Из истории статистических исследований в Императорской Академии наук (XVIII – первая половина XIX вв.)

Скрыдлов Андрей Юрьевич кандидат исторических наук старший научный сотрудник, Санкт-Петербургский филиал Института истории естествознания и техники РАН 199034, Россия, г. Санкт-Петербург, наб. Университетская, 5 Skrydlov Andrei PhD in History Senior Scientific Associate, Saint Petersburg branch of the Institute of History of Natural Science and Technology of the Russian Academy of Sciences 199034, Russia, g. Saint Petersburg, nab. Universitetskaya, 5 askrydlov@gmail.com Другие публикации этого автора

Санкт-Петербургская Академия наук – исторически первая форма институциональной организации науки в России. Ее учреждение 28 января (8 февраля) 1724 г. обозначило новый этап в понимании государственной властью роли науки в процессе развития страны. По замыслу Петра I, Академия должна была способствовать удовлетворению потребностей государства в укреплении армии и флота, развитии экономики, распространении просвещения, изучении территории страны ^[1]. Осуществляя фундаментальные и прикладные исследования, Академия наук вскоре после создания приняла на себя ряд функций, прямо не предусмотренных петровским «Проектом положения об учреждении Академии наук и художеств» и Академическим регламентом 1747 г. Так, одним из важнейших направлений ее деятельности стала организация комплексного изучения обширной территории страны. Примечательно, что помимо собственно географических исследований природных условий, известный интерес у академиков вызывало познание России с позиций государствоведения – раннего направления статистической науки.

Государствоведение как отдельная область знания зародилось в Германии в XVII в. и во многом опиралось на классические труды античных философов о государстве. Основателем новой дисциплины принято считать немецкого ученого-энциклопедиста Германа Конринга, который в 1660 г. начал в Гельмштедтском университете преподавание курса о «достопримечательностях» различных государств. Главную задачу государствоведения Конринг определял как создание точного описания современного состояния государства, которое должно было включать географические, этнографические, политические и экономические сведения, имеющие значение для развития страны ^{[2, с. 42-43]}. Важную роль в развитии государствоведения сыграл Готфрид Ахенваль, благодаря которому дисциплина окончательно обрела форму и содержание, и получила признание не только в немецких землях, но и за ее пределами. В 1749 г. вышел в свет его «Очерк по государствоведению империй Европы», который впоследствии многократно переиздавался ^[3].

Работы в духе государствоведения начали появляться в России в первой половине XVIII в. Истоки этой традиции принято связывать с трудом И.К. Кирилова «Цветущее состояние Всероссийского государства», составленного в 1727 г. ^[4]. Это сочинение, имевшее целью восхваление петровских реформ, содержало географическое и экономико-статистическое описание результатов, достигнутых Россией за годы преобразований. Кирилов систематизировал сведения о 12 губерниях России, расположив их по единому плану. Книга содержит свод официальных сведений о штатах присутственных мест, войске, флоте, государственных доходах и расходах, епархиях и монастырях, школах, промышленности. Большое внимание уделено административно-территориальному делению государства. Особенностью сочинения Кирилова стало то, что в впервые в научной литературе XVIII в. в книгу был включен не только описательный, но и цифровой статистический материал, сведенный в таблицы. Основным источником для этой работы стали материалы Сенатского архива, где хранились присланные из губерний ответы на т.н. «вопросные пункты» Сената – анкеты, разосланные по Российской империи в 1724 г. ^[5].

Идея сбора сведений о природе и государстве по заранее разработанной схеме при помощи анкетирования была использована В.Н. Татищевым, который в 1734 г. предложил свой вариант анкеты под названием «Предложения с вопросами» и разослал ее по канцеляриям Урала и Сибири. В 1737 г. он разработал новый вариант анкеты, в которой вопросы были сформулированы более детально, а их количество возросло. Эти анкеты были переданы геодезистам, которые одновременно со съемкой, собирали сведения о местности ^{[6, с. 165]}. Таким образом, в первой трети XVIII в. России был некоторый опыт сбора и обработки статистических данных.

