Динамика численности и этнодемографический состав русскоязычного населения Калифорнии (1850-1917 гг.)

Шевцов Дмитрий Викторович аспирант, кафедра Истории России, Российский Университет Дружбы Народов 117198, Россия, Московская область, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 6 Shevtsov Dmitriy Viktorovich PhD Candidate, Department of Russian History, Peoples' Friendship University of Russia 117198, Russia, Moskovskaya oblast', g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 6 shevtsovdmitry93@yandex.ru Другие публикации этого автора

Российское присутствие на территории северо-восточной части Тихоокеанского региона в середине XIX – начале XX вв. является важной страницей в истории русского зарубежья. Усиление исследовательского интереса к данной тематике определяется рядом факторов: преодоление идеологических рамок и утверждение методологического плюрализма в исторической науке, поддержка соотечественников за рубежом на государственном уровне, уделение внимания в среде эмигрантов к стране исхода. По этим причинам наблюдается возрождение интереса как к российской дореволюционной эмиграции в целом, так и к феномену Русской Америки в частности. Данные обстоятельства, на наш взгляд, и определяют актуальность настоящей работы.

Нижняя граница хронологических рамок исследования обозначена продажей Форта Росс и началом формирования русскоязычной диаспоры Калифорнии. Верхняя граница обусловлена революционными событиями в России 1917 г., ознаменовавшие окончание первой волны российской эмиграции.

Возникновение научного интереса к проблеме происходит в начале XX в. среди исследователей-эмигрантов. Вопрос численности русскоязычного населения Калифорнии в указанный период не был объектом отдельных работ, проблематика находила отражение в трудах, комплексно изучавших различные аспекты функционирования общины в регионе. Среди авторов особо стоит выделить Л. Соколову ^[1], М. Вильчура ^[2], И.К. Окунцова ^[3].

В советской историографии тема русского зарубежья продолжительное время оставалась слабоосвещенной. Немногочисленные исследования по данному вопросу появляются, главным образом, в годы Перестройки. Их результаты отражены в трудах А.С. Соколова ^[4], Ш.А. Богиной ^[5], А.М. Черненко ^[6].

Отечественная историческая наука в постсоветский период переживает рост числа работ по настоящей тематике. Среди исследователей необходимо выделить Н.В. Вишнякову ^[7], А.Б. Ручкина ^[8], Э.Л. Нитобурга ^{[9, 10]}. Особо стоит отметить профессора А.А. Хисамутдинова, являющегося крупнейшим специалистом по русской диаспоре Тихоокеанского региона, отдельные его работы посвящены формированию и функционированию общины Калифорнии ^{[11, 12]}. Важное значение имеют труды выдающегося американиста академика Н.Н. Болховитинова, в которых затрагиваются различные аспекты русской колонизации региона и ее последствия ^{[13, 14]}.

Источниковая база настоящего исследования представлена, в первую очередь, американскими статистическими данными, опубликованными Бюро переписи населения США: отчеты Иммиграционной комиссии под руководством сенатора У.П. Диллингхема ^[15] и сведения цензов 1850-1910 гг. ^[16], отражающие численность иностранного населения. Особое место в корпусе источников занимают неопубликованные материалы донесений и служебных записок консульства в Сан-Франциско, обнаруженных в фондах Архива внешней политики Российской империи ^{[17, 18]}. Эти сведения помогают установить характер эмиграции и численность переселенцев по городам и округам Калифорнии. Наконец, следует отметить сборники опубликованных документов, способствующих детальному осмыслению вопроса относительно характера русской колонизации региона и составу формировавшейся диаспоры ^{[19, 20]}.

История российского присутствия в Калифорнии насчитывает уже более 200 лет. Первыми русскими, оказавшимся в регионе, были служащие Российско-американской компании (РАК) А. Швецов и Т. Тараканов, которые в 1803 г. на борту судна предпринимателя Дж. О’Кейна отправились в промысловую экспедицию в район Сан-Диего. Дальнейшему усилению русского продвижения в Калифорнию способствовал визит Н.П. Резанова в Сан-Франциско для проведения переговоров с испанской стороной по поставкам продовольствия в российские колонии на Аляске. По окончанию дипломатической миссии граф составил для колониальной администрации секретное предписание по освоению региона. Активная российская колонизация Калифорнии началась после 4-х экспедиций И.А. Кускова. В 1812 г. севернее залива Бодега был заложен Форт Росс ^{[14, 19]}. Главным Правлением Российско-американской компании он рассматривался как передовая продовольственная база, место для ведения пушного промысла и центр для совершения торгово-денежных операций.

