Полицейский надзор за проституцией как неотъемлемая составляющая нравственного благочиния в условиях регламентации

Сидоркин Юрий Викторович кандидат юридических наук старший преподаватель, кафедра теории и истории государства и права, Федеральное государственное казенное образовательное учреждение высшего образования «Нижегородская академия Министерства внутренних дел Российской Федерации» 603950, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Анкудиновское Шоссе, 3 Sidorkin Yurii Viktorovich PhD in Law Educator, the department of Theory and History of State and Law, Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation 603950, Russia, Nizhegorodskaya oblast', g. Nizhnii Novgorod, ul. Ankudinovskoe Shosse, 3 jurgen777@mail.ru

Орлов Дмитрий Викторович кандидат юридических наук доцент, кафедра теории и истории государства и права, Нижегородская академия МВД России 603950, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Анкудиновское Шоссе, 3 Orlov Dmitrii Viktorovich PhD in Law Docent, the department of Theory and History of State and Law, Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation 603950, Russia, Nizhegorodskaya oblast', g. Nizhnii Novgorod, ul. Ankudinovskoe Shosse, 3 dm_orlov@rambler.ru

В современном российском обществе наряду с другими девиациями по-прежнему существует проституция, занятие которой преследуется по закону и влечет наступление административной ответственности. Организация проституции наносит больший вред общественной нравственности, следовательно, за совершение данных деяний предусмотрена уголовная ответственность. Однако в публичном пространстве продолжаются дискуссии по поводу легализации этого древнего ремесла. Сторонники данных мер не перестают спорить со своими противниками, используя, в том числе, серьезные аргументы, и, ссылаясь на опыт отдельных стран, где проституция легализована и успешно институализирована. При этом не стоит забывать о том, что в дореволюционной России легализованная проституция как явление просуществовала с 1843 по 1917 гг. В связи с этим обращение к историко-правовому опыту позволит использовать дополнительные аргументы как за, так и против легализации проституции^[1]. В фокусе внимания авторов исследования находится аспект, связанный именно с надзором за проституцией со стороны полицейских органов. Данная разновидность полицейской функции также имела определённую специфику. Изучение внутренней организации полицейского надзора и процесса его правоприменения позволит достичь научной новизны. Интересно заметить, что в современных условиях организаторами преступного бизнеса, связанного с продажей сексуальных услуг, в том числе выступают не чистые на руку полицейские^[2]. А в том случае если недобросовестные полицейские не являются организаторами, то проституция для них является способом получения преступного дохода за, так называемое, «крышевание»^[3]. Поэтому стоит проявить интерес к деятельности дореволюционной полиции по надзору за законной проституцией и сопоставить этот опыт с современным состоянием, в условиях которого проституция является источником получения преступного дохода для коррумпированных полицейских.

В условиях сформировавшегося с начала XVIII века абсолютистского государства, вырабатываются направления деятельности правительственных органов по обеспечению надлежащего нравственного уровня своих поданных, включающие в себя меры по предупреждению и пресечению преступлений, наносящих вред общественной нравственности. С этой поры наблюдается тенденция по активной законодательной регламентации нравственных установок и ориентиров – вида социальных норм, долгое время не имеющих формального закрепления.

Известный дореволюционный теоретик полицейского права И.Е. Андреевский в своих трудах отмечал, что для удаления соблазнов, наносящих вред чистоте нравов, необходимо использовать правительственные меры наряду с общественным воздействием. Основными соблазнами, которые разрушали нравственный порядок, препятствовали нравственному развитию общества и способствовали нравственному падению людей, по его мнению, являлись: проституция, пьянство, азартные игры, демонстрация непристойностей в живописи и театре, грубое отношение к прислуге и жестокое обращение с животными^{[4, с. 7]}.

Анализ законодательства, а именно Устава о предупреждении и пресечении преступлений, регламентирующего деятельность общей полиции, позволяет сделать вывод о том, что надзор общей полиции распространялся только на первые три, указанные И.Е. Андреевским, соблазна. Нормы, предусмотренные Уставом о предупреждении и пресечении преступлений, по устранению выделяемых соблазнов, являлись самостоятельным направлением деятельности полиции по предупреждению и пресечению антиобщественного поведения ^{[5, с. 111–112]}.

Несколько отличалась позиция другого дореволюционного правоведа В.Ф. Дерюжинского, который считал, что полиции следует вести борьбу не с безнравственными взглядами и принципами людей, а с внешним выражением этих начал, имеющих «свойство вызывать опасность нарушения охраняемых законом благ»^{[6, с. 312]}. Иными словами, действия, которые проистекают из безнравственных взглядов и побуждений становятся условиями для совершения преступлений. Объектами полиции нравов у В.Ф. Дерюжинского в первую очередь выступали проституция и пьянство.