Потребность масштабного статистико-географического изучения России была очевидна приглашенным в Академию наук иностранным профессорам. Так, известный французский астроном и картограф Ж.Н. Делиль связывал составление географического атласа с созданием подробного описания России в духе государствоведения. 16 февраля 1828 г. на заседании Академической Конференции он прочел статью о методе составления точных географических карт Российской империи ^{[7, с. 67]}. Среди прочего Делиль считал необходимым «присовокупить к картам еще географический и исторический очерк страны, с указанием достопримечательностей в каждой отдельной области и описанием нравов и обычаев ее жителей» ^{[8, с. 9]}. Как известно, планы ученого остались нереализованными, это научная задача создания географо-статистического описания России была впервые поставлена перед академическим сообществом. После организации под руководством Делиля Географического департамента Академия в короткий срок стала центром картографических работ, и начала двигаться по пути накопления эмпирического материала. В феврале 1739 г., после смерти Кирилова, Татищев передал в Академию его рукописные материалы, в том числе две книги «Описания русских городов», т.е. «Цветущее состояние Всероссийского государства». По оценке Татищева, эти сочинения «к географии русской могут довольно быть полезны» ^{[5, с. 30]}.

Новый этап географо-статистических исследований в Академии наук связан с деятельностью М.В. Ломоносова, который возглавлял Географический департамент в 1758-1764 гг. Под его руководством картографические работы над новым атласом России переросли в масштабный план по сбору информации из губерний. Главным источником сведений для составления описания России Ломоносов считал подкрепленные указом Сената запросы Академии, которые рассылались во все административные центры страны. Так, представляя свои соображения по поводу составления атласа на заседании Академической канцелярии, 26 мая 1759 г. Ломоносов предложил обратиться в Сенат с просьбой о содействии к получению известий по 13 вопросным пунктам, которые планировалось разослать по губерниям. Затем проект анкеты обсуждался в Историческом собрании Академии, где был сформирован окончательный перечень из 30 вопросов. После согласования мероприятия в Сенате Академическая типография напечатала 600 экземпляров анкеты, которые были разосланы на места. Сведения предписывалось собирать путем опроса местных жителей, а в случае необходимости – направлять специальных чиновников для проверки. Для получения насколько возможно полной информации о населенных пунктах и составе населения, на заседании Исторического собрания было решено запросить сведения у Камер-коллегии, где хранились сводки ревизских сказок по второй ревизии 1742 г. После издания в 1761 г. указа о подготовке к третьей ревизии Ломоносов сделал попытку использовать ее, чтобы собрать новые материалы для задуманного им описания России. Лицам, производящим ревизию, ученый предлагал вручить перечень из 7 вопросов о населенных пунктах и числе проживавших в них подданных. Подобная перепись могла бы дать более актуальные данные, нежели имевшиеся в распоряжении Камер-коллегии, однако эта идея не была осуществлена. По инициативе Ломоносова Академия также направила запрос в Синод, с целью получить данные о духовных учреждениях, монастырях и церквях. Церковные приходы как административные единицы имели важное значение для статистики естественного движения населения ^{[6, с. 204-206]}.

Реализация на практике намеченных Ломоносовым планов оказалось весьма затруднительной. Так, в источниках не сохранилось упоминаний о передачи в Академию каких-либо сведений из Синода относительно монастырей и церквей. Списки населенных мест с количеством душ по второй ревизии из Камер-Коллегии поступали крайне медленно и при жизни Ломоносова эти материалы так и не были использованы в научной работе. Наиболее существенное значение имело анкетное обследование, которое, однако, затянулось на 10 лет ^{[9, с. 9]}. В литературе есть сведения о работе по систематизации и обработке этого материала. После смерти Ломоносова в 1765 г. его бумаги, среди которых были ответы на запросы, были опечатаны, и были возвращены Академии лишь в XIX в. ^{[6, с. 212]}.

