Изменение балканской политики Турции в период правления Партии Справедливости и Развития: Эффект А.Давутоглу

Колот Бурак кандидат исторических наук аспирант, кафедра Новей и новейшей истории стран Европы и Америки, МГУ им Ломоносова 119234, Россия, г. Москва, ул. Ленинские Горы, 1, общежитие Kolot Burak PhD in History Postgraduate student, the department of Modern and Comtemporary History of the Countries of Europe and America, M. V. Lomonosov Moscow State University 119234, Russia, g. Moscow, ul. Leninskie Gory, 1, obshchezhitie burakkolot@gmail.com

Исчезновение двухполюсной международной системы с окончанием Холодной войны привело к процессу, в ходе которого государства начали активный пересмотр своей внешней политики. Как утверждают Ф. Фукуяма ^[1] и С. Хантингтон ^[2], предполагалось, что Соединенные Штаты единолично будут формировать международную систему, однако международные различия в глобальном масштабе внесли свои коррективы в предполагаемый процесс формирования однополярного мира. Поскольку в результате динамичности международных отношений, вновь проявились конфликты, замороженные в ходе Холодной войны, и государства с имперским наследием стали предпринимать интенсивные попытки утвердить свои интересы на международной арене.

Неоспоримым фактом является то, что внешнеполитические изменения после 1990 года повлияли на внешнеполитическую позицию Турции. В этот период изменение двухполюсной международной системы и крах социалистических систем, политические преобразования на Ближнем Востоке, на Кавказе и на Балканах побудили Турцию, усилить свою активность во внешней политике ^{[3, с. 62]}. Однако теоретическая база для желаемой деятельности во внешней политике отсутствовала до прихода ПСР к власти в 2002 году. Поэтому, доктрину стратегической глубины ^{[4, с. 117]}, написанную Ахметом Давутоглу, следует рассматривать как источник, который стал руководством для внешней политики Турции. Основная предпосылка доктрины стратегической глубины состоит в том, что сила государства в мировой политике зависит от его геостратегического положения и исторического прошлого. По этим двум параметрам, отмечает Давутоглу, Турция находится в отличном положении, так как является центром многих геополитических областей. В сочетании с имперским историческим прошлым формируется стратегическая политика государства. Поэтому доктрина гласит, что Турция должна проводить активную политику на всех этих направлениях.

***

Джеймс Трауб в своей статье, опубликованной в Нью-Йорк Таймс, писал: «В конце концов, Турция - не просто еще одна страна, а наследница империй, как классических, так и османских, и одна из первых светских республик в исламском мире. Как в своей интеллектуальной работе, которая доказывает чрезвычайный статус Турции в силу ее истории и географического положения, так и в своей роли министра иностранных дел, Ахмет Давутоглу рассматривается как поборник турецкого величия» ^[5]. Эта статья является отражением растущей активности турецкой внешней политики в эпоху Давутоглу, которая началась после того, как ПСР пришла к власти 3 ноября 2002 года. В этот период Турция выдвинула на повестку дня амбициозную программу, основанную на активном участии в решении региональных проблем. Такие эксперты, как А. Мюрисон ^{[6, с. 945-947]} и Дж. Уокер ^{[7, с. 33]}, которые поддерживают эту идею, оценили отношения, которые Турция установит с государствами региона от Балкан до Центральной Азии в качестве образца для подражания.

Балканская политика Турции до ПСР

В период между двумя мировыми войнами не было политических событий, которые глубоко повлияли бы на отношения Турции с балканскими государствами. В основном это связано с тем, что после Первой мировой войны на Ближнем Востоке и на Балканах возникла очень сложная социально-экономическая ситуация. В этот период региональные державы, -такие как Турция, Греция, Болгария- заключили несколько соглашений для уменьшения влияния других крупных держав на Балканах ^{[8, с. 8]}.

До конца холодной войны политика в отношении региона не выходила за рамки турецко-греческого спора и ограничивалась проблемами Кипра и Эгейского моря ^{[9, с. 343]}.

Нельзя сказать, что с окончанием холодной войны и переходом к однополярному политическому порядку во внешней политике Турции произошли какие-либо фундаментальные изменения. Продолжение приверженности общему курсу НАТО и дальнейшее развитие процесса Европейского Союза свидетельствуют о том, что в основной внешней политике Турции нет больших различий. Однако очевидно и то, что Турция проводит более активную внешнюю политику, чем в период Холодной войны. В период холодной войны также не было достигнуто стабильности в политике Турции на Балканах ^{[10, с. 94]}.

