Институционализация системы социальной поддержки лиц пожилого и старческого возраста

Осипова Татьяна Валерьевна Магистр педагогических наук, старший преподаватель кафедры "Педагогика и психология Казахского Гуманитарно-юридического инновационного университета 071400, Казахстан, Восточно-Казахстанская область, г. Семей, ул. Ленина, 11 Ossipova Tatyana Senior Educator, the department of Pedagogy and Psychology, Kazakh Humanitarian Law Innovative University 071400, Kazakhstan, Vostochno-Kazakhstanskaya oblast', g. Semei, ul. Lenina, 11 streles1979@mail.ru Другие публикации этого автора     Максимова Светлана Геннадьевна доктор социологических наук профессор, заведующая кафедрой психологии коммуникаций и психотехнологий, Алтайский государственный университет 656038, Россия, Алтайский край, г. Барнаул, ул. Пр. Ленина, 61 Maksimova Svetlana Gennad'evna Doctor of Sociology Professor, Head of the department of Psychology of Communication and Psychotechnologies, Altai State University 656038, Russia, Altaiskii krai, g. Barnaul, ul. Pr. Lenina, 61 svet-maximova@yandex.ru Ноянзина Оксана Евгеньевна кандидат социологических наук доцент, кафедра психологии коммуникаций и психотехнологий, Алтайский Государственный университет 656049, Россия, г. Барнаул, ул. Пр.ленина, 61 Noyanzina Oksana Evgen'evna PhD in Sociology Docent, the department of Psychology of Communication and Psychotechnologies, Altai State University 656049, Russia, g. Barnaul, ul. Pr.lenina, 61 noe@list.ru

Омельченко Дарья Алексеевна кандидат социологических наук доцент, кафедра психологии коммуникаций и психотехнологий, Алтайский Государственный университет 656049, Россия, г. Барнаул, ул. Пр.ленина, 61 Omel'chenko Dar'ya Alekseevna PhD in Sociology Docent, the department of Psychology of Communication and Psychotechnologies, Altai State University 656049, Russia, g. Barnaul, ul. Pr.lenina, 61 daria.omelchenko@mail.ru

Создание в обществе условий, благоприятных для людей пожилого возраста, это важный элемент осуществления жизнедеятельности, в том числе и для граждан всех возрастов, включая молодежь, лиц с ограниченными возможностями и мобильностью ^[4]. Нормальное старение во многом зависит от взаимодействий между людьми как носителями индивидуальных характеристик и особенностей поведения, а также от окружающей их среды. Для описания социального окружения используются разнообразные термины и понятия, такие как «дружелюбная среда», «комфортные для проживания города», «комфортные сообщества», «здоровые города», «комфортные / благоприятные сообщества», «комфортные районы / поселения», и другие ^[3]. Всемирная организация здравоохранения определяет «благоприятную для пожилых людей среду» как «окружение, способствующее активному старению через оптимизацию возможностей здоровья, участия и безопасности с целью улучшения качества жизни стареющих» ^[5]. На практике комфортный для проживания город адаптирует свою структуру и услуги, с целью повышения их доступности и инклюзии пожилых людей с разнообразными нуждами и возможностями.

Окружающая среда включает в себя не только физическое окружение (такое как улицы и здания), но и социальное окружение (установки, отношения с другими людьми), услуги, политическую систему и соответствующую политику. Например, ВОЗ определила восемь ключевых элементов комфортной для проживания пожилых среды: уличное пространство и здания, транспортная сеть и инфраструктура, жилищные условия, социальное участие, уважение и социальная инклюзия, гражданское участие и занятость, коммуникации и информация, общественная поддержка и услуги системы здравоохранения ^[5]. Таким образом, существенная роль в облегчении процесса инклюзии пожилых принадлежит именно социальных характеристикам окружения. Подчеркнем, что и недавние исследования ^[6] в области формирования дружелюбной среды доказывают особую роль социального окружения в здоровом старении.

Проблемы жестокого (плохого) обращения с пожилыми людьми – это следствие эйджизма (Dow and Joosten 2012) ^[1], который становится все более острой проблемой нашего общества. В 2011 году, в ходе серии фокус-групповых исследований О’Брайен и соавторы выявили, что пожилые люди идентифицируют отношение общества к себе как отказ от уважения и признания, умаляя их социальную роль и возможности участия, и жестокое обращение. Сделанные выводы согласуются выводами ВОЗ (2002) о том, что восприятие пожилых в обществе происходит в одном из трех направлений: презрение, включая изоляцию, отказ и социальную эксклюзию; нарушение прав человека, в том числе медицинских прав; и депривация выборов, решений, статуса, финансового положения и уважения ^[2].

В ходе проведенного в трех регионах Сибири (Алтайский край, Забайкальский край и Кемеровская область) исследования среди населения предпенсионного возраста (40+), мы ставили перед собой задачу выявить особенности восприятия старости и роли государства в социальной поддержке лиц старшего возраста. Выборка включала население в возрасте зрелости (40+) трех регионов Российской Федерации: Алтайского края (318 человек или 32%), Забайкальского края (333 человека или 34%) и Кемеровской области (333 человека или 34%).

