Этническое и диаспоральное самосознание корейской диаспоры современного Казахстана через призму социокультурных процессов

Корейская диаспора Казахстана или корё сарам на протяжении всего периода проживания на территории Республики проходила через сложные процессы сохранения, формирования и воспроизводства своей культурной идентичности. Условия появления корейского населения в Средней Азии, род их деятельности, а также исторический контекст оказали огромное влияние на культурные характеристики этого национального меньшинства.

В связи с актуализацией вопросов национальной политики и культуры в общественном дискурсе постсоветских государств, а также подъемом этнического самосознания, возрос исследовательский интерес к корейской диаспоре, в частности.

Диаспоризация корейцев в определенные исторические периоды имела разный характер и интенсивность. Вместе с массовым переселением дальневосточных корейцев в Казахстан в Сталинские годы наблюдалось подавление этнического самосознания ввиду национальной политики СССР, а также неблагонадежной репутацией нацменьшинств ^[15]. Вплоть до Перестройки этнокультурная культивация стагнировала, ведь приоритетным было построение единой советской нации. Большую роль в сохранении субэтноса в советский период сыграла внутренняя инерция, скреплявшая членов диаспоры по расово-антропологическому принципу и наличию общей исторической судьбы. С приходом в бывшие союзные республики суверенитета произошел настоящий ренессанс национальных культур, попытка «вернуться к корням». Этот этап весьма плодотворный с точки зрения интенсификации социокультурных процессов. Так с 1990 г. стали активно создаваться корейские общественные организации, культурные центры, проводиться общественно-политические мероприятия. К настоящему моменту, после смены нескольких поколений корейцев в Республике Казахстан наступил период активной трансформации этнического самосознания. Обнаружилось большее разделение дефиниций этноса и диаспоры.

Объектом исследования в данной статье является корейская диаспора Казахстана, а предметом – социокультурные тренды в ее среде с начала 1990-х годов по настоящее время.

При рассмотрении корё сарам на первый план выходят маркеры этничности: язык, обычаи, религия. Генезис, взаимодействие с другими этносами и степень культурного воспроизводства будут отражать степень развитости диаспорального самосознания.

За последние три десятилетия внутри корё сарам наблюдаются неоднозначные тренды. Самый показательный – отношение к корейскому языку среди представителей диаспоры. Несмотря на то, что данный язык де-юре является «родным» для представителей корейской этнической группы, его функциональные возможности ограничены. Нельзя не признать за диаспоральными организациями попытки популяризации корейского языка: выпуск еженедельной газеты «Корё Ильбо», постановки в корейском театре музыкальной драмы, короткие телевизионные передачи. Объективные показатели, все же, свидетельсввуют о недостаточности предпринимаемых мер.

Ниже представлены результаты переписи населения Республики в 1999 г., где продемонстрирована динамика изменения языковой компетентности корейцев Республики Казахстан ^[6].

По данным статистики за 2014/15 учебный год, корейский язык в школах в качестве программной или опциональной дисциплины изучался всего лишь 228 учениками корейской национальности ^[1]. Данная цифра крайне мала и не идет в сравнение с превышающим в десятки раз показателем числа изучавших дунганский, турецкий или уйгурский языки.

Изучение корейского языка в ВУЗах сегодня более востребовано, чем в школах. Все больше студентов замотивированы в освоении языка исторической родины, о чем говорили в интервью ^[12].

Язык бытовой коммуникации корейской диаспоры Казахстана находится в центре исследовательского интереса. За полтора века проживания за пределами своей родины корё сарам культивировала собственный языковой код – «койне» («коре мар»). Данное лингвистическое варьирование сформировалось на базе наречий Северохамгенской области Кореи: юкчин (северный говор) и менчхон-кильчу (южный говор) ^[9]. Отличительной чертой коре мар является присутствие серьезного пласта архаизмов, давно ушедших из коммуникативного обихода жителей Корейского полуострова, и неологизмов, включающих элементы русской и казахской лексики ^{[13, с.56]}.

Критически осмысляя потенциал коре мар, можно сделать вывод о невеликих возможностях его развития. Сегодня за ним остается роль языка «домашней коммуникации». Корё мар не имеет письменного статуса и зачастую уступает русскому или казахскому языкам. С приезжающими из Южной Кореи гостями казахстанские корейцы используют английский язык с включением отдельных, общеизвестных корейских лексических единиц. Таким образом, миноритарный язык койне не является для казахстанских корейцев основным маркером их диаспорности.

Г. Ким, признавая наличие проблем в языковой среде корейцев постсоветского пространства, подчеркивает, что язык не выступает системообразующим фактором для поддержания диаспорного самосознания. Гораздо важнее понимание своей исключительной исторической судьбы, самоидентификация и регулярное обращение к исконным традициям ^{[7, с.52]}.

