Лексические средства комического в юмористических рассказах Н.Н. Носова

Ши Юйцин кандидат филологических наук преподаватель Института иностранных языков Нанкинского университета науки и технологии (210094. Китай, провинция Цзянсу, город Нанкин, улица Сяолинвэй, дом 200), fdsyq@outlook.com 210094, Китай, провинция Цзянсу, г. Нанкин, ул. Сяолинвэй, 200 Shi Yuqing PhD in Philology Lecturer at the Institute of Foreign Languages of Nanjing University of Science and Technology (210094. China, Jiangsu Province, Nanjing City, 200 Xiaolingwei Street), fdsyq@outlook.com 210094, Kitai, provintsiya Tszyansu, g. Nankin, ul. Syaolinvei, 200 fdsyq@outlook.com Другие публикации этого автора

Николай Николаевич Носов (1908—1976) – один из крупнейших юмористических писателей, автор более 40 рассказов, повестей и сказок для юных читателей. Его произведения пользуются большой популярностью в разных странах, «его книги издаются тиражами, которых не знает, пожалуй, ни один детский писатель в мире» ^{[4, с. 5]}, и являются неотъемлемой частью детства для разных поколений.

Более того, Носов уже давно стал классиком детской литературы. Как утверждает Красикова, «Классиком делает писателя время и люди» ^{[4, с. 62]}. Именно читательский интерес, востребованность творчества Носова на протяжении нескольких поколений, активное переиздание его произведений возводит его в рамки классика детской литературы. Главной особенностью произведений Носова многие исследователи называют юмористическую составляющую. Так, «детским юмористом» ^{[19, с. 101]} его считает Сивоконь, «самым веселым писателем на свете» ^{[5, с. 142]} О. Н. Климычева, отмечает юмористическую направленность большинства носовских рассказов И. Н. Арзамасцева ^{[1, с. 266]}. Е. Е. Зубарева видит в Носове не только «сатирика», но и «педагога-публициста», утверждая при этом, что творчество Носова «остается значительным явлением в детской и юношеской литературе нашей страны» ^{[4, с. 14.]}. Высоко оценивают творчество Носова другие исследователи, называют его «автором любимых книг их детства» ^{[4, с. 38]}, и даже «ведущим художником слова XX века» ^{[8, с. 75]}. Художественное своеобразие произведений Носова не перестает привлекать внимание исследователей. Жизнь и творчество писателя стали основой работ С. Б. Рассадина, С. И. Сивоконя., Э. Ш. Недувы, С. Е. Миримского, И. Н. Арзамасцевой, О. С. Октябрьской, О. А. Москвичевой, В. Н. Петренкои т. д.

Уже в 1961 году Рассадин отметил, что носовский юмор коренится в изображении характеров детей. В своим критико-биографическом очерке о Носове Рассадин высоко оценил способность писателя проникнуть в детскую душу и создать удивительные взаимоотношения писателя с маленькими читателями, тем не менее он выделял помимо веселости и привлекательности произведений Носова еще и педагогичность, поскольку рассказы: «готовят ребенка быть строителем и искателем, учат его деятельно и заинтересованно относиться к жизни, любить и украшать ее». ^{[18, с. 75]}. Сивоконь обнаружил у Носова талант «популяризатора знаний» ^{[19, с. 105]} и в книге «Веселые ваши друзья» выявил основные особенности творчества Носова в создании комизма слова, действия, положения и характера. В 1985 году был составлен и опубликован сборник «Жизнь и творчество Николая Носова» под редакцией С. Е. Миримского, в который входят статьи и очерки о творчестве Носова, вспоминания о нем, и его статьи о работе писателя, и собственного понимания комического.

В XXI веке перед новыми поколениями творчество Носова, полное виталистических устремлений, «всегда будет актуально» ^{[9, с. 21]}. Обращает внимание на тему воспитания личности в творчестве Носова Е. Л. Марандина, интерпретируя данную проблему не только в литературоведческом анализе, но и на языковом уровне выявляя своеобразие «авторской манерой номинации персонажей» ^{[7, с. 203]}. На основе предыдущих исследований О. С. Октябрьская отметила, что Носов – один из тех, кто «закладывает основы детского юмористического рассказа» ^{[15, с. 91]}.

