Восстание индейцев гуна 1925 г.

Карговская Елена Александровна Старший преподаватель, Кафедра Иностранных языков Факультета гуманитарных и социальных наук, Российский университет дружбы народов 117198, Россия, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 10-2 Kargovskaia Elena Senior Educator, the department of Foreign Languages, faculty of Humanities and Social Sciences, People's University of Friendship of Russia 117198, Russia, g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 10-2 elenkarg@mail.ru

Кузнецова Виктория Владимировна Ассистент, Кафедра иностранных языков Факультета гуманитарных и социальных наук, Российский университет дружбы народов 117198, Россия, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 10-2 Kuznetsova Viktoriia Assistant, the department of Foreign Languages, faculty of Humanities and Social Sciences, People's University of Friendship of Russia 117198, Russia, g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 10-2 kuznetsova-vv@rudn.ru

Публикация подготовлена при поддержке Программы РУДН «5-100».

На северо-востоке Панамы в Комарке Гуна-Яла проживает очень интересный народ - индейцы гуна, принадлежащие группе Чибча. Необычность этого народа заключается в том, что это единственные индейцы Америки, добившиеся автономии своей территории и сумевшие сохранить свои традиции, культуру и верования; они являются последними «полнокровными» потомками одного из многочисленных индейских племен, населявших Американский континент до появления там европейцев. Гуны - удивительно энергичный и динамичный народ, который одновременно с умением адаптироваться к современным условиям жизни в «глобальной деревне» проявляет фантастическую сопротивляемость и иммунитет ко всему чуждому и способному нанести ущерб их культурной целостности и самобытности.

На сегодняшний день к территории Гуна-Яла принадлежит сравнительно небольшая полоса земли на Атлантическом побережье Панамы, граничащем с Колумбией, а также острова архипелага Сан-Блас в Карибском море. Эти территории народ гуна занял в XIX в. С переездом на острова территория гуна изменилась, поскольку повседневное пространство стало более морским, нежели континентальным, рыболовство стало приобретать все большее значение, а торговые отношения с иностранцами активизировались. В это время были установлены физические границы региона Сан-Блас, и была консолидирована стабильная территория, целостность и неприкосновенность которой гуны отстаивали и продолжают отстаивать. ^{[1, с. 70]}.

В результате бурной истории и непрерывной борьбы за независимость и права, в Гуна-Яла сложилась четко работающая социально-политическая система. Конституция гуна (La Carta Organica), устанавливает основополагающие принципы для четырех округов Республики: Наргана, Аилиганди, Тубуала и Пуэрто-Обальдия, каждым из которых управляет Верховный Старейшина (Saila). Совет Верховных Старейшин возглавляет Генеральный Конгресс Гуна-Яла, обладающий высшей политической властью. Генеральный Конгресс созывается 2 раза в год, каждый раз в разной деревне. «Принимающая» деревня обеспечивает Верховных Старейшин и представителей всех общин жильем и питанием. В каждой деревне есть местный Конгресс, который возглавляет Саила - Первый Старейшина - духовный и культурный лидер деревни, обычно у него бывает 2 - 3 помощника. Они выбираются соплеменниками за их мудрость и знания традиций и культуры. Прежде чем занять эту почетную должность, будущие Саила перенимают все необходимые знания у старых и опытных Саила во время многочисленных и продолжительных сессий-песнопений.

На уровне каждой деревни собрания в Доме Конгресса проходят довольно часто и порядок их проведения таков: сначала по просьбе Саила деревенский Глашатай – Суар Ибгана (Suar Ibgana), обходит всю деревню, оповещая жителей о собрании. Всем, кто отсутствует без уважительной причины, назначается штраф (multa). Вся деревня собирается в Доме Конгресса, обычно это самая большая хижина в деревне. Саила, занимают свои почетные места на гамаках в центре помещения – такая поза Старейшин не случайна, гуна поясняют, что очень важно, чтобы во время принятия решений Саила был обращен лицом к небу, где обитает Бог (Paba), который может наставить и направить Саила. Соплеменники рассаживаются по периметру помещения на деревянных скамьях двумя рядами: во внутреннем ряду – женщины и дети, во внешнем – мужчины. За порядком на заседаниях следит Суар Ибгана, чьи функции можно сравнить с функциями полицейского.

