Грядёт ли четвёртая волна подростковой криминализации? Обзор социально-педагогических публикаций

Остапенко Андрей Александрович доктор педагогических наук профессор, кафедра социальной работы, психологии и педагогики высшего образования, Кубанский государственный университет, профессор, кафедра психологии, педагогики и дополнительного образования, Институт развития образования Краснодарского края, профессор, церковно-практическая кафедра, Екатеринодарская духовная семинария 353245, Россия, Краснодарский край, ст. Азовская, ул. Набережная, 22 Ostapenko Andrei Aleksandrovich Doctor of Pedagogy Professor, the department of Social Work, Psychology and Higher Education Pedagogy, Kuban State University; 353245, Russia, Krasnodarskii krai, st. Azovskaya, ul. Naberezhnaya, 22 ost101@mail.ru Другие публикации этого автора

Статья подготовлена при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований. Проект РФФИ № 19-011-00440 «Глубинные причины подростковой (нео)криминализации в современной России».

Цель настоящей статьи – осуществить краткий обзор изданной за последние 15-20 лет научной литературы по проблеме подростковой криминализации.

За последние сто лет наша страна (СССР и постсоветская Россия) пережила три мощные волны криминализации детей и подростков, связанные с массовым возникновением детской и подростковой беспризорности и безнадзорности. Причинами этих всплесков детской преступности становились в первых двух случая войны (гражданская и Великая отечественная), в третьем случае – распад СССР и последовавшие за ним постперестроечные процессы и локальные конфликты.

Сегодня мы наблюдаем резкий рост интереса подростков и молодёжи к так называемой неокриминальной молодёжной субкультуре А.У.Е.

Исследованию этого феномена были посвящены научные исследования в различных отраслях науки: юриспруденции, социальной психологии, девиантологии, судебной психиатрии и др.

В советской девиантологии и социальной педагогике было уделено значительное внимание феномену воспитания и перевоспитания малолетних преступников. В первую очередь внимание уделялось изучению масштабов этого явления в первой и второй волне криминализации и удачному педагогическому опыту выдающихся социальных педагогов советской эпохи, в первую очередь, конечно, А.С. Макаренко и его последователей (А.С. и Г.С. Калабалины, В.Н. Терский, И.Ф. Козлов, И.А. Капиров, Г.В. Гасилов, Е.Н. Медынский, В.Е. Гмурман, Э.И. Моносзон, И.Ф. Свадковский).

Наиболее полно и политический беспристрастно советский опыт борьбы с беспризорностью и безнадзорностью описал немецкий исследователь, профессор Гётц Хиллиг, создавший в Марбурге исследовательскую лабораторию «Макаренко-реферат», издавшей за последние тридцать лет 25 томов научных исследований на русском языке под общим названием серии книг «Opuscula macarenkiana». Все русскоязычные статьи Г. Хиллига, опубликованные с 1976 года, собраны в новом украинском издании ^[30].

Наиболее полный анализ отечественной и зарубежной литературы по изучению опыта А.С. Макаренко осуществлён в исследовательской лаборатории Мининского университета Нижнего Новгорода, издавшей с 2007 по 2017 гг. наиболее полное 9-томное собрание сочинений А.С. Макаренко ^{[14, т. 1-9]}, а также выпустивший монографию бессменного руководителя лаборатории А.А. Фролова, в которой представлен детальный анализ всей литературы по макаренковедению ^[29].

Анализ использования советского опыта профилактики подростковой преступности представлен в русскоязычной монографии итальянского исследователя Эмилиано Меттини ^[16].

Из последних монографий вышедших на постсоветском пространстве заслуживает внимание работа полтавского исследователя, профессора А.В. Ткаченко ^[28].

Наиболее фундаментальным исследованием опыта Макаренко и его последователей, изданным в России, стала книга С.С. Невской ^[17]. Она же восстановила полный авторский текст урезанной советской цензурой «Педагогической поэмы» А.С. Макаренко ^[13].

Впервые изданы полные тексты наиболее ярких последователей дела А.С. Макаренко С.А. и А.С. Калабалиных ^[8],[9]. Анализ работы С.А. Калабалина с малолетними преступниками-детдомовцами в свете антропологического подхода дан одним из самых известных его воспитаннников, членом-корреспондентом РАО В.И. Слободчиковым ^[22],[23].

Анализ опыта борьбы с подростковой преступностью первых двух волн с позиции юридической науки подробно изложен в работах А.Ю. Рожкова ^[24], А.Н. Кривоносова ^[11], С.М. Емелина ^[6]. В этих работах детально проанализированы нормативно-правовые документы советской эпохи, посвящённые профилактике детской преступности).

В последние десятилетия появились качественные диссертационные исследования подростковой преступности как в области криминологии ^[4], так и судебной психиатрии ^[19],[20].

Изучению криминогенной личности несовершеннолетних преступников посвящена монография А.И. Долговой ^[4]. Ю.Р. Орлова описывает пути предотвращения а социального поведения подростков ^[18]. О.Х. Галимов ^[1] рассматривает особенности судопроизводства несовершеннолетних. Л.М. Загидуллина ^[7] подробно анализирует современные тенденции и направления подростковой преступности.

