Уличное искусство в восприятии российской городской молодежи: проявление творчества или разновидность вандализма?

Руденкин Дмитрий Васильевич кандидат социологических наук аналитик лаборатории перспективных социосредовых исследований, ФГБОУ ВО "Уральский государственный педагогический университет" 620017, Россия, Свердловская область, г. Екатеринбург, ул. Космонавтов, 26 Rudenkin Dmitry Vasil'evich PhD in Sociology Analyst, the Laboratory of Advanced Socio-Environmental Research, Ural State Pedagogical University 620017, Russia, Sverdlovskaya oblast', g. Ekaterinburg, ul. Kosmonavtov, 26 d-rudenkin@yandex.ru Другие публикации этого автора

Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект №17-18-01278).

Введение

Вопрос о доминантах отношения российского общества к уличному искусству приобретает в настоящее время все более выраженную актуальность для отечественной социально-гуманитарной науки. Ретроспективный анализ исследований 1990-х ^[19] и 2000-х ^[26] гг. показывает, что исторически идея о возможности использования городского пространства для размещения художественных образов не пользовалась в российском обществе сколько-нибудь серьезной популярностью. Такое использование городского пространства было непривычно российскому обществу и часто воспринималось как вандализм, фактическое надругательство над зданиями и инфраструктурой города. Однако характерным трендом российского общества последних 5-10 лет стало интенсивное развитие уличного искусства и превращение его в полноценный и привычный элемент жизни многих городов страны. Произведения в жанре уличного искусства становятся важным инструментом привлечения внимания к злободневным вопросам и вызывают в обществе широкий резонанс ^[28]. Одним из важных элементов культуры и даже своего рода брендом многих городов становится проведение полноценных фестивалей для художников, работающих в этом творческом жанре ^[11]. А сами такие художники становятся узнаваемыми медийными персонами, к позиции которых нередко бывает приковано заметное внимание общества ^[14]. Иными словами, многое говорит о том, что статус уличного искусства в современном российском обществе в настоящее время несколько изменился. И возникает уместный вопрос: сохраняются ли сейчас в российском общественном сознании те же скепсис и негатив по отношению к такому искусству, которые были характерны для него прежде?

В случае с городской молодежью этот вопрос приобретает обостренную актуальность. Активное развитие уличного искусства в российском обществе происходило ровно в тот же период, когда протекали взросление и социализация нынешних молодых горожан. Это означает, что, в отличие от старших поколений, нынешние представители российской городской молодежи вступали в жизнь в условиях регулярного (пусть и не перманентного) присутствия темы уличного искусства в новостной повестке своих городов, а многие из них имели возможность лично наблюдать появление соответствующих объектов творчества в окружающем городском пространстве. Фактически можно сказать, что жанр уличного искусства с той или иной интенсивностью присутствовал в окружающей их социальной реальности на протяжении всей или почти всей их сознательной жизни. Поэтому для них существование этого жанра искусства изначально могло стать существенно более привычным явлением, чем для представителей других поколений. Поэтому логически напрашивается предположение, что городская молодежь может рассматриваться как своего рода авангард постепенного изменения отношения российского общества к уличному искусству. Специфический контекст взросления нынешних молодых горожан мог сформировать у них если и не массовую симпатию к уличному искусству, то как минимум – привычку относиться к нему как к естественному и органичному элементу жизни города. Впрочем, это лишь гипотеза, корректность которой нуждается в проведении полноценной эмпирической проверки.

Цель данной работы заключается в проведении именно такой эмпирической проверки. В своей работе мы намерены обратиться к материалам собственного исследования для того чтобы разобраться, действительно ли уличное искусство становится для российской городской молодежи естественным и органичным элементом культуры современного города. Основной фокус исследования будет сосредоточен на анализе частного кейса – отношения к уличному искусству, которое устоялось у молодежи конкретного российского города, Екатеринбурга. При этом кейс Екатеринбурга выбран нами для анализа намеренно и рассматривается как частный, но информативный случай. В последние годы Екатеринбург превратился в один из ключевых центров развития уличного искусства в России: в городе проходит популярный фестиваль «Стенография» ^[1], творит свои работы известный художник Тимофей Радя ^[15], регулярно проходят тематические выставки и мероприятия ^[25]. Кроме того, уличное искусство стало одним из инструментов политической коммуникации города: различные граффити и инсталляции регулярно акцентируют болезненные для города проблематики и конфликты (наиболее отчетливо это было видно в момент проведения протестных акций против застройки городского сквера в 2019-м г.). Поэтому фокус на кейсе Екатеринбурга позволяет получить довольно подробные данные о том, какое отношение к уличному искусству может проявляться у российской городской молодежи, живущей в населенных пунктах с развитыми традициями этого художественного жанра. Ключевой вопрос, на который мы намерены найти ответ с помощью анализа этого кейса, заключается в том, стало ли уличное искусство для российской городской молодежи привычным и естественным элементом окружающего ее пространства города.