Идеи российской колонизации Калифорнии выдвигались намного раньше появления Форта Росс. Как географический ориентир регион упоминался в донесениях мореплавателя А.И. Чирикова во время 2-й Камчатской экспедиции 1741-1742 гг. В 1780-е гг. Г.И. Шелихов вынашивал планы по освоению этих земель и созданию здесь промысловых артелей. К началу русского продвижения, Калифорния представляла собой приграничный аграрный район вице-королевства Новая Испания, населенный преимущественно духовенством, солдатами и индейцами, которые сложили здесь особую социально-экономическую систему в виде миссий ^{[19, c. 31-32]}. Отдаленность этих поселений от метрополии, низкий уровень развития и слабый военный потенциал не могли препятствовать русскому продвижению в эти земли.

За короткий период своего существования Форт Росс пережил экономический подъем и спад, становился предметом территориальных притязаний с испанцами и мексиканцами. В 1841 г. калифорнийская крепость и прилегающие поселения были ликвидированы спустя всего 29 лет после своего основания. Форт Росс был продан предпринимателю швейцарского происхождения Дж. Саттеру за 30000 долларов ^{[21, c. 41]}. Значительная часть населения крепости была эвакуирована. На Аляску после ликвидации калифорнийской крепости в 1841 г. вернулись: «русских 48 мужчин и три женщины, креолов – 31 мужчина и 51 женщина, алеутов – 38 мужчин и 13 женщин, а также несколько калифорнийских индеанок» ^[22]. Отдельные российские подданные, не пожелавшие вернуться на родину, остались в Калифорнии. Точную численность этой группы поселенцев установить не представляется возможным, однако она была не многочисленной. Подтверждением тому являются данные иммиграционной комиссии У.П. Диллингхема, согласно которым в 1850 г. в Калифорнии проживало всего 48 русских ^{[15, p. 243]}. Эти сведения являются практически единственным источником по численности русскоязычной диаспоры региона на начальном этапе ее формирования в середине XIX в.

К 1860 г. состав русских поселенцев расширился уже до 260 человек ^{[15, p. 243]}. В этой связи не выглядят противоречивыми данные публициста и эмигранта первой волны И.К. Окунцова, который отмечал, что в 1867 г. в Сан-Франциско русская община составляла порядка 150 человек, при этом, не ссылаясь на какие-либо авторитетные источники ^{[3, с. 79]}. В этот период увеличение численности формировавшейся диаспоры происходило, скорее, стихийно. Расширение общины осуществлялось не только благодаря колонистам Аляски и потомкам поселенцев Форта Росс, но и за счет отдельных российских подданных, случайно оказавшихся в регионе, например, дезертиры. Контр-адмирал А.А. Попов, возглавлявший в 1863-1864 гг. экспедицию русского флота к побережью Калифорнии в ходе Гражданской войны в США, докладывал послу в Вашингтоне Э. Стеклю, что всего за несколько дней пребывания в Сан-Франциско команды трех судов «потеряли семь человек бежавшими» ^[23].

В 1867 г. был заключен договор между Россией и США о продаже территории Аляски. Согласно статье III данного соглашения: «жители уступленной территории могут по своему желанию возвратиться в Россию в трехгодичный срок, сохраняя свою национальность, но если они предпочитают оставаться в уступленной стране, то они, за исключением, однако ж, диких туземных племен должны быть допущены к пользованию всеми правами, преимуществами и льготами, предоставленными гражданам Соединенных Штатов...» ^{[13, c. 334]} По оценке С.А. Корсуна по окончанию этого переходного периода на территории бывшей российской колонии по-прежнему насчитывалось около 400 русских (приблизительно поровну служащих Российско-американской компании и колониальных граждан) и примерно 1500 креолов ^[22]. Схожие сведения приводится исследователем К.А. Мэннингом: 483 русских и 1421 креол ^{[24, p. 182]}. Бывшие колонисты дали импульс небольшой миграционной волне на Тихоокеанском побережье США. Часть из них переселилась в Сан-Франциско, в надежде на защиту и поддержку со стороны российского консульства. Некоторые устраивались на работу в американские торговые и промысловые компании. Именно за счет бывших колонистов, на наш взгляд, наблюдается рост численности русских в Калифорнии. С 1860 по 1870 гг. русскоязычное население штата увеличилось более чем в два раза до 540 человек ^{[15, p. 243]}.

