Возвращение к «Истокам» Квентина Скиннера

Кадыров Дауд Эсенбаевич аспирант, cектор социальной философии, Институт Философии РАН 109240, Россия, г. Москва, ул. Гончарная, 12, стр. 1 Kadyrov Daud Postgraduate student, the sector of Social Philosophy, Institute of Philosophy of the Russian Academy of Sciences 109240, Russia, g. Moscow, ul. Goncharnaya, 12, str. 1 Daudkades@yandex.ru

ВВЕДЕНИЕ

Квентин Скиннер — знаменитый историк политической мысли. Его по праву считают одним из основоположников так называемой «Кембриджской школы интеллектуальной истории» наряду с Джоном Данном и Джоном Пококом. За этой школой также стоят и другие историки политической мысли: от Энтони Пэгдена, Ричарда Така, Стефана Коллини, Джона Уоллеса, Дональда Уинча и Гордона Шохета до Джереми Шнивинда, Джеймса Талли, Дункана Форбса, Марка Голди и Николаса Филипсона [18: 7].

Методология Кембиджской школы, как известно, имеет свое «…ядро и периферийные элементы, которые изменялись с течением времени или вообще отпадали» ^[6]. Сам Скиннер не совсем уверен, что то, что считается Кембриджской школой, до сих пор является таковой ^[24]. Эти изменения отражаются и в работах более поздних представителей школы.

Атнашев и Велижев в своей статьей, посвященной Кембриджской школе, выделяют второе поколение Кембриджской школы, к которому они относят «…Иена Хемпшер-Монка, Мартина ван Гелдерена, Джеймса Талли, Ричарда Така, Дэвида Армитеджа, Кари Палонена, Мелвина Рихтера, Энтони Пагдена, Сьюзан Джеймс, Маурицио Вироли, Джонатана Кларка, Филипа Петтита (в том, что касается политической философии) и др. В близком методологическом ключе работают исследователи так называемой Сассекской школы (С. Коллини, Д. Уинч), которые, в отличие от Скиннера, Покока и их последователей, занимаются историей британской политической мысли XIX столетия» [2: 14]. Примечательно, что многим из них предстояло заняться пересмотром и критикой работ «первого» поколения Кембриджской школы, а некоторым и возглавить этот пересмотр. Итогом их работы стал необычайно продуктивный вклад в интеллектуальную историю, представляющий интерес для большого числа исследователей истории раннего Нового времени и политической мысли, хотя лишь некоторые из них используют тот тип методологических размышлений, который обычно связывают с работой Скиннера [21: 113].

Одним из примеров такого вклада в результате работы этой международной группы исследователей стал сборник текстов под названием Rethinking the Foundations of Modern Political Thought («Переосмысление истоков современной политической мысли»), которому и посвящена данная статья. Сборник был основан на материалах конференции 2003 года в Кембриджском университете, посвященной Скиннеру и двадцать пятой годовщине публикации его фундаментальной работы под названием «Истоки современной политической мысли» ^[7]. Эта работа была впервые опубликована издательством Кембриджского университета в 1978 г. и стала первой в череде публикаций, которые впоследствии оказали большое влияние на современное представление и изложение истории политической мысли. В своем двухтомном труде Скиннер прослеживает концептуальные истоки современной политики, исследуя историю политической мысли на Западе на рубеже Средневековья и раннего Нового времени, с XIII по XVI вв. Труд представляет собой кульминацию «контекстуалистского» подхода к истории идей, разработанного в 1960-х гг. Скиннером и его коллегами по Кембриджской школе [13: 177]. Их подход часто характеризуют в широком смысле именно как «контекстуальный способ интерпретации мысли», поскольку «контекст» речевого действия — ключевое понятие установок ученых этой школы ^{[3; 4; 5]}. Хотя термин «контекстуализм» прижился не сразу, со временем он стал применяется как синоним для определения методологии, применяемой Кембриджской школой истории идей.

В свою очередь «Переосмысление истоков современной политической мысли» — это попытка, как это видно из названия, вновь задуматься о влиянии первоначальной работы Скиннера: почему она по-прежнему имеет значение, почему вопросы, рассматриваемые в ней, не утратили актуальности? Таким образом, эта робота представляет собой, скорее, многогранное расширение и пересмотр «Истоков». В «Переосмыслении» собраны статьи таких известных авторов, как Джон Покок, Ричард Так и Дэвид Армитидж. Многие из включенных в него авторов являются также коллегами и бывшими учениками Скиннера.

