Глобальный вектор международных отношений

Урсул Аркадий Дмитриевич доктор философских наук профессор, директор Центра, академик, Академия наук Молдавии, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова (МГУ) 119991, Россия, г. Москва, ул. Ленинские горы, 1, стр. 51 Ursul Arkadii Dmitrievich Doctor of Philosophy Head of the Center, Scholar at theof the Academy of Sciences of Moldova; Professor, Moscow State Univeristy 119991, Russia, Moscow, Leninskie Gory 1, building #51 ursul-ad@mail.ru Другие публикации этого автора

Введение

Современный мир всё больше обретает те или иные глобальные черты и постепенно становится глобальным миром. Глобальный мир прежде всего представляет сферу человеческой деятельности, которая, с одной стороны, достигла масштабов биосферы, а, с другой стороны, хотя и временно, но в основном ограничилась пределами планеты ^[1]. Глобальный мир в основном благодаря глобализации в некоторых формах (например, в информационно-коммуникативной области) существует уже сейчас, но в более развитом виде и целостности появится лишь в будущем.

Процесс становления глобального мира уже находит своё отражение в научных исследованиях, формируя новый – кластер глобального научного знания, контуры которого проявились уже сейчас. Глобальные исследования включают в себя глобалистику, представляющую собой основную область исследований, становящиеся глобальные дисциплины (типа глобальной экономики, глобальной экологии, глобальной истории, глобальной географии и т.п.), а также такое интегративно-междисциплинарное направление как глобальный эволюционизм, выступающее даже в качестве концептуально-методологической основы всей науки. Кроме этого, возникли и развиваются также глобализационные исследования, изучающие как отдельные направления глобализации – глобализационные процессы, так и их комплексы ^[2].

Глобальные исследования вступают во взаимодействие со многими традиционными научными дисциплинами, формируя в них новые глобальные представления и концепции. Поэтому со временем в сферу глобального знания претендует войти такая начальная форма интегративно-глобального поиска, когда ставится цель исследования какой-либо научной проблемы “в условиях глобализации” (либо других глобальных процессов, глобальных рисков и т.п.). Этот процесс разворачивается в рамках междисциплинарных исследований и представляет собой одну из «первичных ячеек» генезиса нового глобального знания.

Не обошёл стороной этот процесс глобализации и теорию международных отношений (МО). Появляются работы, где обсуждаются проблемы взаимосвязи МО и глобальных процессов, уже опубликованы монографии и учебники, в которых в истории МО выявляются глобальные черты и тенденции [см. например, 3,4]. Но наука о международных процессах вряд ли обречена только на заимствование идей у глобальных исследований. В ней самой, как будет показано в статье, содержится пока ещё недостаточно раскрытый глобальной потенциал. Существует реальная возможность того, что теория МО может уже в ближайшее время сформировать в своём лоне концепцию международных глобальных процессов, не превращаясь в неё целиком.

Международные отношения: феномен и генезис

Очевидно, что МО как социальный процесс характерен для всего периода существования государств, а не только для того, которое предложил английский философ Джереми Бентам (как автор этого понятия), включив лишь крупные национальные державы, или ученые, связывающие их начало с появлением Вестфальской системы МО. Важно такое понимание МО, которое было бы предельно общим, распространяясь как на предполагаемое начало формирования МО, отражало бы современный этап их развития и могло бы быть ориентиром их продолжения в будущем.

Вместе с тем, совершенно очевидно, что необходимо эволюционное видение МО, предполагающее выделение различных этапов этих процессов в темпоральном измерении, что может влиять на определение понятия МО на том или ином этапе. Вполне естественно, необходимо исходить из уже установленного положения, что в прошлом, а до недавнего времени и в настоящем, главным действующим субъектом (актором) МО является государство, которое в разное время принимало и ещё будет принимать различные формы своего развития. Добавление других акторов в состав МО в последнее время не меняет основные выводы дальнейшего исследования. Этот основополагающий принцип взаимосвязи МО и феномена государственности будет далее использован для исследования будущего международных процессов.

Вряд ли стоит перечислять те сферы и направления, которые входят в некоторые определения понятия МО (совокупность политических, экономических, дипломатических, военных, культурных, научно-технических связей и других форм взаимоотношений акторов), что можно встретить довольно часто. Число этих направлений (сфер) будет только расти и вряд ли уместно их перечислять в дефиниции понятия МО при каждом прибавлении этих направлений, как и каждого нового актора, действующего на мировой арене. Поэтому целесообразно выделить основные признаки (свойства) в самом общем виде, которые бы отражали и сохраняли основные характеристики этого международного процесса.

