Канадский интеллектуал Ф.Р. Скотт и его влияние на формирование политической культуры в Канаде в ХХ в.

Соков Илья Анатольевич доктор исторических наук профессор, Волгоградский государственный университет 4000062, Россия, Волгоградская область, г. Волгоград, ул. Маршала Василевского, 2, оф. 49 Sokov Ilya Anatol'evich Doctor of History Professor, the department of International Relations, Political Science and Regional Studies, Volgograd State University 4000062, Russia, Volgogradskaya oblast', g. Volgograd, ul. Marshala Vasilevskogo, 2, of. 49 isokov@mail.ru Другие публикации этого автора

Главной особенностью в создании государственности в европейских переселенческих обществах, которые имели первоначально колониальный статус, был поиск форм политического устройства, который бы соответствовал целям и задачам их развития. Исходя из того, что перенесенные «фрагменты европейских политических культур», о которых говорил Л. Харц, в неполной мере соотносились с новыми условиями существования, в генезисе и эволюции новых политических культур, неизмеримо высокой была роль интеллектуалов, политических и общественных деятелей переселенческих обществ. Настолько высокой, что основатели концепта «политическая культура» американские политологи Г. Алмонд и С. Верба, а за ними и все представители американской политологии почти сорок лет придерживались трактовки интерсубъективного подхода в исследовании политических культур.

Если роль американских творцов истории широко описана и известна, то роль канадских персоналий, кроме «отцов конфедерации» и полного ряда канадских премьер-министров, до сих пор в тени отечественной историографии. В настоящей статье сделана попытка сократить этот пробел и показать роль одного из канадских интеллектуалов в становлении канадской политической культуры в ХХ в.

Фрэнсис Реджинальд Скотт (Scott Francis Reginald), – известный канадский интеллектуал. Он был не только хорошим юристом, доктором права, конституционным экспертом, но и хорошо известным национальным поэтом. Кроме того, он активно занимался политической деятельностью: был одним из основателей политических движений – Лиги Социальной Реконструкции (ЛСР) и Федерации Кооперативного Содружества (ФКС) и канадской политической партии – Новой Демократической Партии (НДП). Которая способствовала созданию в Канаде трехпартийной системы. Получил образование в квебекском университете Бишоп, затем в Оксфордском университете как стипендиат фонда Родса. Его мультидисциплинарные интересы в литературе, конституционном праве, в теоретической и практической политике принесли ему известность при жизни и заслуженную славу после нее. С 1942 по 1950 гг. Ф. Скотт был национальным председателем ФКС. По словам известного канадского публициста и издателя Дэвида Льюиса: «Вклад Скотта в первые трудные, формирующие годы ФКС – почти два десятилетия – просто неизмерим» ^{[1, p. 88]}. В 1960-е гг. Ф. Скотт в течение семи лет был членом Королевской комиссии по билингвизму и бикультурализму, которая определила государственное двуязычие в Канаде.

Основные темы научных работ Ф. Скотта включали исследования по созданию условий большей независимости Канады от метрополии, защиты прав и свобод канадских граждан в условиях Великой депрессии, принятия канадским федеральным правительством планового развития экономики и социальных обязательств перед населением в 1930-1950-е гг.

«Депрессия 1930-х гг. показала канадцам, что в великий кризис провинциальные правительства были неспособны к эффективным восстановительным действиям, в то время как федеральному правительству, которое одно могло обеспечить объединяющей идеей для серьезной реформы, мешал фундаментальный закон конституции» ^{[2, p. ix]}.

Ф. Скотт оказал значительное влияние на формирование канадской политической культуры в 1930-1940-е гг. своими работами по «более новому конституционному праву» (newer constitutional law) в переходный период канадской истории. В это время страна и нация формально находились в тесных рамках конституционного закона – Акта о Британской Северной Америке 1867 г., но имели права на самоуправление и автономию, иногда выходящие за его рамки за счет сложившейся политической практики и принятой в 1926 г. «Бальфурской декларации» на имперской конференции, определившей формальное равенство доминионов с Великобританией. Вестминстерский статут 1931 г. позволил канадским правоведам заново интерпретировать подходы к пониманию конституционного права в Канаде. Фрэнсис Скотт и Юджин Форси в это время работали по этой теме в университете Мак Гилл, юрист Винсент Макдональд – в университете Дальхаузи, политолог Норман Роджерс – в университете Квинс, историк и юрист Уильям Кеннеди – в Торонтском университете. Как указывает Э. Адамс, несмотря на то, что «Скотт и Форси были ярыми социалистами, в то время как Кеннеди, Макдональд и Роджерс были более умеренными либеральными центристами. Однако, независимо от их политических разногласий, ученые “более нового конституционного права” были объединены в новом подходе к размышлению и написанию по канадскому конституционному праву» ^{[3, p. 437-438]}.