Современное состояние исследований

Прежде чем перейти к основному содержанию работы и поиску ответов на сформулированный выше вопрос, будет уместно пояснить, что именно мы понимаем под самим термином «уличное искусство». В данной работе мы будем опираться на распространенное в исследовательской литературе представление об уличном искусстве как об особом творческом жанре, предполагающем создание художественных образов на основе объектов и инфраструктуры города ^{[7, с. 127]}. Разумеется, мы осознаем, что такое определение является довольно общим, а в исследовательской литературе продолжают сохраняться определенные дискуссии о его значении, которые касаются и самого смысла термина «уличное искусство» ^[27], и его разграничения с близкими по смыслу понятиями (например, с граффити ^[12]), и возможности его использования при описании конкретных творческих акций ^[2]. Однако детальное погружение в ревизию этих теоретико-методологических дискуссий уведет нас далеко в сторону от темы статьи. Более того, все эти дискуссии, на наш взгляд, связаны с обсуждением пусть и важных, но все же нюансов понимания уличного искусства, тогда как общее, магистральное представление о сущности этого явления в науке скорее устоялось. Поэтому мы в своих последующих рассуждениях будем говорить об уличном искусстве именно как о специфическом творческом жанре, предполагающем создание художественных образов на основе объектов и инфраструктуры города.

Подчеркнем еще одно важное обстоятельство. Даже довольно беглый обзор литературы показывает, что в российской социально-гуманитарной науке в настоящее время примерно с равной частотой используются два термина: «уличное искусство» и «стрит-арт». Содержательная интерпретация этих терминов в науке фактически идентична (что и понятно, так как дословно английский термин «street art» переводится на русский язык именно как «уличное искусство»). Тем не менее, эти термины сосуществуют в российской исследовательской практике и продолжают использоваться примерно с равной частотой. Вероятно, такая двойственность терминологии в данном случае закономерна и становится логичным последствием того, что российские исследователи в своих работах часто ссылаются на опыт зарубежных коллег, обратившихся к анализу уличного искусства несколько раньше и имеющих определенные традиции изучения этого явления. Собственно, мы даже можем отметить, что подобная ситуация во многом типична и естественна для российской социально-гуманитарной науки, которая в принципе часто склонна использовать наработки зарубежных исследователей и вводить в категориальный аппарат иностранную по происхождению терминологию. Однако для того чтобы избежать путаницы в последующих рассуждениях, мы в своей работе будем использовать лишь один из этих двух терминов – «уличное искусство». Поясним, что в контексте данной работы мы рассматриваем понятия «уличное искусство» и «стрит-арт» в качестве фактических синонимов.

Итак, уличное искусство, как мы и отметили выше, представляет из себя особый жанр творчества, который нацелен на создание художественных образов на основе объектов и инфраструктуры города. Проведенная нами ревизия актуальной научной литературы показывает, что упоминание этого творческого жанра в научных исследованиях чаще всего происходит в контексте одного из трех аналитических векторов: анализа влияния уличного искусства на облик и повседневную реальность городов; выявления закономерностей развития уличного искусства как творческого жанра; изучения художественных образов и содержательных смыслов, которые транслируются уличным искусством. Рассмотрим каждый из них подробнее.

Первый вектор. Анализ влияния уличного искусства на облик и повседневную реальность городов, в которых оно появляется (соответствующий ракурс исследования представлен в работах таких ученых, как А.Ю. Долгов ^[5], А.В. Ковалевский ^[8], Ю.А. Кузовенкова ^[13] и др.). В работах, выполненных в рамках этого направления, уличное искусство рассматривается как один из элементов сложной и многогранной системы городских процессов. Соответственно, большая ценность подобных работ – в том, что они позволяют понять, каким образом развитие уличного искусства связано с другими процессами в жизни города, какое влияние таких процессов оно ощущает на себе и какие эффекты оказывает на жизнь города. По сути, можно сказать, что подобные научные работы помогают понять причины, по которым уличное искусство развивается в тех или иных городах, и оценить возможности и риски, которые его распространение создает для города. Тем не менее, определенная аналитическая уязвимость этого исследовательского направления связана с его оторванностью от анализа реальных настроений и запросов жителей города. Проблема в том, что уличное искусство в таких работах зачастую рассматривается лишь в контексте его связей с политическими, экономическими, культурными трендами, которые проявляются в тех или иных городах. Важный вопрос об отношении к такому искусству со стороны непосредственных жителей таких городов остается за рамками внимания исследователей, работающих в этом русле.