Одним из самых распространённых видов социальной девиации, наносившей серьезный вред общественной нравственности являлась проституция. Вся тяжесть борьбы с данным негативным явлением ложилась на местную полицию. С момента своего возникновения полицейские органы реализовывали государственную политику, заключавшуюся исключительно в репрессивных мерах по отношению ко всякому проявлению «непотребства». Однако проституция разлагала не только нравственную сторону жизни общества, но и наносила существенный вред народному здравию. Именно это обстоятельство повлияло на изменение государственной политики и социального восприятия проституции.

До середины XIX века государство и общество придерживалось модели, к которой можно применить конструкцию, получившую название «прогибиционизм» ^{[7, с. 12]}. Данная модель основана на строгом запрете проституции как явлении и, соответственно, административном и уголовном преследовании лиц этой пагубной профессии, а также лиц, осуществляющих организацию данного ремесла.

От строгого запрещения в законодательстве и борьбы с пагубным явлением, правительство к концу первой половины XIX века стало склоняться к постепенной легализации проституции с установлением строгого надзора за ней. Сторонники регламентации проституции приводили существенный довод в свою пользу: единственное средство защиты общества от распространения венерических заболеваний – поставить пагубное явление под государственный надзор посредством полиции и учреждений здравоохранения^{[8, с. 5]}.

Как зарубежные, так и отечественные исследователи отмечали, что главным источником венерических заболеваний являлась проституция, что подтверждалось статистическими данными, согласно которым около 70-80% людей заражались сифилисом, прибегая к продажной любви. Несмотря на это, в обществе данный характер проблемы не признавался^{[9, с. 20]}.

На государственном уровне проституцию, как главный источник заболевания сифилисом, признали распоряжением Николая I о бесплатном лечении женщин легкого поведения в Калинкинской больнице Санкт-Петербурга^[10].

Для разработки государственной политики в этом направлении в составе Министерства внутренних дел был образован специальный комитет, которому министр Л.А. Перовский в 1843 г. поручил разработку организационных основ противодействия «любострастным болезням» и правил врачебно-полицейского надзора за женщинами, занимающимися проституцией.

15 сентября 1843 г. Л.А. Перовским в Комитет министров была представлена записка, в которой обосновывалось предложение о создании в ведении МВД специальной больницы для лечения женщин от венерических заболеваний и учреждении особого врачебно-полицейского комитета для осуществления надзора за женщинами, занимающимися проституцией как промыслом.

8 октября 1843 г. Комитет министров утвердил представленную записку и постановил создать врачебно-полицейский комитет «на первый случай в одной столице, впоследствии же, по мере представляющихся к тому удобств, они должны распространиться и на другие местности Империи»^[11].

В дальнейшем врачебно-полицейские комитеты были учреждены в крупных портовых и торговых центрах страны, например, таких как Вильно, Рига и Нижний Новгород.

Таким образом, государство признало своё бессилие в борьбе с таким нравственным недугом репрессивными методами и от политики «прогибиционизма» стало постепенно переходить политике «регламентации», при этом комбинируя обе вышеуказанных модели, в чём впоследствии необходимо тщательно разобраться.

И.Е. Андреевский справедливо отмечал, что при организации полицейского надзора за проституцией был использован аналогичный французский опыт. Комиссией по поручению Перовского были собраны сведения об использовании предупредительных действий в отношении проституток^{[4, с. 217]}. Французская полиция впервые использовала метод легализации проституции, при котором женщин, занимающихся непотребством, задерживали, арестовывали, регистрировали и переводили в законное состояние^{[12, с. 162–163]}.

В течение 1840-1850 гг. был принят ряд нормативных правовых актов, подробно регламентирующих порядок освобождения проституток от уголовной ответственности, регистрации, открытия домов терпимости и организации легальной проституции.

6 апреля 1853 г. Государственный Совет утвердил решение, согласно которому женщины, состоявшие под врачебно-полицейским надзором, не подлежали осуждению за «непотребство». Однако указанные лица могли быть привлечены к ответственности за совершение других преступлений в совокупности с занятием проституцией. Исходя из сложившихся коллизионных юридических условий, сложился особый правоприменительный механизм освобождения поднадзорных проституток от уголовной ответственности. За совершение «непотребства» низшие инстанции приговаривали лиц к наказанию, установленному соответствующим законом, после поступления дела губернатору эти приговоры им не утверждались, а направлялись в Министерство внутренних дел с ходатайством об освобождении от ответственности, которое министр удовлетворял^{[13, с. 162–166]}.

