Национальная безопасность в приграничных регионах России: натурализация мигрантов в принимающих сообществах

Черепанова Мария Ивановна ORCID: 0000-0001-8892-837X доктор социологических наук профессор кафедры социальной и молодежной политики Алтайского государственного университета 656002, Россия, Алтайский край, г. Барнаул, ул. Димитрова, 66а, оф. 515 Cherepanova Mariya Ivanovna Doctor of Sociology Professor of the Department of Social and Youth Policy of Altai State University 656002, Russia, Altaiskii krai, g. Barnaul, ul. Dimitrova, 66a, of. 515 cher_67@mail.ru Другие публикации этого автора

Максимова Светлана Геннадьевна доктор социологических наук профессор, кафедра психологии коммуникаций и психотехнологий, Алтайский государственный университет 656002, Россия, Алтайский край, г. Барнаул, ул. Димитрова, 66а, оф. 515 Maksimova Svetlana Gennad'evna Doctor of Sociology Professor, the department of Psychology of Communications and Psychotechnologies, Altai State University 656002, Russia, Altai Krai, Barnaul, Dimitrova Street 66a, office #515 svet-maximova@yandex.ru Другие публикации этого автора

Национальная безопасность в приграничных регионах России: натурализация мигрантов в принимающих сообществах.

Введение

В современное время проблема социальной адаптации и натурализации мигрантов в принимающих сообществах становится одной из самых актуальных, так как от ее эффективного решения зависят такие значимые задачи, как национальная безопасность регионов, нивелирование социальных рисков, формируемых взаимодействием с иноэтничным населением, функционирование региональных рынков труда и уровень социально-экономического развития региона в целом. Неэффективность процессов адаптации, и низкая взаимная лояльность мигрантов и населения принимающих регионов, способна актуализировать глобальные вызовы и риски ^[2,5,11].

В связи с этим, рассмотрим адаптивный потенциал мигрантов российского приграничья, а также специфику формирования конкретных социальных практик в процессе взаимодействия с региональными и муниципальными органами власти.

Под социальной адаптацией мигрантов, мы понимаем, степень приспособления приезжих в регионах прибытия, проявляющуюся в когнитивных и поведенческих стратегиях, основанных на интериоризации традиций, норм и правил местного сообщества.

Закономерным и высшим этапом адаптации, является ,безусловно, интеграция, суть которой заключается в максимально гармоничном сочетании процессов экстериоризации и интериоризации составляющих национальной культуры мигрантов. Интеграция характеризуется минимальной противоречивостью и сепаратностью проявлений национальной и гражданской идентичности прибывающих граждан.

Среди индикаторов уровня успешности адаптации иноэтничного населения, были проанализированы такие критерии как: цели и время пребывания мигрантов в России; успешность решения организационно-административных проблем, связанных с пребыванием в регионе; прогнозы и планы; статус мигрантов, степень удовлетворенности базовыми аспектами жизнедеятельности в регионе, уровень доверия базовым социальным институтам, мотивация к получению гражданства РФ и пр. В конечном итоге, динамическая совокупность данных показателей образует дифференциальные модели и сценарии натурализации мигрантов, имеющих региональную окраску.

Обзор

Научный дискурс проблем национальной безопасности продолжает оставаться остро дискуссионным. Социальные составляющие национальной безопасности регионов изучают отечественные исследователи В. С. Магун, Л. М. Дробижева, И. М. Кузнецов. и др. ^[1,3]. Этнокультурный контекст региональной безопасности представили Г.А. Аванесов, Р.Р. Власов, В.В. Черноус и др. ^[9,12,13]. В целом изучение региональной специфики национальной безопасности, требует разработки дифференцированных подходов, лежащих в основе реализации национальной политики в разных субъектах Российской Федерации. Одним из рациональных и востребованных в современное время является подход системного и комплексного мониторинга актуальных региональных проблем, в частности межнациональных, этнических, возникающих в процессе роста разнонаправленных миграционных потоков.

Оптимальный учет полиэтничности состава населения большинства регионов России, в частности ее приграничных территорий является основой региональной безопасности. Взаимообусловленность миграционных трендов и формируемой ими широкого спектра проблем национальной безопасности широко исследуется в современной отечественной социологии ^{[3, 7.8]}.

Социальное регулирование проблем национальной безопасности в регионах базируется на следующих подходах: структурно-функциональном, рискологическом, политико-правовом.