Одновременно с деятельностью Ломоносова известную активность в развитии статистики начали проявлять приехавшие в Петербург европейские ученые. Наибольший вклад в распространение в России канонов немецкого государствоведения внесли А.Ф. Бюшинг и А.Л. Шлецер, научные биографии которых оказались тесно связаны с нашей страной. Бюшинг, которого принято считать основателем современной географии, прибыл в Россию в 1760 г. и некоторое время служил пастором лютеранской церкви Святого Петра в Петербурге. Неотъемлемой частью его географических трудов были сведения о политическом строе, границах и экономике, которые ученый рассматривал сквозь призму государствоведения как часть политической географии. При этом статистические материалы о состоянии различных государствах он располагал в сравнении, концентрируя внимание на материальных и экономических факторах. Шлецер вел научную работу в Петербурге с 1761 по 1767 гг. и был избран членом Академии наук. Вскоре после своего приезда в Россию он приступил к изучению статистики России, опираясь на традицию Геттингенского университета. В воспоминаниях Шлецера сохранились любопытные характеристики отношения российского общества к новой для них отрасли знания: «Русские же только в следующие годы открыто стали изучать свое огромное отечество, т.е. писать о нем и печатать. <…> Прежде об этом нельзя было и подумать, потому что статистика и деспотизм несовместимы <…> Даже самые сведения о ввозе и вывозе товаров считались тогда государственной тайной». Появление статистических исследований в царствование Екатерины II ученый объясняет «либеральным образом мыслей великой императрицы», которая «ограничила понятие о государственной тайне» ^{[10, с. 120-121]}. Шлецеру удалось убедить в важности статистических исследований советника Академической канцелярии И.И. Тауберта, который, используя свои связи в коллегиях, начал снабжать ученого необходимыми материалами. Шлецер вынашивал масштабный план издания обобщающего труда о Российской империи в традиции государствоведения, который, однако, не был осуществлен. В 1767-1772 гг. г. ему удалось опубликовать в Германии две части книги «Обновленная Россия, или жизнь Екатерины II, императрицы Всероссийской. Из достоверных сведений» и два тома приложений к ним. Эти работы пользовались популярностью в Европе и содействовали распространению более достоверных сведений о России.

Усилиями Бюшинга и Шлецера была сделана попытка упорядочить учет естественного движения населения в России. Согласно дополнению к Духовному регламенту 1722 г. «О ведении священниками книг о родившихся», подтвержденного императорскими указами в 1726 и 1737 гг., данные о естественном движении населения должны были собираться по церковным приходам и передаваться в Святейший Синод. Эти нормы к 1760-м гг. уже не исполнялись, сведения не собирались и, очевидно, не были доступны ученым. Роль Бюшинга в этом процессе заключалась в том, что в 1763 г. он «приготовил таблицу для новорожденных, погребенных и венчавшихся в лютеранских, реформатских и католических общинах Петербурга», собрал, обработал и опубликовал полученные материалы ^{[6, с. 218]}. Одновременно с Бюшингом проблемой народонаселения заинтересовался Шлецер, который доказывал Тауберту преимущества регулярных церковных записей по приходам перед эпизодически получаемыми сведениями ревизий. Если верить автобиографии Шлецера, в 1763 г. Тауберт поручил ему составить образцы церковных списков, а затем через И.И. Бецкого представил их императрице. 14 февраля 1764 г. именным указом Екатерина II распорядилась вести составленные Шлецером списки в Петербурге в качестве эксперимента, а сводные материалы присылать в Академию наук. Полученные данные Тауберт поручил обработать Шлецеру, который руководствовался в этом деле методикой немецкого статистика Зюсмильха. Первые результаты исследований Шлецер изложил в статье «Русский патриот», однако его выводы вызвали дискуссию. С критикой подсчетов Шлецера выступил вице-президент юстиц-коллегии лифляндских и эстляндских дел Т.И. Клингштет, который прислал отрицательный отзыв. После этого работа была направлена академику Ф. Эпинусу, который присоединился к мнению Шлецера. Материалы, подготовленные Шлецером, среди которых был проект учреждения в Санкт-Петербурге первой статистической конторы для обработки сведений из церковных приходов, предполагалось представить Екатерине II ^{[10, с. 141]}. В качестве посредника был выбран статс-секретарь императрицы А.В. Олсуфьев. Дальнейшая судьба проекта неизвестна, никаких действий по реализации проекта и расширению эксперимента со стороны императрицы не последовало. В 1768 г., уже после отъезда из России в Геттинген, Шлецер издал книгу «О безвредности оспы в России и о населении России вообще», где среди прочего использовал собранные данные о движении народонаселения в Петербурге. Таким образом, в 60-е гг. XVIII в. в академическом сообществе сформировалось понимание необходимости сбора эмпирических данных о «государственных достопримечательностях» России и создание обобщающего статистического сочинения. Поскольку статистика не входила в число академических дисциплин, она становилась предметом изысканий отдельных ученых-энтузиастов, которыми двигал личный исследовательский интерес. Признанию статистических исследований необходимым условием для составления описания территории России способствовали Академические экспедиции и последовавшее за ними обобщение собранного эмпирического материала.