В самом наименовании МО выделена основная характеристика этого международного феномена – взаимодействие народов, уже создавших свои государства, что может вести как к интеграции их потенциалов и возможностей, так и к противостоянию и разобщению в зависимости от форм взаимоотношений (особенно от сотрудничества либо соперничества, мира или войны). Несмотря наличие негативных форм этих взаимодействий, в целом развитие цивилизации шло в прогрессивно-поступательном направлении, что свидетельствует об общем позитивном эффекте международных процессов.

В общем случае МО можно рассматривать как особый род общественных отношений, выходящих за рамки внутриобщественных взаимодействий и территориальных образований ^{[5, c. 26]}. МО для каждого государства (а в дальнейшем и любого нового актора) – это внешняя функция как направленность деятельности на другое (другие) государства (субъекты) этих отношений. Но эта функция тесно связана с внутренней деятельностью, поскольку внешний вектор взаимодействия детерминируется внутренними потребностями (национальными интересами) государства. Внешняя функция государства разделяется, как минимум на две основные подфункции – обеспечение безопасности и продолжение социально-экономического развития, прежде всего в плане ресурсного обеспечения. В результате должно достигаться не только оптимальное (по определённым критериям) соотношение внешней и внутренней деятельности отдельного государства, но и всей международной активности.

Важно хотя бы на концептуальном уровне определить времена, когда появилась возможность развёртывания МО как потенциально глобального цивилизационного процесса. В том, что МО выступают как один из цивилизационных процессов вряд ли можно сомневаться, т.к. возникновение первых локальных цивилизаций и городов-государств как «политических единиц», вступивших впервые в мире в МО, совпадает по времени и сопряжено с неолитической революцией, т.е. переходом к новому способу социоприродного взаимодействия, получившего наименование материального производства.

Агронеолитическая революция как переход от охотничье-собирательского хозяйствования к земледелию и скотоводству началась в Северной Месопотамии ещё с 8-тысячелетия до н.э. Но международные отношения появились несколько позже, скорее всего на срединном этапе этой революции, сыгравшей особую и роль в формировании как первых цивилизаций, так и появлении первых государств в форме городов-номов. Становление нового социоприродного способа взаимодействия – материального производства повлекло и формирование новых общественных отношений и социальных процессов, одной важнейших форм которых стали МО. Формирование локальных цивилизаций начинается в ходе неолитической революции, но также ближе к её середине. Вряд ли взаимодействия кочевых племён на стадии варварства (либо даже кочевых и оседлых культур) можно было бы считать началом МО, эти отношения требовали наличия ряда территориально-демографических условий в форме появления локальных цивилизаций.

В отличие от отдельных инновационно-технологических трансформаций, растянутых друг от друга на сотни тысяч лет в палеолитические времена неолитическая революция носила ускоренно-системный характер. В течение нескольких, примерно, 5-6 тысячелетий эта революция охватила почти на весь земной шар, являя собой пример одного из важнейших социоприродных процессов, стремящихся обрести со временем глобальный масштаб. В ходе неолитической революции произошли крупнейшие трансформации структуры общества, возникли локальные цивилизации и феномен государственности в своей первой –«городской форме».

Первые государственные образования (прежде всего древние рабовладельческие города-государства) возникли из разных племён и народностей, которые обрели территорию проживания и оседлость. Такие формы появились на базе земледельческих племён, создавших в дальнейшем небольшие древние города-государства Египта и Месопотамии, возникшие около IV тысяч лет до н. э. Так, в Южной Месопотамии с этих времён начинают формироваться шумерские города-государства, причём “городская революция” завершается уже в первой половине III тысячелетия до н. э. На сравнительно небольших “речных территориях” появилось до нескольких десятков египетских и шумерских городов-государств.

Можно предполагать, что как следует из археологических исследований, впервые МО как форма взаимодействия городов-государств возникли в шумерской части Месопотамии, где государства появились раньше других и вступали во взаимодействия друг с другом, в основном реализуя две их главные функции – обеспечения безопасности и развития. Тем самым начальные хронологические рамки МО на Древнем Востоке можно датировать концом четвёртого тысячелетия до н.э. ^{[3, с. 25, 39]}.