Обсуждая современные теоретические подходы к формированию социальной исключенности, необходимо говорить о влиянии средовых, макроуровневых факторов на ситуацию в среде пожилого населения. Позитивные / негативные установки в отношении пожилого населения присутствуют не только на индивидуальном или групповом уровне, но также и в самой организации системы социальной поддержки, здравоохранения, иных социальных институтов, призванных взаимодействовать с пожилыми людьми, именно эти установки позволяют идентифицировать существующие барьеры в социальном участии этой группы населения. Межпоколенческие программы, программы обмена ресурсами, «обучения длиною в жизнь», практика кадровой политики, диалог между старшим и младшим поколением вносят вклад в формирование межпоколенческих связей, улучшая взаимопонимание и усиливая взаимодействие.

Рассматривая доминирующие представления о старости, отношения к пожилым и процессу старения, роли пожилых в обществе, мы просили респондентов указать, что лично для них представляет собой старость: предложенные утверждения, описывающие старость, содержали в себе как позитивное, так и негативное восприятие старости. На первом месте по числу выборов (54,2%) – утверждение о том, что старость связана с мудростью, наличием богатого жизненного опыта, на втором по числу выборов – описание старости не как определённого этапа жизненного цикла, а внутреннего ощущения: старость наступает тогда, когда ты сам начинаешь ощущать себя старым, на третьей позиции – отношение к старости просто как к очередному этапу жизни, начинающемуся после выхода на пенсию. Можно предположить, что такая иерархия выборов желание опрошенных смягчить как собственно восприятие и страх перед старостью, так и давать социально желательные оценки.

Вместе с тем, чуть более четверти опрошенных (26%) воспринимают старость как истощение физических и материальных сил человека, а пожилых – как нуждающихся в постоянной поддержке. Примерно такая же доля взрослого населения считает, что в старости появляется время для раскрытия своих возможностей и талантов (25,3%). Чуть менее пятой части опрошенных (19%) выбрали такой вариант описания старости, как «покой». На последних позициях по числу выборов – альтернативы, описывающие негативные стереотипы в восприятии старости: «старость – это движение к смерти, угасание жизненных функций (11,6% выборов), «невозможность быть полезным обществу (5,9%), «полная разочарованность во всем» (3,9% выборов). В ответы на открытую альтернативу вошли утверждения опрошенных, которые по смыслу дублируют вышеперечисленное.

Таким образом, взрослое население трех сибирских регионов не свободно от негативных стереотипов в восприятии старости, довольно большие доли опрошенных связывают старость с угасанием «социально полезных» функций пожилого человека, которое делает его зависимым и нуждающимся, направляет последующее социальное движение на «доживание», движение к смерти.

Дальнейший анализ показал, наличие достоверных гендерных вариаций в оценке некоторых из альтернатив. Так, женщины чаще мужчин воспринимают старость как период мудрости, наличия богатого жизненного опыта: эту альтернативу выбрали 59,7% женщин и 50,1% мужчин; а старость как покой чаще выбирали мужчины (22,3% выборов), чем женщины (15,4% выборов). Интересным представляет отметить, что откровенно дискриминирующую установку к старости как движению к смерти, угасанию жизненных функций чаще выбирают опрошенные с более низким образовательным уровнем: 36,3% выборов опрошенных со средним и начальным профессиональным образованием, 11,2% – со средним специальным, ни одного выбора опрошенных с высшим образовательным уровнем и 9,4% – выборов опрошенных с поствысшим и несколькими высшими образованиями. Можно сделать вывод о большей распространенности негативных установок по отношению к старости среди опрошенных с низким образовательным уровнем.

Выявлена еще одна любопытная достоверная зависимость: опрошенные, не имеющие детей, чаще «соглашаются» считать себя старыми не по возрасту, а по самоощущению прихода старости: 30% выборов данной альтернативы опрошенными, имеющими детей, и почти половины (46,8%) выборов тех, кто не имеет детей. Видимо, дети и внуки «помогают» опрошенным почувствовать себя старше, на свой реальный возраст.

На втором этапе исследования мы проводили оценку ряда факторов в системе общественных отношений, выраженность или, наоборот, невыраженность которых могут формировать социальную эксклюзию пожилых. Поясним, что опрошенных просили оценить по 10-баллльной шкале выраженность ряда социальных условий организации и осуществления поддержки пожилых, где 1 обозначала минимальную, а 10 – максимальную выраженность признака (то есть минимальную депривацию пожилых). В таблице 3 представлено распределение средних значений проявления факторов социальной эксклюзии трех регионов Сибири – Алтайского и Забайкальского краев, Кемеровской области.