Сведения о динамике роста диаспоры в последнюю треть XIX в. зачастую противоречивые и требуют уточнения. Нельзя не обратить внимание на мнения русских эмигрантов и путешественников, оказавших в США этот период. Однако следует учитывать, что они оперируют ни столько официальными статистическими данными, сколько своим личным опытом и восприятием. Например, публицист П.А. Дементьев (Тверской) отмечал, что 1890-е гг. столкнулся лишь с 20-30 русскими в Сан-Франциско за исключением священнослужителей ^{[25, c. 285]}. Журналист Е.Н. Матросов писал, что в этот период в городе насчитывалось 100-200 представителей общины ^{[26, c. 480]}. Однако, исследователь А.А. Хисамутдинов заключает, что к 1889 г. в Калифорнии уже проживало около 700 русских, половина из которых сосредоточилась в Сан-Франциско ^{[11, c. 38]}.

Другой порядок цифр отображен в отчетах уже упомянутой иммиграционной комиссии Диллингхема, согласно которой в 1890 г. в Калифорнии насчитывалось 3140 русских ^{[15, p. 243]}. Такой существенный прирост и разница с обозначенными выше мнениями обусловлены тем, что до 1898 г. в американские цензы не был введен критерий этнической принадлежности, а Бюро переписи населения США учитывало граждан лишь по стране исхода. Профессор Э.Л. Нитобург заключает, что российская эмиграция конца XIX – начала XX вв. носила нерусский характер. Доля этнических русских в этот период составляла в среднем около 7% в год от общего числа эмигрантов, тогда как евреи до 43-45%. Численное увеличение общины также наблюдалось за счет других представителей национальных окраин Российской империи, положение которых осложнилось на родине: немцев, поляков, финнов ^{[9, c. 23]}. Наиболее ярким примером, характеризующим полиэтничность русскоязычной диаспоры, являлось Русское благотворительное общество, которое функционировало в Сан-Франциско в 1880-е гг. Согласно уставу организации, ее членами могли быть только русские, при чем под этим словом подразумевался любой, кто родился в Российской империи или ранее находился в ее подданстве ^{[17, л. 9]}. География участников общества была обширна, в нем состояли уроженцы Якутска, Гельсингфорса, Варшавы ^{[17, л. 51, 64]}.

К 1900 г. прирост русскоязычной диаспоры Калифорнии был незначительным, всего 281 человек по сравнению с показателями предыдущего десятилетия, общая численность общины составила 3421 человек ^{[15, p 243; 16, p. 63]}. Эта цифра фигурирует одновременно и в отчете иммиграционной комиссии, и в переписи населения 1900 г. Чем был вызван такой невысокий показатель прироста числа эмигрантов в Калифорнии определить трудно, с учетом того, что общая численность выходцев из Российской империи на всей территории США за 1890-е гг. увеличилась более чем в два раза ^{[15, p. 241]}. Вероятно, это связано с введением в цензы критерия материнского языка и попыткой установить именно этническую принадлежность, а не страну исхода. Однако вопрос по-прежнему остается открытым.

В период 1900-1910-х гг. община региона увеличивалась, в значительной степени, за счет представителей религиозной эмиграции. Преследования со стороны Св. Синода привели к массовому переселению из Российской империи в Калифорнию приверженцев сектантских течений, главным образом, молокан. Среди эмигрантов отмечались также представители других неправославных деноминаций: штундисты, духоборы, староверы и субботники.