В этот период Турция вступила в двусторонние отношения с другими балканскими государствами для обеспечения мира и стабильности на Балканах. Новый импульс получили турецко-греческая отношеная после землетрясения в Мармаре 1999 года, на основе усилий министров иностранных дел двух стран Исмаила Джема и Йорго Папандреу, что явилось началом изменений балканской политики Турции ^[11].

Аналогичный эффект наблюдался и в кипрской политике, которую вел Ахмет Давутоглу. Именно он занимал важное место в формировании турецкой внешней политики. После прихода к власти Партии справедливости и развития Давутоглу стал важным лицом в формировании внешней политики, который начался сначала на уровне консультирования. Политика «нулевых проблем с соседями», которая выделялась во времена Давутоглу, основана на идее, что Турция как региональная держава является эффективным актером в нескольких регионах ^{[12, с. 96]}.

С этой точки зрения в политике Турции в отношении Балкан, в частности, на первый план вышли инициативы по развитию региона с уровнем экономических отношений. Трехсторонний консультативный диалог между Турцией, Хорватией, Боснией и Герцеговиной и Турцией, Сербией, Боснией и Герцеговиной был начат по инициативе Турции. Эти диалоги привлекают внимание как инициативы, направленные на стабилизацию и процветание региона ^[13]. Тем не менее, Турция, которая была одним из основателей процесса сотрудничества в Юго-Восточной Европе в этом контексте, была вовлечена в формирования, направленные на экономическое развитие и установление политической стабильности в регионе ^[14].

Понимание внешней политики ПСР в соответствии с доктриной «стратегической глубины».

Ахмет Давутоглу стал министром иностранных дел в 2009 году, во второй срок правления ПСР, снискав славу архитектора внешней политики ПСР. В течение времени его пребывания на министерском посту Турция проводила активную и многоплановую внешнюю политику. С одной стороны, Турция сохранила свои позиции в системе Северо-Атлантического альянса и возобновила свои усилия по вступлению в ЕС: С другой стороны, резко возросло экономическое и дипломатическое участие Турции на Ближнем Востоке. Кроме того, Турция стремилась стать энергетическим мостом между Азией и Европой, одновременно создавая площадку для сотрудничества с Россией в целях содействия двусторонним отношениям и региональной стабильности.

Эта интерпретация Давутоглу также была предметом споров со стороны российских авторов. По словам историка Амура Гаджиева Турция уже отошла от такой политики, куда ее воспринимали в качестве «моста» между Западом и Востоком, между Севером и Югом, между Европой и Азией. Сегодня стратегическое значение Турции заключается уже не в географическом месторасположении, а в «способности интегрирования с системой». Такое представление о Турции четко отражает ее позицию по ряду актуальных внешнеполитических проблем и теоретически объясняет основную причину проведения многоуровневой внешней политики ^[15].

Для «многомерной модели» внешней политики Давутоглу подобрал аналогию лука и стрелы. Он утверждает, что Турция, с ее идейными и географическими преимуществами, является лучником, и чем больше она натягивает тетиву лука на восток, тем дальше стрела летит на запад ^[16]. Аналогия с луком и стрелой у Давутоглу имеет два значения для турецкой внешней политики. Во-первых, он рассматривает западную ориентацию как зависимую переменную, а именно как цель внешней политики. Это также означает, что региональная активность Турции на Востоке рассматривается как независимая переменная, как средство достижения конечной цели, которая должна быть прочно расположена на Западе. Поэтому Турция ставит во главу угла свои отношения с Западом и рассматривает активность на Востоке как рычаг для достижения этой цели ^{[17, с. 4]}. Как утверждает Давутоглу, активность Турции на Ближнем Востоке, как ожидается, проложит путь для более серьезного отношения к Турции на Западе. Турция подчеркивает, что ее участие в восточных делах может служить интересам Запада. Указывая на это, Давутоглу утверждает, что Турция не является бременем на плечах ЕС, более того, она могла бы способствовать усилиям ЕС по превращению его в глобального игрока на политической арене ^{[3, с. 138]}.