У Носова было особое понимание сути комического. Он настаивал, что в произведениях для детей юмористическое начало должно доминировать над сатирическим, и решительно протестовал против использования элементов сатиры в собственных произведениях. Основу комического писатель черпал прежде всего в юмористической составляющей. Он даже утверждал, что «…под юмором часто подразумевают вообще все комическое, то есть смешное» ^{[4, c. 190]}. К сатире детский писатель относится крайне настороженно и даже усматривает в ней производную юмора: «Сатира же сплошь и рядом считается чем-то отдельным от комического, существующим независимо от него, поэтому, когда сатира смешит, возникает предположение, что смешит в данном случае не сатира, а попадающий в нее тем или иным путем юмор» ^{[4, c. 190]}. Таким образом, комическое для Носова практически полностью сведено к юмористической основе, так как, с его точки зрения, юмор лучше усваивается детским сознанием, чем сатира, которая в большей степени доступна взрослым. Такое своеобразие использования комического отмечено многими исследователями творчества писателя, к примеру, С. И. Сивоконем, Э. Ш. Недувой, О. С. Октябрьской и т. д. Однако конкретные средства и приёмы комического, реализуемые в новеллистике Носова, изучены слабо. Поэтому необходим развернутый анализ языковых средств комического в рассказах Николая Носова.

Среди всех используемых языковых средств комического в юмористических рассказах Носова наиболее характерными являются лексические. Целью данной статьи является выявление лексических средств комического в юмористических рассказах Н. Носова и углубленное изучение их «работы» в текстах Носова.

Прежде всего, ирония – как одна из основных форм комического достаточно часто встречается в рассказах Носова. Определяя иронию как «один из оттенков комедийного смеха, одну из форм особой эмоциональной критики, при которой за положительной оценкой скрыта острая насмешка», Ю. Б. Борев отмечает, что «ирония притворно хвалит те свойства, которые по существу отрицает, поэтому она имеет двойной смысл: прямой, буквальный, и скрытный, обратный» ^{[2, с. 98]}. Для иронии характерно противоположение высказанного слова и его подразумевающего значения. Часто недостаток выражается через достоинство, отрицание через утверждение, и в этом заключается ее комичность. Например, в рассказе «Мишкина каша» перед двумя маленькими героями стоит задача кормить себя на даче в отсутствие взрослых. Это развивается и становится серией небольших неудач, полных юмора. Развитие забавных сюжетов в рассказе повторяет «логику кумуляции» ^{[11, с. 353]}, любое действие героев лишь усугубляет ситуацию, «доводя ее в конечном счете до полного абсурда, и приводит к «катастрофе»» ^{[11, с. 353]}. Мишка –«горе-изобретатель, выдумщик» ^{[16, с. 93]}, у него много идей, но он из-за неопытности часто не в состоянии их реализовать. Судя по результатам его настойчивой деятельности, он в большой степени разрушитель, чем исследователь. Он любит командовать и не допускает мысли о возможных ошибках: «Чего там ее варить!», «Я такую кашу сварю, что пальцы оближешь!», «Одна возня!», «- Чепуха! Сейчас принесу», «Это ведь быстро - раз и готово» ^{[14, с. 9-18]}. Автор иронически противопоставляет сложность задачи, поставленной перед детьми, и легкость, с которой Мишка готов ее исполнять, а также уверенность героя в простоте этих манипуляций. Характер Мишки сам по себе комичен. И описание его речи не только играет важную роль в создании образа героя, но и резко контрастирует с суматошливыми действиями персонажа и полным провалом его поварской деятельности. Все это вместе создает устойчивую комическую атмосферу.

Отношение друга к Мишке изменяется по мере развития событий. Сначала он верит Мишке, его способностям вкусно готовить, дальше он иронизирует, протестует и даже боится, что Мишка пожар устроит. Когда он увидел, что пескари прилипли к сковородке, он сказал: «- Умник! – говорю. – Кто же рыбу без масла жарит!» ^{[14, с. 18]}. Здесь слово «умник» употреблено в противоположном значении и вместо высокой оценки ума намекает на чрезвычайную неопытность и глупость Мишки. Противоречие между значением слова и выражающим смыслом в контексте данной ситуации создает комический эффект. Но смех не является осуждающим, он доброжелателен, поскольку неопытность не является недостатком ребенка, а важной чертой становления его характера.

