Сущность времени и пространства в свете отражательной активности человеческого мозга

1. Истоки времени. Время как универсальное средство учёта отношений очерёдности.

Как известно, существует много различных концепций времени: и субстанциальная, и реляционная, и динамическая, и статическая ^{[1, с. 9-13]}. При этом некоторые считают его объективной реальностью (причём идея объективности времени приобрела для многих исследователей времени по существу парадигмальный характер ^{[2, с. 169; 3, с. 101]}), а другие – продуктом человеческого сознания. Но ведь истина-то одна! И она не зависит ни от вкуса, ни от мнения исследователей времени. А это значит, что за возникшим в глубине веков понятием времени может скрываться – в качестве объективного содержания этого понятия - только одно нечто, породившее у человека некий устойчивый образ и тем самым потребность в обозначении, известном нам как понятие времени. И, следовательно, первейшая задача исследователя времени состоит в том, чтобы выявить тот образ, на основе которого было выработано понятие времени, и понять, что же в нём отразилось.

Не секрет и то, что ни одна из существующих концепций природы времени не даёт удовлетворительного ответа на вопрос о том, чем предопределены все его свойства. А в такой ситуации вполне закономерен вопрос о том, а есть ли вообще смысл говорить о той или иной природе того, не зная чего? Но с другой стороны, чтобы выявить природу этого нечто, нужно знать, где искать его корни – в объективной ли реальности или в голове субъекта. Получается некий замкнутый круг, лишённый каких-либо объективных ориентиров. Возникшие в связи с этим сомнения в правильности того пути, который проложен многими поколениями исследователей времени, но заканчивается теми же вопросами, которые стояли и в его начале ^{[4, с. 15-19; 5, с. 801; 6, с. 83]}, подтолкнули автора к поиску более плодотворного пути, заставили отталкиваться не от уже выработанных концепций времени и не от тех источников, которые положено перечислять в списке литературы, а от реальных первоисточников в виде общепризнанных фактов и закономерностей того материального мира, при описании и освоении которого человек столкнулся с тем, что скрывается за понятием времени. Не будем забывать, что опора именно на такие первоисточники позволила Николаю Копернику придти к революционному выводу о гелиоцентрической системе мира.

Попробуем проложить тропу к такой концепции времени, в которой бы отразилось не столько чьё-то мнение об объективном содержании понятия времени, сколько само это его объективное содержание. А надёжными ориентирами нам при этом послужат три выверенных практикой постулата, так или иначе связанных с временным явлением. В качестве первого из них возьмём основополагающий принцип диалектического материализма, требующий признать, что в основе мира нет ничего, кроме движущейся материи (при этом под «материей» автор понимает всё то, что способно к взаимодействию, взаимовлиянию, взаимоизменению. Материальностью мира и объясняется его изменчивость). Этот постулат заставляет с самого порога отметать любую версию о времени как о некой самостоятельной сущности и этим заранее предостерегает нас от выбора тупиковых направлений. На роль второго напрашивается идущее от Аристотеля утверждение о том, что время не есть движение, хотя и не существует без оного ^{[7, с. 147-153]}. Этот постулат заставляет не терять из виду неразрывную связь времени с движением. А для более чёткого представления о том, о каком, собственно, явлении идёт речь в нашем исследовании (какова его отличительная черта, где, как, когда и в чём оно проявляется), возьмём в качестве третьего постулата подсказанный автору практикой использования временных понятий негласно применяемый людьми на подсознательном уровне безошибочный «признак времени». Время - это то, что позволяет людям отвечать на вопрос «когда?», и что они видят в показаниях часов. Благодаря этому постулату мы, к тому же, учтём неразрывную связь времени и с тем явлением, которое порождает у человека этот «временной» вопрос (дополняемый, часто, и вопросом «как долго?»).

А вооружившись указанными постулатами, мы начнём своё движение к пониманию сущности времени с постановки вопроса о том, достаточно ли для встречи человека с временным явлением одного лишь всеобщего движения, одной лишь изменчивости того мира, в котором человек живёт и составной частью которого является?

Движение, в философском понимании, – это любое изменение, любая смена состояний материальных процессов или смена событий. Неизбежным же результатом этой их смены является определённый порядок их следования друг за другом, объективная очерёдность, последовательность их появления друг после друга.

Но ведь по своей сути очерёдность появления событий и состояний представляет собой не что иное, как некое отношение между сменяющими друг друга событиями или состояниями. А это значит, что неизбежным результатом изменчивости материального мира является наличие в нём особого типа отношений - отношений очерёдности появления. Необходимость учёта этих отношений (крайне обделённых вниманием философов) и порождает у людей такой специфический вопрос, как «когда?». Для ответа же на него потребовались такие понятия, как «раньше», «позже» и «друг при друге», как раз и позволяющие отражать взаимоотношения между событиями в очерёдности их появления. А в результате сравнения друг с другом различных процессов на предмет выявления того, какой из них раньше закончится (начавшись вместе с другими), было востребовано и понятие длительности как необходимое для обозначения возникающей в ходе протекания любого процесса удалённости между начальными и конечными состояниями этого процесса в образуемой им очерёдности появления состояний. К более подробному рассмотрению содержания этого понятия мы ещё вернёмся.

Но время – это и не очерёдность того, что в мире происходит, и не длительность протекающих в мире процессов. Хотя бы потому, что вопрос о том, сколько сейчас очерёдности или длительности (в отличие от вопроса о том, сколько сейчас времени) вызывает лишь недоумение. А поскольку ничего другого из движения и не вытекает, то получается, что одного лишь движения, одной лишь изменчивости материального мира для встречи человека с временем как специфическим фоном событий, позволяющим отвечать на вопрос «когда?», недостаточно. Но где же тогда, если не в самом движении, находится причина этого неотделимого от движения явления?

А тут нам поможет наш третий постулат, неявно фиксирующий скрытую заинтересованность во временном явлении со стороны человека, вынужденного в ходе своей деятельности регулярно искать ответ на возникающий у него вопрос «когда?». Именно благодаря подсказке этого постулата обнаруживается неразрывная связь временного явления ещё и с субъектом, с его познавательной и преобразующей деятельностью.

ВРЕМЕННОЕ ЯВЛЕНИЕ КАК НЕЧТО, ПОЗВОЛЯЮЩЕЕ ОДНОТИПНО ОТВЕЧАТЬ НА ВОПРОС «КОГДА?», НЕОТДЕЛИМО ОТ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ОБРАЗУЕМОЙ КАКИМ-ЛИБОДВИЖЕНИЕМ ОЧЕРЁДНОСТИ ПОЯВЛЕНИЯ В КАЧЕСТВЕ ФОНОВОЙ, В КАЧЕСТВЕ ВСЕОБЩЕГО СРЕДСТВА ДЛЯ УЧЁТА ОТНОШЕНИЙ ОЧЕРЁДНОСТИ МЕЖДУ РАЗЛИЧНЫМИ СОБЫТИЯМИ, СОСТОЯНИЯМИ ИЛИ ДЕЙСТВИЯМИ. Приступив к такому использованию пригодной на эту роль очерёдности появления, человек и открыл для себя «эру времени», связанную с появлением качественно новой для него возможности в освоении мира!

