Влияние политики международных организаций относительно исследований генома человека на развитие законодательства зарубежных стран

Шинкарецкая Галина Георгиевна доктор юридических наук профессор. Главный научный сотрудник сектора международного права, ИГП РАН 119019, Россия, г. Москва, ул. Знаменка, 10 Shinkaretskaya Galina Georgievna Doctor of Law Chief Scientific Associate, the sector of International Law, Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences 119019, Russia, g. Moscow, ul. Znamenka, 10 gshink@yandex.ru Другие публикации этого автора

Редникова Татьяна Владимировна кандидат юридических наук Старший научный сотрудник, Сектор экологического, земельного и аграрного права ИГП РАН 119019, Россия, г. Москва, ул. Знаменка, 10 Rednikova Tatiana Vladimirovna PhD in Law Senior Scientific Associate, Department of Environmental, Land an Agrarian Law, Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences 119019, Russia, Moscow, Znamenka str., 10 trednikova@gmail.com Другие публикации этого автора

Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 18-29-14011

Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 18-29-14011

Генетические исследования, то есть получение генетической информации (данных «о наследуемых характеристиках отдельных лиц, полученных путем анализа нуклеиновых кислот или иного научного анализа»^[1]), имеют значение для многих сторон жизни каждого человека и всего человечества. На основании данных, полученных путем генетических исследований, можно судить о перспективах физического и психического состояния отдельной личности; можно составить представление о будущем развитии целых регионов; наконец, эти данные позволяют строить планы так важного в настоящее время устойчивого развития человечества. Стремительное развитие биомедицинских технологий, позволяющих осуществлять различного рода вмешательства в организм человека, изменяющих его «природу», неминуемо требует от человечества выработки критериев в оценке различных воздействий на его геном, определения допустимости тех или иных манипуляций. При этом указанные критерии должны основываться на совокупности научных знаний, включая и такие сферы как мораль, искусство, религия, политическое и правовое сознание общества ^{[5, c. 27]}. Важным является поиск оптимального баланса между очевидными благами для всего человечества и отдельных индивидуумов, получаемыми в настоящем или в перспективе в результате разработки новых геномных технологий, и возможными негативными последствиями их применения, которые могут проявится и в отдаленном будущем. Именно для минимизации рисков, неотъемлемо присущих вмешательству в геном человека, и необходимо создать единые нормативно закрепленные правила и подходы в рассматриваемой сфере. По мнению экспертов Комитета по этике и Всемирной организации здравоохранения, чрезмерное неконтролируемое увлечение экспериментами в данной сфере, в том числе и с клонированием, посягают на неотъемлемые права человека ^{[6, c. 8]}. Академик С.П. Капица считал, что международный характер «проекта «Геном человека» порождает общую ответственность за возможные отрицательные социальные последствия ^{[9, c. 240]}.

В начале 1980х годов, когда появилась и быстро получила широкое распространение идея исследования генома и генетического обследования отдельных людей и целых народов, многие международные организации посчитали необходимым включить эти вопросы в свою повестку дня. Можно перечислить почти все самые важные и значимые организации: ООН, ЮНЕСКО, Совет Европы и его комиссии, ВОЗ (Всемирная организация здравоохранения), ФАО (Всемирная продовольственная и сельскохозяйственная организация). Не остались в стороне и были организованы крупные общественные организации, объединяющие значительные силы международной научной общественности – HUGO (Human Genome Organisation – всемирная организация, созданная в рамках проекта «Геном человека); Европейское общество генетики человека, Форум комитетов по этике государств-участников СНГ и др. В результате их деятельности был принят целый ряд документов разного уровня и разной степени обязательности. Одной из первых была Всеобщая декларация о геноме человека и о правах человека, принятая в рамках ЮНЕСКО в 1997 году (UNESCO. Universal Declaration on the Human Genome and Human Rights. Paris, 11 November 1997. URL: http://portal.unesco.org/en/ev.php-URL_ID=13177&URL_DO=DO_TOPIC&URL_SECTION=201.html (дата обращения 08.08.2019)); важное значение имело принятие Конвенции Совета Европы о правах человека и биомедицине (Конвенция о защите прав человека и человеческого достоинства в связи с применением достижений биологии и медицины. Заключена в г. Овьедо 04.04.1997 с изменениями от 27.11.2008 // СПС Консультант плюс (дата обращения: 10.05.2019)). Появились и рекомендательные так называемые кодексы поведения, как, например. Принятые Еврокомиссией рекомендации ^[2]; Рекомендуемое международное руководство по этическим проблемам медицинской генетики и генетической службы, разработанное ВОЗ ^[3]; Хельсинкская декларация Всемирной медицинской ассоциации «Этические принципы медицинских исследований на человеке» (World Medical Association. Declaration of Helsinki, Ethical Principles for Medical Research Involving Human Subjects. 2000. URL: https://www.wma.net/policies-post/wma-declaration-of-helsinki-ethical-principles-for-medical-research-involving-human-subjects/(дата обращения: 08.08.2019)).