Второй вектор. Выявление закономерностей развития уличного искусства как творческого жанра (этот ракурс анализа представлен в работах таких ученых, как, С.Н. Крылов ^[10], А.Е. Сошников ^[21], Л.В. Щербачева ^[29] и др.). По сути, работы, выполненные в рамках данного исследовательского направления, посвящены рефлексии по поводу внутренней логики развития уличного искусства. Работы в этой области посвящены ревизии форм проявления уличного искусства, анализу мотивов и специфики активности людей, которые создают подобные работы, выявлению основных эстетических закономерностей конкретных объектов этого жанра. Очевидно, что работы, тяготеющие к этому аналитическому вектору, помогают довольно подробно разобраться в том, какие именно люди проявляют интерес к созданию объектов в жанре уличного искусства, в каких формах они проявляют свою творческую активность и каких эстетических традиций они придерживаются. По сути, работы, выполненные в этом аналитическом русле, становятся важным подспорьем для рефлексии по поводу того, каким образом развивается уличное искусство и что определяет его жанровую специфику. В то же время работы, выполненные в этом аналитическом ключе, уделяют намного меньшее внимание социальным подтекстам и эффектам уличного искусства. Фокусируясь на внутренней логике развития жанра уличного искусства, исследователи, придерживающиеся этого аналитического вектора, практически не уделяют внимания вопросу о том, как такое искусство воспринимается общественным сознанием и какие смыслы этого искусства может считывать аудитория.

Третий вектор. Изучение художественных образов и содержательных смыслов, которые транслируются уличным искусством (этот вектор анализа представлен в работах таких авторов, как А.А. Зоря ^[6], Е.С. Сурнина ^[22], А.Ю. Тылик ^[24] и др.). Основной фокус исследований ученых, которые работают в рамках этого аналитического вектора, связан с поиском и интерпретацией смыслов, которые отражает уличное искусство. Несомненная эвристическая ценность работ, тяготеющих к этому аналитическому вектору, заключается в их принципиальной ориентации на прочтение посланий, отраженных объектами уличного искусства: как и любые творческие работы, такие объекты нередко склонны акцентировать актуальные вопросы в иносказательной и символической форме, адекватное прочтение которой не всегда возможно без определенных знаний и культуры мышления. Поэтому работы, выполненные в рамках этого аналитического направления, помогают понять, какие именно смыслы транслирует уличное искусство и какие социальные повестки его вдохновляют. Проблема, однако, в том, что чаще всего предметом исследования ученых, работающих в этом аналитическом русле, оказывается именно содержательный смысл объектов уличного искусства, но не специфика восприятия и интерпретации таких смыслов со стороны более или менее массовой аудитории. Фактически работы, выполненные в рамках этого исследовательского направления помогают установить, какие смыслы транслирует уличное искусство, но не дают представления о полноте и адекватности восприятия этих смыслов непосредственной аудиторией.

Разумеется, нам хотелось бы воздержаться от категоричных утверждений, будто эти три аналитических вектора полностью отражают все поле исследовательских работ, в которых застрагивается проблематика уличного искусства. Это довольно широкое исследовательское направление, в рамках которого, несомненно, поднимаются и иные вопросы. Однако опыт нашего теоретико-методологического анализа говорит о том, что эти аналитические векторы в настоящее время представлены в науке ярче и сильнее, чем остальные. И мы полагаем, что доминирующее положение этих аналитических векторов показательно и позволяет сделать несколько принципиальных наблюдений. Во-первых, ни одно из сложившихся направлений исследования уличного искусства в современной социально-гуманитарной науке не является самодостаточным: каждое из них обладает как преимуществами, так и ограничениями. Во-вторых, заметно, что феномен уличного искусства в настоящее время исследован в первую очередь культурологами, искусствоведами и урбанистами, тогда как социологическое сообщество проявило к анализу темы существенно меньший интерес. В-третьих, социально-гуманитарная наука в настоящее время обладает довольно проработанным представлением о внутренних закономерностях развития уличного искусства как творческого жанра, но лишена четкого и устоявшегося понимания того, какие именно доминанты оценочного отношения к нему сложились на уровне общества и почему.

