Коллективизм и индивидуализм в сообществах родовых поместий на примере двух экологических поселений Центральной России.

Введение

В статье рассматривается проблема соотношения коллективизма и индивидуализма на примере внегородских практик в экологических поселениях в культурной жизни. Я остановлюсь подробно на практиках хозяйственной (менее связанных с идеологией) и досуговой (максимально связанных с идеологией) жизни для того, чтобы выявить черты коллективности первых и вторых.

В большинстве случаев в поселение объединяются бывшие горожане. Они в своей новой сельской повседневной жизни не могут отказаться от практик, в которых явно проявляются черты индивидуализма, связанного с реалиями капиталистического образа жизни и эпохой постмодерна. Возникает чрезвычайно интересное и принципиально новое явление, представляющее собой симбиоз двух принципов – индивидуализма и коллективизма, обыкновенно выступающих как полярные проявления социальности.

В настоящей статье я рассматриваю этот симбиоз на примере двух экологических поселений или «родовых поместий». Данные понятия используются мной в настоящей статье как синонимы, хотя определенные различия между ними существуют ^[2,22].

Согласно определению исследовательской группы Циркон, проводившей исследования экологических поселений в России и за рубежом, экологическое поселение – это поселение, созданное для организации экологически чистого пространства жизни группы людей, приверженцев концепции устойчивого развития, занимающиеся органическим сельским хозяйством и представляющее собой одну из форм идейной общины. «Идейная община (калька с англ. Intentional community) – целенаправленно созданное местное сообщество людей, задуманное для более тесного сотрудничества, чем другие сообщества» ^[2,c.3]. Понятие «идейная община» употребляется преимущественно идеологами движения, в то время как рядовые члены сообщества используют понятие «община родовых поместий».

Ключевым для идеологии экопоселений является практика «устойчивого развития» (калька с англ. sustainable development). Это понятие включает в себя: устойчивое земледелие («органическое земледелие» - земледелие без применения химических удобрений и специальной обработки почвы, «пермакультуру» – перманентное ведение сельского хозяйства), устойчивее лесопользование (бережное использование лесов), минимализацию энергопотребления (строительство энергоэффективного жилья), ведение здорового образа жизни, стремление к самообеспечению, создание альтернативной социокультурной среды ^[2,c.6].

В 2016-2018 я работала в двух экологических поселениях, расположенных в приграничных с Московской областью регионах. Названия поселений изменены, как и точное географическое положение в соответствии с этикой проведения этнографического исследования. Экологическое поселение «Доброе» расположено в Тульской области на расстоянии 110 км от Москвы. Поселение было создано в начале 2000-х гг. на паевых землях и сейчас юридически представляет собой некоммерческое партнерство (далее НП – Ю.Д.). В настоящее время в нем проживает около 150 семей, в ведении родового поместья находится около 700 гектар земли.

Экологическое поселение «Скит» было основано в 2001 году, также как и «Доброе», на паевых землях бывшего совхоза. Земля юридически также была оформлена в некоммерческое партнерство. «Скит» расположен в Калужской области, в Сельском поселении Петровское. Общая площадь поселения составляет более 120 гектар, на которых проживает около 100 человек, около 40 детей.

Социальный состав жителей поселений представлен, как правило, людьми с высшим образованием, профессионально состоявшихся в городской жизни, в качестве жизненной стратегии, выбравших вариант дауншифтинга, т.е. сознательного погружения в иную социокультурную реальность. Термин распространился благодаря статье Сары Бан Бреатнах «Жизнь на пониженной передаче», вышедшей в «Вашингтон пост» в 1991 г. Под дауншифтингом понимается иной образ жизни, замедленный темп, simple living другая – непривычная ранее социо-культурная среда.

В дальнейшем тексте я буду обозначать респондентов аббревиатурой: ЭкС – экопоселение «Скит»; ЭкД – экопоселение «Доброе».

Оба поселения были созданы в начале 2000-х годов, то есть относятся ко второй волне (см. далее) движения. Вместе с тем, около 2010 года в оба поселения прибывают новые люди, которые имеют взгляды, отличающиеся от первопереселенцев. Это важно подчеркнуть, поскольку в большинстве случаев жители экопоселений причисляют себя к одной определенной волне, а не с несколькими одновременно.

