласно правовой позиции Конституционного Суда РФ, выраженной в Определении от 26 октября 2017 г. N 2257-О, общественно опасные последствия совершенного преступления - в зависимости от конструкции его состава: материального или формального - могут входить или не входить в число его обязательных признаков. Вместе с тем отсутствие указаний на такие последствия в диспозиции соответствующей статьи Особенной части Уголовного кодекса РФ в качестве признака состава предусмотренного ею преступления не означает, что совершение этого преступления не влечет причинение вреда или реальную угрозу его причинения.

Второе. Принципиальная возможность возмещения такого вреда следует из текста Пленума, который говорит о "... принятии иных мер, направленных на восстановление нарушенных в результате преступления … законных интересов … общества и государства ^[3].

Третье. Последствием любого неоконченного материального преступления, совершенного в отношении физического лица, при отсутствии материального вреда, является, как минимум, причинение этому лицу вреда морального, без констатации возмещения которого, проблематично говорить о полноте заглаживания вреда причиненного преступлением.

По изложенным причинам мы равным образом не разделяем позицию авторов, которые говорят о возможности применения норм о судебном штрафе только по делам, где имеется конкретный потерпевший ^[7].

Поддержку такой позиции мы видим и в судебной практике.

От З. обвиняемого в совершении незаконного проведения азартных игр с использованием игрового оборудования вне установленных законом игорных зон, без полученного в установленном порядке разрешения на осуществление деятельности по проведению азартных игр в игорной зоне, т.е. преступления, предусмотренного ч. 1 ст.171.2 УК РФ в орган предварительного следствия поступило заявление о возбуждении перед судом ходатайства о прекращении уголовного дела и назначении ему в соответствии со ст. 25.1 УПК РФ меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа, которое было удовлетворено.

В обоснование своего ходатайства следователь указал, что З. в ходе предварительного следствия свою вину в совершении указанного преступления признал в полном объеме, в содеянном раскаялся, дал исчерпывающие признательные показания. Оборудование, которое применялось З. для осуществления организации и проведения незаконной игорной деятельности изъято в ходе проведения осмотра места происшествия, чем исключена возможность его дальнейшего использования в незаконной деятельности. Возмещение же обвиняемым причиненного интересам государства в сфере организации и проведения азартных игр вреда каким-либо способами не предусмотрено действующим законодательством. Таким образом, по мнению органа предварительного следствия, было установлено, что имеются предусмотренные ч. 1 ст. 25.1 УПК РФ основания для прекращения уголовного дела в отношении обвиняемого и назначении ему в соответствии со ст. 76.2 УК РФ меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа.

Фрунзенский районный суд Санкт-Петербурга, исследовав материалы дела, несмотря на категорические возражения государственного обвинителя, заключающиеся в том, что изъятие средств преступной деятельности и признание вины обвиняемым не может являться надлежащим возмещением вреда, без инициативных действий со стороны обвиняемого (подозреваемого), нашел ходатайство следователя обоснованным и удовлетворил его. Мотивируя свое решение, суд первой инстанции указал, что З. ранее не судим, впервые привлекается к уголовной ответственности за совершение преступления небольшой тяжести, потерпевший по делу отсутствует, которому можно было бы возместить причинённый ущерб, материальный ущерб по делу отсутствует.

Санкт-Петербургский городской суд на основании представления прокурора решение районного суда отменил и отказал следователю в удовлетворении ходатайства, установив одновременно и отсутствие потерпевшего и причинение преступлением вреда интересам государства, и тот факт, что вред причиненный преступлением не возмещен ^[8].

Примером нематериального возмещения нематериального вреда в данном случае, на наш взгляд, может служить зафиксированная на электронных носителях активная общественная позиция подозреваемого (обвиняемого, подсудимого), направленная на контрпропаганду игромании, незаконного игорного бизнеса (создание тематических сайтов, выступление в передачах и пр.). Вариантом материального возмещения причиненного нематериального вреда может служить оказание денежной помощи соответствующим медицинским (психологическим) реабилитационным центрам.

