Денежная компенсация как форма ответственности в международном космическом праве

Лавренова Елена Александровна Кафедра международного права Факультета международных отношений, Белорусский государственный университет 220030, Беларусь, г. Минск, пр. Независимости, 4 Lavrenova Elena Aleksandrovna Department of International Law, Faculty of International Relations at Belorussian State University 220030, Belarus, g. Minsk, pr. Nezavisimosti, 4 lavrenovahelen@gmail.com

Регулируемый нормами вторичного характера механизм международно-правовой ответственности государств является универсальным для всех отраслей международного права, в силу чего особое практическое и теоретическое значение имеют вопросы, возникающие в связи с реализацией данного механизма. К нормам, регулирующим ответственность государств, обращаются с целью доказать наличие или отсутствие нарушения любой первичной нормы международного права, а также определить последствия, которые влечет совершенное нарушение. Таким образом, с практической точки зрения правительственным юристам, ученым и судьям важно понимать, какие правовые инструменты можно задействовать в качестве базы для обоснования требований при урегулировании межгосударственных инцидентов. В случаях, когда вследствие определенных особенностей не до конца ясным является функционирование механизма ответственности в какой-либо отрасли международного права, затруднительным является практическое применение первичных норм соответствующей отрасли.

В контексте режима международно-правовой ответственности государств и международных организаций международное космическое право можно рассматривать в качестве уникальной отрасли. Это объясняется несколькими особенностями.

Во-первых, к космической деятельности применяются нормы обычного международного права, регулирующие ответственность государств за международно-противоправные деяния. Данные обычные нормы кодифицированы в Статьях об ответственности государств за международно-противоправные деяния, принятых Комиссией международного права Организации Объединенных Наций (далее – КМП ООН) на 53 сессии в 2001 г. и получивших в дальнейшем одобрение ad referendum Генеральной Ассамблеи в резолюции 56/83 от 12 декабря 2001 г. ^[1]. Кроме того, статья VI Договора по космосу посвящена вопросам ответственности при осуществлении государствами космической деятельности: «[г]осударства — участники Договора несут международную ответственность за национальную деятельность в космическом пространстве, включая Луну и другие небесные тела, независимо от того, осуществляется ли она правительственными органами или неправительственными юридическими лицами, и за обеспечение того, чтобы национальная деятельность проводилась в соответствии с положениями, содержащимися в настоящем Договоре.<…>» ^[2]. Таким образом, статья VI представляет собой lex specialis для той части обычно-правовых норм об ответственности, которые регулируют вопросы присвоения, создавая тем самым особый комплексный режим в контексте осуществления космической деятельности.

Во-вторых, международное космическое право содержит нормы, которые регулируют случаи ответственности за ущерб, причиненный деятельностью, не запрещенной международным правом (англ. liability) (далее – ответственность без нарушения). Специфика данного механизма в космическом праве состоит в том, что договорные нормы предусматривают два режима такой ответственности: абсолютная ответственность без нарушения (англ. absolute liability) и особый режим ответственности без нарушения, основанной на вине (англ. fault-based liability). Основными нормами, регулирующими первый режим, являются статья VII Договора по космосу и статья II Конвенции об ответственности ^[3]. Правовым основанием второго режима является статья III Конвенции об ответственности.

Упомянутые особенности приводят к наличию некоторых трудностей и спорных моментов при определении того, какие нормы являются применимыми в том или ином случае для целей обоснования требований о компенсации причиненного ущерба. В некоторых доктринальных трудах даже можно встретить утверждения о том, что механизмы ответственности в международном космическом праве являются крайне сложными и малопонятными, что, в свою очередь, приводит к невозможности удовлетворительного урегулирования орбитальных инцидентов ^[4]. Первая сложность связана с разграничением режимов ответственности за международно-противоправные деяния (англ. responsibility) и ответственности без нарушения (англ. liability) в контексте космического права. Вторым спорным моментом является вопрос о том, следует ли рассматривать статью VI Договора по космосу как устанавливающую абсолютно отдельный режим ответственности за национальную космическую деятельность, или же данная норма является lex specialis к нормам о присвоении поведения государству и применяется совместно с обычными нормами, регулирующими ответственность за международно-противоправные деяния. Третья трудность обусловлена тем, что ответственность без нарушения регулируется одновременно Договором по космосу и Конвенцией об ответственности, которые имеют некоторые отличия в территориальной и фактологической сферах применения.