Ключевыми теоретическими понятиями, которые будут применяться в данной статье, станут индивидуализм и коллективизм, поскольку именно так их используют жители исследованных поселений.

Понятие индивидуализма применительно к этно/антропологии было разработано французским антропологом Луи Дюмоном, который считал, что современная западная идеология (логика устройства современного западного общества - Ю.Д.) по природе автономна, т.е. индивидуалистична ^[13,c.10]. Индивидуалистичному западному миру Дюмон противопоставляет холистичные восточные культуры, в частности кастовое устройство Индии ^[14], аналогично противопоставляет городское общество (нем. Gesellschaft) и небольшие группы (семья, община и др.; нем. Gemeinschaft) социолог Ф.Теннис ^[28].

Луи Дюмон приводит соображения ряда ученых, которые противопоставляют индивидуализм национализму. По их мнению, национализм соответствует групповому чувству ^[13]. Такую же особенность отмечает этнограф Юлия Андреева, исследователь экологических поселений. Касаясь темы общественно-политических взглядов анастасийцев, она указывает на преобладание в этих сообществах антимодернистских и националистических настроений, сформированных под влиянием текущей политической ситуации ^[4].

В настоящей работе под индивидуализмом понимается образ жизни, характерный для жителей внегородской среды, которому свойственен приоритет личных интересов и следование сознательно выбранной стратегии в реализации внегородских практик.

Понятие коллективизма применяется преимущественно русскоязычными исследователями и, как мы увидим, активно используется как «эмное» понятие самими жителями экопоселений, которые чаще всего называют свое поселение «община родовых поместий».

Община в широком смысле противопоставляется государству. В России со второй половины XIX века существует тенденция (особенно заметная в трудах народников, этнографов, некоторых социалистов, а так же православных философов) относиться к индивидуализму с недоверием и идеализировать коллективизм. В этом смысле важно вспомнить философа Николая Бердяева, который писал об отсутствии в России, «мужественного начала, в то время как русский народ всегда любил жить в тепле коллектива, в какой-то растворенности в стихии земли, в лоне матери»^{[8, c.230]}. Русский образ жизни, сформировавшийся под значительным влиянием коллективистских традиций крестьянского прошлого, отразился на многих социальных явлениях XX и начала XXI века: кооперативных формах ведения хозяйства, принципах «моральной экономики», взаимопомощи, общинности, городских артелях ^{[33,35,31,26,18,29]}.

Идеи общинности и коллективистской идеологии рубежа XIX – начала XX века нашли отражение и своеобразное подтверждение в идеях движения Нью-Эйдж, в вере в преображение человека за счет практик психофизического совершенствования, в эсхатологических движениях рубежа XX-XXI веков ^{[25,2,22,4,11]}.

Коллективизм в контексте настоящей работы – это одна из черт уклада жизни современных сельских жителей, реализация социо-культурных практик за счет совместной деятельности членов сообщества, основанной на взаимопомощи.

Загородная жизнь, также как и природные условия представляют собой микрокосмы, которые являются примерами социальных реконструкций, жизненных стратегий, выбранных жителями России из-за фундаментальных проблем современности и недавнего советского прошлого: политики национальной идентичности, национализма, вынужденных социальных преобразований, давления социалистической системы.

Однако фокус настоящего исследования прослеживает черты коллективизма и индивидуализма как примера симбиотической связи, а не противопоставляет первое второму, как это было принято в ряде предшествующих исследований.

Таким образом, в работе речь идет о взаимодействии принципов индивидуализма и коллективизма в рамках повседневной деятельности жителей экологических поселений представляет собой продолжение изучения своеобразного «вечного спора» индивидуалистов и сторонников коллективных практик на новых материалах начала XXI века.

Феномен экологических поселений: история и правовой статус.

В России можно выделить три волны создания экопоселений. Первая приходится на вторую половину 1980-х годов, вторая – на 2000-е гг., с которой связан термин «родовые поместья», и, наконец, третья – начинается с 2010 – х гг., представители которой являются наименее идеологизированными и наиболее прагматичными сельскими хозяевами.