А это значит, что ПРИЧИНА ВРЕМЕНИ СКРЫВАЕТСЯ НЕ В ДВИЖЕНИИ, А В ЧИСТО ПРАКТИЧЕСКОЙ ЗАИНТЕРЕСОВАННОСТИ ЧЕЛОВЕКА В НЕКОЙ ЕДИНОЙ ДЛЯ ВСЕХ ЛЮДЕЙ ФОРМЕ ОТВЕТА НА НЕУСТРАНИМЫЙ ВОПРОС «КОГДА?», В ЕДИНОЙ ДЛЯ ВСЕХ СИСТЕМЕ УЧЁТА ОТНОШЕНИЙ ОЧЕРЁДНОСТИ. Именно практическая необходимость подтолкнула к выработке таких понятий, как «утро», «день», «вечер», «ночь», «вчера», «сегодня», «завтра», а также «зима», «весна», «лето», «осень» и им подобных, специально предназначенных для ответа на указанный вопрос. Причём с их помощью человек получил возможность отвечать на вопрос о том, когда произошло некое событие, без оглядки на другие события (т.е. не указывая, между какими событиями оно произошло, а в такой, например, форме, как «вчера утром»). А в результате люди, с одной стороны, неосознанно выработали некую унифицированную, универсальную форму ответа на вопрос, нацеленный на учёт отношений очерёдности, а с другой, привнесли в свою деятельность некого невидимого посредника в деле учёта этих отношений. И неудивительно, что в роли такого посредника оказались для человека общедоступные, непрерывно повторяющиеся очерёдности появления состояний суточного и годичного вращений Земли, к которым привязаны как биологические, так и социальные его циклы, ритмы, и которые проявляются, в одном случае, - в смене местоположения Солнца над горизонтом и тем самым в смене освещённости, а в другом случае, - в смене сезонов, в смене средних температур и соотношения дня и ночи.

Не требуется больших усилий чтобы увидеть, что за всеми вышеперечисленными понятиями скрываются определённые этапы проявления циклических длительностей, образуемых, соответственно, суточным и годичным вращениями Земли, определённые места, участки в образуемых этими её вращениями очерёдностях появления. А для численного выражения мест в этих избранных человеком очерёдностях понадобились часы и календари, которые, показывая,сколько сейчас времени и какой сегодня день или год, проявляют тем самым свою неявную нацеленность на отслеживание процесса образования этих особых для человека очерёдностей появления.

Благодаря же понятиям, своеобразным образом градуирующим суточную и годичную длительности, человек поставил на бессрочную службу человечеству в качестве важнейшего средства освоения мира саму колыбель человечества (точнее – образуемые ею отношения очерёдности). И только потом он «вдруг» обнаружил в своей деятельности это средство как нечто, позволяющее людям достаточно просто и ясно отвечать на совсем не простой вопрос «когда?». И обозначил его словом «время».

И оттого, что пользуются люди услугами избранных ими очерёдностей появления «под прикрытием» часов и календарей, суть дела не меняется. Опираясь в своей деятельности на часы и календари, настроенные на отсчёт суточной и годичной длительности, люди тем самым незаметно для себя наделяют ролью времени очерёдности появления состояний суточного и годичного вращений Земли. Определить время события – значит отразить, указать его место именно в этих очерёдностях появления по степени его удалённости от их условного начала. А в том, что человек стал относиться к неким очерёдностям появления как к средству учёта всех других очерёдностей появления, и состоит «Акт Сотворения» времени.

Из сказанного же следует, что время представляет собой социально обусловленное и потому историческое явление, неотделимое как от природных, объективных факторов, так и от познающего и преобразующего мир субъекта. Звучит парадоксально, но было время, когда времени ещё не было. А можно сказать и так: Человек старше Времени. К тому же, обнаруживается и то, что из неотделимости времени от движения вовсе не следует неотделимость движения от времени. Атрибутом движущейся материи является вовсе не время, а отношения очерёдности появления и их количественная грань – длительность.

Но обратим сразу же внимание и на нетождественность времени, как некого средства, той очерёдности появления, которая используется в качестве этого средства. Необходимо иметь в виду, что словесный образ «то, что позволяет отвечать на вопрос “когда?”», приведший к появлению понятия времени, не мог возникнуть в результате обнаружения какой-либо очерёдности появления, поскольку содержащаяся в нём характеристика не имеет в самих очерёдностях появления никакого материального выражения. Эту характеристику человек привносит в своё восприятие тех очерёдностей, которые он в ходе своей практической деятельности наделил ролью средства для ответа на вопрос «когда?», ролью носителя определённой функции (уподобясь в этом отношении к ним королевской свите, всем своим поведением демонстрирующей, кто для неё король). Из-за того, что человек воспринимает различные проявления суточного вращения Земли (такие, как утро, день или вечер) как проявления того, что позволяет ему отвечать на вопрос «когда?», и возникает эффект присутствия в его деятельности времени. Однако при этом, глядя на высоту Солнца или на показания часов, человек видит время лишь своим разумом, нацеленным на соответствующее использование указанной очерёдности.

Таким образом, сущность времени состоит в том, что оно представляет собой универсальное средство учёта отношений очерёдности, на роль которого человек выбрал особую для него очерёдность появления и которое проявляет своё присутствие в человеческой деятельности лишь в соответствующем его присутствию отношении человека к данной очерёдности.

2. Сущность времени второго порядка. Или что общего между временем и ложкой с вилкой?

Но важно и то, что такой призрачностью своего существования время ничем не отличается от многочисленных носителей других функций, с которыми человек имеет дело и чья «умопостигаемость», недоступность органам чувств тоже не лежит на поверхности. Так, например, разве можно с помощью лишь органов чувств обнаружить в лежащем на столе предмете такую его характеристику, как «то, чем едят», позволяющую считать этот предмет ложкой? Но ведь и сигналы – это не разновидность импульсов, а то, чем некоторые импульсы оказываются в работе органов управления, реагирующих на импульсы как на то, что позволяет получать сведения о воздействующих факторах. С учётом этой функции импульсов человек и считает их сигналами. Да и за понятием «врач» тоже скрывается носитель определённой функции. А потому и врачей, и всех других «функционеров» люди тоже видят лишь своим разумом, со знанием дела «дорисовывающим» образ человека (рисуемый органами чувств) со стороны его общественной роли, функции.

Это только в неживой части природы реакция на воздействия определяется лишь закономерностями материальных взаимодействий. Живые же существа выбирают свою реакцию на что-либо с помощью своего органа управления, мозга. А он определяет отношение к внешним факторам исходя, прежде всего, из их значимости для управляемого им организма, отражённой в ячейках его памяти и учитывающей не только собственные свойства этих факторов, но и их связи, зависимости и предоставляемые возможности. Умение управлять – это умение вырабатывать реакцию на носителей определённых свойств как на носителей и определённой значимости. Вся управленческая деятельность основана на выборе того или иного отношения к элементам объективной реальности.

Человеческий же мозг обладает такой способностью, такой отражательной активностью в наибольшей степени. Именно благодаря ей человек стал относиться к произносимым звукам как к определённым знакам, в результате чего у него появилась речь, а затем и письменность. И она же заставляет человека относиться к событиям как к причинам и следствиям, к предметам – с учётом их предназначений, а к людям – с учётом их общественных функций, их целей и их системы ценностей. Но оттого, что человек относится к произносимым звукам как к знакам, звуки не превращаются в знаки, не становятся знаками. Знаки эти присутствуют только в субъективной реальности человека как то, чем в его восприятии оказываются произносимые им звуки. И друзья с врагами тоже существуют лишь в чьём-то восприятии своего окружения.

Однако и то, чем объекты оказываются лишь в человеческом восприятии этих объектов, тоже находит отражение в соответствующих образах (типа: «то, чем едят» или «тот, кто лечит») и вырабатываемых на их основе обозначениях, понятиях. А в результате возник целый класс понятий, за которыми скрываются образы носителей не свойств, а значимостей. Образы, хоть и привязанные к элементам объективной реальности, но, прежде всего, со стороны их объективного места в человеческой деятельности, соответствующего их объективной значимости для человека. Т.е. в субъективной реальности человека, от которой он отталкивается в своём общении с объективной реальностью, присутствуют и такие участники человеческой деятельности, которые «существуют» только для человека, только в его восприятии элементов объективно существующего.