Этот «новый подход» заключался в выявлении конституционных несоответствий существующим политическим реалиям, подготовке предложений для изменения конституции и «укреплении идеи, что конституционное право могло и должно прогрессивно преобразовать (канадское – И.С.) общество» ^{[3, p. 439]}.

Ф. Скотт утверждал, что природа канадского федерализма намного богаче, чем она определена Актом о Британской Северной Америке 1867 г. и поэтому решения Судебного Комитета Тайного Совета (Judicial Committee of the Privy Council – J.C.P.C.) Великобритании не только не учитывают особенности развития федеративных отношений, но иногда и путают «провинциальные права» с «правами меньшинств», особенно в отношении Квебека. Он писал: «Канадский федерализм должен быть особым типом, не соответствующим никакому теоретическому определению и изучению в ясном намерении и цели к сильному национальному правительству» ^{[2, p. 182]}.

Поэтому, по мнению Ф. Скотта, полномочия федерального правительства должны включать назначение вице-губернаторов, провинциальных судей, сенаторов и членов Верховного суда. Кроме того, федеральные полномочия должны включать возможность отказа провинциальному законодательству, если оно противоречит федеральному. Эти полномочия федеральной власти должны быть выше постановлений метрополии в вопросах обеспечения провинциальных общественных работ и обязательств по сбору налогов. Должно быть верховенство федерального закона в случае федерально-провинциального конфликта в использовании законодательства, ограничения провинций по применению прямого налогообложения и разрешение для федерального правительства придерживаться однородности прав собственности и гражданского кодекса в провинциях ^{[4, p. 40]}.

Ф. Скотт считал, что конституция должна отражать «социально-политическую действительность» и поддерживать баланс интересов в отношениях между федеральным центром и провинциями. Он отмечал, что к 1939 г. «произошли глубокие изменения в отношениях между доминионом и провинциями. Равновесие сил внутри Конфедерации было радикально изменено» ^{[5, p. 1]}. К примеру, раздел 91 конституционного закона о полномочиях провинций в области торговли пришел в прямое противоречие с обязанностями федерального правительства в военное время так же, как попытки премьер-министра Р. Беннета внедрить социальное законодательство в период Великой Депрессии.

Ф. Скотт указывал на то, что перекос в федерально-провинциальных отношениях, закрепленный в конституции, позволил в 1930-е гг. ввести особые законодательные инициативы в некоторых провинциях: в Альберте – Уильямом Аберхардом, в Квебеке – Морисом Дюплесси.

Исследования проблемы федерализма привели Френсиса Скотта к созданию «компактной теории», которая, по его мнению, заключалась в том, что Акт о Британской Северной Америке должен быть соглашением не законодательных органов провинций, а народов провинций.

Ф. Скотт видел, что конституционный закон допускает нарушения частных прав граждан Канады. Это касалось введения в уголовное законодательство раздела 98, по которому были ограничены в правах участники Виннипегской забастовки в 1919 г., осуждены коммунисты в 1931 г., ограничены в правах безработные, не имеющие семей, которые были помещены в «трудовые лагеря» по распоряжению правительства Р. Беннета, что, в конечном итоге, привело их к бунту и «походу на Оттаву».

В статье «Коммунисты, сенаторы и все до какой-то степени», опубликованной в январе 1932 г. в журнале «Форум» Ф. Скотт писал «Не менее чем пять раз канадская Палата общин принимала закон о внесении поправок в Уголовный кодекс, отменяющих статью 98. Пять раз – на сессиях 1926, 1926-7, 1928, 1929, и 1930 гг. Если бы не наш Сенат, который выбирал народ, мужественно отклоняющий закон каждый раз, когда он находился перед ними, мы должны были бы быть в прекрасно закрепленной ситуации сейчас. На сессии 1929 г. закон не прошел в Сенате из-за трех голосов. Если бы двое членов были немного более сонными в тот день, канадские институты могли бы пошатнуться. Не зря мы настаиваем на том, что каждый сенатор должен обладать собственностью, которая, по крайней мере, стоит четыре тысячи долларов» ^{[7, p. 93]}.