Академические «физические» экспедиции 1768-1774 гг. стали одним из самых масштабных научных мероприятий в России XVIII века. Энтузиазм ученых обусловил масштабные достижения в разных областях науки, в ходе исследований был собран внушительный массив эмпирических данных, требовавших дальнейшей систематизации. Как известно, результаты путешествий различных отрядов обрабатывались и издавались отдельно ^{[11, с. 114]}. Простое соединение экспедиционных отчетов не создавало общего представления о состоянии страны. Материалы экспедиций необходимо было дополнить сведениями по необследованным районам, привести в единую систему, разделить по отраслям знаний.

Для реализации этого замысла в 1776 г. по инициативе директора С.Г. Домашнева при Академии наук был создан Топографический комитет, в который вошли видные ученые второй половины XVIII вв. Об обстоятельствах появления этого учреждения упоминает В. Лагус в своем труде об Э. Лаксмане. По его словам, толчком к созданию комитета послужил разговор Домашнева с Бюшингом, который напомнил директору «о славе, которая может достаться Академии в Петербурге от издания полного и подробного описания русского государства» ^{[12, с. 127]}. В сентябре 1776 г. для подготовки обобщающего описания России был сформирован научный коллектив, в состав которого вошли академики С.Я. Румовский, П.С. Паллас, Э. Лаксман, И.И. Лепехин, И.А. Гильденштедт, а также адъюнкты П.Б. Иноходцев и И.Г. Георги. В наставлении членам комитета Домашнев объяснял такой состав тем, что многие из них «объехали и любопытными проницательными глазами осмотрели большую часть государства, чрез что сами собою приобрели достаточное как физическое, так и моральное сведение о сей великой части земного круга». Актуальность создания общего описания России директор обосновывал желанием запечатлеть величие современной ему Российской империи, «слава знамен и флагов которой распространилась до неизвестных доселе пределов». Будущее описание Домашнев предлагал разделить на «Географическое, историческое, политическое, физическое и экономическое» и «вместить туда, где случай представится, все виды, кои могут служить к примечанию и выгоде, не только настоящей, но и будущей» ^{[13, с. 3-4]}.