Дефицит социологического внимания к соответствующей проблематике лишает нас возможности уверенно соотнести высказанную выше гипотезу с уже устоявшейся исследовательской практикой, которая помогла бы или укрепить нашу уверенность в справедливости своего предположения, или поставить его под сомнение. Мы по-прежнему полагаем, что специфика трендов, которые проявились в российском обществе в последние несколько лет, могла сформировать у нынешней городской молодежи лояльное и заинтересованное отношение к уличному искусству как к элементу жизни города. Однако соотнести это предположение с результатом уже имеющихся исследований, в которых изучалось бы отношение к уличному искусству со стороны тех или иных сегментов общества, в данном случае не получается. Поскольку вопрос об отношении к уличному искусству со стороны массовых слоев общества пока не подвергался в российской социально-гуманитарной науке более или менее подробному изучению, мы вынуждены опираться лишь на общую логику и соотнесение с материалами исследований по смежным тематикам. Тем не менее, мы полагаем, что исходная идея, которая лежит в основе нашей гипотезы не является полностью новой для социально-гуманитарной науки и уже находила подтверждение в ряде конкретных ювенологических исследований. В основе этой гипотезы лежит простая логика: контекст взросления молодежи способен формировать у нее особые черты сознания и поведения. Анализ актуальных работ в области социологии молодежи показывает, что такая идея не является абсолютно новой для исследователей, и есть целый ряд сфер, в которых обоснованность такой логики уже находила подтверждение.

В актуальных работах в сфере социологии молодежи упоминаются несколько трендов, которые подтверждают существенное влияние контекста взросления на развитие особых черт сознания и поведения молодых людей. Можно отметить несколько широко цитируемых в литературе примеров. Во-первых, в литературе нередко упоминается, что взросление в стабильных социально-экономических условиях сделало представителей российской молодежи более настроенными на социальное развитие и реформы, чем это свойственно представителям старших поколений, пережившим болезненные трансформации 1990-х гг. ^{[17, с. 131]}. Во-вторых, исследователи отмечают, что, вступая в жизнь в условиях стремительной цифровизации общества, многие из нынешних молодых россиян привыкли постоянно и активно пользоваться Интернетом и фактически выстраивают вокруг него всю свою повседневную жизнь ^{[3, с. 123]}. В-третьих, социологи отмечают, что вступление в жизнь в условиях рыночной экономики и демократического политического устройства сделало ценности свободы и рынка одними из наиболее существенных для молодых россиян ^{[23, с. 311]}. Думается, что этот перечень может быть и дополнен: в самой по себе мысли о зависимости сознания и поведения молодых людей от контекста их взросления нет чего-то нового и прорывного. Для текущей исследовательской практики она вполне типична.

Соответственно, мы полагаем, что высказанная в начале этой работы гипотеза о том, что взросление в условиях росту популярности уличного искусства могло сформировать у российской городской молодежи лояльное и заинтересованное отношение к этому жанру творчества, все же имеет под собой определенные основания. К сожалению, мы не можем соотнести это предположение с результатами уже проведенных исследований, в которых изучалось отношение к уличному искусству со стороны различных социальных групп: так как подобная тема пока осталась скорее за рамками социологического анализа, подобное соотнесение оказывается фактически невозможным. Однако уже имеющиеся исследования в сфере социологии молодежи показывают, что контекст взросления действительно влияет на особенности сознания и поведения молодых людей в самых разных сферах. Поэтому мы предполагаем, что в случае отношения российской городской молодежи может срабатывать та же логика, что и в случае с ее отношением к реформам, моделями поведения в Интернете, ценностями и иными настроениями и установками. Если верно, что контекст взросления существенно влияет на особенности настроений и установок молодых людей, то очевидно, что такой принцип может работать в любых сферах и вопросах. Таким образом, несмотря на объективный дефицит профильных исследований в этой области, мы полагаем, что сама по себе гипотеза о формировании у нынешней российской городской молодежи лояльного и заинтересованного отношение к уличному искусству скорее обоснована. Для того чтобы проверить ее фактическую справедливость, ниже мы обратимся к материалам собственного исследовательского проекта.