Это было началом МО в рамках одной – шумерской цивилизации. В дальнейшем появилась следующая ранняя форма МО – взаимодействие городов-государств разных цивилизаций. Вполне возможно, что это произошло впервые при взаимодействии государств Египта и Нубии (Нубию ряд историков представляют совершенно самостоятельной и уникальной древнейшей цивилизацией), а ещё позже – около трёх с половиной лет тому назад египетского государства и Сирии в период похода Тутмоса 1 в Месопотамию. МО в этом случае можно представлять не столько взаимодействием шумерской и египетской цивилизаций (и культур), сколько отдельных городов-государств различных локальных цивилизаций.

Глобальные критерии международных процессов

“Внешняя ориентация” МО свидетельствует о том, что они способствуют как расширению пространственной территории городов и локальных цивилизаций, так и росту их информационного содержания, что является главным обобщённым критерием эволюции социальных систем ^[6]. В этом выражается потенциально заложенный в МО глобальный вектор их эволюции, который проявлялся, по сути дела, через все составляющие структуры и содержания МО.

Однако, обсуждая возможности становления глобального вектора МО, следует сразу же обратить внимание на то, что речь будет идти далеко не о всех международных процессах. Достаточно очевидно, что некоторые государства не станут субъектами глобальных международных отношений. Не все страны (особенно малые, непризнанные страны и др.) могут быть в силу тех или иных соображений заинтересованы стать участниками будущих глобальных МО и это ставит определенные вопросы в понимании того, что в конечном итоге представляет собой глобализация МО. Имеются и другие обстоятельства, свидетельствующие о том, что глобальные тенденции затронут лишь некоторые области международных процессов.

Поэтому действительно возникает проблема выявления основных критериев глобальности международных процессов. Далее будут приведены наиболее важные критерия глобальности, которые оказываются применимыми и для МО, что позволит считать в будущем определённую часть их комплексным глобализационным процессом.

Причём речь пойдёт не просто о глобализации МО, как об этом нередко упоминают, а о заложенном в их природе глобальным потенциалом и вектором, что делает международные процессы постепенно развёртывающимся универсально-всеобщим социальным феноменом, жизненно необходимым для развития человечества. Причём каждое новое расширение международных взаимодействий и их систематизация (появление Вестфальской системы МО и создание последующих международных системных конфигураций в пост-вестфальском мире) всё больше обретало характер расширяющихся в планетарном пространстве глобальных тенденций.

Все субъекты МО, как государства, так и присоединяющиеся к ним другие акторы, оказались теми компонентами цивилизационного процесса эволюции, которые с самого начала потенциально были ориентированы на глобализацию международных процессов и обнаруживали свойство глобальности по меньшей мере в двух основных характеристиках (признаках). Прежде всего, в наиболее очевидном – пространственно-географическом ракурсе, претендуя постепенно охватить территорию всего земного шара или, по крайней мере, всё большую часть его поверхности. Важную роль в понимании глобальных процессов играют пространственные их характеристики. Об этом свидетельствует само название термина «глобальный», взятое от латинского наименования земного шара. Сам термин появился в начале второй половины XX в. и он не использовался в социальном знании, изучающем начало человеческой истории или даже два столетия тому назад, и тому были свои причины. Развитие человечества, сопровождавшееся расширением границ и масштабов социоприродного взаимодействия, лишь в последнее время обрело свои глобальные контуры и ограничения. Кстати сказать, эти последние (ограничения) в принципе имеют глобально-космическую природу: с “внутренней»” стороны – планетарный, а с “внешней” – внеземной, космический характер.

Однако здесь нужно иметь в виду, что важны не только пространственно-географические, но и темпорально-эволюционные параметры глобальности, поскольку любой глобальный процесс появляется и развёртывается также во временном измерении. Очень часто связь пространственных и темпоральных характеристик в оценке глобальности не рассматривается и на первый план зачастую выдвигаются пространственные параметры. Между тем отдельные пространственные и временные критерии глобальности должны быть взаимосвязаны в общем системно-целостном таком критерии в силу имманентной связи упомянутых атрибутов мироздания в едином континууме.