Первая волна. Как было сказано, первые экологические поселения появились в России в конце 1980-х – начале 1990-х годов. На волне либерализации и демократизации, люди стали задумываться о том, как своими руками можно было бы создавать «новую действительность». Часть населения была увлечена эзотерическими учениями, и именно это в дальнейшем повлияло на формирование новой экоидеологии сельской жизни.

Вторая волна. На рубеже XX-XXI веков возникла новая, вторая волна переселенцев, сторонников философии писателя Владимира Мегре, незадолго до того, выпустившего серию книг об обладающей сверхъестественными способностями девушке-отшельнице Анастасии. Поселения стали именоваться анастасийскими, а само движение, связанное с переездом городских жителей в сельскую местность, «анастасийством». Другое название – «движение родовых поместий» – связано с идеей В.Мегре об участке земли, размером не менее гектара, который «даруется» семье для свободной и полноценной жизни. В дальнейшем понятия «анастасийство» и «движение родовых поместий» будут использованы как синонимы.

Важно отметить, что понятие поместье относится к лексикону феодальных отношений, и существует еще одно употребление этого слова применительно к современной российской действительности. Социолог С. Кордонский, считает, что в начале XXI века управление территориальной единицей основано лишь на личных интересах чиновников, управляющих республикой, краем, областью или селом, деревней. По его мнению, административно-территориальное деление сводится к системе функционирования власти, а пространство, сформированное властью «в реальности», Кордонский называет поместьями, подобно тому, как социальные группы он именует сословиями ^[15].

В сельской местности после перестройки часть земли осталась в паевом владении членов совхозов, однако почти вся земля перестала использоваться для ведения сельского хозяйства из-за слома совхозной системы. Бывшие совхозники (или «колхозники» - как их называют мои респонденты – Ю.Д.) оказывались в незавидном положении: техника распродавалась, хозяева разорялись. На руки выдавались паи, которые чаще всего представляли собой либо часть территории, либо единицу техники. Будущие основатели новых сообществ проводили собрания в деревнях и за незначительные суммы выкупали паи у колхозников, таким образом, получали землю, которую распределяли между будущими членами «идейной общины», сторонников психофизического совершенствования (Новое Религиозное движение – далее НРД – Ю.Д.)^[2]. Понятия НРД и Нью-Эйдж семантически близкими по значению ^[4].

«Если вы член колхоза, вам принадлежит часть земель, часть техники (а принадлежит на праве собственности фактически). Перед ликвидацией колхоза, продавали технику, банкротили, члены колхоза оказывались в ситуации, когда у них ничего не было: нет ни работы, ни колхоза – ничего. Предприятие закрывается – им выдают бумажки о том, что он является владельцем какой-то абстрактной территории, например, 4 или 5 Га, при средней стоимости 21 балл (единица измерения доли колхозника – Ю.Д.) за гектар, причем этот пай можно перевести в натуру. А если с ним ничего не делать какое-то количество времени, он потеряет какую-либо юридическую силу. Пожилые люди этим практически не занимались, эти бумажки лежали, упавшие за комод». Выкупая совхозную землю, новые владельцы брали на себя обязательство по ее содержанию и возделыванию, таким образом, предлагая новый тип жизнеустройства, который идеализировался рядом новых вступающих в общину лиц. Однако постепенно люди понимали, что здесь такая же жизнь как вне поселения и для того, чтобы добиться определенных результатов, построить дом, создать семью, содержать двор и скот, если таковой имеется, нужен личный вклад, труд и определенный образ мыли (ЭкС2).

Анастасийские «родовые поместья», на мой взгляд, представляют собой нечто вроде альтернативы государственным поместьям: и те и другие существуют в значительной степени вне правовых статусов. В обоих случаях для местных жителей локальные установления и обычаи имеют приоритет перед государственным законом и идеологией, поскольку они, как правило, на деле, не считаются административно-хозяйственной единицей и существуют «сами по себе».

Третья волна. На протяжении последнего десятилетия появляются поселения «третьей волны», основная идея которых связана с ведением малого бизнеса. По мнению исследователя-философа А.Н. Крылова глобализация, интенсификация и секуляризация определенным образом взаимодействуют с маркетингом, перерастающим из экономической перспективы в фактор поведения и мировоззрение ^[16]. Особенности мигрантов в сельскую местность третьей волны и их взаимодействие с мигрантами второй волны я поясню в тексте работы.