Материалы и методы исследования

В ходе своих дальнейших рассуждений мы будем опираться на материалы социологического исследования, которое было выполнено нами на базе Уральского государственного педагогического университета среди молодежи г. Екатеринбурга летом 2020 г. Формой реализации этого исследования стал анкетный опрос, выполненный среди молодежи города в возрасте от 14 до 29 лет. Непосредственной целью проведения этих исследовательских работ являлось прояснение общих доминант отношения вандализма, которые получили более или менее массовое распространение среди молодежи города. Соответственно, в ходе исследования было уделено значительное внимание тому, каким образом молодежь города относится к современному уличному искусству и готовы ли ее представители рассматривать такое искусство как одно из проявлений вандализма. Иначе говоря, хотя отношение молодежи города к уличному искусству и не являлось центральной темой исследования, в ходе его реализации был собран значительный объем эмпирических данных, применимых для изучения именно этого вопроса. Соответственно, мы полагаем, что данные, полученные в ходе этого исследовательского проекта, могут рассматриваться как достаточно информативная и надежная эмпирическая база, на основе которой возможно судить о том, сформировалось у молодежи города заинтересованное и лояльное отношение к жанру уличного искусства или нет.

Поясним важный методологический нюанс. Поскольку исследование проводилось в период действия жестких карантинных мер из-за пандемии Covid-19, мы были вынуждены отказаться от классической процедуры сбора анкетных данных и проводить работы в дистанционном формате. Поэтому анкетирование проводилось без использования печатных анкет и опиралось на использование интерактивного опросника на платформе GoogleForms, который респонденты заполняли дистанционно и без личного контакта с анкетером. Тем не менее, несмотря на такой неклассический подход к сбору данных, сам подход к отбору респондентов оставался методически строгим и не отклонялся от принятых стандартов качества. При рекрутинге респондентов строго соблюдались критерии выборки: ссылка на анкету не размещалась в открытом доступе, а целенаправленно рассылалась конкретным респондентам, соответствующим критериям выборки. Таким образом, нетрадиционной оказалась именно техническая форма проведения анкетирования, но не общие правила его организации. В условиях действия жестких карантинных ограничений проведение исследования в таком формате оказалось удобным компромиссным решением, которое давало возможность одновременно и избежать личного контакта с респондентами, и собрать эмпирические данные без серьезного ущерба их качеству и надежности.

Всего в рамках исследования были опрошены 212 представителей молодежи города в возрасте от 14 до 29 лет. В основе их отбора лежала квотная модель выборки, опиравшаяся на критерии района проживания, пола и возраста опрошенных. Подробное распределение респондентов по соответствующим квотам представлено в Таблице 1.

Таблица 1.

Модель выборки, использованная в ходе опроса

Размеры соответствующих квот были вычислены на основе официальных статистических данных о половозрастной структуре населения Свердловской области и города Екатеринбурга, которые представлены на официальном сайте Управления Федеральной службы государственной статистики по Свердловской области и Курганской области. Предельный размер ошибки для данной модели выборки с вероятностью 95% не должен превышать значения 2,5%. Таким образом, собранные данные должны достаточно точно отражать палитру настроений молодежи Екатеринбурга в момент исследования и отражать наиболее важные тренды, проявляющиеся в таких настроениях.

Результаты исследования

Анализ и обобщение данных, которые были собраны в ходе исследования позволяют сделать несколько ключевых выводах об особенностях отношения молодежи города к уличному искусству, важных в контексте проверки сформулированной выше гипотезы.

Прежде всего, анализ показал, что само понятие «уличное искусство» встроено в привычный для молодежи города лексикон и в основном воспринимается как знакомое. Собственно, только 2% из всех опрошенных отметили при заполнении анкет, что не знают значения этого понятия, остальные подтвердили, что оно им известно. При этом примечательно выглядит то поле содержательных интерпретаций, сквозь призму которого опрошенные его интерпретируют. Соответствующий вопрос задавался в открытой форме, поэтому полученные ответы оказались довольно разнообразными. Тем не менее, в перечне названных ответов видны ярко выраженные доминанты (См. Рисунок 1). Заметно, что большинство из них определяет уличное искусство как «рисунки на стенах», «изображение на улице», «изобразительное искусство в городе» или «яркие изображения на улицах». Другие ассоциации звучат, но упоминаются намного реже. Такое специфическое распределение ответов говорит о том, что представители городской молодежи не только чаще всего узнают само понятие «уличное искусство», но и привыкли ко вполне конкретной содержательной интерпретации этого понятия. Представление о том, что уличное искусство – это особый жанр творчества, предполагающий размещение художественных образов на городских объектах, имеет среди опрошенных молодых людей довольно массовое распространение.