Итак, согласно оценкам населения, созданная в современном обществе система поддержки пожилых хоть и не совершенна, но в целом довольно оптимальна, поскольку все предложенные условия оценены на среднем уровне в диапазоне от трех до 5,9 балла. Максимальные средние оценки получили условия, являющиеся составной часть социальной политики государства в системе пенсионного обеспечения граждан и отражающие его деятельность по созданию условий социально-экономической включенности пожилых в общество: так, современная система услуг для одиноких и инвалидов оптимальна и не нуждается в улучшении (средняя оценка 5,96 балла); обеспечены необходимые льготы (проезд в общественном транспорте, льготы на оплату коммунальных услуг) (5,15 балла); повышают размер пенсии пожилым (4,32 балла); пожилые социально защищены минимальной пенсией (4,24 балла); в современном обществе достаточно общественных организаций для пожилых (4,15 балла).

Вместе с тем, наиболее депривированными в современной России являются условия, формирующие комфортную морально-психологическую среду для пожилого населения: наименьшие оценки получила защищенность пожилых в кризисной ситуации (3,36 балла), система моральной поддержки, психологической помощи пожилым (3,31 балла) и защита прав пожилых на практике (3,37 балла) (таблица 2).

Таким образом, опрошенные считают, что государством на правом уровне созданы довольно комфортные условия для жизни пенсионеров, преимущественно связанные с созданием условий для экономического обеспечения, предоставления социальных гарантий, выплат, компенсаций и тому подобное. Более того, одним из наиболее выраженных факторов является постоянная индексация пенсионных выплат. То есть государство прежде всего ориентируется на обеспечение условий существования пожилых людей и на достойном уровне, достаточном для удовлетворения их интересов и потребностей. Однако формирование в российском обществе системы моральной, психологической поддержки пожилых, реальной защиты их прав в разных сферах не столь развито и, в плане анализа эксклюзии пожилых, будет выступать депривирующим фактором, связанным исключением пожилых из системы социально-коммуникативных связей, снижением социальной ценности статуса пожилого человека. То есть, по мнению опрошенных, российские пенсионеры находятся не в социально-экономически, а в морально-психологически и культурно уязвимом положении.

В результате факторного анализа, проведенного на выборке агрегированных данных, было выделено два значимых фактора, описывающих 58,5% и 41,5% дисперсии переменных (в совокупности 100,0%), включенных в модель (таблица 3).

В первый фактор вошли практически все направления политики государства по отношению к поддержке пожилого населения, начиная от установления минимального гарантированного размера пенсионной выплаты и до формирования политики по воспитанию среди населения уважительного отношения к населению старших возрастных групп. При этом обратим внимание на меньший вклад в первый фактор условий, описывающих не государственные, макроуровневые, а больше социально-групповые условия, связанные с защищенностью в кризисной ситуации и защищенностью в сфере трудовых отношений.

Во второй фактор вошли условия, в большей степени отражающие не минимально гарантированную поддержку пожилых в разных сферах, а обеспечивающие, скорее, услуги дополняющего основные направления по работе с пожилыми людьми характера: индексация пенсионных выплат, обеспечение льгот на коммунальные, транспортные и иные услуги для пенсионеров, а также, с отрицательным вкладом – систему услуг по оказанию морально-психологической поддержки пожилых. Таким образом, результаты факторного анализа в полной мере подтверждают ранее сделанные выводы в отношении состояния системы разносторонней поддержи пожилых.

Обобщая полученные данные, описывающие отношение к старости в целом и к пожилому населению, организации его поддержки в системе общественных отношений, отметим: в восприятии населением зрелого возраста старости как таковой доминируют нейтральные и негативные ассоциации, которые в том числе можно рассматривать и как косвенное отношение к пожилым и оценку их роли в современном обществе. Большинство респондентов связывают старость с накопленным жизненным опытом и мудростью, определённым этапом жизненного пути, возможно желая смягчить собственное восприятие и движение к старости. Обратим внимание, что почти каждый второй опрошенный присваивает старости негативные коннотации, описываемые как истощение, нуждаемость, угасание, смерть, бесполезность и полная разочарованность. Взрослое население трех сибирских регионов не свободно от негативных стереотипов в восприятии старости, довольно большие доли опрошенных связывают старость с угасанием «социально полезных» функций пожилого человека, которое делает его зависимым и нуждающимся, направляет последующее социальное движение на «доживание», движение к смерти. При этом эйджистские стереотипы распространены как среди женщин, так и мужчин, а максимально выражены в группах с низким образовательным уровнем.

Оценивая институционализацию социальной поддержки лиц пожилого и старческого возраста в системе общественных отношений, отметим, что население трех регионов Сибири (Алтайский край, Забайкальский край и Кемеровская область) считает, что государством на правом уровне созданы довольно комфортные условия для жизни пенсионеров, преимущественно связанные с созданием условий для экономического обеспечения, предоставления социальных гарантий, выплат, компенсаций и тому подобное. Более того, одним из наиболее выраженных факторов является постоянная индексация пенсионных выплат. Государство ориентируется на обеспечение условий существования пожилых людей и на достойном уровне, достаточном для удовлетворения их интересов и потребностей. Однако формирование в российском обществе системы моральной, психологической поддержки пожилых, реальной защиты их прав в разных сферах не столь развито и, в плане анализа эксклюзии пожилых, будет выступать депривирующим фактором, связанным исключением пожилых из системы социально-коммуникативных связей, снижением социальной ценности статуса пожилого человека.