Первый подход анализирует безопасность регионов в контексте проблемы «системного абсолютного равновесия» ^{[9, 10,12]} Рискологический дискурс основан на идее всепроникающего и объективного характера социальных рисков и возможности их социального контроля и минимизации. Причем социальное лимитирование должно иметь опережающий характер в контексте профилактики межнациональных региональных вызовов.

Третий концепт ориентирован на актуализацию необходимых региональных управленческих ресурсов, в контексте национальной безопасности.

В целом, региональная национальная безопасность должна быть представлена, как система устойчивого развития территории, обусловленная сложной взаимозависимостью экономических, социальных, геополитических, культурны, этнополитических процессов. Опережающий анализ данных трендов должен быть направлен на прогнозирование реальных и потенциальных угроз. При этом регион должен рассматриваться как социальное пространство жизнедеятельности населения и его социального развития, гарантирующего стабильность общественной жизни и политического единства страны ^{[6, 8]}.

Большинство современных российских приграничных территорий находятся на пересечении актуальных транзитных миграционных потоков. Глобальный характер миграций приводит к перманентному изменению этнического состава территорий и связанного с этим роста рисков нарушения национальной безопасности. Вместе с тем, именно рост миграционных потоков значительно трансформирует региональные социальные процессы. Кроме того, массовое привлечение мигрантов играет компенсационную роль в контексте сложной демографической ситуации в подавляющем большинстве приграничных территорий, характеризующихся значительной естественной убылью российского населения ^[4].

Эффективность адаптивных стратегий мигрантов, во многом будет определяться характером взаимоотношения мигрантов и населения принимающего сообщества.

Растущие миграционные потоки в российском приграничье являются источниками формирования принципиально иной для регионов прагматической субкультуры мигрантов, направленной в первую очередь на использование российских территорий в качестве привлекательно экономического и финансового ресурса, а не среды обитания, привлекательной для дальнейшей аккультурации и интеграции.

Отражением данных негативных процессов является формирование у принимающего населения негативных этнических стереотипов, рост коррупции среди сотрудников миграционных служб, уход значительной части мигрантов в теневой экономический сектор и пр. Данная модель, по мнению современных исследователей, схожа с колониальной стратегией неевропейских территорий ^[22].

Другая концепция, ориентирована на анализ адаптации и натурализации мигрантов опирается на возможность направленности части мигрантов принять приоритеты социокультурных ценностей региона прибытия, стимулируя процессы интеграции к новому обществу ^[9,10]

Базовым научным дискурсом в исследовании процессов адаптации мигрантов, несомненно является изучение феномена этничности и его трансформации в новых социокультурных условиях, его конструктивистская трактовка ^{[16,17,19,21]}.

Данный научный феномен связан кроме того с анализом системы взаимосвязанных трендов, таких как девиации и политизации в поле этничности, эффективности нормативно-правовой деятельности и миграционной политики в целом.

Субъективный контекст включает анализ формирования специфических социальных практик мигрантов, стратегии и модели адаптации, формирование социальных сетей и социального капитала прибывших, взаимоотношение национальных диаспор и мигрантов в регионах, этносоциальной стратификации в экономике пр.^[16]

Поликультурная среда формирует у мигрантов дифференцированные стратегии адаптации, имеющие специфические сценарии и механизмы.

Мотивы прибытия мигрантов в другую страну, формируют особенности типов адаптации. Дифференцированные модели натурализации, в свою очередь, реконструируют этническую идентичность и ее компоненты. Представленная в научном дискурсе мультикультурная модель, является оптимальным условием сосуществования мигрантов и местного населения. Данный адаптивный сценарий детерминирован не только мотивами миграции и выбора территории, но и типом взаимоотношения с местными этническими диаспорами. Решающим фактором становится уровень готовности адаптироваться на новом месте ^[18].

С другой стороны, модель сепарации, замедляет или полностью блокирует необходимую трансформацию национальной идентичности и не способствует аккультурации в регионе прибытия

Представленный нами краткий теоретический экскурс в проблемное поле натурализации и адаптации мигрантов в контексте национальной безопасности регионов, позволяет сделать вывод о растущей актуальности системного и комплексного анализа данных проблем на основе результатов российских мониторингов, что предпринято нами в следующем разделе статьи.