Рисунок 1. Основные ассоциации опрошенных с понятием «уличное искусство» (открытый вопрос, ТОП-10 ответов, % от числа ответивших)

Показательно в этом смысле, что именно как вандализм уличное искусство практически не воспринимается. В ходе исследования опрошенным был задан прямой вопрос: «Насколько близкими Вы считаете понятия «вандализм» и «уличное искусство»?». Распределение ответов на этот вопрос выглядит красноречиво: очевидное большинство опрошенных (65%) отмечают, что эти понятия являются абсолютно разными и не имеют между собой вообще ничего общего. Ответы показывают, что вандализм отождествляется опрошенными с хулиганством (эти понятия считают близкими или очень близкими 82%), антиобщественным поведением (72%), варварством (69%), но не с уличным искусством. Иными словами, видно, ассоциативный ряд, которые опрошенные связывают с понятием вандализма, довольно широк и по своей коннотации устойчиво тяготеет к негативу. Но заметно и то, что уличное искусство для большинства из них в этом ассоциативном ряду отсутствует. Эти данные говорят о том, что для молодежи города становится привычным отношение к уличному искусству именно как к художественному жанру, а не как к вандализму. Несмотря на то, что уличное искусство так же, как и вандализм, предполагает совершение определенных манипуляций с городским пространством и строениями, которые в этом пространстве расположены, многие молодые люди уверены в своей способности различать эти явления.

Более того, в понимании многих молодых людей уличное искусство является вполне естественным и привычным элементом жизни крупного города, благодаря которому городское пространство может становиться эстетически привлекательнее. Показательны те ответы, которые опрошенные дали на вопрос о том, как они относятся к практике использования городского пространства для размещения работ уличных художников. Ответы на соответствующий вопрос анкеты представлены на Рисунке 2.

Рисунок 2. Отношение опрошенных к практике использования пространства города для размещения работ уличных художников (% от числа ответивших)

Видно, что идея о полной неприемлемости этой практики для города большинству из них явно чужда. Наиболее популярный ответ на этот вопрос говорит о том, что отношение большинства опрошенных молодых людей к объектам уличного искусства все же дифференцировано: они понимают, что произведения уличного искусства могут обладать разной художественной ценностью и не склонны рассматривать в качестве украшения города вообще любой такой объект. Однако более показательно другое обстоятельство: идея о том, что городское пространство в принципе неправильно использовать в подобных целях, оказывается близкой только явному меньшинству. Фактически распределение ответов на этот вопрос показывает, что уличное искусство рассматривается многими молодыми людьми как привычный атрибут той социальной действительности, которая выстраивается в привычном для них городском пространстве. И хотя многие из них готовы обсуждать эстетическую привлекательность и уместность конкретных объектов уличного искусства, сам по себе этот жанр видится абсолютному большинству из них совершенно естественным для городской среды.

Предсказуемо, что такая модальность отношения к уличному искусству формирует у многих молодых людей специфический запрос к действиям власти. Их ответы говорят о том, что власть воспринимается в первую очередь как инициатор и покровитель уличного искусства. Ответы на соответствующий вопрос представлены в Таблице 2.

Таблица 2.

Оптимальная позиция власти по отношению к уличному искусству

в понимании опрошенных

Идея о том, что власти следует бороться с уличным искусством как с элементом городской действительности оказывается предсказуемо непопулярной среди опрошенных (и было бы странно ожидать другой позиции с учетом специфики ответов, которые были получены на другие вопросы). Однако обратная по смыслу идея о том, что власти следует полностью устраниться от вмешательства в подобные вопросы, позволив уличному искусству развиваться полностью самостоятельно, похоже, также не пользуется массовой поддержкой. Подавляющее большинство респондентов ожидают от власти не жесткой борьбы с уличным искусством и не полного устранения от интереса к этому жанру, а скорее создания условий для его развития. Такой запрос к власти является косвенным подтверждением того же вывода, который уже звучал выше: уличное искусство превратилось в восприятии многих молодых людей в абсолютно привычный и естественный атрибут повседневной действительности города, который делает эту действительность привлекательнее и должен скорее культивироваться властью, чем подавляться ей.