Причём присутствуют они там не как продукты, не как порождения человеческого мозга, а как то, чему – носителям какой значимости? – соответствует диктуемое отражательной активностью человеческого мозга отношение человека к тем или иным предметам или явлениям. Или отношение самого мозга. Например, в его отношении к поступающим к нему импульсам от органов чувств как к тому, что позволяет получать сведения о внешних факторах, и проявляется присутствие сигналов в его управленческой деятельности. А в соответствующем отношении человека к произносимым им звукам проявляется присутствие в человеческой деятельности слов, речи. Остаётся только чётко осознать тот факт, что отношение «как к тому, что...» - это форма присутствия в человеческой деятельности всего того, чем или кем что-то или кто-то является для человека в его деятельности. Это форма присутствия в ней носителей какой-либо субъективной значимости. И это форма учёта человеческим мозгом чьей-либо значимости, какой-либо возможности. А поскольку он заинтересован в учёте различных возможностей, то заинтересован он и в присутствии в его деятельности соответствующих фантомов, в присутствии того, чьей формой присутствия является отношение, выражающее чью-либо значимость.

Таким образом, именно сам мозг человека оказывается инициатором и регулятором присутствия в субъективной реальности человека всего того, чем некоторые объективные факторы оказываются только в их субъективном восприятии. А поскольку проявляется это их «субъективное присутствие» всего лишь в соответствующем их присутствию отношении человека к некоторым объективно существующим участникам человеческой деятельности, то их с полным правом можно отнести к разряду идеальных явлений в работе человеческого мозга, обеспечивающей восприятие объективных факторов с учётом их субъективной значимости. А поскольку такая целесообразность присуща работе органа управления любой самоуправляемой системы, то, по-видимому, так и появляются в материальном мире, на определённом уровне организации материи, идеальные явления. И так проявляют они своё присутствие: то или иное "заинтересованное" отношение одного материального к другому является объективной формой проявления идеального.

При этом понятия, предназначенные для указания того, кем или чем кто-то или что-то является (= считается, предстаёт, выступает, оказывается) в человеческом восприятии, по отношению к тому, кого или что человек кем-то или чем-то считает, выступают их статусами. Что, однако, не мешает использовать их статусы и для названия этих «статусных» объектов и тем самым фиксировать внимание прежде всего на их роли в человеческой деятельности. И тем не менее, говоря о специфике объективного содержания понятий-статусов, подчеркнём, что скрываются за этими понятиями всего лишь фантомы человеческого мозга, неизбежные в его управленческой деятельности, но для описания картины мира «самого по себе» не пригодные. Ничто в мире само по себе чем-то не является. Чем-то являться можно только для познающего и преобразующего мир субъекта ^{[8, с. 6-31]}.

Получается, что видеть на столе ложку, а в небе самолёт, позволяет не столько зоркость глаза, сколько зоркость ума. Но она же позволяет увидеть и то, что, обозначив словом «ложка» то, чем едят, люди обозначили отнюдь не те реальные предметы, которыми они пользуются во время еды, а нечто призрачное, недоступное органам чувств. А для достижения и такой зоркости ума необходимо чёткое осознание, во-первых, того, что все обозначения осуществляются не иначе, как на основе субъективных образов (в том числе словесных), выражающих отличительную черту обозначаемого явления, без выделения которой невозможна его идентификация. А во-вторых, того, что далеко не каждая характеристика реальных предметов, выступающая, при обозначении, отличительной чертой того, что обозначают, может быть выражена самими реальными предметами. В нашем случае отличительная черта обозначаемого явления выражается словами (словесным образом) «то, чем едят». Но никакие реальные предметы такой отличительной чертой не обладают (как неким собственным свойством), никак её сами не выражают. Тут-то и обнаруживается, что ложка – это нечто умопостигаемое!

Таким образом, из сказанного следует, что никаких природных референтов у понятий, за которыми скрываются носители тех или иных функций или значений, нет. Нет, несмотря на неразрывную связь этих понятий с реальными предметами и явлениями, по отношению к которым эти понятия выступают их статусами. В этом и состоит общая качественная специфика их объективного содержания. И понятие времени не составляет тут никакого исключения! Время, будучи неотделимым от реальной очерёдности появления, обладает всё же не большей реальностью, чем кажущаяся реальность ложки, знака или сигнала (об иллюзорности, нематериальности существования которых многие даже не подозревают)! Сущность времени как средства учёта отношений очерёдности состоит в том, что время - это разновидность таких участников человеческой деятельности, которые появляются в ней лишь благодаря отражательной активности человеческого мозга и проявляют своё присутствие лишь в соответствующем этому присутствию отношении человека к определённым объективным факторам (в данном случае речь идёт о специфическом отношении к особым для человека очерёдностям появления, позволяющем реализовать объективную возможность их использования в качестве необходимого человеку средства). Всё существование времени ограничивается нашей субъективной реальностью. Поэтому искать время в природе бесполезно, хотя именно там находится его объективная основа – то, что в человеческой деятельности принимается за время. И тот факт, что за такую основу было принято некое физическое явление, всё же не позволяет говорить о некой физичности времени.

При этом подчеркнём два момента. Во-первых, наш вывод о нереальности времени, признающий факт его присутствия в человеческой деятельности, не раносилен отрицанию вообще времени как явления английским философом Дж. Мак-Таггартом ^[9]. А во-вторых, реально обеспечивает нас наш мозг не временем, а отношением к определённым очерёдностям появления как к времени, как к определённому средству. Только этими очерёдностями – а вовсе не временем! – человек и пользуется при ответе на вопрос «когда?» (в том числе, и с помощью часов). А время при этом проявляет своё присутствие лишь в форме указанного отношения, оказываясь всего лишь неким номинальным участником человеческой деятельности. Таким же, как сигналы, присутствующие в работе любого органа управления отнюдь не физически, как импульсы, а лишь как то, чему соответствует реакция органа управления на поступающие к нему импульсы. Да и едят-то люди, на самом деле, не ложками, а тем, к чему они лишь относятся как к ложкам.

Таким образом, на вопрос о том, существует ли время, следует отвечать хотя и утвердительно, но обязательно указывая на нематериальность существования того, чьё присутствие проявляется лишь в соответствующем этому присутствию отношении человека к некоему материально выраженному фактору. Однако, в условиях трудности осознания скрытой роли человеческого мозга в «организации» временного явления, незримое присутствие во всех областях человеческой деятельности чего-то, позволяющего отвечать на вопрос «когда?», привело к тому, что в научной картине мира этому нечто по имени Время было отведено место одной из основ мироздания. Люди стали преклоняться перед явлением, не выходящим за рамки их субъективной реальности, как перед неумолимой и непостижимой всепоглощающей вечностью.

3. Природа свойств, приписываемых времени. Определения временных понятий на основе выявленного объективного содержания этих понятий.

Поскольку, отвечая на вопрос «когда?», люди отражают объективную реальность со стороны проявления ею отношений очерёдности появления, и делают это с помощью некой особой для них очерёдности появления, выступающей для них временем, то неудивительно, что в приписываемых времени свойствах нашли преломлённое отражение общие закономерности образования и проявления именно отношений очерёдности. Тех отношений материального мира, которые своей фундаментальностью сравнимы лишь с его пространственными отношениями, производными от его качественной разнородности. И подобно тому, как всякое тело, обладая собственными размерами, собственными пространственными отношениями, связано пространственными отношениями и с другими телами, так всякий процесс, обладая собственными отношениями очерёдности появления, связан такими отношениями и со всеми другими процессами и событиями. А специфика этих отношений такова, что в результате изменчивости материального мира возникает одна, всеобъемлющая, общая для всего произошедшего очерёдность появления, в которой всё, что происходило друг при друге, т.е. сосуществовало, занимает одно, общее место (ибо появилось не раньше и не позже друг друга). Такова важнейшая закономерность образования и проявления отношений, рождаемых изменчивостью материального мира. Именно ею предопределена сама возможность появления в человеческой деятельности такого явления, как время.