Несмотря на достаточно обширную литературу по вопросам детской и подростковой преступности, юридическая, социологическая и социально-педагогическая наука не всегда оперативно реагирует и анализирует новые явления в среде криминальной молодёжи. Так, по проблеме молодёжной криминальной субкультуры АУЕ на сегодняшний день имеются лишь некоторые отдельные научные статьи, касающиеся частных факторов этого явления. Так, особенностям эстетики и сленга этой субкультуры посвящены статьи Д.В. Громова ^[2], М.П. Чернышковой и М.Г. Дебольского ^[31].Комиссия по безопасности и взаимодействию с ОНК Общественной палаты РФ, возглавляемая А.В. Цветковым, провела круглый стол на эту тему (см.: ^[27]).

Газетная, журнальная и сетевая публицистика последних четырёх лет пестрит аббревиатурой АУЕ ^{[10],[25],[26]}, в социальных сетях как грибы после дождя появляются группы, набирающие популярность, но крупных научных исследований этого нового явления пока нет.

С 2019 года наконец-то и в научной периодике начали появляться первые статьи в которых анализируется феномен возникновения неокриминальной молодёжной субкультуры АУЕ.

Так доктор политических наук, доцент кафедры философии и политологии Кемеровского государственного университета С.Н. Чирун в статье «Молодёжное ”АУЕ” как интегральный феномен российского постмодерна» ^[32] представил результаты проведённого под его руководством исследования. Автор характеризует АУЕ как ризому, «представляющая собой матричную общественно-политическую структуру, лишенную жесткой иерархии, ядра и чрезвычайно устойчивую к враждебному воздействию» ^{[32, с. 53]}. Анализируя ситуацию по Кемеровской области на основе анкетного опроса 920 респондентов С.Н. Чирун приходит к выводу, что большинство молодых людей попадают в названную криминальную структуру потому, что не видят для себя в родном регионе реальных возможностей и перспектив.

«Новая газета» на своём сайте провела опрос, в котором приняли участие 1177 человек ^[26]. На вопрос «Воровской кодекс, так называемый АУЕ, проник в российские школы. Вы тоже так считаете?» 19,63% выбрали ответ «Лично знаю ситуацию в школах. Да АУЕ там популярен, и это проблема», а 8, 24% и вовсе выбрали ответ «Я сам школьник. Исповедую АУЕ!».

С.Г. Дзиконская и О.О. Грабчак из Южного института менеджмента (Краснодар) в статье «Субкультура АУЕ – основные подходы к пониманию» представили результаты мониторинга субкультуры АУЕ в социальной сети «ВКонтакте». Ими было выявлен 42 страницы, напрямую посвящённые субкультуре АУЕ. При этом одна из них (паблик «Datalova») имел без малого 7 миллионов пользователей (Дзиконская С.Г., Грабчак О.О. Субкультура «АУЕ» — Основные подходы к пониманию // Лучшая научная статья 2017. Сборник статей XIII Международного научно-практического конкурса: в 2 частях. Пенза. 2017. С. 151-155).

Сотрудники Московского и Белгородского университетов МВД Меняйло Д.В., Иванова Ю.А., Меняйло Л.Н. в исследовании «АУЕ – криминальное молодежное движение: сущность и способы распространения» ^[15] выделили основные признаки АУЕ. По их мнению они таковы:

- отрицание ответственности за преступления;

- привлекательность быстрого обогащения за счет других;

- потребительское отношение к старшим;

- излишнее расточительство с целью «произвести впечатление»;

- эпатажное потребление спиртных напитков, наркотических средств и т.д.;

- пренебрежительное отношение к трудовой деятельности;

- агрессия в отношении представителей власти, культ насилия.

Радует, что кроме анализа современной молодёжной криминальной субкультуры стали появляться материалы по противодействию ей и по профилактике её распространения. Так в статье доцентов Воронежского института МВД России А.В. Польщикова и Е.А. Будановой «Основные направления противодействия распространению криминальной субкультуры несовершеннолетних в современных условиях» ^[21] описан скромный опыт ПДН ОВД по Воронежской области в этой области. По их данным (опрос 549 респондентов) только 4,7% опрошенных социальных педагогов и психологов, учителей общеобразовательных школ в Центральном и Северо-Западном федеральных округах знают о проблеме распространения в сети Интернет криминальной идеологии АУЕ и ее негативном влиянии на несовершеннолетних ^{[21, с. 251]}.

Их коллега А.Н. Щеголева проанализировала механизм использования криминальной субкультурой психофизиологических особенностей несовершеннолетнего возраста ^{[33, с. 268]}.

К сожалению, большинство перечисленных публикаций весьма и весьма фрагментарно и не вполне системно освещают стремительно нарастающую проблему распространения четвёртой волны подростковой криминализации, что свидетельствует об отсутствии серьёзных научных и социальных программ профилактики и противодействия этому тревожному явлению. Решение этой явно кем-то хорошо организованной проблемы должно стать важной частью новой воспитательной политики государства, которая наконец-то начинает зарождаться после двадцатилетия забвения.