В данной статье мы попытаемся уделить внимание тому, как авторы сборника рассматривают такие основные темы, как контекст «Истоков» Скиннера и его «лингвистическая» философия. Авторы также пишут о некоторых важных мыслителях, которые были предметом исследований Скиннера, о гуманизме Возрождения, риторике, поздней схоластике, а также затрагивают вопросы о Гоббсе и демократии. И хотя статьи сборника достаточно узкоспециализированны, тем не менее, они могут быть очень полезны тем, кто заинтересован в изучении истории Кембриджской школы и исследуемых ее авторами проблем.

Хотя вышеуказанный сборник охватывает довольно широкий спектр вопросов, цель данной статьи состоит в том, чтобы рассмотреть основные тезисы и критику его авторов, поэтому в нашем обзоре мы выделим лишь несколько ключевых моментов, указанных авторами сборника, начиная с переосмысления основ современной политической мысли, и заканчивая реакцией и замечаниями самого Скиннера к их статьям.

Необходимость такого обзора подкрепляется тем фактом, что Кембриджская школа интеллектуальной истории представляет все больший интерес для отечественной гуманитарной науки. В этой связи очень важным событием для знакомства российского исследователя с методологией Кембриджской школы, ее истории и критики, стал выход сборника под названием «Кембриджская школа: теория и практика интеллектуальной истории» ^[1], под редакцией Тимура Атнашева и Михаила Велижева. В данной статье мы будем также обращаться и к этому сборнику, т.к. в нем представлены статьи рассматриваемых нами авторов. Однако, несмотря на выход данного сборника, «Переосмысление истоков…» по-прежнему остается для российской политической науки важным и непереведенным источником для более широкого понимания Кембриджской школы интеллектуальной истории. Этот пробел мы и попытаемся отчасти восполнить в данной статье.

ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ ОСНОВ. КОНТЕКСТ И ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ СКИННЕРА

Итак, первые главы сборника рассматривают контексты исследований Квентина Скиннера и его так называемых прекурсоров (англ. precursors — предшественники — термин, который, по мнению Недермана, сам Скиннер может отвергать на методологических основаниях), среди которых можно назвать конкретных историков, а также аналитических философов и философов языка XX в. [19: 271] Такое изменение отношения Скиннера к собственным методологическим наработкам может быть обосновано тем, что, «…методология кембриджцев претерпела существенные изменения уже в середине 1970-х годов, и, во-вторых, интересы ученых сместились в сферу политической теории либо же в ту область истории, в которой их установки по конкретным причинам неприменимы» [5: 261].

Марк Голди ^[14], Холли Гамильтон-Блейкли ^[15] и Уоррен Бутчер ^[11] установили оценочную таблицу интеллектуальных рамок, в которых и против которых Скиннер развивал собственные новые рамки интерпретаций ^[19].

Голди рассматривает академический и интеллектуальный контекст 1960-х и 1970-х гг., когда Скиннер работал над «Истоками», преследуя следующие цели: наметить препятствия, которые Скиннер считал помехами для изучения интеллектуальной истории в 1960-х ^[13]. По мнению Принти, целью Голди было подробно рассмотреть критические замечания, согласно которым «Истоки» «…были чрезмерно привержены телеологическому нарративу о появлении современной теории суверенного государства» [21: 114]; подчеркнуть дань уважения Скиннера перед Максом Вебером, особенно в отношении его внимания к концепциям легитимности и Verstehen (нем. «понимание») [21:114]. Принти отмечает, что по словам Голди, ранние критики «Истоков» обвиняли работу в излишней телеологичности и «утверждали, что развитие современного светского государства было единственным достижением политической мысли раннего Нового времени» [21: 115]. Скиннер – на такое мнение также указывает Принти, продолжая свой обзор – «…взял на себя тезис “модернизации”, который пронизывал так много исторических исследований в течение 1960-х гг. и в дальнейшем» [13: 12]. В то же время Голди отмечает, что Скиннер пытался «…нарушить классическое повествование о рождении современноcти» ^[13].

Далее в статье «Лингвистическая философия и “Истоки”» ^[15] Х. Гамильтон-Бликли в своем исследовании лингвистической методологии Скиннера отмечает, что две концепции, имеющие центральное значение для его трудов о методе, контексте и посредничестве, основываются на работах Р. Дж. Коллингвуда, Л. Витгенштейна и Дж. Л. Остина. С точки зрения Гамильтон-Бликли, «…хотя Скиннер выражал беспокойство по поводу концепции [авторского] посредничества в своих утверждениях о том, что он в основном изучает «языки», а не индивидуальные вклады в них, его собственная практика, связанная с интеллектуальной собственностью, показывает, что Скиннер в основном заинтересован в деятельности людей, бросающих вызов политическим языкам, — деятельности, которую он не только подчеркивает своей методологией, но и практикует сам» [15: 20–21]. Затем Гамильтон-Бликли поднимает некоторые вопросы о том, что Скиннер намеревается сделать в своем исследовании. «Практика умственной истории Скиннера сама по себе является деятельностью по противодействию сложившимся конвенциям с глубокими последствиями, как для мысли, так и для действий» [15: 20–21]. Говоря о «противодействии сложившимся конвенциям» и раскрытии забытых дебатов, Принти в своей статье отмечает, что «…Скиннер стремится поставить под сомнение ограничения нашего поведения» [21: 116].