Практическая часть

Представим результаты социологического исследования по теме «Транзитная миграция, транзитные регионы и миграционная политика России: безопасность и евразийская интеграция», проведенного научным коллективом исследователей социологического факультета Алтайского государственного университета в Алтайском крае, Оренбургской, Мурманской, Псковской, Ростовской области, республике Дагестан. В каждом регионе были опрошены мигранты, местное население, члены этнических диаспор, эксперты в области национальной политики. Общая выборка составила, в среднем около 4000 человек. Работа выполнена при поддержке Министерства образования и науки РФ, проектная часть государственного задания «Транзитная миграция, транзитные регионы и миграционная политика России: безопасность и евразийская интеграция» № 28.2757.2017/ПЧ (2017-2019).

Показатели и модели адаптации мигрантов в регионах российского приграничья.

В процессе анализа оценивались ответы на вопросы анкеты, интервью мигрантов, экспертов, представителей региональных диаспор в контексте выявления специфики процессов адаптации и натурализации на территориях проживания. Выявлялись общие, базовые тенденции, а также региональные особенности данных процессов. Подобный подход позволил выявить устойчивые тренды миграционных процессов, а также вычленить особые ситуативные аспекты.

Время пребывания в регионах и его динамика, косвенно отражает уровень адаптированности и интеграции в принимающий социум.

Рисунок 1 - Время пребывания мигрантов в шести регионах Российской Федерации, %.

Длительность пребывания мигрантов в принимающих регионах российского приграничья колеблется. Каждый третий мигрант находится на территории предпочтительного региона России от 1 до 3 лет. Каждый пятый мигрант находится в другом регионе более трех лет, что актуализирует проблему адаптации и социальной интеграции в принимающее сообщество. Наибольшую потребность в мероприятиях по адаптации в принимающем регионе испытывает каждый четвертый мигрант, который приехал в регион лишь недавно, от одного месяца до полугода, а также (14, 8%) респондентов, которые приехали от 7 до 11 месяцев, менее месяца (12,1%). Данные группы нуждаются, прежде всего, в изучении русского языка, а также помощи и правой поддержке, оформлении необходимых документов, что подтверждают эксперты, опрошенные в изучаемых регионах.

Согласно региональной специфике, миграционная обстановка в Алтайском крае, отличается наибольшей подвижностью и неустойчивостью. Наблюдается постоянный приток мигрантов, находящихся в регионе менее месяца, от одного месяца до полугода , а также увеличение роста групп мигрантов, находящихся в регионе до трех лет и более. Таким образом, можно констатировать, что в крае выявлена групп достаточно успешно адаптированных мигрантов, срок пребывания которых составил три и более лет (около 40%). Более половины мигрантов находятся в процессе формирования адаптивных стратегий и нуждаются во всесторонней поддержке, в первую очередь со стороны региональных диаспор.

В Оренбургской области, выявлено 66% мигрантов, находящихся в регионе более трех лет, что может косвенно свидетельствовать об их успешной адаптации и социализации в регионе.

Подобные тенденции отмечаются в Мурманской (60%) и Псковской областях (70 %).

В республике Дагестан (35%), Ростовской области, около половины прибывших мигрантов представлено когортами, находящихся там более трех лет. Сроки пребывания мигрантов в регионах прибытия могут отражать специфику их адаптации и процессов интеграции в региональный социум. Представленные регионы характеризуются общим трендом формирования старожильческих и вновь прибывших потоков мигрантов, для каждого из которых должна быть представлена специфическая стратегия адаптации и оказываемая им помощь интегрирования в региональный социум. По критерию длительности времени пребывания большая часть адаптированных мигрантов представлена в Псковской и Мурманской областях. В наименьшей степени, в Дагестане и Алтайском крае. В целом, по данным исследования, каждый второй мигрант отметил, что впервые приехал в Россию. Вторая же часть, представителей иных этносов, акцентировала, что несколько раз приезжала в Российскую Федерации для реализации своих интересов. Безусловно, адаптированность мигрантов определяется успешностью освоения организационных и административных правил, которые или формируют барьеры адаптации и способствуют созданию теневых коррумпированных структур или оптимизируют более эффективную интеграцию прибывших в регионах.

Рисунок 2 - Распределение мнений мигрантов шести приграничных регионов России о плате за помощь в поездке в Российской Федерации (кроме обязательных расходов), %.