Впрочем, важно учитывать, что приведенные выше результаты описывают лишь общую характеристику отношения к уличному искусству, которая устоялась на уровне молодежи города в целом. Несомненная эвристическая ценность этих результатов в том, что они показывают наиболее яркие и примечательные тренды, проявившиеся на уровне всей молодежи как целостной социальной группы. Но молодежь является довольно неоднородным сообществом, в различных сегментах которого одни и те же тренды могут получать разное преломление. Несмотря на то, что ряд исследователей в последнее время писали об унификации культуры молодежи ^{[16, с. 19]} и постепенном исчезновении ее сегментации на отдельные субкультуры ^{[18, с. 45]}, такая неоднородность этой социальной группы, судя по нашим исследованиям, все же пока сохраняется. Да и в практике недавних исследований российской молодежи встречались конкретные кейсы, в которых настроения и оценки молодых людей описывались как переменная, зависящая от их пола ^[4], жизненных убеждений ^[9], опыта социально-политической активности ^[20] и иных параметров. И если учесть, что молодежь действительно представляет из себя такую неоднородную и сегментированную социальную группу, важно не только выявить общие доминанты ее отношения к уличному искусству, но и понять, имеют ли они какую-то специфику в отдельных сегментах молодежного сообщества. Для того чтобы разобраться в этом, в ходе своего анализа мы обратились к приемам факторного и корреляционного анализа, использование которых могло помочь оценить зависимость ответов респондентов от их социально-демографических признаков.

Результаты этого анализа показали, что часть настроений и оценок, связанных с отношением к уличному искусству, у молодых людей обладает относительно универсальным характером и не зависит (по крайней мере, статистически значимо) от их пола, района проживания, уровня образования, оценки материального положения и иных аналогичных параметров. В частности, сама узнаваемость понятия «уличное искусство» одинаково высока у всех респондентов вне зависимости от их социально-демографических признаков. То же самое справедливо и по отношению к содержательным интерпретациям этого понятия: как показывает анализ, респонденты с разными комбинациями социально-демографических признаков обозначают примерно одни и те же определения уличного искусства в своих ответах. Зависимость узнаваемости понятия «уличное искусство» и его содержательных интерпретаций от социально-демографических параметров респондентов проверялась при помощи коэффициента Крамера. При том, что значения этого коэффициента могут колебаться в пределах от 0 до 1, во всех проанализированных случаях его величина оказалась ниже 0,1. Фактически этого говорит о полном отсутствии влияния социально-демографических признаков на узнаваемость понятия «уличное искусство» и содержательные интерпретации, которые ему приписываются. Содержательно это означает, что молодежь города имеет более или менее устоявшееся и общепринятое представление о том, что такое уличное искусство.

Однако анализ показал, что в ряде других вопросов настроения и оценки молодых людей все же расходятся. В частности, удалось обнаружить дифференциацию в отношении опрошенных к практике использования пространства города для размещения работ уличных художников. Анализ показал: ответы на соответствующий вопрос существенно зависят от района проживания опрошенных (значение коэффициента Крамера составило 0,24, это говорит о довольно сильной и статистически значимой связи). Также этот параметр зависит от уровня образования (значение коэффициента Крамера в этом случае оказалось на уровне 0,19, что также говорит о довольно значимом влиянии одной переменной на другую). Содержательно эти закономерности проявились в разном отношении опрошенных к суждению «Работы уличных художников всегда украшают город и придают ему уникальность»: в среднем по массиву эту идею поддерживают 44% опрошенных, но среди жителей центрального для города Ленинского района и молодых людей с высшим и неоконченным высшим образованием это значение меньше (оно достигает, соответственно, 36% и 37%). Логика влияния в обоих случаях, на наш взгляд, схожа. Ленинский район является центральным для Екатеринбурга, поэтому объекты уличного искусства встречаются в нем чаще, чем в других. Высшее же образование часто формирует у человека специфические интересы и компетенции, делающие его более чутким к смыслам, которые транслируют объекты искусства, в том числе и уличного. Соответственно, мы предполагаем, что в данном случае проявляется фактор интенсивности взаимодействия с уличным искусством. Молодые люди, контактирующее с уличным искусством чаще, несколько более критичны в его оценке и менее склонны относить к его примерам любые объекты, созданные в городском пространстве.

Обнаружилась и еще одна примечательная взаимосвязь. Выяснилось, что молодые люди расходятся в своем представлении о том, как должна вести себя по отношению к уличному искусству городская власть. Повторим, запроса на борьбу с уличным искусством у опрошенных в любом случае нет. Но их представление о том, какую именно политику следует вести власти, разнородны. Примечательно, что в данном случае значимую роль играют те же факторы, что и выше: район проживания и оценка материального положения (значения коэффициента Крамера достигают, соответственно, 0,29 и 0,31). Содержательное проявление этой связи оказывается также близким по смыслу к тому, о чем шла речь выше: у жителей Ленинского района и молодых людей с высшим и неоконченным высшим образованием чаще встречается запрос на действия власти как инициатора и организатора активности уличных художников, тогда как другие респонденты, наоборот, несколько чаще считают, что власти следует вообще устраниться от вмешательства в подобные вопросы (это наглядно представлено на Рисунке 3). Конечно, эти частные колебания не сильно сказываются на общем распределении ответов по массиву: запрос на власть как инициатора развития уличного искусства все равно является наиболее выраженным и оказывается самым акцентированным во всех сегментах выборки. Но эти колебания все же выглядят симптоматично: фактически они свидетельствуют о том, что представления об оптимальных действиях власти по отношению к уличному искусству у молодых людей все же несколько неоднородны.