Наконец, все вышеперечисленные проблемы приводят к отсутствию определенности в отношении правовых инструментов, которые могут быть задействованы при обосновании требований о получении денежной компенсации за ущерб, причиненный в результате осуществления космической деятельности. Безусловно, содержание международно-правовой ответственности государств не сводится исключительно к выплате компенсации. Однако, принимая во внимание особый интерес государств к получению денежной компенсации, а также многочисленные сложности, обусловленные одновременным действием нескольких положений космического права, регулирующих данный вопрос, считаем крайне актуальным описать механизмы и режимы, которые можно использовать для получения компенсации при разных фактических обстоятельствах.

На наш взгляд, главной проблемой является распространенность мнения, согласно которому, денежная компенсация за ущерб, причиненный в ходе осуществления космической деятельности, может быть получена только согласно механизму ответственности без нарушения (liability), закрепленному в статье VII Договора по космосу и положениях Конвенции об ответственности. Так, профессор Франс фон дер Данк указывает, что в настоящее время складывается впечатление, будто многие исследователи не осведомлены о наличии возможности требовать компенсацию ущерба в соответствии с другими нормами международного права ^{[5, c. 53]}. Считаем, что на практике такой подход не дает возможности удовлетворительно урегулировать потенциально возможные орбитальные инциденты. Это объясняется видами ущерба, который подлежит возмещению по режиму ответственности без нарушения, установленному в космическом праве. Так, обычно принято полагать, что ущерб, который может быть компенсирован согласно этому механизму, является крайне лимитированным: считается, что возмещению не подлежит косвенный ущерб и упущенная выгода, вред, причиненный различными видами электронного вмешательства ^{[5, c. 53]}.

Также необходимо обратить внимание на то, что, согласно нормам, регулирующим ответственность без нарушения (liability) в космическом праве, компенсации подлежит только ущерб, причиненный космическим объектом, что, безусловно, не отвечает потребностям современных реалий. Ведь в настоящее время в ходе осуществления космической деятельности возможно причинение ущерба другому государству и иными способами, например, посредством проведения различного вида киберопераций, нарушающих функциональные возможности поврежденного космического объекта. Более того, для использования в качестве правового основания требования о компенсации статьи III Конвенции об ответственности необходимо, чтобы ущерб был причинен не только непосредственно космическим объектом, но и космическому объекту, при этом у таких объектов должны быть различные запускающие государства. Соответственно, статью III невозможно использовать в ситуациях, когда ущерб был причинен в результате инцидента, в который были вовлечены объекты одного и того же запускающего государства, что могло бы быть крайне актуально, если один из таких объектов после запуска был продан другому государству, которое и понесло убытки.

Считаем в этой связи крайне важным подчеркнуть, что получение денежной компенсации за причиненный ущерб возможно и согласно механизму ответственности за международно-противоправные деяния государства (responsibility). Прежде чем перейти к более детальному анализу этого правового режима в контексте осуществления космической деятельности, видится необходимым рассмотреть аспекты, которые наиболее часто являются причиной того, что нормы об ответственности за международно-противоправные деяния не рассматриваются как отдельное юридическое основание для получения денежной компенсации за вред, причиненный в ходе осуществления космической деятельности.