Помимо основных помощников у Саила есть несколько Переводчиков - Аргаров (Argar). Аргар – чрезвычайно значимая фигура в Конгрессе: обращаться напрямую к вождям считается неуважительным, это следует делать через переводчика; кроме того древний язык ритуальных песнопений – это сложный, эзотерический язык, наполненный тонкими и изощренными метафорами, понимать такой язык простым гунам не просто, вот здесь-то им и поможет Аргар, который в сжатой и доступной форме разъяснит содержание того или иного песнопения.

Помимо передачи преданий старины на собраниях в Конгрессе решаются насущные проблемы жителей Гуна-Яла: какие работы следует проводить (ремонт, уборка кладбища, строительство новой хижины и т.д.), определяют сроки выполнения этих работ и ответственных. На этих собраниях каждый может высказать свои идеи, пожелания и жалобы. Здесь также решаются любые споры и конфликты, при этом каждый представитель общины участвует в принятии решений, а Саила выступает в роли судьи, мудрого и справедливого ^[2].

Современная история Комарки начинается с восстания индейцев гуна, которое произошло в феврале 1925 г. Вооруженная группа индейцев, которую возглавили Неле Кантуле с острова Уступу и Симрал Кольман с Аилиганди, напала на панамских полицейских, находившихся на некоторых островах архепелага, за одну ночь было убито около 30 полицейских. Позже была подписана Декларация независимости народа гуна и утвержден официальный флаг Гуна Яла, который представляет собой солярную свастику на желтом фоне.

История восстания гунов 1925 г. воспроизводится ежегодно в форме песнопений в день памяти этих событий, которые сами индейцы именуют Революцией гуна или Туле (исп.: Revolución guna / Tule. Сами индейцы именуют себя Dule или Tule, что в переводе с их языка означает “люди”).

Известно, что в 1925 г. никто из гунов не учился в высших учебных заведениях. Первые ученики открывшейся в Панаме школы для индейцев скорее вносили сумятицу и провоцировали внутренние конфликты среди населения Сан-Бласа, поскольку изначально целями и задачами этой школы было - приобщить к цивилизации и к христианской религии определенное количество молодых индейцев с островов Сан-Бласа, а в дальнейшем с их помощью сделать то же самое с остальными жителями всего этого региона, который власти Панамы считали неосвоенным и варварским ^{[3, с. 173]}.

Гуны глубоко убеждены, что их действия являлись справедливой и единственно правильной реакцией на унижения, насилие, убийства, которым подвергся народ гуна в процессе их «окультуривания», навязанном правительством Панамы ^{[4, с. 184]}. Кроме того, такая реакция отражает их права на свободу и на борьбу с произволом и с попытками чуждой власти покорить, подчинить своей воле этот свободолюбивый народ.

Для того, чтобы противостояние гунов переросло в открытый и кровопролитный конфликт, причин было немало:

• Репрессии и запрет церемоний и ритуалов гуна со стороны колониальной полиции и гунов, получивших образование в Панаме ^{[5, с.139]}.
• Бесчинства, оскорбления и насилие по отношению к женщинам гуна ^{[6, с.68]}. Навязывание замены мол (национальной женской одежды) на одежду западного стиля, запрет на ношение золотых колец в носу и традиционных украшений из биссера на запястьях и лодыжках.
• Незаконное заключение в тюрьму гунов, выражавших несогласие с представителями полиции.
• Экспроприация земельных участков, грабежи, незаконное вторжение в собственность общины и использование ее земельных и морских ресурсов без разрешения Саила.
• Эксплуатация рабочей силы в личных целях со стороны полицейских ^{[7, с.68]}.
• Убийства, в том числе выстрелом в упор, тех, кто отвечал на провокации со стороны полицейских.
• Поджег селения Ньадуб и постоянные угрозы полицейских поджечь другие поселения.