Позднее была принята Международная декларация о генетических данных человека, разработанная в рамках Международного биоэтического комитета ЮНЕСКО в 2003 году. Продолжают совершенствоваться уже действующие документы, как например, к Конвенции Совета Европы о биомедицине и правах человека принят Дополнительный протокол ^[4]; в рамках Содружества Независимых Государств Межпарламентской ассамблеей разработаны рекомендации «Об этико-правовой защите и безопасности генетических медицинских исследований в государствах-участниках СНГ».

Такое обилие документов и их разнообразие могут вызвать вопросы, но именно это разнообразие позволяет найти общие подходы к регулированию деятельности в области геномных исследований. На основе этих документов разрабатываются национальные нормы в указанной сфере. К числу мер, рекомендованных на международном уровне для закрепления в национальном законодательстве касательно генной инженерии и применения ее методов к вмешательству в геном человека, относятся такие, как, например, правовые запреты на клонирование человека, выбор пола, межродовое оплодотворение, создание химер и д.р. Международные правовые акты ориентируют государства на формирование правовой политики в сфере геномных исследований, созданию национальных нормативных актов, посредством которых, с одной стороны, дальнейшее развитие научного прогресса чрезмерно не ограничивалось, а с другой разрешались бы сопутствующие проблемы этического, правового и социального характера, а также в полной мере было обеспечено соблюдение прав человека ^{[7, с. 139]}. По мнению Е.Н. Гнатика, соблюдения одних лишь этических принципов не достаточно для решения поставленных задач. Необходимо создать такую систему правового регулирования как на национальном, так и на международном уровне, которая обеспечивала бы неподвластность биологических основ личности чужому влиянию и создавала бы многоуровневую защиту человеческой жизни на всех этапах, включая эмбриогенез ^{[10, c. 166]}.

Опасение, что генетические исследования могут вести к нежелательным последствиям возникло в общественном сознании почти одновременно с появлением возможности вести исследования подобного рода. В принятом в 1968 году на Международной конференцией по правам человека в Тегеране Воззвании отмечалось, что научные открытия помимо создания широких перспектив для общественного прогресса могут поставить под угрозу осуществление прав и свобод человека ^{[13, с. 29]}. Именно поэтому их развитию должно быть уделено пристальное внимание мирового сообщества.

Поскольку геномные исследования, как и любая другая исследовательская работа, ведутся в рамках отдельных государств и по их законодательству, в международном плане наиболее проблемными и активно дискутируемыми стали два вопроса:

– совместимость геномных исследований вообще и тестирование отдельных людей с общепризнанными принципами и нормами международного права прав человека. Новый поворот данный вопрос получил после появления известий о рождении в Китае близнецов, несущих отредактированные гены;

– порядок доступа к банку генов – составляет ли геном человека часть его персональных данных.

Практика международных отношений показывает, что нет противоречия между основными документами по правам человека и теми, не вполне сформировавшимися положениями, которые содержатся в международных документах, относящихся к геномным исследованиям, хотя эти документы пока имеют по большей части только рекомендательный характер.

Например, в общепризнанной Всеобщей декларации о геноме человека и о правах человека (статья 2) говорит: «Каждый человек имеет право на уважение его достоинства и его прав, вне зависимости от его генетических характеристик». В ст.6 этот принцип несколько расшифровывается: «По признаку генетических характеристик никто не может подвергаться дискриминации, цели или результаты которой представляют собой посягательство на права человека, основные свободы и человеческое достоинство».

Приведенные положения указывают на то, что составители этих международных документов пытались поставить некие ограничения геномных исследований, пусть даже и со ссылками на права человека. Логично ожидать появления и противников такого подхода. Действительно, в научных и политических кругах появились протесты против ограничения, со ссылкой на потенциальную монополизацию геномных исследований и на ограничения свободы научных исследований. Прагматично мыслящие общественные деятели указывали на то, что научный прогресс остановить невозможно, и геномные исследования и попытки редактирования генов будут продолжаться.