Поэтому в дополнение к рассмотренному выше речь идёт как об уже состоявшихся глобальных характеристиках объектов исследования, так и тех, которые могут стать таковыми в будущем, т. е. об актуальных и потенциальных глобальных характеристиках, отличающихся по своей длительности и достижению того или иного признака глобальности. Это принципиально важно для любого вида глобальной деятельности: ведь для решения глобальных проблем нужно принимать упреждающие решения и осознание глобальности процессов тем самым ведёт к футуризации управления и формирования опережающих его форм.

Кроме пространственно-временного критерия, уже выявлены и другие признаки глобальности, и прежде всего наиболее важные – качественно-содержательные, как своего рода потенциально развёртывающаяся универсальность процессов. Это присущая изначально тенденция либо закономерность, отличительная характеристика, свойственная тому или иному феномену с момента его появления. Так, глобальность ряда характеристик МО проявляется через действие общих закономерностей, охватывающих всех их участников и все сферы этих общественных отношений, а не только каких-то отдельных субъектов, социумов, областей деятельности и территорий. Это один из качественно-содержательных критериев глобальности, тенденция и закономерность, которая проливает свет на расширение территорий и увеличение информационного содержания международных процессов и систем, позже достигающих пространственно-географического уровня глобальности.

Отражают тенденцию к глобализации и принципы МО, начиная с Вестфальской системы, а на современном этапе – основные принципы МО, закрепленные в Уставе ООН и признанные всеми государствами, которые на них основывают международные соглашения и договоренности. Если бы принципы и закономерности МО кардинально отличались на одной территории (области деятельности и т.д.) либо регионе нашей планеты, то они вряд ли способствовали бы дальнейшему поступательному развитию человечества, интенсификации его интегративных процессов и потенций, на которые они изначально были нацелены в период своего возникновения. При этом качественно-содержательная (как потенциальная) глобальность МО предшествовала появлению пространственно-географической актуальной глобальности, поскольку представляет собой основной социальный «механизм» достижения этой последней. В случае, когда они начинают действовать одновременно можно говорить уже об интегративно-синергетической – пространственно-содержательной глобальности.

К упомянутым выше общим характеристикам глобальности следует отнести и критерий глобальности, касающийся появления глобальных опасностей, угроз и рисков, сопряжённых с проблемой международной и глобальной безопасности. Особенность этой “безопасностной” характеристики глобальности заключается прежде всего в том, что она имеет экзистенциальный характер, напрямую связана с проблемами выживания любой цивилизации (социальной системы). При этом не всегда вызывается глобальными (и даже земными) процессами (например, социальными или социоприродными процессами).

Глобальные опасности и риски могут порождаться теми или иными триггерными процессами на локально-региональном уровне или же на “сверхглобальном” – космическом уровне (астероидно-кометная опасность). Причём одна форма глобальности МО может дополняться другой, а также происходить эволюция форм и особенных видов глобальности в зависимости от появления и развёртывания глобальных процессов.

Международные отношения и глобализация

Потенциально глобальные тенденции, характеризующие некоторую часть МО, вызывает необходимость их выявления, что предполагает формирование определённого направления международных исследований на стыке с глобальными исследованиями. Важно выяснить отношение МО прежде всего к процессу глобализации, ведь первостепенный интерес из всех существующих и возникающих глобальных процессов представляет именно глобализация.

Глобализация сейчас рассматривается в основном в плане усиления интегративных взаимодействий между различными фрагментами социума, прежде всего в форме экономических, финансовых, политических, социально-культурных, информационных, социоэкологических и других взаимосвязей. Вместе с тем, глобализация проявляется и как унификация и универсализация ряда форм и результатов деятельности (например, техники и технологий, форм хозяйственной деятельности и т.п.) в социальном и социоприродном общепланетарном пространстве. В ходе глобализации (как и в развёртывании МО) внешние и внутренние процессы подчиняется общим закономерностям, внешнее становится внутренним, интегрируясь с ним, формируя новую глобальную целостную деятельность. В основном благодаря глобализации наступил период становления глобального мира, в котором разделение политики и других форм деятельности человека на внутреннюю и внешнюю существенно ослабляется.

МО сейчас отличаются от соответствующих (близких по содержанию) глобализационных процессов поскольку они не обрели ещё актуального глобального масштаба хотя бы в пространственном отношении. Глобализационные процессы появляются раньше аналогичных международных процессов, стимулируют и обеспечивают их, интенсифицируя международные взаимодействия. Позитивные формы глобализации выдвигают на приоритетное место в МО более широкое международное сотрудничество, что позволяет существенно продвинуться в решении глобальных проблем и снижении негативов глобализации.