Проявления же отношений очерёдности весьма разнообразны. А потому разнообразны и отражающие их временные понятия. Каково же их объективное содержание, предопределённое фактом использования особых для человека очерёдностей появления в роли средства учёта отношений очерёдности?

ДЛИТЕЛЬНОСТЬ (продолжительность) представляет собой удалённость в «очереди на появление» между сменяющими друг друга состояниями любого материального процесса. Это неотъемлемая сторона проявления отношений очерёдности, образуемых сменой состояний материальных процессов. Отвечая на вопрос «как долго?», люди как раз и оценивают степень такой удалённости.

Так, измеряя длительность процесса, люди измеряют степень удалённости между начальным и конечным его состоянием в очерёдности состояний, образуемой этим процессом. При этом относительная величина длительности различных процессов зависит только от того, какой из них закончится раньше или позже другого (вместе начавшись). А поскольку именно в длительности процесса проявляется его способность к образованию отношений очерёдности появления, то именно длительность является количественной гранью этих отношений.

Если есть какой-то процесс, то обязательно есть отношения очерёдности появления и их количественная грань - длительность. Никакого другого источника длительности в природе не существует. А потому определённая величина длительности возможна только как величина длительности определённого процесса, величина, определяемая самим процессом, - началом и концом его протекания, началом и концом образования этим процессом отношений очерёдности появления. Что полностью соответствует естественной неотделимости качественной и количественной определённости в проявлении любого материального свойства.

ВРЕМЕНЕМ как универсальным средством учёта многогранных в своём проявлении отношений очерёдности выступают в человеческой деятельности очерёдности появления состояний суточного и годичного вращений Земли. При этом временем эти очерёдности оказываются не сами по себе, а только в восприятии субъекта, относящегося к ним как к тому, что позволяет отвечать на вопрос «когда?» и этим неосознанно реализующего объективную возможность такого их использования.

МОМЕНТАМИ ВРЕМЕНИ выступают в человеческой деятельности все места в избранных людьми на роль необходимого им средства очерёдностях появления.Именно к ним принято «привязывать» события для ответа на вопрос о том, когда они произошли или должны произойти. И именно их удалённость от условного начала соответствующей очерёдности появления отражается в показаниях часов и календарей. Но отличаются они ещё и своей характеристикой в отношении особого места общей очерёдности появления (делясь на прошедшие, текущие и будущие).

При этом ничто в природе не мешает человеку использовать обозначенные, пронумерованные места этих фоновых очерёдностей для указания «очерёдностного» места событий, происходящих «на другом конце света». Такая возможность, позволяющая говорить об отсутствии у моментов времени какой-либо пространственной локализации, и реализуется на практике физиками и астрономами, обходящимися при этом без какого-то теоретического обоснования этой возможности.

МОМЕНТОМ НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ, или текущим моментом времени, именуемом «сейчас», выступает в человеческой деятельности особое, «текущее» место в избранных людьми очерёдностях появления, определяемое-занимаемое текущим состоянием соответствующего вращения Земли и численно выражаемое текущими показаниями часов и календарей. Именно с ним связано всё существующее, происходящее.

Люди просто не замечают того, что вопрос «сколько сейчас времени?» равносилен вопросу о том, какова степень удалённости текущего места «суточной» очерёдности появления (а вместе с ним – и вообще всего, что «сейчас» существует) от условного начала этой цикличной очерёдности. Однако, отвечая на него с помощью часов, синхронизированных с условным началом суточного вращения Земли и настроенных на отсчёт определённых долей проявляемой этим процессом длительности, они тем самым отвечают на него с учётом как раз того, что текущим моментом времени, объемлющим всё сущее, выступает текущее место этой избранной очерёдности появления, численно выражаемое степенью его удалённости от её условного начала.

Тот же факт, что люди очень часто связывают моменты настоящего и их невидимое течение со своими личными текущими состояниями или переживаниями и их сменой, нисколько не умаляет того значения, которое имеет численная форма выражения этих моментов, воспринимаемых как «сейчас». Более того, это её общепризнанное значение заставляет людей невольно привязывать своё субъективное ощущение моментов настоящего к соответствующему показанию часов, характеризующему эти его моменты на общепринятой основе - со стороны степени их удалённости от условного начала суток.

При этом любой текущий момент времени является нашим только в том смысле, что это и наше текущее место в той общей очерёдности появления, которую образуют сменяющие друг друга события и состояния процессов. Всё, что мы видим, глядя вокруг, это и есть то, чем, помимо нашего собственного состояния, определён текущий момент существования мира, его очередной «миг между прошлым и будущим». Однако это всего лишь видимая, лишь доступная человеческому взору и потому очень незначительная часть материального наполнения такого места в бесконечной очерёдности появления, которое определяется всем тем в мире, что находится в стадии существования, в стадии обладания материальной формой выражения. Выйти из настоящего можно только лишившись материальности, только уйдя в небытие. Мир потому и находится всегда в настоящем, как бы балансируя на границе между прошлым и будущим, что сам, собственными преходящими сосуществующими состояниями определяет преходящие моменты своего настоящего. Где существование – там и настоящее, там и «сейчас» как особое место в объективно возникающей очерёдности появления, субъективно выражаемое текущей датой и текущим показанием часов.

А поскольку вместе с нами существует и то, что находится и вдали от нас, то, объективно, любое наше «сейчас» как место нахождения всего существующего в общей очерёдности существования оказывается пространственно неограниченным. Разве в любой момент нашего существования что-то не существует, не происходит в отдалённых уголках мира? Проблема лишь в том, что для того, чтобы увидеть материальное наполнение нашего «сейчас» в другой точке мира, нужно переместиться в неё немедленно. Только тогда мы увидели бы то, что в ней появилось не раньше и не позже нашего собственного текущего состояния. То, что сосуществует с нами на расстоянии, что занимает одно и то же с нами место в общей очерёдности появления. При этом неудивительно, что сосуществование по самой своей сути неотделимо от существования в одном, общем настоящем, в одном пространственно безграничном «сейчас». Например, на какое бы расстояние от Земли не удалилась межпланетная станция, она непременно будет находиться в том же настоящем, в каком и всё земное. Иначе не может быть уже по той причине, что любым своим текущим расстоянием от Земли, общим (а значит и объективно одинаковым) для участников этого взаимодвижения, она определяет столь же общий и одинаковый для них текущий момент существования. Т.е. у широко распространённой интуитивной убеждённости в том, что только мгновенное перемещение позволило бы увидеть то, что происходит в отдалённых уголках мира при каждом нашем «сейчас», имеются вполне объективные причины, пусть и не до конца осознанные.

Однако несмотря на то, что существует мир всегда в настоящем, все изменения в мире происходят всё же не в моментах настоящего. Этому мешает неотделимость любого движения от смены моментов существования, осуществляемой самим движением. Так, взаимно движущиеся тела переходят из одного момента настоящего в другой не двигаясь в каждом из них, а «двигая» каждый из них, превращая всякий текущий момент из одного в другой путём последовательного превращения состояния своего движения из одного в другое. К тому же, поскольку всякая длительность возникает лишь в ходе смены состояний, а всякая смена состояний означает смену моментов настоящего, то получается, что в моментах настоящего нет места не только движению, но и длительности как результату движения. Моменты существования, определяемые-выражаемые текущими состояниями материальных процессов, бездлительны. Длятся не моменты, а процессы, занимающие и определяющие своим протеканием череду превращающихся друг в друга моментов. Бездлительность любых моментов настоящего, представленных появлением каких-то состояний каких-то материальных процессов, нисколько не мешает длиться, проявлять длительность облачённым в эти состояния процессам, своим протеканием определяющих смену моментов настоящего и тем самым и течение времени, и соответствующую длительность. Поэтому существование движущейся материи в сменяющих друг друга моментах настоящего, ввиду неуничтожимости материи, - вечно. А значит, вечно и настоящее как место в очерёдности появления состояний движения материи, определяемое сменяющими друг друга текущими состояниями её движения. Т.е. дление присуще не моментам настоящего, а нахождению изменчивого мира в сменяющих друг друга моментах настоящего как неотъемлемой стороне существования этого изменчивого мира. И никакой проблемы протяжённости настоящего ^{[10, с. 57-160]}, с которой сталкиваются сторонники презентизма, при таком понимании природы настоящего не возникает.