Значительные финансовые затраты несут мигранты при организации своего перемещения. Треть мигрантов заплатили тем, кто перевел их через границу; столько же платили на родине за то, чтобы им нашли место работы. Каждый пятый мигрант оплачивали в России тем, кто организовал их приезд, а (15,1%) оплачивали в Российской Федерации сдачу экзаменов. Чуть более десятой части мигрантов, ничего не платили в процессе своего приезда в Россию.

Данный факт свидетельствует о выраженности негативных теневых, возможно коррупционных аспектов. Выявленная тенденция косвенно идентифицирует востребованные мигрантами услуги, слабые звенья государственной миграционной политики, а также является показателем интенсивности потоков нелегальной миграции. Данные тренды необходимо учитывать при оптимизации социального контроля, а также повышении эффективности миграционной политики, направленной как на рост социальной безопасности, также и на снижение бюрократических барьеров, которые могут являться главной причиной роста распространенности не учтенных государством служб, облегчающих мигрантам решение необходимых организационных и финансовых проблем.

Выявленные тенденции, согласуются с тем, что по заверениям специалистов, из 10 млн. мигрантов, около 4 млн., находятся в стране нелегально. Около 800 тыс. человек, оформив документы о выезде, продолжают оставаться в регионах страны ^[5].

По другим данным лишь 70% зарубежных подданных, которые нашли в России временное прибежище, трудятся законно. Большинство из этих людей прибывают из держав ближнего зарубежья. Описанные выше процессы привели к тому, что в 2015-2016 годах резко возросло количество депортированных из страны мигрантов. Ещё в 2014 году таких людей стало на 40% больше, чем в предыдущие два года. Всего за три года из России пришлось уехать 3 000 000 иностранных граждан, прятавшихся от миграционной службы ^[11].

Как указывают исследователи, в Псковской области выявлена устойчивая динамика роста числа попыток мигрантов незаконно въехать в область. С 2013 года число иностранцев, которых выдворили из страны, увеличивается год от года ^[8].

Реализация дифференцированных целей пребывания мигрантов, актуализирует разные адаптационные стратегии и модели. Например, получение образования, трудовая деятельность стимулируют мигрантов не только к более длительному пребыванию на другой территории, но и к более скорейшему и полному усваиванию ее ценностей, культурных норм и традиций. На наш взгляд, данные когорты мигрантов показывают более гармоничное сочетание процессов интериоризации и экстериоризации в отстаивании этнической и гражданской идентичности, в большей степени, настроены на процессы ассимиляции и аккультурации.

Рисунок 3 - Распределение мнений мигрантов о цели пребывания в России, %.

Каждый второй мигрант, приезжает в Россию в поисках более оплачиваемой работы, прежде всего, из бедных регионов, таких как Узбекистан и Таджикистан. Более четверти мигрантов, в большей степени, молодежь, направлена на получение престижного российского образования. Данная тенденция стремительно развивается в связи с усилением интеграции вузов России и Азиатско-африканского направления. Например, в Алтайский край, по данным статистики в 2017 г прибыло, около двух тыс. иностранных студентов из Китая, Монголии, стран Африки. Иностранных студентов, обучающихся в вузах Алтайского края, за последние годы стало больше почти в 2,5 раза. В региональных вузах сегодня обучаются граждане из 23 государств. Они представляют: Казахстан, Монголию, Таджикистан, Китай, Алжир, Марокко, Германию, Индонезию, Францию (источник: Официальны сайт Алтайского края).

Российское правительство ежегодно увеличивает количество квот для иностранных студентов с целью повышения авторитета страны. Данный процесс незначительно компенсирует явление «утечки мозгов» из российских вузов. Посещение родственников актуально для (7,9%) приезжающих в регионы. Сопровождение родственников отметили (5,9%), а лечение, получение медицинских услуг, характерно для (2,7%) представителей населения шести приграничных регионов.

Преимущественным регионом, в который мигранты приезжают только на работу, явились республика Дагестан (90,0%) Около половины или чуть более мигрантов приезжают для трудоустройства в Алтайский край, Ростовскую, Мурманскую, Оренбургскую, Псковскую области. Получение образования в наибольшей степени представлено в Псковской области (51,3 %). Каждый третий мигрант приезжает для получения образования в Алтайский край, а каждый десятый в Оренбургскую, Ростовскую область. Незначительное число мигрантов приезжают для получения образования в Дагестан и Мурманскую область. Мотив путешествия и туризма не значим для исследуемых регионов. Максимально представлен в Ростовской области. Идентичная ситуация с посещением родственников, в Ростовской области, что больше, чем в других регионах. Таким образом, анализ региональных особенностей не выявил особых различий в значимости мотивов миграции населения. Во всех регионах преобладает мотив поиска работы, трудоустройства. Следующим по встречаемости является получение образование. Оренбургская область выделяется миграционной привлекательностью, связанной с коммерцией, организацией торговли. В Ростовскую область чаще всего приезжают для посещения родственников.