Во всяком случае, пока можно констатировать, что МО и глобальные отношения – это не совпадающие понятия. Но МО только тогда окажутся глобальными отношениями (и то только в некоторой части), когда они станут удовлетворять критериям глобальности, которые не сводятся только к наиболее очевидному пространственно-географическому критерию. Нередко считается, что вовлечение все большего числа государств вплоть до включения всех существующих на планете стран в международный процесс взаимодействия – это обязательное условие трансформации определённой части МО в глобальные отношения. Однако, подобная перспектива мало реальна даже в условиях всё более интенсивного развертывания глобализации международных отношений.

На современном этапе глобализация МО для значительного числа государств и других акторов, по крайней мере, в политическом измерении трансформировалась в мировую политику. Эту форму политики (как объективно развивающийся процесс) можно интерпретировать как переходное состояние между традиционно понимаемыми МО и будущей глобальной политикой. А поскольку мировая политика, в свою очередь, всё больше акцентирует внимание на глобальных проблемах и процессах, это тоже способствует глобализации МО, но опять-таки без включения всех их субъектов. Переходной процесс от МО к мировой политике и затем к глобальной политике (или глобальным международным процессам) может вести к сужению и даже элиминации одних МО и появлению других, более актуальных и соответствующих перспективам глобального развития.

Включение в глобализацию и участие в решении глобальных проблем и процессах требует совершенствования международных политических механизмов управления, вплоть до формирования глобального уровня управления ^[7], а также выработки общих социальных норм (морального и правового характера) для всего человечества, которые в существенной степени будут отличаться от ныне существующего международного права и традиционных нравственных норм. Такие попытки уже предпринимаются, во всяком случае, на концептуально-теоретическом уровне ^[8]. Так, предполагается, что формирование права устойчивого развития окажется первым из ныне предлагаемых вариантов глобального права, способствующего переходу к новому типу глобального развития и дальнейшему становлению глобального управления. При этом параллельно развёртываются два взаимосвязанных глобальных процесса: глобализация правовых систем и процессов (национальных и международных) и их кардинальная эволюционно-содержательная трансформация ^[9].

Глобальное право и ныне существующий всемирный правовой комплекс как «мировое право» – это далеко не одно и тоже. Под глобальным правом вряд ли следует понимать всю не только уже существующую, но и будущую совокупность всех правовых систем на нашей планете. Глобальное право, на взгляд автора, составит лишь часть этой совокупности, причем как в форме научного знания, так и объективно действующего соционормативного процесса. Для глобального права имеет смысл оставить наименование той универсально-инвариантной правовой мировой системы, которая может появиться только в будущем, когда эта система цивилизации станет глобально-целостной. В этом смысле существующий в настоящее время всемирный правовой комплекс так и иначе связанных правовых систем может превратиться лишь в какой-то своей части в глобальное право, обладающее общепланетарной всеобщностью и общецивилизационной целостностью.

Сфера международных процессов в основном связана с взаимодействием государств, а глобализация выходит за их пределы и границы, включая в себя всю территорию планеты, большее число акторов и сфер деятельности, чем в МО. Если исходить из приведенных выше характеристик МО и глобализации, их основные различия заключаются в том, что МО имеют менее широкую область своего проявления в актуальных и потенциально-глобальных областях деятельности, нежели глобализация, поскольку ограничивают количество субъектов и иных акторов. Поэтому можно считать, что международные процессы выступают как одно из первых возникших комплексных направлений глобализации, имеющее социальную природу (включая экономические, военно-оборонительные, дипломатические, правовые, информационные, экологические, географические и другие взаимодействия). Не исключено и более сильное предположение, что глобализация (в совокупности всех вышеупомянутых трактовок глобальности) началась именно с международных процессов и в значительной степени через них продолжается. Но такое предположение зависит от определения понятия глобализации, которое не пока имеет общепринятого значения.

Но вряд ли МО могут выступать в качестве ещё одного глобализационного процесса, наподобие экономической или информационной глобализации. Дело в том, что если глобализация включает в себя ряд направлений как глобализационных процессов, то и МО также состоят из ряда направлений, где доминируют политические отношения, в то время как в глобализации – выше упомянутые направления или даже на современном этапе развития информационного общества одно «сдвоенное» – глобальная цифровая экономика (пока это – опережающее наименование). Причём как в МО, так и в глобализации уже сейчас можно насчитать несколько десятков такого рода направлений, которые не всегда совпадают. Несовпадение вызвано тем, что МО имеют не только те компоненты, которые глобализируются, но и те, которые по своей природе являются локальными либо региональными. Причём каждый развёртывающийся глобализационный процесс в той или иной степени предполагает появление аналогичного направления в международной сфере, за счёт чего МО будет усиливать свою глобальную ориентацию.