Самые главные обычаи корейцев связаны с жизненными вехами человека и наделяют события особым сакральным смыслом: первый год от рождения ребенка, свадьба и шестидесятилетие. Внутри диаспоры их принято называть «три стола». Наличие в интернете огромного количества предложений по организации традиционных корейских праздников в главных городах компактного проживания диаспоры (Алматы, Тараз, Кызылорда) ярко демонстрирует устойчивое стремление корейцев к поддержанию обрядов.

Празник «асянди» – первый день рождения ребенка – открывает цикл традиционных церемоний. В фотоархивах пользователей социальных сетей ВКонтакте и Facebook можно найти фотографии корейских семей, на которых годовалый ребенок в национальном костюме – ханбоке – совершает сакральный «выбор пути»: из предложенных предметов берет один, символизирующий будущее предназначение. В асянди заключена культурная преемственность и инициация нового корейца ­– носителя традиций, члена диаспоры. Поэтому «первый стол» так важен для поддержания этнического самосознания.

Второе знаковое событие, или «второй стол» корейцы соотносят со свадьбой. Принципиальным условием для вступления в брак для корейцев Казахстана является их принадлежность к разным семейным кланам – поям (бонам). Если жених и невеста происходят из разных бонов, то формальных препятствий для заключения их брачного союза не существует. Спецификой родовых отношений корейцев является сохранение женщиной принадлежности к отцовскому роду даже после вступления в брак. У корейцев Казахстана до недавних пор это было выражено в том, что жены никогда не принимали фамилию мужа, оставаясь со своей девичьей фамилией ^[6].

Изучением свадебной процессии занимался В.С. Цой, подробно описавший ее в своей диссертации «Современная культура и быт корейцев Казахстана ^[16]. Он отмечает, что ортодоксальное понимание корейцами института брака изменилось. Например, на сегодняшний день все более распространен феномен смешанных союзов, участились разводы и повторные вступления в брак. Традиционные процедуры по подбору супругов, их подготовки к семейной жизни, отвечавшие укладам корейских семей, сегодня обладают исключительно церемониальным характером. C каждым десятилетием данные тенденции лишь углубляются, что оценивается современными учеными-корееведами как фактор положительной динамики интеграции диаспоры в общенациональную политику Республики Казахстан ^{[5, 10]}.

Заветы предков по проведению свадебного торжества в современном сообществе корейцев Казахстана очень часто нарушаются. Корейский национальный свадебный обряд исторически считается сложным, многоступенчатым, символичным. Сравнивая исконные предписания с современной действительностью, отраженной в фотоархивах социальных сетей, казахстанские корейцы крайне редко соблюдают традиционную атрибутику. Невесты так же, как и женихи, намного чаще предпочитают европейский свадебный костюм национальному ханбоку.

«Третий стол» – «хвангаб» – это большое семейное торжество, которое дети традиционно устраивают в честь 60-летнего юбилея каждого из родителей. Церемониал, в целом, не отличается от общепринятого застолья по случаю Дня рождения, однако предполагает определенную очередность в рассадке гостей и поздравлениях юбиляров.

Традиции диаспоры необходимо рассматривать наряду с религией, так как оба феномена отражают духовную сферу и в классическом понимании диаспоры детерминируют культуру этнической группы. В случае казахстанских корейцев, религиозный аспект – сравнительно молодое явление. Актуализация вопросов вероисповедания произошла только в период Перестройки.

Современные поколения корейцев Казахстана утратили непосредственную связь с историко-культурным прошлым своих предков, с их традиционными верованиями: буддизмом, шаманизмом и конфуцианством. Пребывая на Дальнем Востоке России, корейцы отчасти приобщались к христианству. В советский период корейцы, как и все жители СССР, придерживались атеистического мировоззрения. Религиозное возрождение во всех странах СНГ, обозначившееся в конце 80-х гг. и проходившее одновременно с возрождением этнического самосознания, привнесло в духовную сферу диаспоры новые, популярные веяния.

Религиозной основой становилось христианство различного толка, особенно пресветерианство и его деноминации: свидетели Иеговы, адвентисты седьмого дня, баптисты. Южнокорейская религиозная миссия церкви Сун Бок Ым имеет в Казахстане не только многочиисленные приходы, но и собственный теологический центр Елим, готовящий новых проповедников.

В случае казахстанских корейцев аспект вероисповедания никак не соотносится с этничностью и в целом слабо отражается на диаспоральных характеристиках.

Уделив внимание языку и духовной жизни, следует рассмотреть факторы, отвечающие за генезис и внутреннюю динамику корё сарам.

Корейская диаспора Казахстана – это детище депортационной политики СССР. В конце 1937 года после принятия Решения Политбюро ЦК ВКП(б) № 51/734 порядка двухсот тысяч корейских переселенцев прибыли в среднеазиатские степи ^[14]. Депортация и общий контекст советской внутренней политики в первые десятиления XX века не могли не отразиться на социокультурных характеристиках корейцев СССР. Испытав тяготы переселения, эпидемий и бедности, оказавшись еще дальше от Родины, корейский народ проявил трудолюбие, высокую способность к адаптации в новых условиях, культурную и социальную консолидацию внутри собственной этнической группы. Как отмечают современные исследователи, корейская диаспора является моделью нового типа этнокультурной общности, успешно освоившейся в многонациональном государстве ^{[11, c.215]}.