Другой пример можно найти в рассказе «Шурик у дедушки». У ворот Шурик увидел вернувшегося с рыбалки брата и ехидно поддел его: «Хи-хи! Рыболов пришел. Где же твоя рыба?» ^{[14, с. 76]}. Слова героя ироничны в контексте ранее изложенной ситуации. Шурик не давал брату возможности спокойно ловить рыбу, постоянно прерывая тишину громкими звуками – собственным топаньем, громким шлёпаньем галошой по воде и выкрикиванием «заклинаний». Именно поэтому вопрос об улове звучит с издёвкой. Слово «рыболов» предполагает, что человек, которого так называют, умеет ловить рыбу и способен вернуться с рыбалки с уловом. Использование данного слова применительно к конкретной ситуации весьма насмешливо – мальчик превращается в горе-рыболова и возвращается домой без рыбы. Шурик прекрасно это понимает, но иронизирует над братом, усиливая эффект «заклинания». Таким образом, герой активно использует иронию, скрытую под маской напускной серьёзности и нарочитой деловитости, и в подчеркивании неумения брата ловить рыбу («рыболов»), и в риторическом вопросе об улове. Все это по-особому подсвечивает отношения братьев, в которых младший ревностно относится к успехам старшего и всячески пытается показать свою значимость.

Подобная ситуация встречается и в рассказе «Заплатка». Бобка порвал свои зеленые штаны, которыми он часто хвастался, и называл их «солдатскими». Он ходит в дырявых штанах, ссылаясь на нежелание мамы зашивать его одежду. Иронично звучат слова ребят, которые подчеркивает особенность ситуации: «Разве солдатам мамы штаны зашивают?» ^{[14, с. 38]}. Противоречие между горделивым хвастовством «солдатскими штанами» и беспомощностью Бобки перед небольшими трудностями создает яркий комический эффект. Комизм также состоит в ярком контрасте образа мужественного солдата и несамостоятельного ребенка.

Таким образом, ирония в рассказах Носова как средство комического строится на противопоставлении прямого смыла слов, например, «умник», «рыболов», «солдат», скрытому. Автор иронически переосмысляет знаковые наименования явлений и черт характера персонажей, показывая отношение героев к конкретному персонажу или ситуации. Посредством иронии автор выражает собственную позицию, отмечает отдельные недостатки своих героев, обозначает отношение героев к происходящим событиям.

Другим средством комического, который очень близок иронии, является парадокс – «изречение или суждение, резко расходящееся с общепринятым, традиционным мнением или (иногда только внешне) здравым смыслом» ^{[6, с. 267]}. Действительно, как уточняет В. Я. Пропп, «при парадоксе исключающие друг друга понятия объединяются вопреки их несовместимости» ^{[17, с. 99]}. Такого рода парадоксальные ситуации, суждения и мизансцены характерны для новеллистики Носова. Так, в рассказе «Карасик» маленький герой, поменявший свою рыбку на свисток друга и скрывающий этот факт от мамы, свалил всю вину на кота Мурзика. Однако совесть мальчика не позволяет ему допустить, чтобы мама наказала ни в чем не повинного зверька, поэтому он гонит кота Мурзика из дома и говорит ему: «Тебе ведь человеческим языком говорят, что нельзя домой» ^{[14, с. 44]}. Это типичный пример парадоксального суждения. Его комизм основан на скрытом алогизме: мальчик разговаривает с котом, не понимающим речь человека, но утверждает, что именно человеческий язык и должен быть понятен животному. Данное логическое противоречие вызывает смех, так как привычный для ребёнка штамп, частотный в обращении взрослого к детям, применяется в данном случае в общении человека со зверем.

Подобная ситуация встречается в рассказе «Три охотника». Мальчики Ваня, Федя и Кузьма пошли в лес «на охоту», сели на лугу и начали воспроизводить разные придуманные ими ситуации: бегство от волка, попадание в берлогу, получение от папеньки ружья и т. д., очень напоминающие охотничьи байки. Каждый получает удовольствие от этой игры фантазии, и в конце «дядя Ваня» подвел итог: «Хорошо поохотились, правда? И зверушки ни одной не убили, и весело время провели» ^{[12, с. 84]}. Здесь очевиден парадокс, который восходит к анекдотической ситуации рыбалки. Главное для героев – это отдохнуть на природе без убиения животных, пообщаться с товарищами, послушать интересные истории. Парадокс заключается в том, что установки и желания героев противостоят самой сути ситуации охоты, но корреспондируют с жанром охотничьих анекдотов.