Частично коллизия была преодолена закреплением в ст. 44 «Уложения о наказаниях, налагаемых мировыми судьями» 1864 г., нормы об освобождении лиц от наказания за проституцию за согласие подчиниться врачебно-полицейскому надзору^[14].

По мере принятия новых нормативных документов, регулирующих организацию проституции, постепенно новыми предписаниями наполнялась четвёртая глава «О непотребстве» Устава о предупреждении и пресечении преступлений в последующих редакциях. К существующим нормам-запретам, нормы-дозволения оформлялись в виде примечания.

Профессор Н.С. Нижник отмечает, что организационная структура и методы работы врачебно-полицейских комитетов как в центре, так и в провинции остаются практически не исследованными^{[7, с. 17]}. Поэтому далее в нашем исследовании речь пойдет уже о реализации, описываемых выше, государственных мер.

Основные обязанности полиции и врачебно-полицейских комитетов по организации полицейского надзора за проституцией определялись специальными ведомственными циркулярами и сводами правил. Первые подобные нормативные документы были разработаны и утверждены для столиц. «Правила для санкт-петербургского врачебно-полицейского комитета для содержательниц борделей и публичных женщин» были утверждены 29 мая 1844 г. В Москве аналогичный нормативный акт был принят 4 июля 1846 г. В других губерниях специальных правил, распространяющих своё действие на конкретную территорию, принято не было, однако местные власти руководствовались нормами столичных нормативных документов. Отдельные вопросы решали в административном порядке. Только 8 октября 1903 г. МВД утвердило «Положение об организации надзора за городской проституцией в империи», согласно которому предусматривались две основных формы организации надзора за проституцией:

1) в тех городах, в которых были образованы врачебно-полицейские комитеты, полицейские и санитарные части находились исключительно в их ведении;

2) в том случае если врачебно-полицейский комитет отсутствовал, надзор за проституцией осуществлялся полицией, а лечение производилось силами городских управ и земств или приказов общественного призрения^[15].

Женщины, занимающиеся проституцией, обнаруженные полицией, после прохождения медицинского обследования ставились на учёт. Для этого им требовалось написать специальное заявление на имя полицмейстера с указанием данных о себе. Частный пристав об этом факте докладывал рапортом на имя полицмейстера и прилагал соответствующее заявление. После удовлетворения прошения, женщине необходимо было сдать свой паспорт на хранение в городское полицейское управление и получить вместо него новые документы – заменительный билет и смотровую книжку, впоследствии получившую в народе название – «жёлтый билет». Особые правила поведения устанавливались и для самих проституток. Так, например, женщинам разрешалось появляться на улице только поодиночке и скромно одетыми.

Стоит напомнить, что указанный порядок подачи ходатайства с последующей регистрацией носил добровольный характер со стороны женщины. Это было связано с часто возникающим произволом по отношению к проституткам, во избежание этого, общим собранием Первого и Кассационного департаментов Сената по запросу министра юстиции было принято соответствующее разъяснение. В противном случае, если собранные полицией сведения и доказательства указывали на то, что женщина занимается продажей сексуальных услуг, а она свою очередь отказывается от регистрации, то применялись санкции за тайный разврат, предусмотренные ст. 44 Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.

В целях более эффективной деятельности по надзору за таким промыслом, врачебно-полицейские комитеты предписывали сосредотачивать женщин в специально отведённых помещениях – домах терпимости. Организация работы подобных заведений была также урегулирована специальными ведомственными циркулярами.

Следует принять во внимание ещё тот факт, что первоначально император Николай I не одобрял практику освобождения от ответственности содержательниц публичных домов. Однако министр внутренних дел Л.А. Перовский во всеподданнейшем докладе 1848 г. убеждает императора о необходимости легализации деятельности публичных домов не только потому, что их содержательницы будут заботиться о здоровье своих женщин, дабы избежать закрытия дома полицией и соответственно потерять большую прибыль, но и будут выполнять роль особых агентов полиции, с помощью которых можно получать информацию, способствующую раскрытию преступлений. Николай I внял доводам своего министра внутренних дел и 31 марта 1948 года дал согласие на реализацию соответствующих законоположений ^{[16, с. 31]}.