Сопоставляя специфику различных волн, становится заметно, что первые из них формировались в основном благодаря идеологическим, нематериальным причинам, а последняя - основана скорее на коммерческой заинтересованности. Третья волна миграции является наименее идеологически индоктринированной из всех волн. Вместе с тем, с одной стороны, индивидуальные ценности остаются приоритетом, а с другой, частный малый бизнес предоставляет рабочие места другим членам общины, что говорит о симбиозе с коллективизмом.

Административно-правовой статус экопоселений в настоящее время является спорным. В 1990-е, сразу после распада совхозов и колхозов новые сообщества создавались на бывших паевых землях. Однако с точки зрения самоорганизации и самоуправления, это достаточно обособленные структуры, которые, тем не менее, взаимодействуют с органами государственного управления. Чрезвычайно важно отметить, что жители экопоселений настаивают на том, чтобы взаимодействовать с государственными органами на партнерских основаниях. Жители «общин родовых поместий» предлагают свои инициативы по развитию инфраструктуры, в которой заинтересованы и представители власти и жители соседних деревень. Таким образом, эти сообщества представляют собой, с одной стороны, некое подобие общинной модели «государства в государстве», а с другой стороны активно взаимодействуют с государством и не закрываются от него. Необходимо отметить, что феномен взаимодействия общины и государства попал в сферу интересов этнографов достаточно поздно ^[30,5].

Экологические поселения в настоящее время живут достаточно интенсивной жизнью: в них появляются новые члены, формируется их привлекательный образ в качестве коммерческих проектов, активно рекламируются товары и услуги, которые в скорой перспективе смогло бы предложить поселение ^[4]. Особенно активные члены общины пытаются продвинуть закон «о родовых поместьях». В случае его принятия жители таких поселений смогут баллотироваться в местные органы самоуправления, активно рекламируя ценностные ориентиры анастасийства.

Один из респондентов высказывает следующее мнение: «Анастасия говорит, чтобы людям стало лучше жить, у них в голове должна поменяться программа. А программа закладывается в детстве, и не самим человеком, а окружающей обстановкой. Находясь в определенных условиях, дети будут нести определенные программы. Та жизнь, которую мы вокруг видим, это результат этой программы. Чтобы что-то изменить, нужно изменить условия проживания». (ЭкС2) Новый инвайронменталистский образ мышления влияет на создание новых условий жизни.

Однако постепенно приоритеты жителей анастасийских поселений меняются, общая идеологическое обоснование – мотив жизни на земле – заменяется на насущные приоритеты организационно-бытового характера, таким образом, возникает новый тип повседневности. В общинах родовых поместий она представляет собой эклектичный набор верований и идей. Если хозяйственная жизнь становится более деидеологизированной, то досуговые практики ярко демонстрируют связь с Нью-Эйдж. Досуговые практики анастасийцев часто связаны с воссозданием/реконструкцией славянской культуры, с выраженным неоязыческим характером.

Особенности хозяйственного уклада жизни в экологических поселениях

С точки зрения идеологии коллективизм в экопоселениях является основным двигателем хозяйственной жизни. Термин «родовое поместье» относит нас к особому значению понятия «род», обращение к которому говорит о стремлении к ревитализации, желанию «восстановить» былую культурно-бытовую историю, для которой значение имело происхождение от общего предка-родоначальника. Как отмечает социолог-экономист О.П. Фадеева, социальные взаимодействия, «установившиеся по причине родства, общности интересов или же дружеского участия и сопереживания», могут заключать в себе экономический смысл, когда речь идет об обмене материальными благами и услугами. Воспроизводство таких контактов создает вокруг семьи некую «ауру» прочных взаимодействий ^[31].

После переезда жители экологических поселений в рамках идеи «устойчивого развития», даже при условии сохранения городских профессий, начинают много времени уделять ручному труду: в строительстве используются естественные материалы, дерево и глина, причем, как правило, местного происхождения, а в украшении интерьеров – собственные работы: росписи по дереву, куклы-обереги, картины, сделанные в технике «валяния». В экопоселениях активно развивается ремесло, причем не только в личных целях, но и для небольшого заработка. Местные жители шьют народные костюмы: сарафаны, рубахи, отдельные мастера занимаются плетением поясов. Создаются всевозможные предметы утвари: разделочные доски, ложки, сосуды, подносы, выполненные в различных техниках русских народных росписей: чаще всего мезенской и городецкой. Из местной глины делают посуду. Все это создает определенный образ отдельно взятых домов и экологических поселений в целом.