Ну а в том, что моменты настоящего определяются, задаются существующими событиями и состояниями материальных процессов, т.е. наполнены материальным содержанием и потому присутствуют на арене бытия в качестве характеристики всего существующего (характеристики со стороны его места в очерёдности существования), а моменты прошедшего и будущего являются «очерёдностными» характеристиками несуществующего (уже или ещё), по-видимому, и состоит искомое философами онтологическое отличие настоящего от прошедшего и будущего. Причём если для А. Эйнштейна и других "убеждённых физиков" ^{[10, с. 69-70]} различие между прошлым, настоящим и будущим всего лишь иллюзия, хотя и очень упрямая, то для философов это, по большей части, упрямый факт.

ТЕЧЕНИЕМ ВРЕМЕНИ выступает в человеческой деятельности превращение текущего места в очерёдности появления состояний двоякого вращения Земли, определяемого текущими состояниями её вращения и численно выражаемого текущими показаниями часов и календарей, в следующе по счёту текущее место этой очерёдности. Превращение, диктуемое превращением текущих состояний вращения Земли из одного в другое и сопровождаемое нарастанием проявленной этими (и всеми сопутствующими) процессами длительности, выражающей степень перемещения всеобщего настоящего в общей очерёдности появления событий и состояний.

Что же касается направления течения времени, то принято считать, что течёт оно от прошлого через настоящее к будущему. Но тут следует обратить внимание на то, что моменты настоящего, процесс чередования которых и позволяет говорить о течении времени, не возникают из моментов прошедшего, не отталкиваются от прошедшего и не превращаются в моменты будущего, не попадают в будущее. Время течёт не выходя из настоящего, течёт путём смены моментов настоящего, происходящей в результате превращения его моментов из одного в другой. А потому правильнее, наверное, будет сказать, что течёт время от одного настоящего к другому настоящему в направлении их следования друг позже друга. Таково направление «стрелы времени», задаваемое общим способом осуществления всех изменений, состоящим в превращении текущих состояний существующего из одного в другое.

НЕПРЕРЫВНОСТЬ времени, понимаемая как непрерывность потока его моментов, обусловлена непрерывностью смены состояний материальных процессов вообще, и процесса вращения Земли как имеющего особое отношение к временному явлению, в частности. Но из неё вовсе не следует возможность бесконечного деления какой-либо реальной длительности как длительности какого-либо процесса. Необходимым условием абсолютной непрерывности и времени, и пространства является наличие абсолютно чётких границ у проявляющих длительность материальных процессов и проявляющих пространственные свойства тел. Но в самой природе таких границ нет. Все её границы в той или иной степени расплывчаты ^{[11, с. 88-97]}. Придавая же им абсолютную определённость «принудительно», на своё усмотрение, человек и сталкивается с тем, что нашло выражение в апориях Зенона.

ОДНОМЕРНОСТЬ времени вытекает из такой закономерности образования отношений очерёдности, как образование сменяющими друг друга событиями и состояниями процессов одной, общей для всего происходящего очерёдности появления, в которой все события и состояния располагаются в одном направлении относительно друг друга – друг позже друга. Такая закономерность и позволяет выражать их место в очерёдности их появления (т.е. «время события») с помощью всего лишь одного числа или фразы типа «завтра утром», указывающих степень удалённости события от некой условной точки в очерёдности появления событий.

НЕОБРАТИМОСТЬ времени, под которой понимают невозможность вернуться к тому, что было, обусловлена, с одной стороны, исчезновением того, что было, его безвозвратным уходом в небытие в связи с потерей материального наполнения. А с другой стороны, - тем, что в материальном мире выход на арену бытия обеспечивается только материальными взаимодействиями, их способностью порождать новое, отталкиваясь от существующего. Все его события или состояния, приходящие на смену существующим, обязательно новые, а не «бывшие в употреблении», обязательно новорожденные и потому несущие с собой в мир его новые моменты существования, фиксируемые человеком как новые моменты времени. Допускается в нём лишь некое подобие того, что было. Поэтому и нельзя войти дважды в одну и ту же реку.

Таким образом, за словами о необратимости времени скрывается, прежде всего, необратимость происходящих в мире изменений, обусловленная общим способом осуществления этих изменений. Такова фундаментальная закономерность существования материального мира, предопределённая его материальностью и диктующая неизбежность его постоянного самообновления.

Причём принципиально необратимым является любой материальный процесс, даже такой простой и к тому же периодический, как качание маятника. Поэтому при делении процессов на обратимые и необратимые необходимо учитывать всю условность такого деления, связанную с их всего лишь кажущейся обратимостью. Этим, кстати, объясняется и нецикличность времени при том, что на роль времени пригодны лишь цикличные очерёдности. Но и «обратимость» классических формул физики, отражающих ту или иную зависимость физических величин от времени, состоит лишь в том, что они позволяют возвращаться к обозначениям моментов времени и связанных с ними состояний процессов, а вовсе не к самим моментам времени и исчезнувшим состояниям. А поскольку при этом ни один из моментов времени в этих формулах не повторяется, то возникают большие сомнения в обоснованности предъявляемых к этим формулам обвинений.

ЧАСЫ. Осваивая естественные очерёдности появления состояний двоякого вращения Земли в качестве разномасштабных средств ответа на вопрос «когда?», люди столкнулись с необходимостью и в более точном (по сравнению с тем, что позволяет деление суток на утро, день, вечер и ночь) отслеживании процесса нарастания суточной длительности. При этом сама жизнь подсказала человеку, что для этого необходимо всего лишь поделить сутки на более мелкие части (на часы, минуты и секунды) и обеспечить их повторяемость и отсчёт в неких искусственных очерёдностях появления. Такое устройство и было создано. Часы - это средство численного выражения длительности, проявляемой суточным вращением Земли от условного начального состояния этого периодического процесса до его текущего состояния. Причём этой своей привязанностью к началу суток они существенно отличаются от других устройств для измерения длительности (например, от спортивных секундомеров). И только потому, что измеряемая часами суточная длительность принимается в человеческой деятельности за фоновую, за средство учёта отношений очерёдности, названное временем, часы, в конечном счёте, стали восприниматься как средство для измерения времени, вызывая тем самым у философов недоумение по поводу того, как это можно было научиться измерять «то, не зная что».

Однако «измеряют время», строго говоря, не часы, а люди с помощью созданных ими устройств, часами которые оказываются только для тех, кто знает о предназначении этих устройств. Да и показывают часы величину, прежде всего, собственной удалённости от условного начала суток. Подобно тому, как в показаниях измерительной рулетки отражена длина, прежде всего, соответствующей части самой рулетки, так в показаниях часов отражена длительность, проявленная, прежде всего, самими часами (соответствующим изменением состояния их собственного периодического процесса). Однако, благодаря общим закономерностям образования отношений очерёдности появления, устройству часов и правильному их применению, в их текущих показаниях можно увидеть и прошедшую, и оставшуюся часть суток, и то, в каком месте суток человек находится «сейчас». При этом за отслеживаемым по часам перемещением общего «сейчас» скрывается непространственное перемещение (в рамках каждых текущих суток) вообще всего сущего. И того, что двигается, и того, что покоится на фоне никогда не прекращающегося движения, привносящего в мир всё новые и новые всеохватывающие моменты существования и тем самым всеохватывающее дление. А от выбора условного начала отсчёта суток зависит соответствующий «часовой пояс».