С 1930-х гг. Ф. Скотт продвигал идею необходимости принятия билля о правах в Канаде. Он считал, что конституционный закон регламентирует общие права и никак не влияет на соблюдение частных прав. Поэтому экономические условия этого времени напрямую допускали нарушение частных прав и свободы слова ^{[8, р. 75]}. Частные права канадских граждан, принадлежащих к религиозной секте Свидетели Иеговы, нарушались в провинции Квебек ^{[9, p. 193-196]}, а с наступлением Второй мировой войны, частные права канадских японцев в Британской Колумбии были также нарушены канадским правительством ^{[10, p. 190-192]}.

Следует признать, что, по мнению Ф. Скотта, введение билля о правах «... не могло... само по себе обеспечить развитие тех “более широких свобод”, которых мы стремимся достичь. Свобода – не только статическая вещь, которая будет защищена биллем о правах, но расширяющаяся программа действий. Билль о правах любого вида представляет щит для обороны. Есть потребность также меча для атаки... дополнить законодательные запреты должна конструктивная работа правительства, нацеленная на расширение и углубление фактического содержания демократических прав» ^{[11, p. 209-210]}. Кроме того, Ф. Скотт беспокоился о том, чтобы частные права были защищены от «произвольного государственного акта».

Защита Ф. Скоттом частных гражданских прав государством во много опередила свое время. Принятая Канадой в конце ХХ в. концепция «Личностной безопасности» (Human Security) граждан во многом соответствует мыслям и представлениям канадского интеллектуала о защите государством частных прав граждан ^{[12, p. 357]}.

Отношения между франкоязычной и англоязычной частями канадского населения Ф. Скотт считал наиважнейшими. По его мнению, «Конфедерация состоялась лишь после того, как главные сражения франкоканадцев за выживание были выиграны» ^{[13, p. 15]}.

Это мнение он подтверждал историческим анализом, считая, что Квебекский Акт 1791 г. полностью изменил британскую политику ассимиляции, а введение принципа «ответственного правительства» при Болдуине-Лафонтене позволило использовать французский язык для служебного пользования, а принятие Акта о Британской Северной Америке, 1867 г. навсегда закрепило право Квебека не только считать себя одним из основателей канадской государственности, но и получить определенные неизменяемые привилегии при формировании канадской законодательной власти. Он писал: «Если расы в Канаде равны... тогда правительства, представляющие расы, должны быть равными. Поэтому Квебек – равный Оттаве, а не только как одна часть большого целого» [14. p. 306-307].

Равные и партнерские отношения между франкоязычной и англоязычной частями населения могли быть достигнуты лишь признанием бикультурализма и билингвизма. Для продвижения этой идеи Ф. Скотт положил много сил и, как говорилось выше, в 1960-е гг. активно участвовал в работе одноименной комиссии. Комиссия рекомендовала использование французского языка в качестве второго государственного, а также признание франкоканадского общества отличным от англоканадского.

Что касается канадско-британских отношений, то, согласно Ф. Скотту, момент создания канадской государственности с точки зрения права сам по себе изменил эти отношения, добавив для Канады не только больше ответственности, но и необходимость решения новых проблем. «Канадцы... нашли решение своих трудностей в идее национализма. Сила, которая была тогда в работе, объединяющая Германию под руководством Первого Рейха и Италию под руководством провинции Савойя, действовала, чтобы объединить вместе в одну политическую систему рассеянные народы к северу от американской границы» ^{[15, p. 4]}.

В любом случае, как считал Ф. Скотт, если идея национализма должна была победить, то Канада могла получить равный статус сначала в британском сообществе, а затем и среди других народов стран мира. Этот «мягкий» вариант канадской революции, по его мнению, должен был закончить время Третьей британской империи и произвести «переоценку канадско-британских отношений» ^{[16, p. 103]}.

В 1930-е гг., указывал Френсис Скотт, франкоканадцев по численности было примерно 30%, других небританцев – 20%, поэтому в расовом отношении она уже не была британской. Кроме того, страна была поделена на экономические и географические секции. Все эти факторы неизбежно снижали градус лоялизма и вероятность продолжения сотрудничества внутри Британского Содружества. Итогом можно считать представления канадцев, высказанные ими на плебисците в 1942 г. «…Большинство высказало “нет” в Квебеке по вопросу о плебисците, что “было в основном протестом, не против войны, а против идеи империализма” как подразумевающийся британской способностью диктовать канадскую военную политику» ^{[17, p. 61]}.

Ф. Скотт приветствовал поправки к Акту о Британской Северной Америке, 1949 г., позволявшие федеральному правительству вносить изменения в основной конституционный закон. Но эта процедура, по мнению Ф. Скотта, была недостаточна, чтобы считать конституционный закон канадским документом. Конституция Канады должна быть неизменной, и должен существовать правовой механизм ее изменения через канадский парламент. Такой документ мог быть «неспособным к изменению сохранить процесс, который приобретает законность из желания только канадского народа», – писал канадский интеллектуал. ^{[18, p. 248]}.