Таким образом, местное ремесленное производство связано не только с необходимостью вести хозяйство автономно, но и со стремление воплотить идею свободы творчества, самореализации и самоактуализации. Важно отметить, что сами понятия «само‑реализация» и «само-актуализация» свидетельствуют о том, что индивидуалистические ценности по-прежнему сохраняются и считаются важными.

Для организации повседневной хозяйственной деятельности ключевыми становятся семейные подряды – небольшие семейные коллективы, чаще всего создаваемые для производства молочной продукции. Организуются домашние фабрики по производству шоколада, мыловарни, сыроварни, излишки производства продаются среди соседей. Если семье не хватает рабочих рук, то в качестве помощников берут наиболее нуждающихся из соседей по экопоселению. В данной ситуации коллективизм проявляется максимально отчетливо. Вместе с тем, продукция таких сыроварен или мыловарен имеет ярко выраженный индивидуалистичный характер. Каждая семья гордится и подчеркивает особенность и несхожесть своей продукции с аналогичными товарами, производимыми другими семьями.

Один из моих респондентов вообще выражает сомнение в хозяйственной целесообразности своего предприятия. Он так описывает ситуацию: «Взял в аренду пони. Кроме навоза толку от нее никакого. Покупал ей какие-то дорогостоящие мази от комаров, потому что, как выходит солнышко, на нее слетаются слепни со всей округи, она не может ни есть, ни спать, ничего. Удовольствие – конюшня. (Это выражение иронии, рассказчик подчеркивает, что в конюшне мало практического смысла – Ю.Д.). На деньги, потраченные на этот эксперимент, можно было бы 20 лет кататься на лошади круглые сутки. Идея заключалась в том, чтобы взять себе лошадь и посмотреть, как за ней ухаживать. У нее нормальный характер, но она должна быть в стаде. Есть много проблем, но она все время должна работать. Это не корова» (ЭкС7).

Этот пример показывает несколько важных фактов. Во-первых, само предприятие с заведением пони изначально не планировалось как приносящее прибыль. Хозяин говорит о том, что хотел узнать как «ухаживать за пони», а не получать от нее прибыль. Во-вторых, на уровне нарратива он упоминает себя как индивида (он один «покупал» ей мази, «взял себе» лошадь – Ю.Д.), но при этом подчеркивает важность коллектива на абстрактно-идейном уровне: «она должна ходить в стаде». Иными словами, перед нами вновь симбиоз индивидуализма и коллективизма, причем видно, что индивидуализм больше проявляется на повседневном уровне, а коллективизм на идеологическом, демонстрируемом.

В экопоселениях практикуются коллективные работы по поддержанию в порядке общей инфраструктуры: дорог, «общих домов». По словам председателя экопоселения «Скит», общественные работы намного эффективнее и дешевле коммерческого найма. Он считает, что возможно организовать всю необходимую инфраструктуру только по схеме «своими силами», без использования наемного труда. «При коммерческом подходе цены становятся совершенно неподъемными» (ЭкС2).

Интересно отметить, что коллективные работы, организуемые жителями экопоселений иногда включают людей, не проживающих в общине. Речь идет о кооперации с жителями соседних деревень в деле развития и поддержания дорожной инфраструктуры. На общем собрании экопоселения регулярно взимаются средства на ремонт дорог. Реже к подобным инициативам присоединяются жители близлежащих деревень, поскольку они также заинтересованы в успешном функционировании дорог. Поселение выступает инициатором работ по поддержанию инфраструктуры, поскольку государственное финансирование этих целей не осуществляется.