Другим примером использования приема парадокса является рассказ «Дружок». Получив письмо, Мишка увидел надпись на конверте и сказал: «Какой-то шибко грамотный человек писал. В одном слове две ошибки сделал: вместо «Песчаная» улица написал «Печная» …» ^{[13, с. 29]}. Комично не только парадоксальное высказывание героя, но и сама ситуация. Герой иронически называет отправителя письма «грамотеем» и смеется над его ошибками на конверте, не заметя, что это его почерк. Комический эффект возникает за счет неожиданного поворота сюжета. Оказалось, что тот «грамотей» и является самим Мишкой. Его реакция очень сильная: «А он покраснел как вареный рак и убежал» ^{[13, с. 30]}. Парадокс здесь заключается не только в несовместимости посыла и вывода героя, а также в самой ситуации и развитии сюжета.

Парадокс довольно успешно реализуется в рассказах Носова. Описывая забавные истории из жизни маленьких героев, писатель воссоздает ситуацию, закладывая в речь детей понятия, которые соединяются вопреки их несовместимости, и таким образом подчеркивает яркость образов героев и значительно усиливает комический эффект.

Рассказы Носова насквозь пропитаны юмором, который, в частности, проявляется в использовании олицетворения. Олицетворение на этих сценах оказывается комическим, потому что человеческие черты индивида приписываются не животным, а неодушевленным предметом. Если взрослые хорошо знают о вещах, умеют использовать разные инструменты, подчиняет их своей воле, то ребенок порой не в состоянии справиться с ними. Положив слишком много крупы в кастрюлю, Мишка не понимает, почему каша все время «вылезает» из кастрюли. Он обратно впихивал кашу, пробовал, проверял дно кастрюли, вычерпывал лишнюю крупу и добавлял воды. Все его труды оказываются бесполезными, каша все равно «лезет». При содействии волнения, раздражения и нетерпения ребенок кричит: «- Ах, чтоб тебя! – говорит Мишка. – Куда же ты лезешь?» ^{[14, с. 12]}; олицетворяется также иголка при зашивании брюк: «- Чего ты колешься? Ах ты, противная!» ^{[14, с. 38]}; шляпа, неожиданно оживающая и устрашающе двигающаяся на ребят: «- Эй, ты, шляпа!» ^{[14, с. 84]} и т.д.

В этих трех событиях присутствует конфликт между детьми и вещами. Такой тип ситуации сам по себе комичен, поскольку «неловкость, беспомощность или отсутствие элементарных способностей, необходимых для выполнения какого-либо действия» ^{[3, с. 84]}, вызывают смех. Комичность такого типа явления, по существу, заключается в отклонении от общепринятой нормы взаимоотношения человека и вещей, и эта неловкость часто применяется в цирке, в юмористическом кино с целью вызвать смех.

Несовершенство знаний ребёнка о лексических и синтаксических тонкостях русского языка и его желание быть понятым другими являются важными причинами синтаксических и семантических плеоназмов, и это автоматически приводит к тому, что писатель подробно демонстрирует весь непростой процесс мыслительной деятельности героя. Сивоконь в книге «Веселые ваши друзья» называет это явление «мыслительными завихрениями», объясняет: «когда мысль ребенка, не умеющего владеть своей речью, да к тому же взволнованного, вертится на одном месте, будто волчок» ^{[19, с. 118]}. Это явление наиболее ярко продемонстрировано на примере рассказа «Телефон»: «…когда надо разговаривать, тогда не знаешь, о чем разговаривать, а когда не надо разговаривать, так разговариваешь и разговариваешь» ^{[13, с. 37]}. Следуя за ним, Москвичева в статье «Над чем смеется дети» развивает эту идею, и добавляет один пример из рассказа «Елка»: «Ну мы этот ботинок и выбросили, потому что если б первый не выбросили, то и второй бы не выбросили, а раз первый выбросили, то и второй выбросили. Так оба и выбросили» ^{[8, с. 78]}. По мнению Сивоконя и Москвичевой, подобная тавтология в речи детей в большей степени связана с их ограниченным языковым уровнем и бедности словарного запаса. Дети еще не умеют кратко и четко выразить свои мысли, и у них лексический запас невелик, поэтому в речи героев повторяются одни и тоже глаголы («разговаривать», «выбросить»).