Рисунок 4 - Распределение мнений мигрантов шести приграничных регионов о планах, после окончания срока пребывания в России, %.

Динамика планов пребывания в регионе определяет адаптационные стратегии, а также степень мотивации к интеграции в регионах пребывания. Большинство мигрантов (79,8%) планируют вернуться на Родину, что подтверждает значимость преобладания временной трудовой миграции. Относительное или абсолютное улучшение своего материального благосостояния стимулирует мигрантов вернуться на родину в привычную и комфортную для них социокультурную обстановку, актуализируя недостаточную мотивацию к эффективной адаптации и натурализации. Консервативное сохранение своих этнических ценностей и неприятие российских. Почти каждый пятый мигрант (19,8%) находится в ситуации затруднения по поводу дальнейших событий своей жизни, что может обусловлено объективными условиями существования в обществе риска в иной для него стране. Однако, (18,3%) мигрантов используют регионы России в качестве транзита или (5,4%) планируют переехать в другие сраны в поиске лучших условий существования и работы.

Неэффективность российской миграционной политики, а в большей степени кризисность социально-экономических процессов в ее регионах стимулирует иную модель адаптации, характерную для транзитных мигрантов. Наиболее привлекательными странами по данным опроса, явились Беларусь, Германия, Корея, Румыния, Турция и пр. Кроме того актуальны и процессы межрегиональной миграции. Наиболее востребованными для мигрантов являются центральные регионы России, а именно Москва, Петербург, Казань, Тюмень, Новосибирск и пр. Полученные нами данные согласуются со статистикой, представленной в Итоговом отчете ФМС за 2015 г. о том, что за последние три года рейтинг территорий лидеров остается постоянным: Московская область, Ленинградская, Брянская области ^[5].

Рисунок 5 – Распределение мнений мигрантов шести приграничных регионов России о времени пребывания в регионах России, %.

Согласно полученным данным, около трети мигрантов планируют остаться в регионах России на срок от года до трех лет. На срок до года (12,3%). Десятая часть мигрантов на срок до трех месяцев или менее короткое время (10,8 и 10,2% соответственно). Значимым фактом является то, что более трети мигрантов, планирует остаться в России на постоянное место жительства. По оценкам большинства экспертов, это важный социальный ресурс, компенсирующий экономические и демографические проблемы современной России, для которой характерен отрицательный демографический баланс, острая нехватка человеческих ресурсов. По данным современных демографов, существует неблагоприятная динамика численности населения современной России, прогнозируется ее постоянное снижение до 2050 года. При этом произойдут и структурные изменения. Например, уменьшится доля молодого населения, значительно сократится и население зрелого трудоспособного возраста ^[4].

Динамика изменения численности страны будет определяться не только естественными процессами баланса смертности и рождаемости, но также будет связана с миграционными процессами и их спецификой. В частности, большую значимость для демографии, экономики страны будут иметь не только процессы возвратной миграции из бывших стран СНГ, что при эффективной миграционной политике России может составить до 5 млн. человек. Вырастет значимость притока переселенцев из других зарубежных стран.

Среди позитивных последствий важно отметить тот факт, что по данным статистики и результатам исследований, прирост мигрантов в России за 2001 -2017 г. г. компенсировал половину демографических потерь населения за счет естественной убыли населения ^[13].

Эффективная миграционная политика может существенно повлиять на рост притока граждан, что соответствует потребностям экономики страны.

В российском приграничье особо выделяются регионы, где миграционные процессы имеют особую значимость в контексте сохранения эффективности социально-экономического развития территории, снижения негативных демографических трендов и пр. Одним из таких регионов, является Алтайский край, в котором миграционные процессы являются не только индикатором развития региона, но и прогнозом его будущего. По данным официальной государственной статистики, в исследуемых нами приграничных регионах Дагестане, Псковской, Мурманской области, наблюдается сходная негативная демографическая обстановка, и миграционные процессы крайне значимы для ее оптимизации.