Во-первых, множество неясностей вызывает вопрос разграничения режимов ответственности за международно-противоправные деяния (англ. responsibility) и ответственности без нарушения (англ. liability). В текстах Договора по космосу на китайском, французском, русском и испанском языках, которые являются равно аутентичными, в статьях VI и VII используется одно и то же понятие (китайский - “責任”; французский - “responsabilité”; русский - “ответственность”; испанский - “responsabilidad”). Однако это не означает, что данные положения регулируют один и тот же режим ответственности. В тексте Договора по космосу на английском языке используется два разных термина для описания ответственности по статье VI и ответственности по статье VII. В первом случае применяется термин “responsibility”, во втором – “liable [liability]”. Крайне важно понимать, что определенные трудности возникают в связи с применением именно английского текста Договора по космосу, который в силу вполне очевидных причин наиболее часто используется при осуществлении научных проектов и написании доктринальных работ международного уровня. По нашему мнению, основные проблемы при интерпретации функционирования рассматриваемых режимов связаны с попытками объединить их в один механизм. Так, можно встретить утверждения о том, что “liability” является следствием “responsibility”, а также, что оба этих термина применяются в ситуациях, когда ущерб был причинен международно-противоправным деянием ^{[4, c. 128-129]}. Таким образом, устанавливается определенная взаимосвязь между механизмами ответственности по статье VI Договора по космосу и статье VII того же договора, которая в дальнейшем уточнена положениями Конвенции об ответственности. Можно предположить, что в подобных выводах термин “liability” используется как тождественный денежной компенсации в качестве составного компонента ответственности государства за международно-противоправное деяние (responsibility).

Однако, по нашему мнению, некорректным является такой подход к системному восприятию режимов “responsibility” и “liability” в международном космическом праве. Попытки применять регулирующие их нормы в качестве единого механизма приводят к тому, что на режим ответственности за международно-противоправные деяния (responsibility) накладываются ограничения, установленные ответственностью без нарушения (liability). В таком случае, компенсации будет подлежать лишь ущерб, причиненный нарушением, которое было совершено с использованием космического объекта. В данном контексте следует обратить внимание на разницу между этими видами ответственности, установленную в общем международном праве. Как указывает КМП ООН, ответственность “responsibility” наступает вследствие совершения государством нарушения международного права, в то время как режим “liability” основывается на причинении значительного вреда или ущерба, которое не является результатом нарушения государством международного обязательства или субъективного права другого государства ^{[6, c. 13]} Таким образом, первый режим фокусируется на последствиях совершения государством противоправного деяния, тогда как второй – на компенсации за ущерб, причиненный действиями, не запрещенными международным правом. Рассматриваемые механизмы ответственности имеют также различное правовое регулирование. Ответственность государств за международно-противоправные деяния (responsibility) регулируется вторичными нормами обычного характера, универсальными для всех отраслей международного права, а режим ответственности без нарушения всегда основывается на конкретных договорных нормах, являющихся нормами первичного характера ^{[6, c. 13]}. По нашему мнению, не вызывает сомнений, что механизм, закрепленный в статье VII Договора по космосу, и в последующем детализированный Конвенцией об ответственности, относится именно к режиму ответственности без нарушения (liability) и никак не связан с ответственностью за международно-противоправные деяния (responsibility), регулируемой статьей VI Договора по космосу. Подобная точка зрения также поддержана КМП ООН, которая в комментариях к Статьям об ответственности государств отмечает, что Конвенция об ответственности регулирует вопросы ответственности за ущерб, причиненный правомерным поведением, а не ответственности за международно-противоправные деяния ^{[7, c. 125]}.

Второй момент, вызывающий трудности в выборе инструментов, которые могут быть задействованы для получения денежной компенсации за ущерб, причиненный в ходе осуществления космической деятельности, связан с определением структурного места статьи VI Договора по космосу в массиве норм, регулирующих ответственность государств за нарушения международного права. При условии четкого разграничения режимов ответственности по статьям VI и VII Договора по космосу, нетрудно заметить, что статья VI не включает положений, регулирующих непосредственно вопрос содержания ответственности государства за национальную космическую деятельность, в том числе и аспект денежной компенсации причиненного ущерба. На наш взгляд, статью VI следует рассматривать в качестве составного компонента режима ответственности за международно-противоправные деяния (responsibility), установленного в общем международном праве. При этом, норма данной статьи представляет собой lex specialis только к нормам, регулирующим вопросы присвоения поведения государству, расширяя спектр присваиваемых действий, а в остальном, включая вопросы денежной компенсации, применению подлежат нормы общего международного права. В противном случае создается правовой вакуум относительно содержания ответственности, которую государство должно нести в соответствии со статьей VI Договора по космосу. Более того, видится невозможным и некорректным говорить о том, что для отношений государств при осуществлении космической деятельности перестают действовать обычные нормы универсального характера .