Кроме вышесказанного аспекта, конфликт между детской логикой и влиянием языковой нормы взрослых также является причиной возникновения тавтологии. У детей гораздо острее чутье и восприятие речи. Они склонны анализировать каждую единицу языка. Подражая взрослой речи, дети порой замечают, что она не абсолютно точна, и тут же начинает ее исправлять. Такой процесс показывает Носов в нескольких рассказах. Недува упомянул о «свойственной детям конкретности мышления» ^{[10, с. 29]} в описании процесса приготовления каши: «…а Мишка кашу варит, то есть не варит, а сидит да на кастрюлю смотрит, она сама варится» ^{[14, с. 11]}. Комический эффект коренится в отклонении и отличии этой формы выражения детей от общепринятых норм, проявляется через повторение однокоренных слов. В рассказе «Автомобиль» маленькие герои, отважившиеся прокатиться по улицам, цепляясь за бампер автомобиля, не могут смириться с тем, что за их шалость должен отвечать шофер автомобиля, поэтому они пишут письмо строгому милиционеру, записавшему номер машины. Желая полностью разъяснить ситуацию, герои пытаются изложить ее как можно подробнее, но ещё больше запутывают всех, используя речевую избыточность в виде тавтологии и семантического плеоназма. Так, в письме милиционеру ребята пишут: «Вы неправильно записали номер. То есть вы записали номер правильно, только неправильно, что шофер виноват. Шофер не виноват…» ^{[14, с. 36]}. Герои употребляют слово «неправильный» по отношению к самой ситуации, а «правильный» - по отношению к четкости и верности указания номера машины. Но смешение этих смысловых позиций создает комическую ситуацию в целом и характеризует детскую психологию героев.

Для рассказов Носова характерны такие средства комического, которые связанны с детской логикой и образом мышления, например слова, образованные в соответствии с детской этимологией. Такой вид словесного творчества в речи ребенка подробно рассматривается в книге «От двух до пяти» Корнея Чуковского. Осмысляя непонятные «взрослые» слова, ребенок старается копировать их, но отчасти не просто эмоционально окрашивает то или иное слово, а «подстраивает» его под то значение, которое для ребенка оказывается более понятным. Или интуитивно сопоставляет еще неизвестное с тем, что уже известно и освоено. Эта лексика оказывается более экспрессивной, чем нейтральная, и более «осмысленной». В такого рода неологизмах более заметны дополнительные характеристики предмета или явления. Примечательно, что взрослый читатель сразу отмечает «чужеродные» элементы в контексте детской речи. Это может быть неправильно употреблённое слово, неверная словоформа, детские «нелепицы» и т.д. Все это является комичным для читателя, знакомого с языковой нормой. Ребенок не воспринимает все эти отклонения от нормы в качестве ошибки. И только в процессе постепенного освоения нормы, ребенок отходит от неправильных и искаженных форм.

В рассказе «Автомобиль» Мишка и Коля, изучая машину «Москвич», попытались воспроизвести сложные названия отдельных ее частей – «капот», «кузов», «бампер». однако в детской интерпретации они превратились в «капор», «пузо» и «буфер» ^{[14, с. 32-33]}. Герой когда-то слышал слово «капот», и в процессе обмена информацией в его сознании незаметно происходит подмена. Таким образом, увиденный предмет - «капот» автомобиля – ассоциировался у ребенка с ранее услышанным словом «капот», но в процессе размышления он спутал его со знакомым ему словом «капор». Слова «капор» и «капот» почти омонимичны, сходны в произношении, но и их функции в чем-то похожи: покрывать переднюю или головную часть чего-то, («капот» - откидная покрышка для двигателя автомобиля, а капор – детский и женский головной убор). В результате происходит лексическая подмена. Аналогичным становится и процесс замены слова «кузов» на сходное по огласовке «пузо».

Следует отметить, что в отличие от взрослых, которые мыслят словами, ребенок мыслит образами, и «для детей неживое живо» ^{[20, с. 11]}. Поэтому вполне допустимо, что для Мишки у автомобиля есть «пузо», как у человека. Что касается слов «бампер» и «буфер», их сходство в произношении также уловил Мишка.

Через описание ошибок данного рода в детской речи Носов показывает оригинальный тип мышления и логики ребенка, отличающийся от взрослых. Смех вызывают нарушения языковой нормы детей и их запутанность в лексических значениях слов.

Таким образом, Носов в своих юмористических рассказах активно использует такие лексические средства комического, как ирония, парадокс, олицетворение, тавтология и слова, образованные в соответствии с детской этимологией. Эти художественные средства особым образом характеризуют взаимоотношения между героями, раскрывают особенности детского мышления и психологии, типизируют образы персонажей.