Как видим, часы – это средство для всего лишь уточняющего ответа на вопрос «когда?» в условиях использования (для ответа на тот же вопрос) очерёдности появления состояний суточного вращения Земли. Вовсе не часам принадлежит главная роль во временном явлении. Это всего лишь числовой выразитель и ретранслятор того, что выступает в человеческой деятельности временем. Но этого оказалось достаточно, чтобы они стали для человека зримым символом времени.

А вообще-то и часы, и календари, и само время – это результат не теоретической, а практической формы освоения мира, которая в данном случае очень существенно опережает теоретическую. Более того, и об одномерности времени люди тоже узнали не потому, что решили изучить свойства «невесть чего», скрывающегося за словом «время», а потому, что в ходе практической деятельности заметили, что для ответа на вопрос о том, когда произошло некое событие, вполне достаточно и одной «временной координаты» этого события.

ОДНОВРЕМЕННЫЕ СОБЫТИЯ – это события, появившиеся не раньше и не позже друг друга, т.е. появившиеся друг при друге и потому занимающие одно и то же место в фоновой (а значит - и в общей) очерёдности появления.

Из сути же одновременности как нахождения в одном и том же месте фоновой очерёдности появления, из сути длительности как удалённости в очерёдности появления сменяющих друг друга состояний процессов и из того, что степень проявления процессами длительности ограничивается началом и концом их протекания, следует, что все одновременно протекающие процессы сменой своих состояний образуют при любом характере их протекания одинаковую величину длительности. Подобно тому, как различные тела, концы которых совпадают в пространственном отношении, обладают одинаковой длиной, различные процессы, «концы» которых совпадают в очерёдности появления, обладают одинаковой длительностью. Такова важнейшая закономерность проявления длительности материальными процессами. Именно она предопределила общеизвестный метод непосредственного (т.е. без часов) сравнения длительностей различных процессов. И именно благодаря ей текущие дни, часы и годы «охватывают» своим течением сразу всех и всё. А ещё, поскольку из неё следует независимость величины образуемой процессами длительности не только от характера и места их протекания, но и от масштаба процессов, то, по-видимому, именно её проявления породили у людей интуитивную уверенность в том, что время течёт везде одинаково: и в макро-, и в мега-, и в микромире.

Однако согласиться с этим интуитивным мнением можно только с некоторыми оговорками. Как следует из выявленной нами сущности времени, оно не может течь ни везде одинаково, ни по разному в разных точках и масштабах пространства. Потому, что оно вообще не течёт где-либо в пространстве. Не отсчитывают же настенные часы время, текущее по стене! Всеобщее «сейчас» перемещается не в пространстве, а в качественно ином измерении, зафиксированном в понятиях «раньше» и «позже». С другой стороны, ничто, в принципе, не мешает человеку охватывать, отражать с помощью часов и календарей отношения очерёдности не только в макро-, но и в мега-, и в микромире. Однако обеспечивается такая возможность вовсе не какой-то мифической сущностью, текущей везде одинаково и позволяющей себя отсчитывать, а закономерностями образования отношений очерёдности. Но в результате-то получается, что нет единого, всеобщего времени лишь как некой единой, вездесущей субстанции, но оно есть как некое единое для всех людей и событий средство для ответа на вопрос «когда?», в роли которого выступает общедоступная для людей очерёдность появления.

Вместе с тем, говоря о свойствах времени, нельзя упустить из виду и то обстоятельство, что отсутствие у времени какой-либо пространственной привязанности – это тоже важнейшее его свойство, которым повсеместно пользуются, но которое всё ещё не удостоилось всеобщего осознания. Именно пространственная алокальность его моментов, в которой находит выражение качественная специфика отношений очерёдности, позволяет нам уверенно рассуждать о том, что же сейчас происходит в различных удалённых от нас местах и фиксировать по своим часам время удалённых событий.

Но отметим и то, что, поскольку, с одной стороны, не существует никакой иной длительности, кроме проявляемой материальными процессами, а с другой стороны, поскольку абсолютно все одновременно протекающие процессы обязательно проявляют одну и ту же величину длительности, то бессмысленно говорить о какой-то скорости течения времени. Т.е. понятие скорости течения времени не имеет никакого объективного содержания. А это значит, что не имеет никакого объективного содержания и понятие равномерности хода времени (ибо равномерность хода означает постоянство скорости).

СЕКУНДА,если исходить из её происхождения, – это величина длительности, равная определённой доле солнечных суток. При этом только образцовые, эталонные часы, уже по определению являющиеся носителем секунды, способны отсчитывать её сами по себе, без «оглядки» на другие часы. Все же остальные часы способны отсчитывать её только идя строго в ногу с этими главными для выражения её величины часами (поскольку, как мы видели, только одновременность протекания процессов гарантирует одинаковость величины проявленной ими длительности). А это значит, что никаким изменением своего хода неэталонные часы не способны ни ускорить, ни замедлить отсчёт секунды как длительности, равной длительности эталонного процесса. Всякое их опережение или отставание от хода эталонных часов может означать только одно – переход к другому (не в секундах) масштабу отсчёта времени.

Человеку трудно сказать что-то определённое о величине длительности до её измерения. Однако определённость величины длительности любого процесса никак не связана с процедурой её измерения, которая представляет собой всего лишь процедуру отражения, процедуру придания уже проявленной процессом величине длительности относительной, субъективной формы выражения, появляющейся как обозначение результата сравнения. Подобно тому, как величина пространственной протяжённости всякого тела может получить у человека относительную форму выражения только благодаря наличию абсолютной, природной формы её выражения (концами тела), так величина продолжительности всякого процесса тоже может получить сравнительную форму выражения только благодаря наличию абсолютной, природной формы своего выражения («концами» процесса), позволяющей осуществлять сравнение. Но это и естественно, поскольку качественная определённость любого свойства неотделима от количественной определённости в проявлении этого свойства, а форма проявления какого-то качества является формой проявления и его количества. К тому же и место события на фоновой очерёдности появления определяется, задаётся самим событием, фактом его появления при том или ином текущем состоянии образующего эту очерёдность процесса. Человек лишь выявляет это место (определяя, при каком показании часов произошло данное событие).

В словах же о взаимосвязи времени и пространства нашла преломлённое отражение взаимосвязь двух типов отношений материального мира (представленных, соответственно, вопросами «где?» и «когда?»), двух фундаментальных сторон его существования, одна из которых производна от его качественной разнородности, а другая – от его изменчивости. Любые пространственные изменения неотделимы от образования соответствующей очерёдности появления, порождают её. Каково состояние движения, таков и соответствующий момент, этап этого движения, выражаемый в проявленной этим движением длительности. Т.е. движение выступает генератором образования, обновления и тех, и других отношений. Однако очевидная взаимозависимость пространственных отношений и отношений очерёдности появления всё же не позволяет игнорировать качественную специфику этих двух типов отношений, их несводимость друг к другу и невыводимость друг из друга. И тут стоит отметить, что возможность измерения времени в метрах, о которой можно услышать в разговорах о времени, это не более чем иллюзия, возникающая в условиях недостаточного осознания, с одной стороны, как раз качественной специфики временного явления, а с другой, - принципиальной разницы между процедурой измерения (основанной на сравнении однотипных свойств) и процедурой вычисления (осуществляемой на основе установленной закономерности изменения чего-либо во времени и потому не требующей строгого учёта качественной специфики участников этой процедуры). Но, не видя этих отличий, можно поверить в возможность «измерения» времени и в литрах, и в килограммах, и даже с помощью градусников.

4. Сущность пространства.

Но ведь существует проблема не только времени, но и пространства, о природе которого тоже имеются различные мнения. Попробуем добиться максимальной ясности и в этом вопросе.

Начнём, опять-таки, с того, что принцип материалистического монизма не позволяет считать пространство некой самостоятельной сущностью. Но пространство - это и не те отношения, которые называют пространственными. Общепринятым синонимом понятия пространства является не «отношение», а «место», место для чьего-либо нахождения, место для существования. Именно в таком смысле обычно применяют понятие пространства. Поэтому вопрос о существовании пространства – это, фактически, вопрос о существовании места, в котором что-либо находится.