Такая же схема возмещения причиненного формальным преступлением вреда общественным отношениям может быть применима к составам, предусмотренным ч. 1 ст. 228 УК РФ (при этом дополнительными факторами возмещения нематериального вреда может быть самостоятельная постановка лица, совершившего преступление и употребляющего наркотики, на учет в наркодиспансере с одновременным поступлением на лечение либо успешная агитация в этих целях иных наркозависимых лиц) ^[9]. Так, например, постановлением Рузаевского районного суда Республики Мордовия от 28 июня 2017 г. прекращено уголовное дело в отношении К., обвиняемой в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 228 УК РФ, в соответствии со ст. 25.1 УПК РФ с назначением судебного штрафа в размере десяти тысяч рублей. Суд мотивировал свое решение тем, что К. загладила причиненный преступлением вред путем добровольного выполнения общественных работ в «Социально-реабилитационном центре для несовершеннолетних» и пожертвования денежных средств в данное учреждение на благотворительность. Аналогичное решение в связи с жалобой защитника принял Санкт-Петербургский городской суд, который отменил постановление Куйбышевского районного суда Санкт-Петербурга от 25.04.2019 об отказе в удовлетворении ходатайства о прекращении уголовного дела в порядке ст. 25.1 УПК РФ, а также приговор в отношении Г. и прекратил уголовное дело в отношении Г. с назначением ему меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа в размере 8 000 рублей. В обоснование своей правовой позиции суд указал, что «… осужденный Г. оказывает сотрудничество в качестве волонтера в Санкт-Петербургском благотворительном фонде <...> в проекте «Профилактика социально значимых заболеваний среди людей, употребляющих наркотики и социальное сопровождение, направленное на их медико-социальную реабилитацию». В мае, июне 2019 года осужденный Г. перечислял на счет фонда денежные средства в качестве добровольного пожертвования». Кроме того апелляционной инстанцией отмечено, что действия, направленные на заглаживание причиненного вреда, и свидетельствующие о снижении степени общественной опасности преступления, нейтрализации его вредных последствий, не могут быть одинаковыми во всех случаях, и определяются в зависимости от особенностей конкретного деяния. А по смыслу закона, судебный штраф как мера правового характера и штраф, назначенный судом в виде наказания, нельзя признать соизмеримыми с точки зрения правовых последствий, поскольку назначенное наказание порождает у Г. судимость ^[10]. Аналогичная судебная практика имеет место и в других регионах ^[11].

Большим пластом уголовных дел, рассмотренных судами Санкт-Петербурга с применением меры уголовно-правового характера судебный штраф, являются уголовные дела о преступлениях, предусмотренных различными частями ст. 327 УК РФ (в частности использование заведомо поддельных свидетельств о регистрации по месту жительства (мигранты), представление заведомо подложного листка нетрудоспособности и пр.).

В данном случае суды, приходя к выводу о возможности применения меры уголовно-правового характера судебный штраф, надлежащим возмещением вреда считают «получение официальной регистрации по месту жительства», «искреннее раскаяние в содеянном», «должные выводы из содеянного», «обязательство не нарушать нормы законодательства РФ впредь», «оформление регистрации по месту пребывания» и пр.

Применение норм ст. 25.1 УПК РФ по делам, где преступление не было доведено до конца по независящим от обвиняемого обстоятельствам, предполагает отсутствие материального вреда, однако установленный моральный вред подлежит обязательному возмещению путем искреннего раскаяния и принесения извинений потерпевшему (если таковой наличествует). При этом закон также не возбраняет, если искренность такого раскаяния будет подкреплена денежной суммой или иными формами материального или нематериального возмещения.

Иными словами вред, причиненный преступлением, может быть возмещен в любой в т.ч. денежной форме, позволяющей компенсировать негативные изменения, причиненные преступлением охраняемым уголовным законом общественным отношениям. Но каковы границы возможного материального возмещения причиненного нематериального вреда. Хотя бы примерного ориентира для подобной монетизации закон не содержит. Единственным критерием остается соразмерность такого возмещения характеру и общественной опасности совершенного преступления.

Т.о. реальное соразмерное возмещение любого причиненного преступлением вреда, как того и требует закон, должно быть непреложным условием для применения норм о судебном штрафе, независимо от того о каком преступлении идет речь: с формальным составом или материальным. Расширительное толкование и применение ст. 76.2 УК РФ по схеме: формальный состав → преступлением фактически вред не причинен → невозможно возмещение такого вреда → нет препятствий для применения судебного штрафа, вопреки ст. 6 УПК РФ необоснованно улучшает положение подозреваемого (обвиняемого, подсудимого), фактически извращает суть правосудия и станет дополнительным коррупциогенным фактором при принятии такого решения.