Рисунок 3. Запрос к позиции власти по поводу уличного искусства: опрошенные в целом/жители Ленинского района/люди с высшим образованием

В целом проведенный анализ показал, что уличное искусство обретает статус привычного и понятного для городской молодежи элемента повседневной социальной реальности. Само понятие «уличное искусство» известно подавляющему большинству молодых людей и интерпретируется ими довольно четко и устойчиво. В восприятии подавляющего большинства молодых людей уличное искусство принципиально отличается от вандализма: хотя оно и предполагает создание художественных образов в изначально непредназначенном для этого городском пространстве, представители молодежи видят в нем именно художественный жанр, а не действия, которые ведут к деградации или маргинализации городских объектов. Их лояльное и даже любопытствующее отношение к жанру уличного искусства сказывается и на запросе к городским управленцам: от властей они ожидают в первую очередь создания условий для развития такого искусства, а не жесткой борьбы с ним. Несмотря на то, что соответствующие настроения молодых людей неоднородны и немного различаются в зависимости от их уровня образования и района проживания, кардинальных расхождений в их взглядах и настроениях скорее нет. Обнаруженные расхождения в отдельных оценках являются статистически значимыми, но касаются лишь частных нюансов и не сказываются на общей логике полученных ответов. В целом, как мы полагаем, данные, собранные в ходе нашего исследования, позволяют достаточно уверенно говорить о превращении уличного искусства в привычный и понятный для городской молодежи творческий жанр, органично интегрированный в окружающую их социальную реальность.

Заключение.

Подведем итог проделанной аналитической работы. Исходный импульс нашему исследованию придало стремление проверить предположение о том, что уличное искусство превратилось для современной российской городской молодежи в привычный и понятный элемент жизни. Отмечая, что взросление нынешних представителей российской городской молодежи пришлось на период интенсивного развития уличного искусства в российских городах, мы предположили, что их отношение к этому творческому жанру может оказаться более лояльным, чем это было характерно представителям прежних поколений. Обращаясь к данным собственного социологического исследования, мы обнаружили, что эта гипотеза подтверждается, и в понимании российской городской молодежи уличное искусство стало привычным и естественным элементом жизни города. Подавляющее большинства молодых горожан узнают понятие «уличное искусство» и вкладывают в него вполне устоявшиеся и привычные смыслы. Более того, оценочное отношение к этому творческому жанру тяготеет к любопытству и симпатии. Отношение к конкретным объектам уличного искусства бывает вариативным и вряд ли каждый из них автоматически будет восприниматься молодежью как нечто ценное просто из-за размещения в городском пространстве. Но принципиально важно, что уличное искусство не воспринимается молодыми людьми как вандализм или как маргинальная практика. Оно ощущается именно как естественный и органичный элемент жизни современного города. Иначе говоря, исходное предположение, сформулированное в начале работы, нашло подтверждение.

Можно ли рассматривать результат этого исследования как симптом изменений в общем отношении российского общества к уличному искусству? Рискнем предположить, что это возможно, но требует дальнейшего изучения. С одной стороны, выявленные в ходе этого исследования настроения молодежи действительно вполне могут говорить о том, что уличное искусство постепенно перестает восприниматься в российском обществе только как форма надругательства над городским пространством и превращаются в естественный элемент жизни города. С другой стороны, в своем исследовании мы рассмотрели всего один частный кейс, данные которого показывают иллюстративную и яркую картину, но сами по себе не способны дать убедительной основы для фундаментальных обобщений. Полагаем, что ключ к получению подобных обобщений – в проведении последующих исследований и ответе на несколько вопросов, логически вытекающих из полученных результатов. Каким образом относится к уличному искусству молодежь других российских городов: верным ли было наше решение рассматривать кейс Екатеринбурга как типичный для российского общества или он уникален и не соответствует ситуации в других населенных пунктах? Как относятся к уличному искусству другие сегменты российского общества? Какие мнения об уличном искусстве имеют в обществе наибольшее распространение? Нам представляется, что получение ответов на эти вопросы сможет лучше понять, эволюционирует ли общее отношение российского общества к уличному искусству. Поиску ответов на эти вопросы мы намерены посвятить свои дальнейшие исследования.