Противодействие коррупционной преступности в контексте борьбы с терроризмом

Васнецова Анастасия Сергеевна старший научный сотрудник, Университет прокуратуры Российской Федерации 123022, Россия, г. Москва, г. Москва, ул. 2-Я звенигородская, 15, оф. 203 Vasnetsova Anastasiya Sergeevna Senior Scientific Researcher, the Academy of Prosecution General of the Russian Federation Russia, 123022, Moskva, ul. 2 Zvenigorodskaya, d.15, kab. 203. a.vasnetsova@yandex.ru Другие публикации этого автора

Меркурьев Виктор Викторович доктор юридических наук заведующий отделом, НИИ Университет прокуратуры Российской Федерации 123022, Россия, г. Москва, ул. 2-Я звенигородская, 15 Merkur'ev Viktor Viktorovich Doctor of Law Head of the Department at the University of the Prosecutor's Office of the Russian Federation 123022, Russia, g. Moscow, ul. 2-Ya zvenigorodskaya, 15 merkuriev-vui@mail.ru

Организованная преступность, элементом которой является и террористическая преступность, развивается на почве расширения и усложнения криминальной деятельности, осуществляемой преступниками в целях получения сверхдоходов.

Наиболее устойчивая тенденция организованной преступности, отмечаемая специалистами на протяжении двух десятков лет, – стремление овладеть национальным достоянием, а здесь особое место занимает коррупция, наиболее масштабные проявления которой связаны именно с экономикой, финансами, собственностью. Коррупция используется как способ поставить экономику под контроль криминальной среды. Цель здесь одна – коррумпировать экономическую и политическую системы и вывести их на уровень подконтрольности государственно-властных институтов со стороны организованных преступных формирований и криминального регулирования.

На фоне объективно кризисных явлений в областях экономики, общественно-политической жизни, радикализации социальных, политических, религиозных и этнических процессов коррупционные процессы существенно масштабируются. Например, как сообщил в своем докладе Генеральный прокурор Российской Федерации Чайка Ю.Я., в 2018 г. ущерб от коррупционных преступлений составил 65,7 миллиарда рублей (+66%, 39,6 миллиарда (2017), к ответственности привлечено 16 тысяч коррупционеров ^[1]. Ущерб от коррупционных преступлений в военной сфере вырос за 2018 г. вчетверо, до 7 миллиардов рублей, не снижается и количество преступлений этой категории (2144, +4%), заявил Главный военный прокурор Российской Федерации Петров В. ^[2] По данным представителя ГУЭБиПК МВД России Д. Севастьянова ущерб по оконченным уголовным делам коррупционной направленности в России за 8 месяцев 2019 г. составил около 102 млрд рублей, обеспечено возмещение ущерба на сумму 27 млрд рублей ^[3].

Как показывают исследования, должностные лица продолжают использовать свои полномочия в целях личного обогащения в ущерб экономической и социальной политики государства. В результате от незаконных действий или бездействия чиновников страдает население, ухудшается социальное положение, повышается уровень безработицы, нарушаются права граждан, снижаются уровень жизни и реальных доходов населения, растет экономическая и общеуголовная преступность, что сочетается с парализацией деятельности органов государственной власти и управления. Проблемы организации контроля за деятельностью чиновников, за распределением и целевым расходованием средств бюджетного финансирования сказываются на эффективности противодействия коррупции, которая представляет реальную угрозу для национальной безопасности и стратегических интересов России. При этом если законы не исполняются и не соответствуют жизненным реалиям, плохо функционирует судебная система, то и граждане утрачивают веру в силу закона и легальные способы решения своих социальных проблем, пытаясь задействовать теневые и нелегальные механизмы. Таким образом, коррупция, подрывая основы государственности, демократических ценностей, деформирует понимание законности и правопорядка. Отсутствие социальной справедливости детерминирует недовольство граждан властью и уровнем своей жизни, которое в свою очередь проявляется в крайней форме – в деятельности радикально настроенных преступных групп, реализующих особо опасную практику отстаивания интересов с помощью террора.

Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун еще в 2016 г. подчеркнул, что воинствующий экстремизм (терроризм), как правило, процветает в условиях неэффективного управления, отсутствия демократии, коррупции и безнаказанности за противоправное поведение со стороны государства или его представителей: «Опасные идеологии не возникают из воздуха. Угнетение, коррупция и несправедливость порождают обиды. Экстремисты паразитируют на этих проблемах^[4]».

Вследствие этого, коррупция и терроризм тесно связаны между собой, питают друг друга, развиваются в тесной взаимосвязи.

Терроризм как негативное и радикальное проявление общественной жизни уже не может «эффективно» существовать без организованной преступности и коррупции, «переплетается» с ними. Как указано выше, одной из причин возникновения терроризма служит коррупция чиновников и злоупотребления ими своими служебными полномочиями.

Взаимодействие организованной преступности, коррупции и терроризма принимает форму прямого сращивания, где организованная преступность нередко играет роль инициирующего (определяющего) фактора возникновения коррупционных взаимосвязей государственных структур со структурами терроризма. А это значит, что террористическая деятельность, обладая целым рядом общих признаков, характерных, в том числе, и для организованной преступности, невозможна без коррумпированных контактов в государственных органах власти и органах самоуправления. Таким образом, длительное «функционирование» террористических формирований предполагает участие в их преступной деятельности коррупционного элемента.

Для террориста коррупция является одним из способов совершения своего преступления, а для коррупционера нет разницы, от кого он получает мзду. В результате террористы платят и получают все, что им нужно: паспорт, бомбу и т.д. Но если преступления террористов видны мгновенно, то для раскрытия преступлений коррупционеров нужно долгое время.

Изучение общих закономерностей использования коррупционных практик террористами позволяет выделить следующие коррупционно обусловленные террористические угрозы:

1) нарушение технологий строительства инфраструктурных объектов, выражающееся в использовании дешевых стройматериалов и комплектующих, привлечении неквалифицированной рабочей силы и т.д. в связи с необходимостью отвлечения финансовых средств на коррупционные выплаты («откаты», «распилы» и т.п.). В результате снижается устойчивость объектов к террористическим посягательствам.

2) нарушение режима антитеррористической безопасности объектов (территорий), возникающее в силу коррупционных недостатков современной системы обеспечения антитеррористической защищенности.

3) установление террористами прямого или опосредованного контроля за деятельностью органов и силовых структур, а также влияния на принятие ими решений, лоббирование своих интересов в законодательной сфере и т. п.

4) приобретение возможности оставаться неуязвимыми для федеральных органов исполнительной власти, деятельность которых направлена на борьбу с ними.

Коррупция является во многих случаях необходимым условием подготовки и осуществления конкретных (адресных) террористических актов.

Так, коррумпированные сотрудники правоохранительных органов, вместо того чтобы бороться с терроризмом, за взятку в лучшем случае просто не мешают террористам совершать преступления, а в худшем – становятся пособниками террористов.

5) получение террористами информации, средств и орудий для осуществления террористических преступлений.

6) получение террористами денежных средств и иных социальных бонусов для своего существования за счет государства (в том случае, если они состоят на госслужбе, в бюджетных организациях). В этом случае необходимо проводить обязательные служебные проверки по месту работы террориста в целях установления наличия (отсутствия) коррупционных правонарушений при приеме его на службу и в период ее прохождения.

Так, Х.А.Л., будучи учителем математики и информатики в сельской школе, совершил пособничество путем осуществления перевозок лидера НВФ «Юго-Восточный сектор», структурно входящий в «Объединенный Вилайат Кабарды, Балкарии и Карачая», по имени А., а также хранил переданные ему оружие и взрывные устройства^[5].

7) нравственная и профессиональная деформация чиновников, орождающая их включение в террористическую деятельность.

В отдельных случаях чиновники сами выступают в роли организаторов терактов либо пытаются замаскировать свою преступную деятельность под действия террористов.