Один из информантов экопоселения «Скит» так описывает совместную работу: «Аллею расчищали на субботниках. («Аллея» – дорога через поле в экопоселение – Ю.Д.). В период распутицы – весной-осенью, особенно весной, невозможно было проехать. Люди оставляли машины в лесу, до экопоселения добирались пешком. Всю дорогу от Варшавского шоссе до поселения – 12 км. чистим своей техникой. И за это мы платим из нашего бюджета. Это обходится от 30 до 35 тысяч рублей, только очистка снега. Если учесть, что дорогой пользуются жители близлежащих деревень, все делается нашими силами. Правда, иногда бывало, что деревня помогала немного, тогда мы объединялись с деревенскими на материалы. Своим грейдером все разравнивали, когда деревенские собирали несколько тысяч (рублей – Ю.Д.) – это шло только на материалы. Мы тоже тратились на материал и предоставляли свою технику. В результате по той дороге можно было ездить довольно бойко. Сейчас можно ехать, а раньше – только тащиться» (ЭкС2). Перед нами яркий пример коллективизма, как в смысле кооперации жителей экопоселения и деревни, так и в смысле организации коллективных работ самими жителями экопоселений.

Таким образом, коллективные действия являются важными с идеологической, демонстрируемой внешнему наблюдателю стороны. Одновременно при оценке эффективности хозяйственной деятельности, а также при рассказе о собственном участии в коллективных работах, все наши информанты использовали индивидуалистические подходы и лексику. Подводя итог сказанному выше, можно утверждать, что индивидуализм и коллективизм не противостоят друг другу в хозяйственной жизни экопоселения, но переплетаются. Причем даже в идеологической сфере индивидуализм подспудно присутствует в виде таких «эмных» понятий как «новая история», а также ценности «самореализации» и «самоактуализации».

Досуг

Досуговые практики жителей экологических поселений в большей степени, чем хозяйственные сопряжены с реализацией мировоззренческих устремлений анастасийства. Идеалы воссоздаваемых традиций можно наблюдать, как и в частной жизни, так и на примере игровых практик, хороводов, художественных мастерских, проходящих на фестивалях в поселениях.

Важно отметить, что большая часть семей создается именно в рамках «содружества родовых поместий», которые организуют встречи в городах, а также фестивали в самих экопоселениях. Отъезд из города связан с разрыванием прошлых социальных связей и созданием новых, в число которых часто входит и создание новой семьи. После процедуры представления новой семьи общине, она «начинает» отсчет родовой истории с начала. Возникает «новая» история и, как отмечает ряд информантов, жизнь делится на «до» и «после» (ЭкС6).

С точки зрения соотношения индивидуализма и коллективизм, важно отметить, что единицей «новой истории» остается отдельная семья, и даже ее члены как индивидуумы. «Новая история» не начинается с момента основания общины, а приезд новой семьи не видится как растворение в коллективе с отказом от собственной индивидуальности ради коллективности. Как мы видим, индивидуумы сохраняют свое значение не только на уровне повседневных практик, но даже в сфере идеологии, занимая de facto не менее важное, чем коллектив, место в нарративах.

Если говорить непосредственно о содержании досуговых практик, то они лишь в незначительной степени стереотипизированы и ритуализированы, для специалиста они могут показаться чрезвычайно эклектичными. Для анастасицев гораздо большее значение имеет не форма, а свободный выбор каждого конкретного человека. «Это касается выбора обрядовой одежды, вышивки, головных уборов, пищи, игр, рукоделия и других элементов сельской культуры. То, что специалистом может быть расценено как «сборная солянка», не имеющая никакого отношения к действительности» ^[4,с.177]. И вновь мы видим, что ритуалы, которые называются традиционными и сельскими, что для анастасийцев имеет значение не-городских и коллективистских, на деле определяются выбором отдельных людей. Даже на уровне досуговых, фестивальных, то есть потенциально наблюдаемых внешними людьми практик, индивидуалистическое начало присутствует вполне явно.

Тем не менее, исследовательница экопоселений, С. Гоманова, говорит об особых семейных традициях у анастасийцев: «они не только упорядочивают и консолидируют семейные отношения, но и дают детям возможность почувствовать себя неотделимой частью семьи и экопоселения в целом» ^{[11, c. 109]}.