Политическая практика Ф. Скотта была настолько обширной, что в канадской историографии он считается одним из основателей трех левых политических партий и соавтором их программ. В сентябрьском номере журнала «Форум» за 1933 г. он опубликовал статью «Конвенция ФКС», в которой ясно и подробно объяснил, что с введением в название партии слова «кооперация» было подчеркнуто согласование различных интересов фермеров, рабочих и служащих, принята программа партии, манифест и национальная конституция, в том числе «…по вопросу насилия. Манифест прямо заявлял, что ФКС не верил в изменения путем насилия и стремился достигнуть своих целей исключительно конституционными методами» ^{[19, p. 113]}.

В августе 1938 г. Ф. Скотт опубликовал статью «Канада – склад боеприпасов», в которой предупреждал, что размещение британских военных заказов на канадской территории не только косвенно вовлечет страну в будущую европейскую войну, но и принесет риски прямого нападения противников Великобритании на Североамериканский континент. Он писал: «Цель этой статьи не состоит в том, чтобы рассмотреть все аргументы за и против вмешательства Канады в следующей европейской войне, но указать, что решение теперь принимается в пользу вмешательства, принятия положения, несовместимого с любым другим выбором. Поскольку устная внешняя политика мистера Кинга является одним из “обязательств” и свободой действия, очевидно, что реальная внешняя политика Канады коренным образом отличается от представленной населению» ^{[20, p. 113]}.

В декабре 1939 г. Ф. Скотт опубликовал статью «Реальное голосование в Квебеке», в которой проанализировал в прошедшем октябре месяцt провинциальные выборы и предостерег либеральное правительство от завышенных оценок по поводу проигрыша М. Дюплесси и победы либерального кандидата Ж-А. Годбу. «Анализ того, что произошло в Квебеке в прошлом октябре, все еще оставляет возможным интерпретировать голосование как являющееся благоприятной концепцией национального единства, пока этот термин не отождествлен с неограниченным участием. Единство и военное участие не имеют никакой необходимой связи. Человек может одобрить национальное единство и все же полагать, что эта война не находится в интересах Канады» ^{[21, p. 180]}.

В статье Ф. Скотта «Социальное планирование и война», опубликованная в декабре 1940 г., автор подчеркивает, что военные условия потребовали от правительства наложить требование экономического и социального планирования в Канаде, принципы которого были высказаны в книге, подготовленной комитетом Лиги Социальной Реконструкции – «Социальное планирование в Канаде». «Она (книга – И.С.) намеревалась показать, почему капиталистическая экономика Канады стала неспособной обеспечить устойчивую занятость и возрастающий уровень жизни канадцев; как рост монополии привел к концентрации богатства и экономической власти, которая постоянно угрожала нашей демократии; и какое надлежащее демократическое решение проблемы было для людей Канады осуществлено через соответствующие государственные органы, чтобы начать планировать их экономическое развитие и достичь социальной справедливости и экономической безопасности. Либеральный капитализм, находящийся в упадке, единственный выбор в данный момент лежит между фашизмом и запланированной демократией. …Теперь ситуация кардинально изменилась. Уроки, которые благозвучная причина и научный аргумент не могли привить, вели домой к мрачным потребностям войны» ^{[22, p. 189]}.

Более того, по мнению Ф. Скотта, «радикальные предложения пятилетней давности являются банальными сегодня. Конституционные трудности временно исчезли после вступления в силу оставшихся и чрезвычайных полномочий доминиона. Канада подобно Англии признает, что, если она хочет получить максимальное количество в военных поставках, она должна использовать методы экономического планирования, а не капиталистические методы» ^{[22, p. 190]}.

Кроме того, планирование в военное время, по мнению канадского интеллектуала, легко могло быть перенесено и на мирный период. «И выясняется простой факт, что, если это способ получить больше оружия, это – также способ получить больше масла. Методы, используемые, чтобы спасти страну во время войны, могут использоваться, чтобы восстановить страну в мирное время» ^{[22, p. 191]}.