Наконец, У. Бутчер стремится расширить концепцию авторского посредничества Скиннера и отмечает, что наиболее важный аспект текста — его значение — может состоять не в его конкретном содержании, а в том обстоятельстве, что этот текст был перепечатан, прочитан и распространен в определенный период времени [11: 73–92].

ИСТОКИ И МОМЕНТЫ ПОКОКА

Вклад Джона Покока — другого основоположника Кембриджской школы — в «Переосмысление истоков» достаточно скромен [21: 117]. Несмотря на то, что его статья содержит мало существенной критики или значимого расширения тем, исследуемых Скиннером, Покок пишет о том, какой вклад в его исследования внес Скиннер. Покок рассматривает собственный тезис о преемственности арестотелизма и противопоставляет его тезисам Скиннера [20: 37–49]. При этом он утверждает, что рассматривает теперь в своих исследованиях историографию и гражданское общество. Последние занимают не самое важное место у Скиннера в его исследованиях [20: 49].

Напомним, что представители Кембриджской школы рассматривают язык как неотъемлемую часть реальности, которую он описывает. И хотя и Покок, и Скиннер обращаются к языкам и контекстам, Покок задается вопросом: «Возможно ли, что исторический интеллект Скиннера сосредоточен на детальной синхронной реконструкции языковых ситуаций, поскольку они существуют в данный момент времени, тогда как мой [интеллект] опирается на диахронику, изучение того, что происходит, когда языки меняются или тексты мигрируют из одной исторической ситуации в другую» [20: 45]. Это замечание указывает на критику Пококом работы Скиннера [21: 117].

Говоря о главных отличиях Скиннера и Покока, кратко отметим, что Скиннер уделял основное внимание языку, использованию понятий и идей. Для Покока же, напротив, важны языковые конвенции, которые являются основным объектом исследования его исторического анализа. Тем не менее, даже при определенных различиях в методах и терминологии Скиннера и Покока, они носят одновременно взаимодополняющий и полемический характер (3; 5: 264–274).

ВОЗРОЖДЕНИЕ, РИТОРИКА И СХОЛАСТИКА

Последующие статьи сборника затрагивают ряд важных мыслителей, которые были предметом исследований Скиннера. Такие темы, как гуманизм Возрождения и поздняя схоластика также играют в этих статьях ведущие роли. В частности, М. Геуна ^[12] пересматривает догуманистическую риторическую культуру и исследует значение ее исторической преемственности в Средние века и эпоху Возрождения в контексте теории свободы Скиннера. Геуна пишет, что «оригинальность Скиннера заключается прежде всего в том, что он показал существование риторической культуры, которая, опираясь на римские источники до открытия Аристотеля, уже создала политическую идеологию, которая способствовала легитимации и защите политического опыта городов-республик» [12: 53].

Затем Х. Хёпфл в своей статье ^[17] полемизирует со скиннеровской интерпретацией схоластики. Он рассматривает вопросы, связанные с ростом и сохранением схоластики как признака европейской политической мысли, и предполагает, что более тщательный анализ этой темы поможет завершить исследования Скиннера. Хёпфл деконструирует использование Скиннером «схоластики» и настаивает на том, что сам термин оказывается анахронизмом применительно к «политической» мысли ^[17], на что также указывает Принти ^{[21, 2009: 119]}.

Брет [10: 130–148] дополняет вклад Хёпфля и указывает на важность скиннеровского прочтения теологических текстов в контрреформаторской традиции конституционализма. Он пишет о «доминиканском моменте», примерно совпадающем с царствованием Карла V: с периодом, в ходе которого богословы, главным образом доминиканские, занимались одновременно вопросами церковной реформы и контрреформы, внеевропейской и внутриевропейской империи» [10: 141]. Принти отмечает, что такая точка зрения позволяет «…более полно учитывать внеевропейские основы современной политической мысли» [21: 119].

Наконец, М. ван Гелдерен подчеркивает отстаиваемый Скиннером тезис, согласно которому развитие доктрин народного сопротивления в Европе раннего Нового времени не следует сводить к одному кальвинистскому по сути источнику [27: 149–170]. Эту точку зрения также отмечает в своем обзоре Недерман [19: 272].

ГОББС И ДЕМОКРАТИЯ. ИСТОКИ СОВРЕМЕННОЙ МИРОВОЙ МЫСЛИ

Остальные статьи второй части сборника посвящены измерениям политической теории Гоббса, которая занимала большую часть исследований Скиннера в годы после публикации «Истоков».