Все места, в которых производилась продажа сексуальных услуг можно подразделить на специализированные и тайные. К специализированным относились публичные дома, бордели или дома свиданий. Тайными признавались отдельные квартиры, бани, номера в гостиницах. В условиях капитализации публичные дома стали формой капиталистического предприятия, предполагали эксплуатацию, приносили доход, но налоги с публичных домов в России не взимались, хозяйки платили только за медосмотры^{[8, с. 19]}.

Существовал особый порядок получения легального разрешения на занятие сводничеством (сутенёрством) для организации проституции и контроля над деятельностью проституток с целью получения дохода.

Открыть публичный дом могла женщина в возрасте от 35 до 60 лет. Ей требовалось подать прошение на имя полицмейстера города. В прошении указывались данные содержателя дома, адрес помещения, в какой форме владения находится помещение, количество лиц, которые будут заниматься промыслом. К сводникам предъявлялись определённые требования: отсутствие судимости, возбуждённых уголовных дел как ранее, так и ныне. Сводники перед подачей ходатайства обязаны были уплатить гербовый сбор в размере 2 рублей и наклеить соответствующие марки на лист бумаги, содержащей текст прошения^{[17, л. 9]}.

После получения прошения полицмейстер давал поручение приставу, на территории части которого находился дом терпимости, проверить адрес помещения, его состояние и условия для содержания указанного в нём количества проституток. Публичный дом должен был располагаться на расстоянии не менее 150 метров от учебных заведений и религиозных сооружений. Окна в комнатах должны были быть всегда занавешены, на стенах запрещалось вешать портреты с изображением «Высочайших Особ». Приставом по факту посещения составлялся протокол с подробным описанием места и указанием наличия или отсутствия обстоятельств, препятствующих легальному занятию проституцией^{[17, л. 12]}.

На основании полученных данных, в случае если полицмейстер не усматривал препятствий к открытию дома терпимости, содержателю выдавалось особое свидетельство с визой главы полицейского управления. Данный документ давал право на законное содержание проституток в отведённом для этих целей помещении и получение дохода от такого рода деятельности^{[17, л. 4]}.

Хозяйкам домов терпимости вменялись следующие обязанности: организация регулярного медицинского осмотра для проституток, ведение соответствующей медицинской документации, контроль за чистотой и порядком в помещениях.

Важно заметить, что одновременно с административными нормами, регламентирующими полицейский надзор за организацией проституции продолжала действовать уголовная норма ст. 1282 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, согласно которой за открытие публичного дома сначала штрафовали, а затем отправляли на срок от 6 месяцев до 1 года в смирительные дома или в тюрьму, иностранцев в свою очередь высылали за границу^[18]. Полиция могла закрыть бордель и инициировать уголовное преследование в том случае, если в публичном доме систематически нарушались установленные административные нормы и совершались преступления. Порядок применения уголовных норм по отношению к организаторам проституции в условиях регламентации можно проиллюстрировать, обратившись к материалам правоприменительной практики.

Например, 26 июня 1910 г. нижегородский полицмейстер распорядился прекратить деятельность публичного дома. Основанием стал факт систематического обворовывания проститутками своих клиентов, в то же время, хозяйка вместо того, чтобы обратиться в полицию и принять меры к возмещению ущерба оскорбляла жаловавшихся ей клиентов. Один из потерпевших обратился к приставу, на территории части которого находился дом и после выяснения всех обстоятельств, пристав подробным рапортом доложил о данном факте полицмейстеру. Кроме случаев совершения краж также были установлены эпизоды нелегальной продажи и распития алкогольных напитков, что дополнительно отягчило участь хозяйки борделя^[19]. В итоге, публичный дом был закрыт, а хозяйка подверглась наказанию по ст. 1282 Уложения.

Легализованные проститутки, хоть и подвергались надзору со стороны полиции, но находились в относительной свободе перемещения по Российской империи. Некоторые из них в поиске хорошего заработка отправлялись на определённый период на мероприятия с большим скоплением состоятельных людей, проводившиеся в других городах. Например, таким мероприятием была одна из самых крупномасштабных ярмарок Российской империи в г. Нижнем Новгороде. В архиве Нижегородского городского полицейского управления сохранились документы по поводу переезда проститутки из г. Баку в г. Нижний Новгород. Для того чтобы покинуть город своего пребывания, женщине потребовалось написать соответствующее прошение на имя полицмейстера Бакинского полицейского управления. После удовлетворения ходатайства женщине был выдан особый документ, позволявший беспрепятственно передвигаться по территории страны­­­­ - так называемое «проходное свидетельство». В нём указывались данные проститутки, место прибытия и правила, которые она должна была выполнять в период поездки. Запрещалось останавливаться и задерживаться в промежуточных поселениях без видимых на то причин кроме ночлега. По прибытии на место необходимо было явиться в полицейское управление для постановки в реестр. Из полиции по месту отправления почтой высылался паспорт женщины с сопроводительным письмом, в котором отражались сведения о номере выданного ей проходного свидетельства^[20]. Исходя из этого, надзор полиции за проституцией выражался также в осуществлении контроля за перемещением отдельных представителей этой непотребной профессии. Такое направление надзорной деятельности регламентировалось ведомственными циркулярными инструкциями и оформлялось соответствующими документами.