С анализом результатов голосования на плебисците в апреле 1942 г. Ф. Скотт выступил в июньском номере журнала «Форум» в статье «Что означало “нет”?» ^{[19, p. 206-208]}. В ней он дал четкое пояснение, что голосование на плебисците не такое уж очевидное, а люди голосовали «да» или «нет», исходя из различного понимания того, что от них хотят. «…Народ проголосовал “Да” по многим различным и даже противоречащим причинам. … Ни один человек в своем здравом уме, даже если он пожелает пожертвовать целым будущим Канады как нации, чтобы увеличить ее существующую военную экономику, не мог желать предпринять шаги, которые немедленно расколют наши силы и таким образом ослабят национальную волю» ^{[19, p. 207]}.

Что касается Квебека, то, по мысли Ф. Скотта, «большинство голосов, высказавших "Нет" на голосовании, было протестом не против войны, а против идеи относительно империализма. …Никакая политическая проблема в Канаде столь не окружена империалистическими ассоциациями, как воинская повинность для заграничной службы» ^{[19, p. 207]}.

В квебекском патриотизме заключен парадокс, который не виден сразу. «Франкоканадцы подразумевают то, что они говорят, когда они говорят, что они сделают все необходимое для обороны Канады. Они уже приняли воинскую повинность трудовых ресурсов с этой целью, и они не возражают, означает ли это поехать на Аляску, на остров Гренландия или Панаму. От Квебек-Сити до Аляски, намного дальше чем от Квебек-Сити до Лондона. Почему существует различие в отношении к воинской повинности для двух мест? Исключительно потому что служба через Атлантику представляет империалистическую связь и похожа на оборону Британской империи, а не на оборону Канады или канадских интересов» ^{[19, p. 208]}.

Завершая свою статью, Ф. Скотт пишет: «Все то, что Квебек подразумевает под голосованием "Нет", – это то, что провинция не желает, чтобы ее дети умерли ради любой страны, кроме как своей собственной. Это нечто потрясающее» ^{[19, p. 208]}.

В мае 1946 г. после федеральных выборов, на которых вновь был избран Маккензи Кинг, Ф. Скотт публикует статью «Трудовой народ узнает правду», в которой утверждает, что для своей победы либералы использовали лозунги ФКС, так как они отвечают чаяниям большинства канадцев. «Либеральная партия, украв лозунг ФКС, просила, чтобы избиратели “помогли нам построить новый общественный порядок”, и обещала полную занятость и различные формы социального обеспечения по тем направлениям, которые требовались представителям рабочего класса. Так как большая часть рабочих могла голосовать, отвечая на предвыборное обещание, которое, очевидно, оказало поддержку мистеру Кингу, это могло быть случаем, в котором, возможно, ожидался некоторый показ правительственной благодарности, если не фактического беспокойства за благосостояние рабочего класса, которое могли ожидать» ^{[22, p. 234]}.

С сожалением Ф. Скотт констатирует, что либеральное правительство, понимая необходимость социальных изменений, не приняло рекомендаций ФКС по социальному планированию, а выбрало капиталистический путь, предлагаемый Дж.М. Кейнсом – бюджетного дефицита или, другими словами, переноса необеспеченных затрат сегодня существующего правительства на будущее поколение канадцев.

Но даже не это, по мнению Ф. Скотта, опасно для рабочих. «Капитализм существует не для того, чтобы предоставить социальную безопасность. Он существует для того, чтобы обеспечить прибыль, а если прибыль будет обложена слишком большим налогом, то капиталисты сделают так, что ничего не будут производить» ^{[22, p. 235]}.

В марте 1947 г. Ф. Скотт опубликовал в журнале «Форум» статью «Партийный расклад», в которой дал свой анализ политических различий легально существующих партий в Канаде. Его вывод заключался в следующем: «Политический расклад понятен. Тори, либералы и представители Социального Кредита поддерживают частное предпринимательство и защищают статус-кво, которое не может продолжаться. Между этими отколовшимися группами нет никакого фундаментального различия. Трудовая прогрессивная партия, связанная длинными нитями с Москвой, стремится к тоталитарной системе, которую никакой нормальный человек не хочет. ФКС намеревается начать свою деятельность в Канаде, как она начинала ее в Саскачеване по дороге к экономическому процветанию и безопасности, комбинируя лучшее из наших традиций личной свободы и демократии с современными методами национального планирования и общественной собственности. Только эта дорога может сохранить духовные ценности западного мира в промышленную атомную эпоху» ^{[22, p. 239]}.

После смерти премьер-министра Маккензи Кинга в декабре 1950 г. Ф. Скотт подготовил и опубликовал статью «Мистер Кинг и Кинг-мейкеры», в которой признал заслуги У.Л.М. Кинга перед Канадой. «Мистер Кинг, мы считаем, был великий человек, потому что ему удалось держаться в должности премьер-министра дольше, чем кому-либо еще из известных людей. Сейчас мы разрешаем ему, как и королеве Виктории, дать свое имя целой эпохе. То, что мистер Кинг обладал многими политическими навыками, сослужило верную службу Канаде в течение большей части его жизни, никто из нас не будет это отрицать» ^{[23, p. 268]}.