Но откуда возникло представление о наличии мест для существования, если реально мы наблюдаем лишь то, что все тела находятся на каком-либо расстоянии друг от друга, и, следовательно, что местоположение тела – это характеристика самого тела, его внешних связей, отношений?

Ответ тут напрашивается только один. Человек в ходе мыслительной деятельности абстрагировался от материальных носителей этой характеристики и стал рассматривать место тела в отрыве от самого тела, как нечто независящее от того, что в этом месте находится. Особенно наглядно это видно на примере появления трёхмерной системы координат как геометрического образа пространства. Именно в результате указанного абстрагирования и последующей абсолютизации (выражающейся в признании права на самостоятельное существование) в субъективной реальности человека, призванной быть отражением объективной реальности, кроме тел, находящихся в различном удалении друг от друга, появились и места их существования, места для существования. Внешняя характеристика существования тел трансформировалась в человеческом сознании в некое необходимое условие их существования. А для обозначения того, в чём якобы всё находится, и потребовалось слово «пространство».

А это значит, что понятие пространства возникло на основе возникшего представления о наличии некого всеобщего вместилища. Именно такой смысл несёт с момента своего рождения это понятие, как бы ни открещивались от такого понимания некоторые философы. Но обнаружил-то человек это предварительное условие всего существующего лишь в собственной голове как результат произошедшего в ней же отрыва внешней стороны существования тел от самих тел и её абсолютизации! В том, что пространство является продуктом мыслительной деятельности, не выходящим за рамки этой деятельности, как раз и находит выражение объективная сущность этого явления.

А потому из сказанного следует, что и за понятием пространства ничего, на самом деле, в объективной реальности не скрывается. Для существования мира требуется не пространство (= пустота, ничто), а материя. При этом необходимым и достаточным условием существования различных материальных объектов является качественная разнородность материи, а необходимым и достаточным условием их перемещения относительно друг друга и тем самым их различного местоположения относительно друг друга является их материальное взаимодействие. Ни пространство, ни время не являются какими-либо «действующими лицами» в мире всеобщего взаимодействия.

Но приходится признать и то, что пространство и время - это и не формы существования движущейся материи (к чему склонялись очень многие философы). На эту роль скорее подходят как раз отношения. И те, которые связаны с вопросом «когда?», и те, которые связаны с вопросом «где?». Пространство же и время – это всего лишь нечто производное от деятельности человеческого мозга. Но если формой призрачного существования времени является специфическое отношение человека к особым для него очерёдностям появления, диктуемое отражательной активностью человеческого мозга, то формой призрачного существования пространства является всего лишь абстракция, позволяющая человеку изучать свойства, возможности и закономерности взаимоположения различных объектов, отвлекаясь от самих этих объектов. Поэтому пространству и были приписаны в человеческом сознании все те свойства, возможности и закономерности, которые проявляют во взаимоотношениях друг с другом материальные объекты. На это указывает и известная теорема Нётер, утверждающая, что однородности пространства соответствует закон сохранения импульса, а изотропности – закон сохранения момента импульса. Но, добавим, и трёхмерен мир тоже не из-за того, что якобы таково пространство, а потому, что таков предел способности материальных тел двигаться в различных направлениях, установленный материальными взаимодействиями, т.е. свойствами самой материи.

При этом логично назвать концепцию, считающую пространство пустой абстракцией, оторванной от материи, абстракционной концепцией пространства.

5. Кому нужны определения временных понятий?

Удивительно, но в отсутствии общепринятого определения разнообразных временных понятий людям удаётся применять их в одинаковом для всех смысле. Как такое может быть?

А ведь эта ситуация чем-то очень напоминает уже рассмотренную нами ситуацию с созданием часов в условиях нерешённости вопроса о том, что такое время. Людям позволяет обходиться без строгого научного определения времени, во-первых, то, что объективное содержание понятия времени (как, впрочем, и всякого другого) нисколько не зависит от того или иного определения его содержания. Это объясняется тем, что объективное содержание любого понятия первично по отношению и к понятию, и к его определению. Никакие понятия не появляются до обнаружения их объективного содержания. Вначале человек обнаруживает нечто, порождающее в его голове соответствующий образ (чувственный или словесный). Этот образ, в свою очередь, вызывает потребность в обозначении того, что в нём отразилось, неким набором звуков. В таком обозначении и состоит акт становления понятия (при этом для появления потребности в выработке понятия времени человеку хватило и такого туманного, расплывчатого и к тому же недостаточно осознанного словесного образа, как «что-то, позволяющее отвечать на вопрос «когда?»). И только потом, уже после появления понятия, человек, двигаясь в своём мыслительном процессе как бы в обратную сторону – от понятия к чёткому осознанию и фиксации его объективного содержания, – даёт соответствующее определение появившемуся понятию, указывая, для обозначения чего потребовался определённый набор звуков, получивший, в результате, статус понятия. При этом истинным, выражающим объективное содержание этого понятия, является только то его определение, в котором и содержится данное указание. И оттого, что не существует единого понятия физического времени (поскольку в различных областях физики используются различные определения времени), суть дела не меняется. Не может быть понятие времени и каким-то "исходным и неопределяемым", к чему склоняются некоторые его исследователи ^{[4, с. 17]}.

А во-вторых, нельзя недооценивать роль практики в обучении человека правилам применения временных понятий. Породив потребность во времени как неком средстве, подсказав способ её удовлетворения и заставив человека выработать разнообразные временные понятия, она заставила его выработать и неписаные правила их применения, фиксируемые в соответствующих условных рефлексах на определённые ситуации. Именно она, например, заставляет людей, планирующих свои дальнейшие действия в рамках текущих суток, учитывать своё местоположение в той или иной части этих суток. А нацеливает на такой учёт выработанный в ходе практической деятельности вопрос «сколько сейчас времени?», возникающий в отсутствии ясного понимания и того, что такое время, и того, что такое «сейчас», но заставляющий реагировать на него однозначно (взглядом на часы) и, главное, в полном соответствии с объективным содержанием затронутых временных понятий. Т.е. налицо некое неосознанное, рефлексивное знание, которым вооружает человека его практическая деятельность. "Наше достоинство и наш вместе с тем недостаток состоит в том, что мы сначала действуем, а потом соображаем. Но такова данность" ^{[12, с. 8]}. Это подобно тому, как неосведомлённость о законах механики нисколько не мешает людям действовать всё же с учётом этих законов.

Люди стали относиться к особым для них очерёдностям появления как времени (т.е. как к тому, что позволяет отвечать на вопрос «когда?») ещё до зарождения понятия времени, проявляя такое отношение в ответ на ситуацию, порождающую у человека вопрос «когда?». А с появлением временных понятий такие ситуации заставляют человека ещё и применять эти понятия, причём в соответствии с их объективным содержанием. Этим и объясняется отсутствие у людей, не занятых наукой, запроса на определения временных понятий (рефлексивностью применения ничем не отличающихся от других). Но и людям науки такие определения необходимы вовсе не для большей уверенности в правильности повседневного манипулирования временными понятиями, а для лучшего понимания качественной специфики мироустройства с той его стороны, которую они отражают путём её неосознанного проецирования на особые для людей очерёдности появления, получившие, благодаря такому их использованию, статус времени.

Присутствие в человеческой деятельности времени как универсального средства учёта отношений очерёдности, свидетельствующее об использовании неких очерёдностей появления в качестве такого средства, – это величайшее достижение человеческого ума, предопределившее появление и астрономии, и физики, и многих других наук о природе и обществе. Без такой основы, без такого средства освоения мира разумному существу не обойтись. А допуская, что разумом наделены не только мы, следует признать, что у других разумных существ имеется их собственное «единое, всеобщее время», которое, однако, ввиду одинаковых для всего мира общих закономерностей образования отношений очерёдности, отличается от нашего только тем, что появляется и присутствует оно только в их деятельности, благодаря отражательной активности их мозга и на основе особой для них очерёдности появления, пригодной на роль времени.