Для выяснения возможности и необходимости ограничения геномных исследований можно обратиться к трудам такого авторитетного международного органа, как Европейский суд по правам человека, который уделил некоторое внимание исследуемой нами проблеме. Хотя ЕСПЧ создавался специально для обеспечения единообразного применения Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года (Конвенция о защите прав человека и основных свобод ETS N 005 (Рим, 4 ноября 1950 г.) (с изменениями и дополнениями) // СПС ГАРАНТ: http://base.garant.ru/2540800/#ixzz5cOSYcE4l (дата обращения: 12.06.2019)), при решении ряда дел Суд считал необходимым применять документы, относящиеся к геномным исследования, в частности, к Конвенции Овьедо.

Одним из самых значительных является решение по делу CostaandPavanvItaly (Costa and Pavan v Italy App no 54270/10 (ECtHR, 28 August 2012)). Истцы утверждали, что законодательство Италии относительно экстра-корпорального оплодотворения было нелогично, поскольку хотя оно запрещает предварительные генетические тесты оплодотворенной клетки до ее имплантации, оно одновременно позволяет производство последующего аборта эмбриона, пораженного генетическим заболеванием, наличествующим у здоровых родителей. Поэтому, утверждали истцы, Суд должен рассмотреть, нарушило ли государство, допуская производство экстракорпорального оплодотворения, статью 8 Конвенции по правам человека и статью 12 Конвенции Овьедо.

При принятии решения Суд по правам человека сначала заявил, что применимым международным правом в данном случае являются ст. 12 и пункт 83 Пояснительной записки к Конвенции Овьедо. По мнению Суда, ст. 12 Конвенции о правах человека и биомедицине допускает применение проверочных генетических тестов только в целях проверки здоровья и исследований. По его мнению, п. 3 Пояснительного доклада изменяет суть этого положения, когда уточняет, что ст. 12 не подразумевает никакого ограничения права на установление диагноза на стадии эмбриона для выяснения того, несет ли эмбрион наследственные черты, ведущие к серьезным заболеваниям будущего ребенка.

Следующим шагом Суда было оправдать такое применение ст.12 Конвенции Овьедо, которое бы не означало выход его за пределы компетенции. Он обратил особое внимание на ст.8 Европейской конвенции и дал ей расширенное толкование, заявив, что право на семейную жизнь подразумевает право родителей рождать детей, не страдающих заболеваниями, которые они несут в себе, и они вправе прибегать к медицински безопасным процедурам в силу своего права на частную и семейную жизнь. Статья 8 Европейской конвенции как бы дополняет Конвенцию Овьедо, поскольку в ней говорится, что право на частную и семейную жизнь может быть ограничено «только в соответствии с правом» и «в случае необходимости для демократического общества». Таким образом, по мнению Суда, Ст. 8 Европейской конвенции совместно со ст. 12 Конвенции Овьедо не только защищают индивида от произвольных действий государства, но и гарантируют его персональную автономию, его право на персональное развитие и даже его право на самоопределение.

Другое дело - Evans case (Evans v the United Kingdom ECHR 2007-I 353.)тоже показательный пример того, как Суд по правам человека применял Конвенцию Овьедо. В данном деле предметом рассмотрения было уважение свободной воли применительно к полномочиям отца в отношении жизни ребенка. Хотя Суд вынес решение против истца, он отстаивал свободу воли и его ссылка на ст. 5 Конвенции Овьедо как на применимую норму права стала подкреплением утверждения о защите свободы воли. Эта норма помогла Суду более точно определить содержание права на информированное согласие. В частности, в ст. 5 предусмотрено, что любое вмешательство в медицинское обслуживание может осуществляться только в том случае, если и после того как соответствующий индивид дал свое свободное и информированное согласие на это. В той же статье разъясняется, что лицу, в отношении которого производится вмешательство, должна быть предварительно предоставлена надлежащая информация относительно цели и природы вмешательства а также относительно возможных последствий и рисков. Кроме того, это лицо может в любое время отозвать свое согласие. При этом Суд ссылался на то, что совместное применение двух конвенций создает более высокие стандарты. В этой позиции Суда отражается его признание неписаной нормы: применяться должны более высокие стандарты обеспечения здравоохранения.

В делеV.C. vSlovakia (V.C. v Slovakia ECHR 2011-V 381)Европейский суд по правам человека снова применил ст.5 Конвенции Овьедо о неформальном согласии и пояснил, что анализ согласия Словакии с данной нормой стало возможным благодаря имплементации этой Конвенции в национальное законодательство. Поскольку и Конвенция по правам человека и Конвенция Овьедо содержат ряд общих положений, относящихся к защите здоровья индивида и его права на медицинскую информацию, Суд смог заключить, что оба договора могут применяться одновременно.