Таким образом, в качестве правовой базы при обосновании требований о компенсации за ущерб, причиненный в результате осуществления космической деятельности, в зависимости от обстоятельств причинения такого ущерба возможно использовать три механизма: режим компенсации по общим нормам, регулирующим ответственность государств за международно-противоправные деяния (совместно с положениями статьи VI Договора по космосу) (responsibility); режим абсолютной ответственности без нарушения, регулируемый статьей VII Договора по космосу и нормами Конвенции об ответственности (absolute liability); режим ответственности без нарушения, основанной на вине, базой для которой служит статья III Конвенции об ответственности (fault-based liability). Для иллюстрации важности четкого понимания данного механизма рассмотрим некоторые интересные практические примеры.

Предположим, что в ходе осуществления космической деятельности государство А причинило ущерб государству Б, однако данный ущерб был причинен не космическим объектом, а, например, проведением вредоносной кибероперации. В подобной ситуации ни статья VII Договора по космосу, ни положения Конвенции об ответственности не могут быть использованы для получения компенсации, так как данные нормы применяются только к ущербу, который был причинен непосредственно космическим объектом. Согласно же обычно-правовым нормам об ответственности государств (responsibility), единственным условием наступления ответственности (включая обязанность компенсировать) является совершение государством международно-противоправного деяния. Таким образом, если в рассматриваемой нами ситуации действия государства А составляют международно-противоправное деяние, нарушающее нормы международного права или, в частности, космического права, государство Б имеет право требовать денежную компенсацию за причиненный ущерб по обычно-правовым нормам об ответственности государств.

По аналогии возможно получение компенсации за ущерб, причиненный космическим объектом в космическом пространстве собственности, которая не может быть квалифицирована как космический объект, либо лицу, которое не находится на борту космического объекта, если оба государства, вовлеченные в инцидент, являются сторонами Конвенции об ответственности. В данном случае не представляется возможным получение компенсации по статье III Конвенции об ответственности, так как она предусматривает возмещение ущерба, причиненного одним космическим объектом другому, или лицам и имуществу на борту. Однако, если ущерб является результатом совершения международно-противоправного деяния, он подлежит возмещению по нормам обычного права, регулирующим ответственность государств (responsibility).

Пожалуй, одним из самых актуальных в настоящее время вопросов является возможность получения компенсации за ущерб, причиненный в результате инцидента, в котором были задействованы космические объекты одного запускающего государства. Представим ситуацию, в которой запущенный государством А спутник в последующем был продан государству Б для, допустим, коммерческой эксплуатации (оба государства являются сторонами Договора по космосу и Конвенции об ответственности). Государство А сохраняет статус запускающего государства для вышеупомянутого спутника. Это означает, что, если в последующем другой космический объект государства А причинит ущерб такому спутнику, государство Б не сможет основывать требование компенсации на статье III Конвенции об ответственности. Это обусловлено тем, что данная норма регулирует вопросы возмещения ущерба в инцидентах, в которые вовлечены объекты различных запускающих государств. Зачастую считается, что в подобной ситуации государство Б не сможет получить денежную компенсацию. Однако, если причиненный ущерб является следствием международно-противоправного деяния, в данном случае также возможно задействовать механизм статьи VI Договора по космосу совместно с обычно правовыми нормами об ответственности государств для требований о компенсации.