В течение следующего года участники комитета разработали подробный план коллективного сочинения, который 18 октября 1777 г. Лепехин представил Общему собранию Академии наук. В 1778 г. этот план был опубликован под названием «Начертание общего топографического и физического описания Российской империи Санкт-Петербургской академии наук» ^[13]. В предисловии к «Начертанию» излагались основные принципы будущего труда. Он должен был включать географическое, историческое и статистическое описание страны. Одна из частей плана была озаглавлена как «Общее статистическое описание Российского государства», ее разработал И. Гюльденштедт, опираясь на основные принципы государствоведения. Так, в описание предполагалось включить сведения «О верховной государственной власти», а именно, «о титулах, гербах, придворном штате, о чинах гражданских и воинских; о государственных правительствах, о главнейших законах <…>, о состоянии особенных властей в разных местах государства». Далее планировалось изложить факты о вооруженных силах, как «сухопутной», так и «морской», а также «образе управления ею». Раздел «о господствующем православном законе и терпимых верах, и о духовенстве» должен был содержать информацию об устройстве Синода, числе монастырей и их содержании, «числе священников и церковных служителей», а также о «терпимых верах и их церковных распоряжениях, паче об азиатских». Кроме того, описание должно было включать в себя сведения о «о гражданской власти и ее устроении», к которой были отнесены «расправные места и полиция, воспитательные учреждения». Здесь же предполагалось изложить «историю художеств и наук». Весьма развернуто планировалось охарактеризовать количественный и социальный состав населения, а также состояние земледелия, промыслов, торговли и финансов ^{[13, с. 22-27]}.

1 ноября 1777 г. «сие разделение трудов» было утверждено Домашневым. Однако уже вскоре после начала работы участникам комитета стала очевидна нехватка материалов для выполнения столь амбициозного начинания. По сообщению Бюшинга, первым в успехе предприятия усомнился Г.Ф. Миллер, который посчитал, что огромные территории центральной части страны пока недостаточно исследованы. Сведения из губерний, продолжавшие приходить в ответ на разосланные Ломоносовым анкеты, были неточны, требовали сложной и продолжительной проверки и систематизации. Инициатор мероприятия А. Бюшинг вскоре согласился с доводами Миллера. По видимому, к этому же выводу пришли и члены Комитета, т.к. никаких следов их деятельности по реализации намеченной программы в источниках не сохранилось. Возможно, деятельности Комитета также помешали причины субъективного характера - в 1780 г. Лаксман уехал в Сибирь, в 1881 г. умер Гюльденштедт, а Иноходцев возглавил астрономическую экспедицию ^{[14, с. 25]}. Распад научного коллектива привел к тому, что замысел масштабного статистико-географического описания России, продолжавший планы Ломоносова, остался нереализованным. Вместе с тем, подготовка проекта описания позволила подвести некоторые итоги состояния географических и статистических знаний о России и поставить конкретные задачи на перспективу. Работы по подготовке общего описания России стимулировали организацию новых научных экспедиций, призванных заполнить лакуны в географических знаниях.

К концу XVIII в. невозможность осуществления больших планов статистико-географического изучения России силами немногих ученых-энтузиастов сделалась очевидной. Статистическая наука нуждалась в институциональном оформлении и поддержке со стороны государства. Этот процесс начался в царствование императора Александра I, когда пользу статистических исследований осознала правящая элита. Реформы в сфере государственного управления, нарастающие изменения в экономической жизни, оживление общественной мысли – все эти факторы вызывали потребность в получении актуальной информации о состоянии страны. Новый статус статистики нашел отражение в Регламенте Академии наук, который был принят 25 июля 1803 г. Так, в числе задач главного научного учреждения страны документ определял распространение «познания естественных произведений империи, изыскивая средства к умножению таковых, кои составляют предмет народной промышленности и торговли, к усовершенствованию фабрик, мануфактур, ремесел и художеств, сих источников богатства и силы для государства». Закономерно, что в § 3 Регламента среди наук, «коих усовершенствованием Академия должна заниматься», были указаны «статистика и экономия политическая». § 46 Регламента закреплял, что в Академии по этому классу должен состоять один ординарный академик. ^{[15, c. 124]}.