Не сомневаясь в заслугах М. Кинга перед Канадой и ее народом, Ф. Скотт обращает внимание на то, что «лесть начинает достигать точки мифотворчества. …Почти волшебные качества лидерства приписываются человеку; ему одному кажется, что мы должны увеличивать канадское население и богатство; его политика, которая принесла нам высокую степень национального единства; почти каждый приходит к убеждению, что он основал залежи нефти в Альберте и железо в Лабрадоре» ^{[23, p. 269]}.

Ф. Скотт считал, что необходимо дать объективную оценку бывшему премьер-министру и его политической деятельности. «Давайте посмотрим более беспристрастно на этот вопрос лидерства. В каком смысле г-н Кинг заслужил данное определение? Не требуя от лидеров быть всегда прагматичными, можно было, по крайней мере, настоять на демократии, позволив им узнать, куда они двигаются. Вряд ли мистер Кинг сделал больше, чем решал проблемы со дня на день – или откладывал их. Политическая проницательность является качеством, которым он, конечно, обладал; политическая храбрость была редко видна» ^{[23, p. 269]}.

По мнению Ф. Скотта, М. Кинг принял более либеральную партию в 1919 г, а сдал более консервативную, и в то же время указывал: «В вопросах канадского флага, государственного гимна и назначения канадского генерал-губернатора, где жест нормального канадианизма очень помог бы национальному единству, мистер Кинг ничего не сделал» ^{[23, p. 269]}.

К тому же объективной причиной роста канадского единства Ф. Скотт считал снижение имперского влияния. «Упадок британской имперской мощи является основной причиной канадского единства, так как обоснованное мнение предсказывало, что это произойдет» ^{[23, p. 269]}.

Следует также признать, что «две великие попытки мистера Кинга установить новую основу для национального единства, проведение провинциально-федеральных конференций 1940 и 1945 гг. были обе проведены с полными провалами» ^{[23, p. 270]}.

Ф. Скотт утверждает, что характер политической деятельности премьер-министра М. Кинга был очень противоречив, он требует тщательного исследования, а не преувеличенного создания образа его «кинг-мейкерами». «Характер мистера Кинга подобно канадскому характеру был очень неоднозначный. Жаль, что его личные дневники не будут полностью сохранены так, чтобы мы могли бы понять его лучше. Мы знаем достаточно, чтобы сказать, однако, что, хотя тупость, кажется, присуща нашим общественным деятелям, мы не должны падать и поклоняться в ногах посредственности. Мистер Кинг был выше остальных, но мы только снижаем наши политические стандарты, когда мы преувеличиваем его положительные достижения» ^{[23, p. 271]}.

Одной из важных особенностей формирования послевоенной политической культуры, на которую обратил внимание Ф.Р. Скотт, было нарастающее несоответствие между гражданскими правами, закрепленными в ст. 92 Акта о Британской Северной Америке 1867 г., как компетенция провинций и гражданскими свободами, регулирование которых было в компетенции федерального отправления правосудия. Он указывал, что «право собственности и гражданские права в провинции» следует относить к частному праву между людьми, а не к общественным правам, таким как свобода вероисповедования, свобода слова, свобода печати, свобода объединения в общественные организации и т.д., которые являются признаками гражданства в государстве и его пределы регулируются в уголовном праве ^{[24, p. 24]}.

Такое положение сложилось в результате того, что канадское государство, неспособное эффективно управлять в период Великой депрессии, а затем и организовать эффективное военное производство во время Второй мировой войны без властных функций провинций, фактически предопределило создание двусмысленности в применимости гражданских прав и фундаментальных свобод. Этим положением воспользовались в большей степени премьеры провинций Британская Колумбия Томас Дафферин Паттулло (1933-1941 гг.), Онтарио Джордж Александр Дрю (1943-1948 гг.) и Квебека Морис Ле Нобле Дюплесси (1936-1939 и 1944-1959 гг.) для укрепления собственной власти, причем последний с нарушением канадских политических традиций.