Также практика предусматривала порядок исключения женщины из реестра проституток в том случае, если она пожелала прекратить заниматься такого рода деятельностью. Женщине следовало подать прошение на имя полицмейстера, в котором требовалось аргументированно объяснить свои намерения. К прошению необходимо было приложить заявление лица, бравшего на попечение женщину. Обычно бывших проституток брали в дома в качестве домашней прислуги. Бывало, что заявления писали мужчины, изъявившие желание жениться.

Полицейскому управлению требовалось проверить истинность мотивов, изложенных в прошении, и образ жизни лиц, бравших на попечение женщину. Нередко полицмейстеры отказывали в прошениях, так как имелись серьезные основания не доверять попечителям. В архиве Нижегородского городского полицейского управления сохранился рапорт частного пристава на имя полицмейстера, в котором излагаются обстоятельства, препятствующие исключению проститутки из числа поднадзорных. В частности, указывается, что предполагаемая попечительница «содержала в своей пивной, как легализованных проституток, так и уклоняющихся от освидетельствований и давала им приют»^[21]. При этом она не располагала достаточным материальным благосостоянием. Исходя из этого, прошение было отклонено, так как имелись основания, что под видом прислуги, женщина продолжит заниматься проституцией.

Именно так чаще всего маскировалась незаконная проституция для уклонения от врачебно-полицейского надзора. Нижегородский полицмейстер во время проведения ярмарки даже предписывал полицейским чинам следить, чтобы торговцы в павильонах выполняли требование врачебно-полицейского комитета «о недопущении лиц женского пола в качестве прислуги»^[22]. Председатель комитета отдельными постановлениями требовал подвергать санитарному надзору прислугу женского пола в близлежащих к ярмарке торгово-промышленных заведениях.

Исходя из этого, существенной проблемой в практической деятельности по полицейскому надзору за легальной проституцией становилось изобличение фактов скрытой незаконной проституции. Законодательная регламентации такой деятельности и необходимость регулярных медицинских осмотров тяготила как самих проституток, так и организаторов. Поэтому злоумышленники маскировали таких женщин под домашнюю прислугу или обслуживающий персонал в различных заведениях. Полицейское руководство для борьбы с распространением венерических заболеваний пыталось административными мерами пресечь незаконную проституцию, запрещая нанимать обслугу женского пола в заведения, расположенные на территории самой ярмарки, а в близлежащих заведениях регулярно подвергая её медицинскому осмотру.

В завершении исследования, стоит признать, что даже в условиях регламентации в немалых масштабах существовала тайная проституция, для борьбы с которой полицейские органы проводили большой объем работы по её выявлению и переводу в законное состояние. Несмотря на это, согласно статистическим исследованиям, учитывая уровень их проведения на то время, степень заболеваемости для легальной и нелегальной проституции была почти одинаковой – примерно 40 %^{[8, с. 8]}. С другой стороны, признание государством этого социального порока, позволило обществу открыто говорить о проблемах, которые толкают женщин на путь занятия этим непотребным ремеслом. Данные обстоятельства сподвигли общество на самоорганизацию в борьбе с проституцией и создание общественных организаций, деятельность которых была направлена на упреждение распространения проституции. Центральной и самой многочисленной организацией, провозглашавшей борьбу с проституцией в качестве своей основной цели являлось Российское общество защиты женщин (РОЗЖ), образованное 13 января 1900 г.^[23]

Что касается негативных явлений в практике деятельности полиции по надзору за проституцией, то в условиях регламентации простор для получения преступных доходов и злоупотребления своими полномочиями был без сомнения более узким в сравнении с современностью. Законопослушные проститутки и держатели публичных домов (подчинявшиеся врачебно-полицейскому надзору и выполняющие, касающиеся их, административные правила и требования) могли открыто заявить о произволе в их отношении со стороны полиции и потребовать разбирательства. Кроме того, существовал внутриведомственный контроль за самими полицейскими, так как все «непотребные» заведения были зарегистрированы в установленном порядке и от полиции требовалось предоставлять отчёты о проверке их деятельности.