7 декабря 1803 г. на заседании Общего собрания Академии наук на вакантное место ординарного академика по классу политической экономии и статистики был избран А.К. Шторх. Будучи активным членом Вольного экономического общества, Шторх состоял членом-корреспондентом Академии с 1796 г. и успел получить известность своими статистическими сочинениями. Среди них наиболее интересны работы «Картина Санкт-Петербурга» (1794 г.), «Статистический обзор наместничеств в России» (1795) г. и «Историко-статистическая картина Государства Российского в конце восемнадцатого столетия», 9 томов которой выходили с 1797 по 1803 гг. Несмотря на известные достижения в области государствоведения, после избрания ординарным академиком Шторх почти полностью оставил статистические исследования, сосредоточившись на изучении смежной политической экономии. ^{[16, с. 36-41]}. Статистическая часть оказалась поручена адъюнкту, и на это место 27 марта 1805 г. был избран К.Ф. Герман, который своими многочисленными трудами по теоретической и прикладной статистике содействовал укреплению авторитета Академии в этой области . После смерти Шторха в 1835 г. Герман был избран ординарным академиком. Преемником Германа стал П.И. Кеппен, который занимал кафедру с 1838 по 1864 г. Статистические исследования в первой половине XIX в. также вели академики, избранные по смежным кафедрам. Среди них - К.И. Арсеньев, М.П. Погодин, М.Т. Каченовский, члены-корреспонденты Н.А. Полевой, В.И. Даль и др. ^[17]. Примечательно, что для ученых-статистиков избрание в Академию становилось важным этапом научной карьеры, однако многие из них принимали активное участие в создании и деятельности других научных учреждений страны. Так важнейшие теоретические труды Германа ^[18] и Арсеньева ^[19] были подготовлены в процессе преподавания статистики в Петербургском университете, и представляли собой учебные пособия. Наиболее плодотворный период научной работы П.И. Кеппена пришелся на время, когда он руководил Отделением статистики РГО ^[20]. Поиск академиками альтернативных площадок для реализации своих научных проектов объясняется, прежде всего, тем, что в Академии наук так и не было создано как работоспособного механизма сбора статистических данных, так и специального научной организации, в которой бы разрабатывались вопросы статистики. Контроль Академии над занятиями академиков-статистиков заключался в заслушивании их докладов на заседании Общего собрания. Если Академия получала от государственных органов запрос, связанный со статистическими изысканиями, академики-статистики назначались исполнителями ^[21].

Участие Академии в статистических исследованиях заключалось также в организационной поддержке и ходатайствах перед разными ведомствами о предоставлении материалов, просьбах дать соответствующие указания на места, а также в издании трудов академиков. Авторитет главного научного учреждения страны помогал преодолеть административные барьеры и облегчал доступ ученым к материалам в государственных архивах. Показательным примером в этом отношении стали мероприятия Академии по составлению полного списка населенных мест России. Этот вопрос, поставленный еще Ломоносовым, был вновь инициирован Кеппеном, который начиная с 1820-х гг. пытался организовать сбор этих сведений. В 1840-е гг. Академии удалось получить от МВД предоставленные губернаторами статистические данные о посадах и местечках. Позднее, по просьбе Кеппена, президент Академии Д.Н. Блудов исходатайствовал у Синода и Министерства внутренних дел распоряжение о доставлении из каждого церковного прихода полных списков населенных мест и числа жителей с разделением по полу и сословиям. По сообщению Кеппена, «для облегчения дела Академия препроводила в подведомые Синоду епархии, так и в Министерство внутренних дел печатные бланки, или формы ведомостей, которых таким образом было разослано более 170 000». Эти материалы «с января месяца 1857 года стали поступать в Академию <…> и первая духовная консистория, таковые доставившая, была Тульская» ^{[22, с. 4]}. Кеппен приступил к обработке этих материалов и при участии Академии в 1858 г. опубликовал книгу «Города и селения Тульской губернии» ^[22].