Внешнеполитическая перспектива Давутоглу также привела к различным взглядам среди турецких политологов. Сторонники нового активизма во внешней политике Турции утверждают, что активная внешняя политика Давутоглу в незападных регионах, особенно на Ближнем Востоке, Балканах и Кавказе, не является утопической и нереалистичной ^{[18, с. 360-362]}. И наоборот, западные политические актёры ценят меняющийся дискурс и стратегию Турции в региональной политике и видят в ней вклад в региональную стабильность ^{[19, с. 4]}. Бюлент Арас, сторонник внешнеполитических идей Давутоглу, определяет доктрину Давутоглу как «комплексный внешнеполитический подход» ^{[20, с. 127]}, при котором Турция также может улучшить свои отношения с Западом, сохраняя при этом тесные отношения с Востоком.

С другой стороны, критики Давутоглу подчеркивают «исламское наследие» Партии справедливости и развития. Они утверждают, что исламское мышление ПСР формирует внешнюю политику Турции, а традиционная западная ориентация Турецкой Республики исчезает. По словам внешнеполитического эксперта эпохи ПСР Чингиза Чагатайского, внешняя политика ПСР разделяет мир на отдельные религиозные блоки. Таким образом, умеренный исламизм влияет на ближневосточную политику Турции. При этом ПСР поддерживает аргументы арабских исламистов ^[21]. Это чревато тем, что подобные симпатии правительства ПСР могут привести к разрыву между Турцией и ее западными союзниками. В балканской политике Турции ситуация не сильно отличается от этого политического понимания. Турция связывается с мусульманскими общинами в регионе, в частности, с управлением по делам религии (Диянет). Эта государственная структура имеет своих представителей в Албании, Северной Македонии, Черногории, Болгарии, Боснии и Герцеговине, Хорватии, Греции, Сербии, Косово. Спектр активности Диянет весьма широк: от финансирования строительства и реставрации мечетей до образовательной деятельности. Диянет снабжает балканских мусульман религиозной литературой, в том числе учебной, обеспечивая ее перевод на местные языки, предоставляет стипендии для обучения студентов на факультетах теологии в турецких вузах. С 2007 г. по инициативе Анкары регулярно проводятся встречи религиозных лидеров балканских мусульман. По признанию одного из чиновников Диянет, ведомство руководствуется идеей о необходимости помочь мусульманским братьям вспомнить свою веру, которую они почти забыли за период социализма на Балканах. ^{[3, с. 68]}

Все эти оценки внешней политики по «доктрине Давутоглу», важны для видения того, как формировалась политика Турции на Балканах после 90-х годов. В частности, важен тот факт, что исламский дискурс^[1], используемый правительством ПСР во внешней политике, имел негативные последствия на Балканах, повлиял на политические и экономические инициативы Турции в регионе, а также подвергся критике со стороны других мусульманских стран на Балканах за членство в ЕС.

Балканская политика эпохи ПСР

Согласно информации на официальном сайте турецкого внешнеполитического бюро, политика Турции на Балканах состоит из четырех основных разделов. Это политический диалог на высоком уровне, безопасность для всех, максимальная экономическая интеграция и сохранение многонациональных, многокультурных, многоконфессиональных социальных структур в регионе ^[13]. В рамках этой политики Давутоглу в своей доктрине придает особое значение Балканам ввиду их географического значения, потому что это важный участок, спускающийся из Европы в Средиземное море, и культурного значения, как точки соприкосновения Востока и Запада. В конце ХХ века, когда стабильность эпохи холодной войны прекратила существование, самые кровопролитные конфликты произошли именно на Балканах ^{[4, с. 120]}. Поэтому, по словам Давутоглу, для Турции особенно важны договоренности, которые будут заключены с государствами, возникшими после распада Югославии. Это вскоре нашло свое подтверждение в том, что после ожесточенных этнических конфликтов в Боснии и Косово боснийцы и албанцы впервые обратились к Турции за помощью, что в глазах Турции свидетельствует о важности исторической миссии, возложенной на неё ^{[4, с. 122]}.

Давутоглу отметил, что Османское наследие является для Турции важным фактором в Балканской политике, делая из этого вывод, что в данный момент точкой приложения усилий для внешней политики Турции, являются мусульманские общества на Балканах. При этом он подчеркивал, что немусульманские общества также важны для балканской политики Турции ^{[4, с. 123]}. Но следует отметить, что такой подход ограничивается только мусульманскими общинами на Балканах, ввиду разной оценки османского периода в истории Балкан Турцией и балканскими народами немусульманами ^[22]. С турецкой точки зрения, господство Османской империи на Балканах тождественно «золотому веку региона, процветанию и миру», в то время как для немусульманских обществ тот же период обозначает «колониализм, высокие налоги и массовые убийства».