Наиболее показательным в этой связи является следующий пример:

Верховный суд РФ признал законным приговор бывшему мэру Махачкалы С.А., осужденному к наказанию в виде пожизненного лишения свободы за ряд особо тяжких преступлений, в том числе терроризм. А. признан виновным в причастности к организации теракта, посягательству на жизнь и.о. руководителя территориального следственного органа СУ СК России по Дагестану А.Г., а также к совершению иных тяжких и особо тяжких преступлений ^[6].

В целом же для представителей власти основной целью коррупционного взаимодействия с террористическими формированиями является личное обогащение, выражающееся в получении выгоды в виде денег, ценностей и ного имущества.

8) создание коррумпированными чиновниками и менеджментом от терроризма взаимонаправленных потоков обращения криминальных денег и услуг, легализация (отмывание) преступных доходов.

9) воспроизводство террористической деятельности за счет услуг, получаемых от коррупционеров, служебная деятельность которых, в свою очередь, оплачивается за счет государственных средств.

Все это создает почву для дальнейшего упрочнения преступного конгломерата и распространения терроризма и коррупции как внутри страны, так и во всем мире. Ярким международным примером тому является террористическая организация «Аль-Каида», существование которой в определенное время обеспечивали высшие эшелоны власти Афганистана.

Наиболее сложной ситуация сращивания терроризма с криминалом и коррупцией остается в Северо-Кавказском регионе. Бандитское подполье продолжает решать свои преступные задачи, в том числе связанные с переделом сфер влияния, оказанием давления на властные структуры. Размеры коррупции в органах государственной власти и органах местного самоуправления северокавказских субъектов Российской Федерации в сочетании с превалированием кланово-корпоративных, семейно-родственных отношений во властных структурах республик в течение длительного периода усиливают угрозы государственной и общественной безопасности. По мнению Генерального прокурора России Ю.Я. Чайки, «практически все органы власти а Северном Кавказе поражены коррупцией».

Еще 10.09.2013 на заседании Совета Безопасности РФ Президент Российской Федерации В.В. Путин заявил, что положение дел на Северном Кавказе, несмотря на очевидные позитивные сдвиги, улучшается слишком медленно – террористическая угроза и коррупция не устранены. Серьёзный ущерб экономике наносят хищения бюджетных средств.

Неразрешенность проблем организации государственного управления, обеспечения законности и правопорядка применительно к специфике кавказского социума, его социальной структуры и менталитета обуславливает негативный социальный фон – безработицу, отсутствие квалифицированных кадров, низкий уровень жизни, образования, медицины и т.д., что продуцирует коррупцию, экстремистские и террористические проявления.

Самым серьезным следствием коррупционных процессов с позиции их влияния на обеспечение контртеррористической безопасности является возможность проникновения доверенных лиц террористов практически в любую государственную структуру от Государственной думы до совета сельского поселения. К тому же имеются факты, когда представители власти являлись непосредственными участниками террористических (бандитских) формирований.

Так, М.М.З., являясь оперативным уполномоченным отделения уголовного розыска ЛОВД на ст. Кизляр обладая информацией об участии одного из фигурантов уголовного дела в НВФ, оказал пособничество посягательству на жизнь сотрудника правоохранительного органа – заместителя начальника отдела по противодействию экстремизму (ОПЭ) с дислокацией в г. Кизляре Центра по противодействию экстремизму (ЦПЭ) при МВД по Республике Дагестан в целях воспрепятствования законной деятельности указанного лица по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности и из мести за такую деятельность ^[7].

А вот другой пример.

На Ставрополье глава Кучерлинского сельсовета Туркменского района М.О. вербовал боевиков для запрещенной в России террористической организации ИГИЛ и используя свое служебное положение, склонил местных молодых людей к участию в террористической деятельности ^[8].

Данная проблема актуальна не только для Российской Федерации.

Так, впервые в США перед судом за поддержку террористов предстал сотрудник полиции. Как сообщает The Voice of America,‏ полицейского Я. осудили на 60 лет тюрьмы за поддержку террористов ИГИЛ. Согласно данным американской международной радиокомпании, гражданина США признали виновным за попытку оказать материальную поддержку боевикам группировки «Исламское государство». Обвинители утверждали, что Я. приобрел подарочные карты, которые планировал отправить террористам. Однакопосредником между полицейским и экстремистами выступил сотрудник ФБР. После ареста, «спонсора» боевиков уволили из правоохранительных органов^[9].