Нарушение универсального права на свободу по созданию ассоциаций в Квебеке, в отношении к левым движениям выразилось в широко известном провинциальном законе «О висячем замке» (Quebec Padlock Act), и менее известном – в притеснении секты Свидетелей Иеговы и их спонсоров. Имея полномочия не только первого министра, но и генерального прокурора провинции М. Дюплесси стал осуществлять диктаторские полномочия по отношению к «людям, чьи единственное преступление заключается в том, что они не согласны с его политическими взглядами или осмеливаются противостоять его политике законным образом» ^{[9, p. 193-194]}.

Ф.Р. Скотт выступил в суде в качестве одного из трех адвокатов по делу «Ронкарелли против Дюплесси» (Roncarelli vs Duplessis), где он не столько защищал владельца известного и очень почтенного ресторана в Монреале Фрэнка Ронкарелли, у которого была отозвана лицензия по распоряжению М. Дюплесси, а его дело было на грани банкротства, потому, что нагрянувшие по распоряжению премьера Квебека, полицейские унесли с собой весь запас спиртного, сколько выступал против аргумента Дюплесси, который заключался в том, что «выданная провинцией лицензия ресторану была привилегией, а не правом». На что Скотт заключил: «такие оправдания, которые выдвигает мистер Дюплесси, являются оскорблением для человека с интеллектом» ^{[9, p. 195]}.

В течение долгих двенадцати лет дело Ронкарелли кочевало по различным судам с предъявлением исков к различным провинциальным чиновникам: сначала к председателю ликероводочной комиссии (Liquor Commission) Квебека, затем к самому М. Дюплесси. Верховным судом Канады была признана к выплате сумма прямых убытков от изъятого спиртного на 8 123,53 долл. США из суммы иска в 118 741 долл. США. Суд не признал упущенную выгоду «из-за потери лицензии на алкоголь, поскольку ни один владелец лицензии не обладает неотъемлемым правом на такую лицензию» ^{[25, p. 312]}.

По мнению Ф. Скотта, такой подход к провинциальным правам канадских граждан, можно было объяснить отсутствием в Канаде «всестороннего билля о правах». Поэтому он, внес поправку (билль о правах) для включения в Акт о Британской Северной Америке 1949 г., но она была включена только в законе о Конституции 1982 г. как ст. 4(2) ^{[25, p. 264]}.

По итогам дела «Ронкарелли против Дюплесси» Ф. Скотт указывал на две очень важные меры, которые необходимо было принять в Канаде: первое – создать возможность «учреждения активных ассоциаций гражданских свобод по всей стране, поскольку “принципы под угрозой и касаются каждого канадца”» и второе – имея потребность в надзоре административных действий, создать в провинциях «беспристрастные трибуналы» ^{[24, p. 47]}.

В дальнейшем комментируя дело Ронкарелли, Ф. Скотт писал о том, что верховенство закона в Канаде опирается на существенные правила: свобода является общим правилом, все ограничения (restrictions) – исключением. «Второе правило определяет власть государства и ставит должностное лицо (включая полицейского) в совершенно противоположную ситуацию по отношению к частному лицу: должностное лицо не может ничего делать в своем публичном качестве, если это не разрешено законом. Его недееспособность допускается и использовать полномочия является исключением. ... Любой гражданин – и это ключевой вывод из которого появляются несколько исключений – может подать в суд на любое должностное лицо в обычных судах, если это должностное лицо причинило ему вред способом, не разрешенным законом. Никто не застрахован, даже премьер-министр» ^{[24, p. 48]}.

В отношении действий полицейских против секты Свидетелей Иеговы Ф. Скот писал: «Даже полиция должна знать, что нарушать религиозное вероисповедание – это преступление; в данном случае преступление совершила полиция, а не Свидетели Иеговы. Этот случай предупреждает нас о том, что мы не будем в безопасности в наших гражданских свободах в Канаде, пока в нашей полиции работают невежественные, жестокие или деспотичные люди. Мы должны игнорировать эту часть государственной машины на свой страх и риск» ^{[25, p. 311]}.

В течение 60 лет профессор Ф. Скотт продвигал принципы гражданских и политических свобод в канадской политической культуре через совершенствование конституционного законодательства. Он прекрасно понимал, что включение продвигаемых им принципов в канадскую политическую практику займет не один десяток лет. Выступая на заседании Специального Объединенного комитета по Конституции 1 декабря 1970 г., Ф. Скотт говорил: «…эволюция конституции никогда не заканчивается, потому что это не тот документ, который можно составить и закрепить его раз и навсегда. Он должен сочетать жесткость с гибкостью, и динамизм современного общества, который просто не может быть долго ограничен в определенном наборе слов» ^[26].