Национальное большинство Панамы противопоставлялось индейским меньшинствам, последние при этом расценивались как маргиналы, представляющие серьезную угрозу и препятствие для развития общества ^{[8, с.16]}. В то время открыто пропагандировался абсолютный монокультурализм, согласно которому все национальные сообщества должны были уподобляться западному образцу. При этом, как и во времена конкисты, любое проявление непохожести рассматривалось как проявление дикости, варварства и недоразвитости общества. Так, ритуалы и церемонии гунов в лучшем случае объявлялись суевериями, в худшем же - их признавали проявлением сатанизма. Что не удивительно, поскольку даже сегодня, западному человеку, не знакомому с традициями американских индейцев, крайне некомфортно созерцать к примеру, как шаман (lere), окуривает заболевшего ребенка.

Сразу после трагических событий в газетах Панамы появились гневные заявления о том, что индейцы Сан-Бласа в очередной раз продемонстрировали свои дикие нравы. Панамские историки и журналисты писали о «зверском убийстве двадцати двух панамских полицейских нецивилизованными варварами» ^[9].

Позже, обнаружив факты произвола и нарушений закона со стороны полицейских, власти ограничились тем, что перед лицом общественного мнения эти нарушения были сведены к минимуму, а претензии гунов были представлены как не представляющие никакой значимости или откровенно нелепые, сводящиеся к тому, что индейцы не хотят, чтобы у их женщин вытаскивали сережки из носа.

Панамский историк Эрнесто Кастилльеро писал об этих событиях следующее: «В феврале 1925 г. индейцы Сан-Бласа, подстрекаемые и возглавляемые гражданином США, с оружием в руках подняли мятеж против панамского правительства и, не признавая его власти, объявили себя независимым народом Республики Туле, согласно Акту об Эмансипации, который подписали старейшины различных племен гуна, проживающих на этом архипелаге. Первым проявлением их суверенитета стало убийство полицейских, разместившихся на некоторых островах» ^{[10, с.205]}.

Какова же в действительности роль США в описываемых событиях? Правительство Панамы было намерено немедленно и жестоко подавить восстание, и только вмешательство США заставило стороны сесть за стол переговоров. Ключевой фигурой, о которой упоминает Кастилльеро, стал американский исследователь Дарьена - Ричард О. Марш. Именно он разработал «Декларацию независимости и прав человека», провозглашающую независимую Республику народа Туле, и привлек к данному конфликту власти США. За несколько недель до восстания Марш попытался привлечь американские власти, направив письмо одному из генералов Зоны Панамского канала. Но в итоге, именно его присутствие на Сан-Бласе и подозрения в подстрекательстве гунов к насилию, побудили панамское правительство со своей стороны обратиться к министру США в Панаме Джону Гловеру Сауту с просьбой выслать Марша из Сан-Бласа. Когда Саут прибыл на место конфликта на борту американского военного корабля, Маршу и гунам удалось убедить его в своей правоте. В результате этой встречи Саут оказал давление на панамских офицеров, чтобы они не прибегали к жестоким репрессиям и провели переговоры с властями гунов. В результате чего 4 марта 1925 г. в Эль-Порвенире был подписан мирный договор, по которому куны обещали верность Панаме в обмен на ликвидацию полиции из деревень и гарантии культурной и политической автономии. В соглашении не содержалось каких-либо ссылок на амнистию и права на землю, однако оно положило конец насилию. После переговоров Марш, по-прежнему подозреваемый в разжигании конфликта против властей, был выслан с территории Панамы и вернулся на родину. ^{[1, с. 80]}.

Для гунов же эти события безусловно ознаменовали начало борьбы за самоопределение. Благодаря чему, стало возможным участие представителей Конгресса Гуна-Яла в экономическом, социальном и политическом контроле за регионом. Революция также привела к выходу гунов на внутренний рынок туризма и продажи кокосов и мол. На политической арене она принесла объединение глав общин для переговоров о политической автономии с правительством Панамы и институционализации Генерального Конгресса Куна (CGK) в 1940-е гг.

Очень важным последствием Революции гунов стал отказ от прямого вмешательства панамского правительства в социально-экономическую и политическую сферы жизни Гуна-Яла, что положило начало процессу получения автономии. Однако это не решило все территориальные проблемы и рамки отношений с Панамским Государством установились далеко не сразу. Соглашение, подписанное в Эль-Порвенире, проигнорировало все вопросы, касающиеся прав коренных народов на землю и море. Таким образом, это не сдерживало интересы банановых компаний, разместившихся в регионе. Так, например, компания Standard Fruit Company оставалась на Сан-Бласе до тех пор, пока в 1929 г. не прекратила свою деятельность из-за болезней, поражающих ее плантации ^[11].