Между тем, анализ правоприменительной практики и правового регулирования в сфере противодействия симбиозу террористической и коррупционной преступности показал недостаточность работы правоохранительных органов на данном участке, вызванную, по нашему мнению, трудностями в обозначении новых межотраслевых (междисцплинарных) направлений реагирования на коррупционно-террористические схемы, а также в связи с отсутствием в УК РФ норм, позволяющих квалифицировать коррупционные деяния как совершенные в целях оказания содействия террористической деятельности, а террористические деяния как совершенные с использованием коррупционных схем.

В завершение отметим взаимосвязь коррупции и финансирования терроризма. Вряд ли кто-то сегодня будет оспаривать тезис о том, что интенсивность террористической деятельности напрямую зависит от уровня ее финансирования. Достаточная материальная база позволяет террористам вербовать в свои ряды новых участников, оказывать активное противодействие правоохранительным органам, подготавливать и совершать террористические акты. В этой связи противодействие финансированию терроризма является одним из важнейших инструментов борьбы с терроризмом в целом.

Нередко именно получение денежных средств для обеспечения деятельности международных террористических организаций является целью совершения их сторонниками других особо тяжких преступлений.

Так, в 2015 г. А. создал террористическое сообщество, основным предназначением которого являлось получение средств для финансирования терроризма. Для этого, действуя по указанию А. – убежденного сторонника экстремистской организации «Таблиги джамаат», К., Ж., К.А. совершили разбойное нападение на семейную пару, убив их. Похищенные денежные средства потерпевших на общую сумму свыше 485 тыс. руб. были направлены участниками террористического сообщества на финансирование МТО «ИГИЛ». Приговором Московского окружного военного суда от 29.07.2016 А. признан виновным в указанных преступлениях и ему было назначено наказание по совокупности преступлений и приговоров в виде 30 лет лишения свободы. Соучастникам преступления и исполнителям убийства, сопряженного с разбоем, К., К.А. и Ж. назначено наказание в виде 28 и 27 лет лишения свободы.

В настоящее время в свете риск-ориентированного подхода подпунктом д) пункта 4 Концепции развития национальной системы противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма (далее – Концепция), утверждённой Президентом Российской Федерации 30 мая 2018 г., выявлены определенные риски совершения операций (сделок), связанные с финансированием терроризма, а именно: 1) возникновение новых очагов террористической активности по периметру границ Российской Федерации и внутри страны; 2) переход террористов к новой тактике – совершению индивидуальных террористических актов, требующих минимальных финансовых затрат; 3) использование для финансирования террористической деятельности новых финансовых инструментов и технологий, в том числе позволяющих обеспечить анонимность участников финансовой операции или основанных на принципе краудфандинга; 4) использование для финансирования терроризма средств, полученных из законных источников.

Полагаем оправданным расширение перечня рисков, связанных с финансированием терроризма, за счет коррупции. Коррупция в органах государственной власти, органах местного самоуправления и силовых структурах является питательной средой развития терроризма, выступая, с одной стороны, как необходимая причина его возникновения, а с другой – как неотъемлемое условие существования. Не признав коррупцию в качестве самостоятельного риска создания условий для финансирования террористической деятельности, невозможно ожидать сколько-нибудь серьезных успехов в деле борьбы с терроризмом.

Подводя итоги, отметим, что угроза терроризма увеличивается там, где высок уровень коррупции. И наоборот, чем выше уровень коррупции в государстве или в том или ином регионе страны, тем благоприятнее почва для развития радикализма и терроризма. Таким образом, борьба с коррупцией должна оставаться одним из ключевых направлений государственной политики^[10]. Без всякого преувеличения можно сказать, что эффективность такой борьбы непременно отразится и на снижении уровня террористической угрозы для государства.