Биографы Ф.Р. Скотта итогом его теоретической и практической деятельности отмечают следующие суждения: «1) тема прав человека и основных свобод является не только законной, но и неотъемлемым компонентом канадского конституционного права. (2) в нашем федеративном государстве центральное правительство играет важную роль в области прав человека и основных свобод, несмотря на юрисдикцию провинций в отношении "собственности и гражданских прав". (3) "верховенство закона" является столь же важной частью нашей Конституции, аналогичной в принципе конституции Соединенного Королевства, как и верховенство парламента. (4) хотя традиционно в англоканадской конституционной практике наши права человека и основные свободы осуществлялись путем ограничения вмешательства правительств, мы все чаще признаем, что некоторые из наших прав человека могут быть реализованы только через принятие ответственности правительства. 5) Существенной чертой канадского федерализма, в отличие от унитарного и гомогенного статуса Соединенного Королевства, является защита таких групповых прав, как права, связанные с языковыми и религиозными вопросами в школах» ^{[25, p. 133-134]}.

Выступая по радио, в печати, на лекциях перед студентами, перед политиками и общественными деятелями Ф.Р. Скотт не только формировал общественное мнение соблюдению прав и свобод в Канаде, но также влиял на формирование политических взглядов будущих политиков, в частности Пьера Элиотта Трюдо. В 1950 г. они оба участвовали в работе Провинциально-федеральной конституционной конференция в Квебеке, а в течение 50-х гг. очень сблизились ^{[25, p. 319-320]}. П. Трюдо часто бывал в офисе Ф. Скотта и даже по его просьбе редактировал одну из его книг и в течение двух лет сопровождал ее подготовку к публикации ^{[25, p. 322]}. В 1956 г. они оба совершили тур по Арктике, сплавляясь на барже вниз по течению долины Маккензи (Mackenzie Valley).

По словам биографа Ф. Скотта эта поездка вдохновила поэта на создание ряда известных стихов, а П. Трюдо в ходе ежедневных дискуссий задумал написать книгу о Канаде и франкоканадцах ^[27]. В последствие, уже будучи премьер-министром П. Трюдо признавался о 1950-х гг.: «Фрэнк был моим великим героем» ^{[25, p. 326]}.

В августе 1958 г. под влиянием Ф. Скотта П. Трюдо написал статью «Некоторые препятствия демократии в Квебеке», где дал характеристику отношения франкоканадцев к демократии: «Франкоканадцы – католики, а католические нации не всегда были горячими сторонниками демократии. Они авторитарны в духовных вопросах; и так как разделительная линия между духовным и светским может быть очень тонкой или даже загонять в тупик, они часто лишаются желания искать решения в мирских делах посредством простого подсчета голов (имеется в виду голосов – И.С.)» ^{[28, p. 301]}.

Поэтому, писал он через десять лет: «В провинции Квебек Свидетели Иеговы и коммунисты, два крошечных меньшинства, высмеивались, преследовались и ненавиделись всем нашим обществом; но они сумели законными средствами бороться с церковью, правительством, нацией, полицией и общественным мнением» ^{[27, p. 210]}.

В январе 1968 г., когда П. Трюдо размышлял о том, выставляться ли на либеральном съезде лидером партии, Ф. Скотт написал ему «весьма лестное письмо, убеждающее принять лидерство» ^{[25, p. 336]}. Оба канадских интеллектуала имели одинаковое представление по многим конституционным проблемам, включая «необходимость в репатриации конституции и, прежде всего, в потребности включения билля о правах в конституцию» ^{[25, p. 337]}. Поэтому можно утверждать, что Ф. Скотт сформировал будущее Канады на следующие два десятилетия, особенно в части положения провинции Квебек и новой конституции Канады.

В 1970-е гг. Ф. Скотт продолжал переписываться с П. Трюдо по конституционным вопросам, иногда выражая свое возмущение проводимой политикой, особенно, где были затронуты билингвизм и бикультурализм.

Подводя итог исследованию теоретической и практической деятельности Ф.Р. Скотта, следует отметить последовательное обоснование им необходимости автономности и суверенности Канады, активное участие в создании левых партий социал-демократической направленности, точной характеристики политических и общественных деятелей своего времени, создания конституционных основ для развития канадской политической культуры в ХХ веке. Он оказал значительное влияние на конституционное развитие Канады, указав на несоответствие Вестминстерского Статута 1931 г. Акту о Британской Северной Америке 1867 г., необходимость патриации конституции, создания билля о правах, развития канадской нации на бикультурной и билингвистической основе, оказания огромного влияния на принятие новой канадской конституции 1982 г. и положив начало преимущественному влиянию институционально-правовых основ в развитии канадской политической культуры.