Статьи Р. Така ^[26] и К. Хекстра ^[16], написанные со скиннеровских позиций, посвящены Гоббсу и демократии. Р. Так рассматривает «экстраординарное заявление»: Гоббс был преднамеренным теоретиком демократии из-за места народной воли в его творчестве, в то время как Хекстра, напротив, не согласен с Таком, что также отмечает Принти [21: 119]. Д. Армитидж, в свою очередь, рассматривает важность вклада Гоббса в современную мысль и показывает, как Гоббс размышлял о политике в международных терминах ^[9]. Армитидж исследует следующий парадокс: хотя Гоббс был относительно молчалив в вопросе о международных отношениях, он каким-то образом «…канонически занимает позицию отцов-основателей международной мысли» [9: 220]. В то время как Гоббс стал ассоциироваться с «Вестфальской системой», о которой он мало знал, подъем «…самосознательной постмодернистской международной мысли деконструировал противостояние натурализма и позитивизма и стер различия между внутренним и внешним измерением государства» [10: 147].

Статьи Хекстра и Армитиджа показывают, как можно перечитывать Гоббса, открывая новые аспекты и тем самым подчеркивая его актуальность. Может создаться впечатление, что дискуссия о Гоббсе не имеет конца. По мнению Сола, читатель, не знакомый с Кембриджской школой, может усомниться в возможности нового прочтения Гоббса после столь продолжительного изучения его работ на основе одной и той же методологии [25: 639].

В заключении сборника Скиннер приводит ответы на каждую статью и представляет собственные размышления о последних тенденциях и будущем истории политической мысли ^[22]. Для Синнера этот сборник - возможность еще раз поразмыслить над собственными намерениями при написании «Истоков». При этом Скиннер отмечает: «Однако, перечитывая книгу, я прежде всего поражаюсь тому, насколько она не соответствует моим первоначальным устремлениям» [22: 236] Далее он пишет, что его первоначальной целью при написании «Истоков» было «…произвести исторический обзор, охватывающий весь период от Возрождения до Просвещения [22: 236]. К тому же с момента написания этой работы некоторые обсуждаемые в ней темы и периоды уже менее интересны Скиннеру [22: 237]. Далее Скиннер лишь отвечает на конкретные замечания авторов сборника, указывая на их необоснованность либо несоответствие его намерениям [22: 237-261].

Стоит также отметить, что в статье под названием «Ответ моим критикам» ^[8] Скиннер уже высказывался в ответ на более раннюю критику, изложенную в книге «Значение и контекст» ^[23]. Что касается обсуждаемого в статье сборника, то нельзя сказать, что Скиннер как-то заметно пересмотрел свою позицию. Скорее некоторые обсуждаемые вопросы отошли для него на второй план.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

«Переосмысление» подразумевало расширение и пересмотр «Истоков»Скиннера и было увенчано ретроспективностью и переоценкой со стороны самого Скиннера – в том смысле, что это дало возможность Скиннеру лучше осмыслить собственные намерения при написании «Истоков». В сборнике нечасто можно столкнуться с критикой в его адрес, при этом сам Скиннер считает, что она не соответствует его первоначальным устремлениям в этой работе. К примеру, наиболее резкие замечания в качестве такой критики обнаруживаются в статьях Хёпфля ^[17] и Така ^[26]. Тем не менее, как об этом пишет Недерман[19: 272], многие ученые высказали значительные оговорки в отношении методологического подхода и интерпретаций Скиннера, при этом остается непонятным, что конкретно под этим имеется в виду. Сам Скиннер, отвечая другим авторам в конце сборника, не менее открыто и критически пересматривает свой труд ^[22]. Однако напомним, что, как пишет Принти, этот сборник — не «битва» Скиннера с критиками [21: 119]. Авторы сборника, скорее, демонстрируют, насколько влиятельны «Истоки»1978 г. и подчеркивают актуальность двухтомника Скиннера на сегодняшний день.

Таким образом, в настоящей статье мы попытались уделить внимание каждому автору сборника и прокомментировать некоторый объем вопросов, поднятых ими, и пускай они довольно подробно рассмотрели различные вопросы, исследуемые Скиннером, можно заключить, что их еще предстоит вновь исследовать (и переосмыслить) в будущем, уделив им более подробное внимание.

Не вдаваясь в вопрос о том, успешны ли попытки авторов рассмотренного нами сборника, можно заключить, что каждый из них сделал заметный исследовательский вклад для осмысления методологии Кембриджской школы интеллектуальной истории. Они в частности уделили внимание и расширили отдельные аспекты проблем, исследуемых Квентином Скиннером, которые на сегодняшний день все еще отрыты для обсуждений.