Одной из таких семейных традиций является наблюдавшаяся мной в поселении «Доброе» практика коллективных празднований дней рождения. В ее основе лежит идея взаимопомощи и коллективной работы, которая противопоставляется городским дням рождения с индивидуальными подарками. Вот как описывает ее одна из моих собеседниц: «К имениннику с самого утра приходят гости: все получают определенный фронт работ. Женщины занимаются прополкой огорода, мужчины – кроют крышу. Вечером выполняется определенный обряд: выносится чаша с сурьей, которая передается из рук в руки, из нее все отпивают по глотку. После этого гости приглашаются к общему столу. Дарят выпечку или домашние заготовки, после этого гости в праздничной атмосфере проводят вечер, каждый может продемонстрировать свои навыки и умения: спеть или станцевать народный танец или играть в лапту. Окончание вечера знаменуется совместным чаепитием, и около девяти часов вечера все расходятся по домам» (ЭкД2).

Перед нами еще один интересный пример симбиоза индивидуализма и коллективизма. С одной стороны, все практики – совместное выпивание напитка из одной чаши, коллективные работы, совместное чаепитие после работ – широко распространенные способы создания и реактуализации коллективного начала, которые распространены у сельских жителей от России до Бали ^{[7,c.82;10 c.171-175]}. На Руси использовали большие сосуды для пития «в круговую». ^[27,c.183]. Эпизод обряда пития из чаши с сурьей выступает символом единения жителей общины. Сурья – бог солнца в индуизме. Местные жители называют сурьей – чашу с травяным чаем, который заваривается из трав местного сбора и употребляется коллективно. По объяснениям жителей экопоселния, этот обряд напоминает поклонение Даждьбогу в славянском язычестве. Тем самым люди, по их мнению, обращаются к солнцу – как символу тепла, добра и богатства – и просят покровительства имениннику.

Несмотря на очевидный коллективизм праздничных практик, сам праздник день рождения – глубоко индивидуалистичен по своему содержанию. До 1917 года этот личный праздник в России не существовал, праздновались «именины», то есть день cвятого, в честь которого был назван человек. Часто человек получал имя в честь святого, поминовение которого производилось в день крещения, а не в день рождения. В любом случае праздновался не день отдельного человека, а день святого, покровительством которого человек пользовался. Таким образом, день рождения – это еще один пример неявного сохранения индивидуалистических городских практик, которые получают новое объяснение и наполнение в досуговой жизни экопоселений.

Другим примером новых традиций может стать праздник сбора урожая. Он приходится на день осеннего равноденствия 22 сентября. Дни осеннего и весеннего равноденствий, а также летнего и зимнего солнцестояний являются чрезвычайно важными во многих культурах. Многие обряды и традиции дохристианского и доисламского происхождения часто связаны именно с этими датами ^[34]. Для жителей экологических поселений день осеннего равноденствия – это время подведения итогов года, связанных с завершением сельскохозяйственного цикла и проведением неких действий, призванных отблагодарить природу за полученный урожай. На праздник все жители экопоселения собираются на общей территории и приносят с собой выращенный урожай. Каждая семья демонстрирует плоды, делится полученным в течение последнего сезона опытом. Одновременно на землю стелется скатерть, на которую выкладываются продукты, которые можно пробовать. Любой участник праздник может подойти к столу и попробовать любой фрукт или овощ со стола.

С одной стороны, накрывать на стол, совместно попробовать пищу с этого стола безусловно иллюстрирует коллективизм и общинность экопоселенцев. С другой стороны, автономность семей в самих техниках ведения сельского хозяйства и независимость в выборе конкретных культур, отражают ценности индивидуализма. Например, некоторые семьи делают специальные пристройки к дому, напоминающие одновременно веранды и теплицы, и выращивают в них лимоны, дыни и арбузы.

В экопоселениях регулярно, 2-3 раза в год, проводятся фестивали как развлекательного, так и практического характера. Они организуются для обмена опытом ведения хозяйства с представителями других поселений. Одной из игровых практик фестиваля «Встреча эпохи», свидетелем которой я стала, была, так называемая, «практика рождения». В ней, принимают участие, как правило, несколько гостей, то есть людей не проживающих ни в одном из экопоселений постоянно. Гости объединяются в группу из 3 человек выбирают «ребенка», которого оставшиеся двое качают на руках. Эта практика считается символическим актом перерождения, началом новой здоровой жизни.