Согласно региональным особенностям, в Алтайском крае выявлено наибольшее количество мигрантов, планирующих остаться на постоянное место жительства, что может свидетельствовать о достаточно успешной адаптации и ассимиляции приезжих в данном регионе, несмотря на его экономическую депрессивность и кризисность развития.

Оренбургская, Мурманская, Ростовская области, также являются относительно привлекательными регионами для мигрантов, которые планирую остаться там более трех лет или переехать туда на постоянное место жительство.

Наименее престижными для постоянной жизни, по мнению мигрантов, являются Дагестан и Псковская область. Мигранты используют данные регионы лишь для временного трудоустройства на период от нескольких месяцев до года. Чаще всего, это транзит для переезда в другие регионы Российской Федерации или зарубежные страны.

Рисунок 6 – Распределение ответов мигрантов шести приграничных регионов России о статусе пребывания в России, %.

Практически каждый второй мигрант, обладает разрешением на временное проживание, около трети приезжих имеют статус вид на жительство. Около (15,3 %) обладают временным разрешением на краткосрочное пребывание в регионах Российской Федерации до 90 дней. Незначительное число мигрантов (7,9%) имеют визу. Статус беженца отметили (1,8%). Около (7,8 %) ответивших мигрантов, выбравших вариант ответов «другое», относятся, на наш взгляд, к представителям нелегальной, теневой миграции и требуют особого контроля.

Сопоставление данных о времени пребывания мигрантов в регионах Российской Федерации, с наличием у них необходимых государственных документов, свидетельствует о том, что значительная часть мигрантов, не имеет необходимого официального статуса. Данный факт, может отражать наличие проблем в его приобретении. Анализ интервью мигрантов подтвердил наличия сложностей, связанных с излишней длительностью временя получения документов, других проблем и бюрократических барьеров. В целом данный тренд, является индикатором недостаточной эффективности миграционной политики принимающего государства в данном контексте.

В современно время у мигрантов выявлены следующие подходы к легализации. В рамках первого подхода мигранты приобретают патент, своевременно оплачивая его, однако стараются трудиться без официального договора с работодателем. Значительная часть мигрантов проживает в Российской Федерации без выезда, работают без оформленных документов. Среди них присутствуют те, кому закрыт въезд в Россию из-за нарушения законов пребывания в стране. Определенное количество мигрантов составляют группу «полу нелегалов», которые трудятся без патентов, однако соблюдают правила режима пребывания в России. Мигранты въезжают на 3 положенных месяца, затем уезжают на три месяца на Родину, избегая запрещения въезда. Указанная практика все более распространяется в нашей стране ^{[13, c,21]}.

Рисунок 7 – Распределение ответов мигрантов шести приграничных регионов о причинах переезда в другой регион России или за рубеж, %.

Одним из самых главных и распространенных факторов, стимулирующих мигрантов приехать в регион, а также облегчающий и ускоряющий их адаптацию, является формирование значимой социальной сети, включающей родственников, знакомых, друзей, работодателей. Именно данные социальные сети способствуют ускорению адаптации и интеграции в регионе прибытия, смягчая проблемы и риски, связанные с переездом. Практически идентичными, по значимости, для каждого десятого мигранта в принятии решения о переезде имеют факторы легкости в поиске работы, хороший климат, комфортность обстановки, приемлемая ситуация по оформлению документов и пр.

Сравнительный анализ региональных данных, позволил выявить значимые различия. Самым распространенным мотивом приезда мигрантов в Алтайский край, Оренбургскую, Мурманскую области, является наличие родственников и знакомых. Каждый третий мигрант отметил относительную легкость поиска работы в Алтайском крае, Мурманске, Ростове. По предварительной договоренности о работе, (работодатель ждал на работу), чаще всего приезжают в Алтайский край и Псковскую область. В тоже время, наиболее сложно трудоустроиться самому и найти достойное место профессиональной деятельности в Псковской области. Трети мигрантов нравятся и являются приемлемыми климатические условия в Алтайском крае, а также Ростовской области.

Наиболее комфортной территорией, для проживания, мигранты считают Оренбургскую область, около (20,1%). Алтайский край (15,2%). Мурманскую, Ростовскую область (по 8,2 и 8,4 % соответственно). Наименее привлекательными по данному критерию оказались, Псковская область, р. Дагестан (всего лишь по 3,3, и 3,2 % соответственно).