Рассматривая балканскую политику периода ПСР, на первый план выходит политика посредничества в региональных кризисах, и попытка установить более тесные экономические, политические и дипломатические отношения со странами региона. Таким образом Турция пытается укрепить свои отношения со своими традиционными партнерами в регионе (Албания, Босния и Герцеговина), и развить отношения со странами, с которыми у неё сохраняются прохладные отношения (Сербия), и тем самым обеспечить мир и стабильность в регионе ^{[23, с. 7]}. В этом контексте участились дипломатические визиты политиков Турции и балканских государств в период правления ПСР, а в балканских СМИ появился позитивный настрой в отношении турецкой политики в регионе ^{[24, с. 134]}. Примером такой ситуации может служить 2009 год, когда Турция добилась успеха в улучшении отношений с Сербией, путем визита президента Абдуллы Гюля в столицу Сербии Белград в октябре 2009 года. Визит Абдуллы Гюля очень важен тем, что это первый визит на уровне главы государства из Турции в Сербию за 23 года ^{[25, с. 139]}. Однако этот важный шаг был обесценен в последующие годы, когда Турция еще больше углубила свои отношения с Боснией и Герцеговиной и выдвинула на передний план этих отношений общий для всех исламский дискурс. Это воспринялось как возврат Турции к «империализму» на Балканах, особенно по отношению к немусульманским государствам ^{[26, с. 107]}.

Действительно, политическая динамика Турции может легко повлиять на турок или мусульман, живущих в других государствах (на Балканах и на Кавказ). По словам Сулейманова А.В.: «Действительно, наличие уникальных демографических особенностей в последнее время все больше затрагивает видение внешней политики Турции. Сегодня в ней проживает больше боснийцев, чем в Боснии и Герцеговине, больше албанцев, чем в Косово, больше абхазцев, чем в Абхазии. Кроме того, присутствует значительное число азербайджанцев, крымских татар и выходцев с Северного Кавказа России. Таким образом, противоречия во взаимоотношениях с данными странами оказывают непосредственное воздействие на внутреннюю политику турецкого государства» ^{[27, с. 139]}.

Начало экономического и военного проникновения Турции на Балканы можно определить с 1990-х годов ^{[28, с. 9]}. Первоначально Балканская политика Турции основывалась на конкуренции с Грецией и сотрудничеству с ЕС. Другими словами, развитие двусторонних экономических отношений и обеспечение безопасности были основной мотивацией в установлении турецко-балканских отношений. Но все же нельзя сказать, что были достигнуты желаемые результаты. Несмотря на то, что в 2014 году произошел относительно значительный процент роста по сравнению с 1989 годом, уровень торговли можно оценить как очень низкий в абсолютном выражении. Этот результат также в некоторой степени объясняет уровень недоразвития региона. С другой стороны, это показывает, что большая доля торговли осуществляется со странами-членами ЕС ^{[29, с. 207]}. Кроме того, коммерческий потенциал стран-членов ЕС в регионе намного выше, чем у Турции. Экспорт Германии в балканские страны в 2008-2015 годах составил в 3-4 раза больше, чем доходы Турции от экспорта, хотя его доля в общем экспорте была ниже экспорта Турции на 2%. Например, в 2015 году Германия экспортировала на Балканы около $ 30 млрд (2,3% по сравнению с общим), в то время как Турция достигла объема экспорта около $8 млрд (5,4% по сравнению с общим) ^{[30, с. 8]}.

Военное присутствие Турции в регионе возникло во время распада Югославии. Следует отметить, что, хотя Турция является второй по численности армией НАТО, ее военное присутствие в регионе было ограничено, ввиду совместного присутствия турецких войск и контингентов иных стран – членов НАТО ^{[31, с. 6]}. Кроме того, с точки зрения балканских государств, сделавших членство в ЕС главной целью своей внешней политики, очевидно, что соглашения о безопасности, которые будут подписаны с Турцией, не укрепят их нынешних позиций в отношении ЕС. Таким образом, ЕС предпочел в качестве партнеров балканские государства, стремящиеся к членству в ЕС, а не Турцию ^{[32, с. 164]}.

Однако безвизовый режим с балканскими странами и публичная дипломатия стали основными инструментами новой турецкой внешней политики в отношении Балкан. Поддерживаемая государством публичная дипломатия проявляла себя, в частности, в участии Турции в восстановлении и возрождает архитектурных памятников османского периода, строительство и поддержка университетов и школ в местах с высоким числом мусульманского населения. На данный момент активную роль играет турецкое агентство по сотрудничеству и координации (TİKA) ^[33]. Таким образом, социальная деятельность и образование, которые являются важными аргументами балканской политики эпохи ПСР, повышают эффективность Турции в регионе в этом процессе.