В представлениях жителей экопоселений городская жизнь связана с болезнями, а пребывание в общине родовых поместий ассоциируется со здоровым образом жизни. Символический акт рождения становится первым шагом перехода от старой, наполненной болезнями городской жизни к новой. Это не значит, что люди, прошедшие «практику рождения» затем обязательно переселяются в общину. Однако она является самым простым способом приобщиться к «здоровому образу жизни», которая дает возможность почувствовать сопричастность к поселенцам. Здесь вновь мы видим, что «практика рождения» имеет индивидуалистичный характер – рождается один человек, а не группа. Кроме того, коллективное действие создает чувство общности, но в описанной практике другие участники ее не являются членами экопоселений, то есть вновь причастность к поселенческому коллективу не артикулируется, во главу угла ставится приобщение к идее «здоровой жизни».

Таким образом, черты коллективизма в досуговых практиках жителей экологических поселений лежат на поверхности и прослеживаются явно. Причем как в массовых мероприятиях, организованных для поддержания статуса и жизни в поселении, так и в более частных, проводимых в рамках отдельной общины родовых поместий.

Заключение

Продемонстрированные нами примеры из области практик ведения хозяйства, а также досуговых практик показывают, что у жителей экопоселний наряду с тенденцией к коллективизму и общинности в ряде практик, связанных с идеологией, есть так же явное проявление индивидуализма. Индивидуализм и коллективизм неразрывным образом связаны в повседневных практиках. Впрочем, противопоставление индивидуализма и коллективизма у Л. Дюмона или сообщества и гражданского общества у Ф. Тённиса – это лишь идеалистические схемы, которые в чистом виде невозможно найти нигде, начиная от максимально коллективистского индийского общества и заканчивая максимально индивидуалистичным западным обществом.

Мне хотелось бы отметить две особенности симбиоза индивидуализма и коллективизма в практиках экопоселений.

Во-первых, в хозяйственных и досуговых практиках доли первого и второго компонента совершенно разные. В досуговых практиках коллективизм преобладает, а индивидуализм можно отыскать только при пристальном разглядывании практик. В хозяйстве же индивидуализм широко представлен как в нарративах, так и в самом назначении деятельности – самореализации, самоактуализации. Обращение к «ресурсосбережению», «родному», «надежному, проверенному поколениями образу жизни на земле», это скорее утверждение идеалов построения альтернативы городскому обществу, но не действительного движения в прошлое, не фактическое возвращение к традициям предков. Иными словами, культурные практики жителей экопоселений представляют попытку соединения черт, как современного индивидуализма, так и архаичного коллективизма и общинности.

Во-вторых, с точки зрения самих жителей общин родовых поместий, их практики, безусловно, являются коллективными в отличие от прежнего городского замкнутого образа жизни. Специалист-этнолог может поспорить с этим утверждением, например, вспомнив коллективные досуговые практики футбольных болельщиков или иные практики различных субкультур. Точно также специалист-этнолог может констатировать и то, что в сравнении с традиционной культурой (масленичными забавами или свадебными обрядами) практики жителей экопоселений покажутся максимально индивидуалистичными. Таким образом, мы видим смещение границ того, что считать индивидуалистичным в современной культуре. То, что выглядело нормальной коллективной практикой в крестьянской среде, сейчас может оказаться нарушением пространства индивидуума, который теперь является точкой отсчета подавляющего большинства культурных практик, как собственно индивидуалистичных, так и называемых коллективистскими (праздники сбора урожая или практики коллективной помощи в день рождения).

1. [ЭкС] – экопоселение «Скит»

2. [ЭкД] – экопоселение «Доброе»

(ЭкС2) Председатель поселения

(ЭкС3) Глава семьи не связывает себя с движением анастасийства, писатель.

(ЭкС6) Информант занимается исследованием социальной структуры в общинах родовых поместий, на эту тему читает лекции на фестивалях для гостей.

(ЭкС7) Гость из соседнего поселения, который рассказывает о своем опыте другу, проживающему в «Ските».

(ЭкД5) Информант преподает в школе, созданной в поселении.

Работа выполнена в рамках проекта: Вперед к прошлому: архаика и архаизационные тенденции в современном обществе (междисициплинарный анализ). Номер проекта: 19-011-00943 А.