Хорошая межнациональная обстановка не является ведущим мотивом приезда для мигрантов во всех регионах. Тем не менее, данный критерий преобладает у прибывающих в Оренбургскую область и Алтайский край. Данный мотив минимален в Ростовской, Мурманской и Псковской области.

По критерию «богатый регион, имеющий много возможностей», в наибольшей степени мигранты выбирают Оренбургскую область. Все другие исследуемые регионы не относятся к таковым. Незначительное число мигрантов выбирает данную причину для приезда. Среди других регионов, Алтайский край, в большей степени был назван транзитным регионом, из которого проще всего переехать в другое место жительства.

Одним из главных показателей адаптации, является уровень удовлетворенности мигрантов базовыми аспектами жизнедеятельности в регионах прибытия.

Рисунок 8 – Распределение ответов мигрантов шести приграничных регионов о том, насколько они удовлетворены или не удовлетворены, %.

В наибольшей степени мигранты удовлетворены поддержкой своей семьи, что подтверждает значимость этнической идентификации. Большинство мигрантов (83%) демонстрируют высокую степень удовлетворенности, что косвенно отражает наличие этнической модели адаптации, связанной с актуализацией кровно-родственных связей. Наименьшую степень удовлетворенности мигранты продемонстрировали относительно поддержки религиозных и национальных общин. Лишь каждый второй мигрант ощущает поддержку членов своих диаспор.

Достаточно высокую удовлетворенность продемонстрировали от 55% до 70% приезжих в отношении своей работы, заработка, отношений с начальством и коллегами. Каждый десятый мигрант, выражает определенную степень недовольства данными аспектами жизни в регионе прибытия. Треть мигрантов демонстрируют недостаточную адаптацию, указывая на низкую удовлетворенность жизнью в России в целом. Тем не менее, большинство приезжих (около 70 %) отметили высокий уровень качества жизни в процессе своего пребывания в исследуемых приграничных регионах России.

Рассмотрим региональный аспект в контексте удовлетворенности мигрантов своей жизнью.

Наибольшее число мигрантов Псковской области констатировали высокий уровень удовлетворенности своим проживанием в регионе прибытия. Данный факт косвенно подтверждает эффективность адаптации на данной территории. Наименьшее число мигрантов, довольных своей жизнью на момент исследования зафиксировано в Дагестане. Каждый третий прибывший в республику, не доволен значимыми аспектами своей жизни, что в большей степени связано со сложностью поиска работы, невысокой зарплатой и отражает в целом низкий экономический уровень развития данной территории.

Большинство мигрантов в Алтайском крае, Мурманской области, Оренбургской, Ростовской областях показали относительно высокий уровень адаптации.

Рисунок 9 – Распределение ответов мигрантов шести приграничных регионов о том, хотели бы Вы получить гражданство России, %.

Достаточно высокий уровень адаптации каждого второго мигранта в регионах прибытия, в свою очередь, проявляется в желании получить гражданство России. В тоже самое время, из данной когорты мигрантов только каждый третий (около 35%) планирует проживать в России постоянно. Выявленный феномен является индикатором формирования особой «культуры прагматизма» ^{[9, c. 18]} то есть более легкий вариант пребывания в России, наличие двойного гражданство, при этом актуализация крепких этнических связей и.т.п. Как указывают современные исследователи в регионах России формируется субкультура мигрантов-прагматиков, которые относятся к территориям как потенциальному экономическому ресурсу, а не гармоничной среде обитания ^{[9, c. 23]}.

Каждый третий мигрант демонстрирует отсутствие желания быть гражданином РФ, акцентируя приверженность своей стране, возможно, испытывает сложности интеграции в местный социум.

Согласно комплексному анализу данных, Алтайский край, Оренбургская, Псковская области характеризуются высоким уровнем адаптации большинства мигрантов. Ростовская область средним уровнем адаптации большинства мигрантов. В республике Дагестан, Мурманской области зафиксировано значительное количество мигрантов, испытывающих затруднение в адаптации в условиях принимающего социума.