Последний пример также интересно рассмотреть и при условии, что ущерб был причинен вследствие действий, не составляющих международно-противоправное деяние. В силу того, что для объекта, причинившего ущерб, и объекта, которому такой ущерб был причинен, одно и то же государство является запускающим, невозможно применить режим ответственности без нарушения, закрепленный в статье III Конвенции об ответственности. По нашему мнению, для получения компенсации в данной ситуации возможно задействовать статью VII Договора по космосу, даже если оба государства являются участниками Конвенции об ответственности, и это не будет противоречить общему принципу права lex specialis derogat lex generali. Конвенция об ответственности действительно представляет собой lex specialis к статье VII Договора по космосу, однако необходимо учитывать, что максима lex specialis derogat lex generali, в первую очередь, применяется в случае коллизии между общими и специальными нормами ^{[8, c. 178]}. То есть, специальная норма подлежит применению на приоритетной основе, когда такая норма и норма общего характера применяются в абсолютно одинаковых фактических обстоятельствах, однако подразумевают разное правовое регулирование. Рассматриваемая нами ситуации, связанная с продажей уже запущенного на орбиту спутника, находится вне сферы действия статьи III Конвенции об ответственности, так как в инцидент не вовлечены космические объекты различных запускающих государств. В свою очередь, статья VII Договора по космосу применяется в случаях причинения ущерба космическим объектом одного запускающего государства другому государству. Это означает, что в приведенной в качестве примера ситуации не имеется одновременно применимых норм, между которыми возникает конфликт. Следовательно, возможно применить статью VII Договора по космосу, так как ущерб был причинен объектом одного запускающего государства (государства А), другому государству (государству Б), несмотря на то, что для объекта, эксплуатируемого потерпевшим государством (государством Б), запускающим является то же государство (государство А), что и для объекта, причинившего ущерб.

Аналогичная аргументация позволит применить статью VII Договора по космосу и в других ситуациях, когда Конвенция об ответственности не предоставляет возможности получения компенсации. Например, в случаях причинения ущерба космическим объектом в воздушном пространстве, если такой ущерб причинен не воздушному судну в полете и не иному космическому объекту (как того требуют нормы статей II и III Конвенции об ответственности), а, к примеру, беспилотному летательному аппарату (так называемому дрону), или воздушному шару.

Подводя итоги всего вышесказанного, представляется возможным сделать следующие краткие выводы.

Во-первых, в контексте международного космического права следует проводить четкое разграничение между режимами ответственности по статье VI Договора по космосу (responsibility) и режимом ответственности по статье VII того же договора, детализированным в положениях Конвенции об ответственности (liability). Данные механизмы не взаимосвязаны, и денежная компенсация по последнему режиму не является следствием применения первого. Главное различие в применении рассматриваемых механизмов ответственности заключается в том, является ли подлежащий возмещению ущерб следствием нарушения нормы международного права.

Во-вторых, статью VI Договора по космосу следует рассматривать в качестве lex specialis к тем обычно-правовым нормам об ответственности государств за международно-противоправные деяния (responsibility), которые регулируют вопросы присвоения поведения государству. В остальном (включая вопросы денежной компенсации) к космической деятельности государств применяются нормы общего международного права, регулирующие вопросы международной ответственности государств.

В-третьих, для обоснования требований о компенсации потерпевшее государство в зависимости от обстоятельств причинения ущерба может использовать три правовых инструмента: режим компенсации по общим нормам, регулирующим ответственность государств за международно-противоправные деяния (совместно с положениями статьи VI Договора по космосу) (responsibility); режим абсолютной ответственности без нарушения, регулируемый статьей VII Договора по космосу и нормами Конвенции об ответственности (absolute liability); режим ответственности без нарушения, основанной на вине, базой для которой служит статья III Конвенции об ответственности (fault-based liability).

В-четвертых, статья VII Договора по космосу не прекращает полностью свое применение к отношениям между государствами, которые являются сторонами и Договора по космосу, и Конвенции об ответственности. Данная норма продолжает применятся в ситуациях, которые находятся за пределами территориальной и фактологической сфер действия норм, закрепленных в Конвенции об ответственности.

В-пятых, теоретические выводы, сделанные в настоящей статье, имеют большое практическое значение для урегулирования многих нестандартных ситуаций, результатом которых является причинение ущерба. Например, большую актуальность имеют предложенные варианты обоснования требований о компенсации ущерба, причиненного вследствие инцидента, в который вовлечены объекты одного и того же запускающего государства, а вред, в свою очередь, был причинен другому государству.