Сфера семейно-родовых отношений, как важная составляющая этногенеза испытывает серьезные трансформации в настоящее время. За последние десятилетия резко возрос удельный вес межнациональных браков среди корейцев Казахстана. Если в 30-40-е гг. они носили эпизодический характер, то в 80-00-х годах межнациональные браки для корейцев стали обычным явлением. По архивным данным ЗАГСа г. Алматы в 90-х годах доля межнациональных браков среди корейцев составила около 40%. По оценке профессора Германа Кима брачные союзы, заключенные между корейцами и другими этносами стали «фирменным знаком» корейской диаспоры ^[17].

Дети, рожденные в межэтнических браках – «тягубя», относят себя больше к корейцам (вероятно, в силу характерной внешности) и воспринимают традиции, свойственные корейцам Казхастана. Опираясь на портфолио праздничных агентств, часто можно увидеть женщину славянской внешности с мужчиной-корейцем и их ребенком в национальных корейских костюмах.

В 70-е гг. ХХ века многие новорожденные корейцы были названы русскими именами. Это происходило из-за динамичной интеграции корейцев в советское русскоязычное общество, роста образовательного ценза и деловой компетенции, а также изначальными трудностями с унификацией написания многосоставных корейских имен. О.М. Ким, посвятившая исследование антропонимии советских корейцев, отметила, что большинство современных корейских имен имеют трехчленную «русскую» структуру и состоят из имени, фамилия, отчества ^{[8, c. 59]}. Зачастую, при возникновении трудностей в образовании отчества от корейского имени, за основу бралось произвольное русское имя. По аналогии с отчеством происходило прибавление к корейской фамилии русского суффикса, упрощающего процесс воспроизведения фамилии. Наиболее часто прибавлялся суффикс –гай, что дало начало корейским династиям с фамилиями Цхай, Багай, Пягай. Сегодня далеко не все русскоязычные корейцы, особенно в молодом поколении, знают как пишется собственная фамилия по-корейски.

Интервьюирование представителей разных по возрасту корейцев на предмет их национальной идентификации выявили любопытную тенденцию. Почти все единогласно относят себя к казахстанской нации, одновременно признавая этническую принадлежность к древнему корейскому народу ^{[12, 18]}.

Трансляторами культурных ценностей диаспоры являются общественные организации: Ассоциация корейцев Казахстана, общественный фонд «Корейский дом», республиканская газета «Корё ильбо», Государственный республиканский академический корейский театр музыкальной комедии, а также различные образовательные и просветительские центры ^[3]. На их платформе происходит трансляция диаспорной идеи и популяризация корейской культуры, устанавливаются мосты с исторической родиной через совместные мероприятия в различных сферах общественно-политической жизни. В важные дни годового календарного цикла – восточный Новый Год, праздник осени, праздник весны – площадка Корейского дома в Алма-Аты собирает на свои торжества всех желающих. Через такие инструменты как ансамбль народного танца «Мисон», музыкальные коллективы прививается любовь и чувство единения с далекой, но родной землей ­– Корейским полуостровом. Нельзя не упомянуть главный государственный орган, занимающийся вопросами национальной политики Республики – Ассамблею народа Казахстана. Данная организация широко поддерживает развитие гуманитарных инициатив всех национальных групп в стране ^[2].

Феномен корё сарам Казахстана заложен в триаде факторов. Во-первых, это общая историческая судьба и расово-антропологическая общность. Происхождение от древней культуры корё прочно закрепилось в генетической памяти субэтноса. Во-вторых, общеказахстанское национальное самосознание, при котором корейцы ощущают себя органической частью населения, наравне с другими народами Республики. И в-третьих, это русскоязычная коммуникативная компонента. На данный момент почти никто из корейцев не говорит ни по-казахски, ни по-корейски.

Вместе с этим этничность корейцев размывается с каждым поколением, поскольку: а) отсутствуют должные языковые компетенции; б) большой процент межнациональных браков существенно разбавляет концентрацию чистокровных корейцев.

Диаспорная идея в сознании корейцев Казахстана примордиальна по сравнению с этнической. Она скрепляет их в единую общность и выражается в разделении одинаковой исторической судьбы и соблюдении главных корейских традиций.

История проживания корё сарам на териитории Средней Азии, а также постепенная переориентация на новую – общеказахстанскую систему ценностей, – говорит о высоком качестве интеграции корейцев в казахстанское общество. Молодое поколение считает себя казахами корейского происхождения, что доказывает успешность национальной политики Республики Казахстан.