Помимо организационной поддержки и издания статистических исследований, Академия содействовала распространению знаний в этой области посредством своих периодических изданий. Важное место среди них занимали календари и месяцесловы, монопольное право на выпуск которых Академия получила практически сразу после основания. Первоначально издание представляло собой астрологический календарь с указанием святцев, но во второй половине в XVIII в. перечень помещаемых в них сведений стал увеличиваться. Календари превратились в универсальную справочную книгу, содержавшую полезные статистические данные, которые могли заинтересовать обывателя. В них размещалась информация о естественном движении населения, добыче металлов, банковских операциях и оборотах на ярмарках, пожарах, числе учащихся и т.д. Несмотря на то, что данные заимствовались из официальных источников и чаще всего не подвергались необходимой проверке и критике, академический календарь стал первым общедоступным сборником статистических сведений. ^{[23, с. 399-407]}.

Кроме академических календарей важное статистическое значение в XIX в. получила издаваемая Академией наук газета «Санкт-Петербургские ведомости». В 1809-1819 гг. Почтовый департамент МВД выпускал свою газету «Северная почта», в которой публиковались некоторые статистические данные, собираемые министерством. После закрытия «Северной почты» эти сведения решено было передавать в Академию для размещения в академической газете. В 1828 г. по инициативе Шторха объем этих статистических материалов существенно увеличился, для чего был составлен соответствующий запрос в МВД и СЕИВК. Шторх попросил предоставлять для публикации в газете материалы «касательно внутреннего состояния государства: <…> 2) имена и звания всех приезжающих в Петербург и отъезжающих особ и чиновников, а также купцов всех гильдий и женщин, 3) еженедельные ведомости о продажных ценах на главнейшие съестные припасы, 4) ведомости о привозимых в Петербург <…> жизненных припасах с обозначением их количества, 5) еженедельные ведомости о числе умерших в Петербурге, 6) после каждой полицейской ревизии – число жителей по званию и полу» ^[24]. Таким образом, «Санкт-Петербургские ведомости» стали важным каналом распространения статистических знаний в обществе.

В начале XIX в. Германом была предпринята попытка наладить при Академии наук выпуск специализированного «Статистического журнала». За 1806-1808 гг. удалось опубликовать четыре номера этого периодического издания. Среди авторов были академик И.Ф. Герман, работавший над проблемами развития горного дела и статистики населения России; видный экономист Ф.Г. Вирст; историк и демограф А.Х. Лерберг; государственный деятель и экономист М.А Балугъянский. Поскольку инициатива Германа не получила существенной поддержки со стороны Академии, средства на издательские расходы приходилось изыскивать из сторонних источников, прежде всего за счет подписки на журнал. Трудности с финансированием разрешить не удалось, и в 1809 г. Герман был вынужден оставить работу над журналом. Тем не менее, издание стало важной вехой в развитии отечественной статистики, являясь одновременно площадкой для публикации передовых научных достижений в этой области знаний и средством популяризации статистики в просвещенных кругах ^{[25, с. 78-79]}.

Таким образом, попытки академиков-статистиков инициировать крупные исследовательские проекты неизбежно сталкивались с проблемой ограниченности материальных и кадровых ресурсов Академии наук. Это привело к постепенной утрате первенства старейшего научного учреждения страны в этой области знаний. Так, к середине XIX в. число академиков, считавших статистику своим основным научным занятием, уже уступало количеству профессоров статистики в Московском университете. С распространением преподавания статистики в высших учебных заведениях появилась потребность в едином научном центре, который бы координировал статистическую деятельность растущего числа интересующихся этой отраслью знания. Однако специфика организации научной работы не позволила Академии взять на себя эту функцию. Во второй половине XIX в. обусловило перемещение центра изучения статистики в Русское географическое общество ^[26].