Борьба за неприкосновенность всех природных ресурсов Комарки продолжалась на протяжении еще нескольких десятилетий. В 1934-м году Верховный Саила Неле Кантуле представил Губернатору Панамы реестр, в который были включены такие ресурсы Гуна-Яла, как черепахи, губки, жемчужные раковины, рыбы, омары, кокосовые пальмы, плантации какао, кофе, бананов, маиса, риса, авокадо, тростника, сарсапарильи, мушмулы, тагуа, каучука и прочее. Жители прибрежных регионов продолжали без разрешения властей Комарки вторгаться на ее територию прежде всего для охоты на черепах, а также за кокосами и каучуком. Гуны решительно требовали прекращения эксплуатации ресурсов Гуна-Яла посторонними. В 1938 году земля и водное пространство Сан-Бласа были наконец-то признаны совместной собственностью народа гуна.

Сегодня одно из первых предупреждений, которые слышит любой турист, попадающий на территорию Гуна-Яла, - не трогать ничего, что находится на островах. Поднять с земли упавший кокос и присвоить его – расценивается здесь как воровство.

Следующим огромным достижением стало принятие в 1945 году Конституции гуна (La Carta Organica), устанавливающей основополагающие принципы для всех округов Республики. А в 1953 году - принятие так называемого Закона 16 (La Ley 16) о предоставлении полных юридических и административных прав Комарке Куна Яла.

Новым предметом борьбы для народа гуна стала сфера туризма. Контроль в этой сфере гунам пришлось оспаривать с представителями США, пытавшимися вкладывать средства в отели на территории Сан-Бласа, а также с Панамскими властями, имеющими многомиллионые проекты строительства отелей класса Люкс. И здесь гунам снова удалось добиться успеха и отстоять свою монополию: на территории Комарки Гуна-Яла только гунам разрешено основывать отели и заниматься туристической деятельностью. К сожалению, этот успех гунов не был достигнут путем мирного урегулирования. После кровавых событий 1925 года, это был первый и последний случай, когда гуны вновь были вынуждены прибегнуть к насилию, поскольку несмотря на настойчивые запреты со стороны Генерального Конгресса и постоянные обращения гунов к властям Панамы с жалобами, граждане США Денис Бартон и Томас Муди продолжали вести туристическую деятельность на территории Сан-Бласа. Все закончилось поджегом отелей и нападением на Томаса Муди, в результате чего Муди был ранен, а сержант гуна Дамасо Гонсалес погиб, пытаясь защитить Муди ^{[1, с. 136]}.

Новое поколение гунов, получивших образование западного образца и вернувшихся на родину, стало представлять интересы Гуна-Яла на внутренней и на международной арене, прибегая к исключительно дипломатическим и законным способам решения сложных ситуаций и конфликтов, при необходимости напрямую обращаясь к властям США, чьей поддержкой гуны заручились в ходе событий 1925 г.

Итак, результатом борьбы народа гуна за свою независимость, которую, как мы увидели, они вели на многочисленных фронтах, является тот факт, что в мире и по сей день существует общество, где каждый его член принимает деятельное участие в политической жизни и принятии решений, важных для всего народа. Где продолжают звучать старинные песнопения, повествующие как о событиях давно минувших, так и о событиях совсем недавнего прошлого. Где матери, в своих колыбельных поют детям о величии и исключительности народа, к которому они принадлежат, и дети вырастают гордящимися своими корнями. Где женщины искусно изготавливают и носят свою уникальную традиционную одежду (molas), украшения из биссера на руках и ногах (winis), ожерелья из монет (collares), а в носу у них по-прежнему красуются золотые колечки (oloasu).

Можно смело утверждать, что гуны – счастливый народ, которому, в отличии от огромного числа исчезнувших коренных народов нашей планеты, удалось сохранить свою культуру, свой язык, свои традиции и неприкосновенность своей территории и ее ресурсов.