6. О названии концепции, выражающей объективное содержание понятия времени, и о некоторых причинах проблемности времени.

Как теперь видно, объективному содержанию понятия времени, вытекающему из выявленного нами факта использования особой для человека очерёдности появления в качестве универсального средства для ответа на вечно злободневный вопрос «когда?», ни одна из известных концепций времени не соответствует. И это не удивительно, поскольку ни в одной из них данный факт не учитывался. К тому же создавались они без ясного осознания той отличительной черты времени, благодаря которой это явление было когда-то человеком обнаружено, и на основе которой ему удаётся отличать, пусть и на подсознательном уровне, временное явление от всякого другого.

Нам, благодаря нашим исходным постулатам, всё же удалось обнаружить то, для обозначения чего потребовалось понятие времени. Более того, удалось выявить основные этапы становления временного явления и соответствующего понятия, которые можно представить следующим образом: 1. Люди ощутили потребность в единообразном ответе на вопрос «когда?». 2. Их мозг в ходе их практической деятельности нащупал то, что можно использовать для такого ответа. 3. Люди стали относится к тому, что пригодно на роль данного средства, как к необходимому им средству. 4. Обнаружили присутствие в своей деятельности чего-то, позволяющего им отвечать на вопрос «когда?» неким однотипным образом. 5. Обозначили это нечто сочетанием звуков «время», породив тем самым понятие времени.

А это значит, что в хронической во всех отношениях проблеме удалось пробить широкую брешь. Но как же обозначить, назвать возникшую при удачном штурме этой крепости концепцию времени?

На первый взгляд, она подобна реляционно-динамической. Однако, признавая неразрывную связь времени с некими объективно возникающими отношениями, она указывает и на его нетождественность этим отношениям. А признавая, что всё, что в мире происходит, происходит не иначе как в рамках сменяющих друг друга моментов настоящего времени, она указывает и на то, что присутствуют, существуют моменты настоящего лишь в человеческом восприятии особого места в объективно образуемой общей очерёдности появления. Места, занимаемого текущими событиями и состояниями процессов. Что же касается других существующих концепций, то с ними у неё ничего общего нет. Следовательно, это совершенно новая концепция времени, возникшая в условиях осознания таких факторов, связанных с временным явлением, которые её предшественниками никак не учитывались. Это концепция времени как универсального средства учёта отношений очерёдности. Таково её полное название, выражающее суть описываемого ею явления. А если коротко, то это, в определённом смысле, прагматическая концепция времени.

Но почему она появилась только сейчас? Что объективно мешало решению проблемы времени?

Во-первых, это недоработки основоположников диалектического материализма, считавших, что "основные формы всякого бытия... суть пространство и время" ^{[13, с. 51]}, тогда как было бы, наверное, правильнее исходить из того, что формой бытия материи являются пространственные и временные отношения (отношения сосуществования, взаимоположения и очерёдности появления). Но сюда же можно отнести и недостаточную последовательность в проведении принципа материалистического монизма, эвристический потенциал которого, можно сказать, неисчерпаем. Причём проскальзывает она даже в знаменитом ленинском изречении, когда после слов о том, что в мире нет ничего, кроме движущейся материи, утверждается, что двигаться она может не иначе, как в пространстве и во времени как якобы необходимом условии её движения ^{[14, с. 171]}. Такие их «огрехи» и подтолкнули материалистов на путь неоправданной онтологизации пространства и времени. И тут нельзя не согласиться с тем, что "научная концепция времени погружена в мировоззренческую" ^{[15, с. 60]}. Вопрос лишь в том, насколько эта мировоззренческая позиция обоснована, объективна, фундаментальна.

Во-вторых, - это недоступность органам чувств даже того объективного фактора, который в человеческой деятельности принимается за время. Увидеть или потрогать отношения очерёдности, как и всякие другие, невозможно. Тем более, что охватывают эти отношения и то, чего нигде в мире нет, уже или ещё (присутствуя лишь в человеческой памяти и прогнозах).

В-третьих, - это наличие нерешённых смежных философских проблем. Где, например, научные труды, посвящённые изучению общих закономерностей образования отношений очерёдности появления? Тех отношений, которые своей фундаментальностью ничуть не уступают пространственным? А где исследования специфики объективного содержания понятий-статусов? Но в результате даже многие философы всё ещё уверены в том, что ложки находятся на столах, а знаки – на дорогах, а не у них в головах. И что слова можно действительно услышать или увидеть (на бумаге). А есть ли готовые ответы на вопросы о том, на каком уровне организации материи возникают идеальные явления, и в чём объективно проявляется их присутствие? А ведь при движении к пониманию сущности времени обойти стороной все эти недорешённые и обделённые вниманием философов проблемы было невозможно.

А в-четвёртых, - это наличие различных иллюзий, связанных с временным явлением. Прежде всего, это иллюзия его независимости, причём не только от человека, но вообще от всего того, что и как в мире происходит, связанная с реальной независимостью фоновой очерёдности появления от всех событий, для которых она выступает в человеческой деятельности фоном. Эта его кажущаяся самостоятельность и была абсолютизирована в ньютоновском представлении о времени как о какой-то самостоятельной сущности. Сопутствовала этому и иллюзия его всеохватности, вездесущности. Но не обошлось и без кажущейся равномерности его хода, как бы демонстрируемой всеми «правильными» часами. Негативное влияние на пути к пониманию объективной природы времени оказала и иллюзия его физичности, когда из того, что в уравнениях физики время присутствует в качестве независимого аргумента, делается вывод, будто и в самой природе оно тоже «дирижирует» всем происходящим. Сюда же можно отнести и иллюзию возможности его измерения в метрах, рулетками, под разговоры о «световых часах» ^{[16, с. 11-16]}.

И тем не менее тот факт, что в повседневной жизни люди никогда не путают время с другими явлениями и применяют разнообразные временные понятия в одинаковом для всех смысле, свидетельствует о том, что на уровне рефлексивной деятельности объективное содержание этих понятий ими уже давно схвачено и ждёт лишь своего осознания. И реальный шаг к такому осознанию – это осознание того функционального признака времени, о котором идёт речь в данной статье и которым люди пользуются автоматически, не замечая этого.

Нельзя жить в изменчивом мире и не учитывать те отношения, которые производны от его изменчивости. А в условиях совместной, коллективной деятельности у людей появилась потребность и в опосредствованном способе учёта этих отношений, для удовлетворения которой они стали использовать особые для них очерёдности появления в качестве необходимого им средства, получившего название «время». И только недостаточное осознание того, откуда у них вдруг появилось это невидимое средство, породило весьма парадоксальную ситуацию, когда люди, уверенно ориентируясь во времени (поскольку умеют отвечать на вопрос «когда?»), не могут при этом сказать, что же это такое.

Таким образом, проблема времени предстаёт как проблема осознания человеком факта повсеместного использования очерёдности появления состояний вращения Земли в качестве универсального средства для отражения или согласования отношений очерёдности. Именно осознание этого факта позволило нам рассеить пелену таинственности времени и обнажить его непростую сущность. А потому есть очень веские основания считать, что заветный ключ к решению многовековой проблемы найден и прямо на наших глазах происходит долгожданное превращение времени из непознаваемой «вещи в себе» в «вещь для нас».

Поскольку и недоступность органам чувств, и одномерность, и необратимость, и текучесть, и делимость на прошлое, настоящее и будущее, и пространственная алокальность (воспринимаемая человеком как вездесущность), и неразрывная связь с движением и пространственными отношениями, и возможность отсчёта с помощью часов и календарей вытекают только из такой природы времени, которая отражена в прагматической концепции времени, то это и значит, что истина находится на стороне именно новоявленной концепции времени.