Экономическая активность Турции на Балканах особенно заметна в телекоммуникационном, транспортном и банковском секторах. На данный момент Турция стремится повысить свою экономическую эффективность в регионе за счет основных секторов ^[34]. Например, большую роль в этой политике, играют Сельскохозяйственный банк Турции, первый банк с иностранным капиталом в Боснии и Герцеговине, и экономический банк Турции, открытый в Косово. Турецкая аэрокомпания - одна из немногих авиакомпаний, выполняющих рейсы во все страны региона ^[35]. Из-за потребности в капитале в регионе все виды инвестиций удовлетворяются положительно, турецкие инвесторы также играют активную роль в Балканской экономике в этом процессе.

Темпы просмотра турецких сериалов в регионе способствуют культурному сближению Балкан и Турции. Тот факт, что сериалы контролируется турецким правительством, помогает изменить предубеждение против Турции на Балканах. Однако, как уже упоминалось выше, в последнее время, во внешней политике турецкого правительства также используется имперский и исламский дискурс, что также влияет на содержание турецких сериалов, как в политическом смысле, так и в плане культурного взаимодействия ^[36].

Общие итоги:

С момента прихода ПСР к власти в 2002 году произошли заметные изменения во внешней политике Турции на Балканах после окончания Холодной войны. Динамичные изменения международной системы и последовавшие за этим кризисы на Балканах, стали важным фактором в перемене турецкой внешней политики. Этот сдвиг способствовал тому, чтобы Турция заняла более активную позицию на Балканах, но он также привел к его негативному восприятию со стороны немусульманских стран Балкан. Неприятие вызывает положительная оценка Османской империи. Кроме того, важен факт, что военная мощь Турции, позволяет ей претендовать на вмешательство в любой региональный конфликт.

Несмотря на то, что правительство ПСР добилось успеха в отношениях с немусульманским государством, ссылки на исторический процесс всегда воспринимаются этими государствами как угроза. Таким образом, ясно, что риторика с акцентом на османскую историю не вполне соответствует политическим приоритетам Турции.

Балканские государства считают, что Турция выстраивает собственную сферу влияния, дистанцируясь от ЕС и Запада, демагогически опираясь на своё историческое прошлое. В ответ на такой подход заявления турецких внешнеполитических руководителей о том, что балканские страны поддерживают свое членство в западных организациях, таких как НАТО и ЕС, выглядят неубедительно, в сравнении с более интенсивно используемой риторикой исторических связей. Этот «историко-имперский дискурс» может способствовать более тесном связям турецкого и мусульманского населения на Балканах с Турцией. Однако, такой дискурс наносит ущерб заявлениям Турции о политике «посредничества». Он ограничивает её внешнеполитическую активность турецким и мусульманским населением на Балканах, что сильно беспокоит немусульманские государства полуострова.

Сейчас на Балканах нет государства, которое не учитывает очень серьезное влияние Турции. Из опасений попасть под влияние Анкары, в последние годы даже Албания, мусульманское государство, пошла по пути развития отношений с Грецией, а не с Турцией, ввиду желаемого членства в ЕС.

Поэтому, помимо тех инвестиций, которые Турция сделала в экономическом плане и развитии своих отношений с немусульманскими странами, она должна поддержать вступление региональных государств в ЕС и НАТО в будущем. Также, могут быть желательны заявления Турции о том, что её балканская политика не несет в себе имперских амбиций, как думают балканские государства.

Прояснение Турцией своей политики в отношении светских балканских государств, обеспокоенных исламизацией, и акцент на западных ценностях во внешней политике, могут оказаться полезными в перспективе достижения поставленных целей.

^[1] Дискурс исламизма – совокупность дискурсов, возникающих под влиянием активизации присутствия ислама и исламских стран в международном политическом процессе. Формирование данного дискурса произошло под влиянием исламской повестки, ставшей актуальной частью как внутренней, так и внешней политики большинства стран в мире. Соответственно, это отражается на мыслях и суждениях граждан, формируя их взгляд на процессы, связанные с этой религией и ее последователями. Исаков А С. Дискурс исламизма // Дискурс-Пи. Ист-философии и права УрО РАН. No: 3. Екатеринбург, 2013. С. 276-282.