Заключение

Западносибирские модели адаптации мигрантов (на примере Алтайского края)

Специфика адаптивных стратегий заключается в том, что в регионе выражена позитивная роль диаспор в адаптации мигрантов. Однако, в процессе взаимодействия мигрантов с местным населением институт диаспор имеет некоторый нереализованный социальный потенциал. В частности, организацию адаптивных курсов, поддерживает лишь каждый десятый член диаспоры, а решению проблемы защиты прав и интересов мигрантов практически не уделяется должное внимание. Уровень доверия институту диаспоры достаточно высок у каждого второго мигранта. В целом, индикатором значимости диаспор, является распространенность в регионе конструктивистской идентификационной стратегии, которая проявляется в позитивной динамике этничности в сторону аккультурации и преобладании в регионе оптимальных моделей проживания мигрантов (адаптация, интеграция), отсутствии выраженных процессов маргинализации и дезадаптации иноэтничного населения. Изначально разнородное по национальному признаку население Алтайского края (около 120 этносов) на психологическом уровне констатируется как «мы» комплементарно прибывающим близким этносам (русские, украинцы, белорусы, татары). К «чужим» зачастую относят выходцев из Средней Азии и Кавказа. Относительная конфронтация с данными мигрантами связана скорее с психологическим дискомфортом и не имеет религиозной и национальной окраски. В регионе формируются две группы мигрантов. Старожильческие группы, проживающие в регионе пять и более лет и вновь прибывающие группы мигрантов, нуждающихся в поддержке и адаптации. В регионе прогнозируется низкий риск межнациональных конфликтов. Тем не менее, на территории присутствуют и «квазипри­мордиалистские стратегии самоорганизации» ^{[9, c.28]} мигрантов, и относительно лояльное отношение диаспор к данной проблеме. Внешне закрытые национальные группы идентифицируют этничность как социальный капитал в конкуренции вновь прибывшего и местного населения.

В целом в регионе реализуются оптимистические сценарии интеграции мигрантов, в большей степени за счет институциональной поддержки присутствующих в регионе диаспор.

Северокавказская модель адаптации мигрантов (на примере Республики Дагестан)

В регионе выявлены противоречивые тенденции. С одной стороны, в Дагестане выявлен один из самых высоких уровней доверия и позитивной роли диаспор в адаптации мигрантов. Позитивным итогом является то, что две трети мигрантов показывает достаточный уровень адаптации и интеграции в местное сообщество.

С другой стороны, в регионе каждый третий мигрант испытывает значительные проблемы в адаптации или формирует негативные модели проживания, такие каr маргинализация или изоляция. В связи с этим в регионе констатируется самая высокая потребность в мероприятиях по защите прав и свобод мигрантов. Потенциал диаспор региона не в полной мере реализован в деятельности по оптимизации взаимодействия мигрантов и местного сообщества. В регионе выявлен один из самых высоких уровней неприятия к процессу анклавизации, что может иметь прогнозные оценки риска межнациональной конфликтности.

Северо-западные модели адаптации мигрантов (на примере Мурманской и Псковской областей)

В Мурманской области распространены конструктивистские модели адаптации мигрантов, реализуется достаточно высокий интеграционный потенциал. Однако, как и в других территориях, требует реализации социальный капитал диаспор в практиках по поддержке интересов мигрантов и помощи во взаимодействии с местным населением региона.

В Псковской области, преобладают в равной степени конструктивистская и квазипри­мордиалистские модели адаптации мигрантов. Лишь каждый второй мигрант доверяет диаспорам и оценивает их положительную роль в адаптации, однако в регионе наиболее выраженное неприятие процесса анклавизации.

Приволжские модели адаптации мигрантов (на примере Оренбургской области)

В регионе преобладают конструктивистские модели адаптации мигрантов, что является закономерным итогом выраженных интеграционные процессов. В регионе преобладает высокий уровень доверия диаспорам и оптимистичная оценка их позитивного потенциала.

Южнороссийские модели адаптации мигрантов (на примере Ростовской области)

В регионе выявлено два взаимных процесса, разнонаправленных и выраженных в равной степени. Первый из них характеризуется распространением конструктивистских моделей адаптации и динамикой этничности в сторону аккультурации. Второй процесс связан с отстаиванием национальных норм и традиций. Выявлен высокий уровень лояльности местных диаспор к процессу анклавизации, что можно прогнозировать как определенный риск национальной напряженности.

Работа выполнена при поддержке Министерства образования и науки РФ, проектная часть государственного задания «Транзитная миграция, транзитные регионы и миграционная политика России: безопасность и евразийская интеграция» № 28.2757.2017/ПЧ (2017-2019).