Примерно на тех же основаниях Суд подошел к решению дела Glass case (Glass v. U.K., App. No. 61827/00, 39 Eur. H.R. Rep. 15 (2004)). Исследуя вопрос об ответственности Великобритании за нарушение нескольких статей Европейской конвенции по правам человека в результате оказания медицинской помощи ребенку в критическом состоянии, неспособному к самоопределению в противоречие выбору родителей Суд нашел, что Великобританией нарушена также ст.6 Конвенции Овьедо, хотя Британия не подписывала и не ратифицировала эту Конвенцию.

Напротив, в решении по делу MouvementRaëlienSuissevSwitzerland (Mouvement Raëlien Suisse v Switzerland ECHR 2012-IV 293)Суд посчитал, что Швейцария не несет ответственности за нарушение права на свободу самовыражения по ст.10 Европейской конвенции по правам человека и по Дополнительному протоколу к Конвенции Овьедо от 12 января 1998 года о клонировании человека (Additional Protocol to the Oviedo Convention of 12 January 1998 on human cloning. URL: http://www.conventions.ru/view_base.php?id=14654 (дата обращения: 12.06.2019)).

Таким образом, Европейский суд по правам человека не нашел противоречий между нормами международного права в отношении прав человека и документами, принятыми для регулирования геномных исследований.

Отметим, что наиболее дискуссионной как на международном уровне, так и на уровне отдельных государств и их объединений является проблема допустимости клонирования человека. Термин «клонирование» имеет различное толкование. В одних случаях он означает воспроизводство целого генетически идентичного организма (репродуктивное клонирование), в других под ним может пониматься процесс создания отдельных клеток, тканей, органов (терапевтическое клонирование). В случае осуществления репродуктивного клонирования человека возникает целый ряд проблем как правового, так и морально-этического характера, например определение допустимого объекта клонирования, определение субъектов получения финансовой выгоды или иных возможных материальных благ, получаемых от создания клонов и др. ^{[12, c. 96]}. Именно возможные, негативные с различных точек зрения, последствия клонирования человеческого организма целиком вызывают наибольшие опасения в обществе. Попытки клонирования человека многими учеными признаются опасными и сомнительными с морально-этических позиций ^{[11, с. 157]}. В 2005 г. Генеральной ассамблеей ООН резолюцией 59/280 была принята Декларация ООН о клонировании человека (URL: https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/decl_clon.shtml (дата обращения: 07.08.2019)), в которой содержится призыв к государствам-членам о запрете всех форм клонирования людей в такой мере, в какой они несовместимы с человеческим достоинством и защитой человеческой жизни. Подобный запрет на репродуктивное клонирование человека на законодательном уровне на сегодняшний день существует в большинстве развитых стран. Наиболее распространен он в Европе как на уровне законодательства ЕС, так и на уровне национального законодательства государств-членов. В некоторых странах предусмотрены соответствующие меры уголовной ответственности за его нарушение. К примеру, в Великобритании за клонирование человека полагается лишение свободы на срок 10 лет ^{[8, с. 89]}. Однако в настоящее время как в прессе, так и в научных трудах, высказывается мнение, что несмотря на существующие запреты, клонирование человека может стать объективной реальностью уже в ближайшем будущем. Очевидно, что на международном уровне надо продолжить разработку правовых и этических вопросов в этой сфере с учетом всесторонней оценки рисков и многообразия существующих проблем. Представляется, что в части обеспечения прав человека клон должен обладать всей их полнотой.

В заключении хотелось бы отметить, что современные научные достижения в сфере биотехнологий подвигают нас к переоценке ценностей, но уровень общественного сознания вряд ли готов адекватно на это отреагировать. В перспективе биотехнологические разработки могут привести к появлению новых поводов для дискриминации человека, которые будут предопределены генетическими признаками отдельной личности. Именно опасность использования научных знаний против самого человека заставляет сформулировать гарантии недопущения этого. Мировое сообщество признает, что традиционных норм и механизмов становится недостаточно. Поэтому особое значение в этом вопросе должно уделяться разработке новых международно-правовых актов в целях выработки единых подходов к правовому регулированию деятельности по изучению и редактированию генома человека если не опережающих, то хотя бы “идущих в ногу” с развитием современной науки.