По сведениям М. Вильчура, в Сан-Франциско к 1917-1918 гг. проживало 5000 русских, из которых 4000 составляли сектанты ^{[2, c. 46]}. Его современница, представительница первой волны эмиграции Л. Соколова отмечала, что только в Лос-Анджелесе в 1915 г. русских проживало 3750 человек, из которых лишь 100 были православные, остальные 3650 – приверженцы различных сект, причем не молокан (субботники, духоборы, староверы) из них было не более 300 человек ^[1]. Близкие к ней цифры приводил И.К. Окунцов. Он отмечал, что в 1915 г. в Лос-Анджелесе было до 4000 русских, а православных не более 150 человек. При этом численность молоканских групп во всей Калифорнии, по его мнению, достигала 7000 человек ^{[3, c. 163]}. Профессор Э.Л. Нитобург изначально придерживался точки зрения, что численность молокан в Калифорнии к началу Первой мировой войны не превышала 4500 человек ^[10], сосредоточенных, главным образом, в Сан-Франциско и Лос-Анджелесе. Однако он же в более поздних своих работах пришел к выводу, что число молокан в этот период в штате достигло 7000 человек ^{[9, c. 36]}. С учетом соотношения данных всех обозначенных исследователей, на наш взгляд, численность религиозных эмигрантов в штате Калифорния к 1917 г. достигала отметки в 7000-8000 человек.

Состав русскоязычной диаспоры региона в этот период расширялся не только за счет представителей сектантских групп, но и благодаря рабочему элементу и крестьянам, дезертирам с полей Русской-японской войны и беглецов из сибирских тюрем и каторжных работ, а также небольшого числа представителей политической эмиграции. Так, в 1912 г. генеральный консул в Сан-Франциско П.С. Рождественский отправил отношение в консульство в Харбине о том, что покинувшие Гавайские о-ва после неудачной попытки обустроить свою трудовую колонию 898 рабочих и крестьян, расселились, главным образом, в Калифорнии ^{[20, c. 460]}. Что касается военных дезертиров и беглецов из тюрем, то их число установить невозможно, поскольку данная эмиграция носила нелегальный характер и никаким образом не подвергалась учету. Наконец самой малочисленной группой являлись политические беженцы. По оценке А.А. Хисамутдинова, численность политических эмигрантов к 1917 г. в Калифорнии достигала 150 человек ^{[12, c. 110]}.

Что касается численности всех выходцев из Российской империи в Калифорнии в этот период, то согласно сведениям Бюро переписи населения США, она составляла 16610 человек ^{[27, p. 59]}. Эти данные также фигурируют в донесении генерального консула П.С. Рождественского, который отмечал, что из всего этого числа 9000 человек проживало в Сан-Франциско и Лос-Анджелесе (по 4500 человек в каждом городе), 1000 человек в Окленде ^{[20, с. 472]}, а остальные распределены по всей Калифорнии. Так, например, в округе Фресно еще в 1900-1902 гг. насчитывалось около 800 выходцев из России, преимущественно немцев Поволжья. В округах Гумбольдт и Мендосино проживало примерно 1200 человек, главным образом, финнов ^{[18, л. 80]}. Именно за счет представителей этнических меньшинств, на наш взгляд, общая численность выходцев из Российской империи достигала 16000 человек. Неслучайно в донесении П.С. Рождественского отмечалось, что русский язык в качестве материнского определялся меньшинством российских подданных ^{[20, c. 472]}.

Таким образом, в соответствии со всеми обозначенными данными была составлена сводная таблица динамики численности русскоязычного населения Калифорнии в указанных хронологических рамках.

Подводя итог всему вышесказанному, можем прийти к следующим выводам. Формирование русскоязычной дореволюционной диаспоры Калифорнии стало сложным социокультурным процессом, занявшим несколько десятков лет и явившемся прямым следствием русской колонизации региона. Состав русскоязычной общины расширялся не только за счет бывших служащих РАК, колониальных граждан и креолов, но и, во многом, благодаря усилившейся эмиграции из Российской империи, привлекшей в регион различные слои населения: рабочих, крестьян, представителей духовенства и интеллигенции, политических беженцев, военнопленных, беглецов из тюрем и др. Было выявлено, что в обозначенных временных рамках русскоязычная диаспора представляла собой полиэтническую структуру. Определение «русский» являлось больше социокультурным понятием, чем этнической принадлежностью. Значительную часть общины составляли евреи, немцы, поляки, финны и др. На начальном этапе формирования общины русские представляли лишь небольшую группу в 48 человек. В 1910-е гг. уже оформившаяся русскоязычная диаспора Калифорнии насчитывала около 16000 выходцев из Российской империи. Наиболее крупными центрами сосредоточения русского населения являлись Сан-Франциско и Лос-Анджелес, в которых проживало более половины от общей численности диаспоры. Также русскоязычные жители проживали в Окленде, Фресно, Мендосино и других районах Калифорнии.