Международные процессы

и перспективы эволюции государства (вместо заключения)

Таким образом, МО предстаёт как особая форма взаимодействий государств и других акторов, ориентированных на “внешнюю” активность, способствующих поступательному развитию и выживанию человечества. МО, несмотря на эволюцию системного характера в последние несколько сотен лет, продолжают быть в основном стихийно-анархическими и отличаются большой неопределённостью, поэтому прогнозировать их эволюцию непросто. Глобализация и глобальные проблемы, ведут к усложнению и росту неопределённости в МО, а это порождает особую форму риска, которая получила наименование глобального риска. Так, на глобальные риски уже не первое десятилетие обращает внимание Всемирный экономический форум (ВЭФ), опубликовавший вначале 2019 г. уже 14-ый доклад о глобальных рисках ^[10].

Чтобы снизить степень неопределённости дальнейшего прогностического поиска целесообразно использовать эволюционный подход и принцип взаимосвязи МО и государственности. Поскольку международные процессы с момента своего возникновения связаны с феноменом государства, то дальнейшие перспективы также имеет смысл прогнозировать в этой же взаимосвязи. Дальнейшая эволюция МО в значительной степени зависит от того как будет развиваться государственность как форма политической организации общества.

И здесь складывается многовекторная и противоречивая ситуация, поскольку выявились различные тенденции возможной эволюции государства на обозримую перспективу. С одной стороны, ещё до введения в науку глобальной проблематики, в марксистской литературе уже ставился вопрос об отмирании государства и тем самым снижения его роли в будущем развитии мирового сообщества. Эту гипотезу как будто бы усиливает и глобализация, создавая транснациональное пространство глобальной социодинамики.

Но, с другой стороны, многие исследователи полагают, что институт государства сдавать в архив пока ещё рано, даже несмотря на наличие достаточно чётко выраженных процессов деэтатизации в глобальном мире. Так, например, ряд учёных исходят из известного сформулированного ещё Ж. Тириаром “закона пространственной прогрессии”: от государств-городов через государства-территории к государствам - континентам. Казалось бы, человечество в ходе реализации этой «закономерности» создаст столько же государств, сколько континентов на Земле. Но пока этой тенденции давно соответствует лишь Австралия и вряд ли даже Европейский Союз превратится в континентальное государство после завершения “островного Брексита”.

Вряд ли также можно ожидать умножения государств - континентов и, скорее всего, во всяком случае для решения глобальных проблем более целесообразно не “континентализировать” процесс эволюции государственности, подчиняясь «географическому детерминизму», а создавать глобальное государство, которое сможет создать глобальное управление по “государственной модели”. В ходе глобализации просматривается перспектива, когда обретение цивилизацией своей целостности приведет к тому, что может появиться единый целостный субъект глобальной политики и глобальной деятельности во всех главных их направлениях. Именно такую позицию занимают мондиалисты и их религиозный аналог – движение бахаи.

Но для решения глобальных проблем и особенно для достижения в перспективе глобальной устойчивости важнее не формирование глобального управления по государственному образцу, а на принципиально новых принципах, допускающих существование некоторого множества государств, отношения которых продолжают строиться на принципе полицентризма. Важно выявить научные принципы и подходы к управлению глобализацией и другие формы глобального управления переходом к устойчивому развитию (УР), которые в дальнейшем желательно реализовать в течение этого столетия. Очевидно, что формирование планетарного уровня управления – беспрецедентный и весьма трудно реализуемый процесс, когда около двух с половиной сотен государств (из которых 193 – члены ООН и еще Ватикан, а также страны, не признанные большинством членов ООН и с неопределенным пока статусом) должны будут подчиняться единым общецивилизационным императивам и технологиям движения к глобальной устойчивости.

В этом случае под глобальным управлением можно понимать «процесс, в ходе которого, в отсутствие верховной мировой власти, устанавливаются ясно выраженные цели для человечества в целом, а также происходит наднациональное вмешательство в общественную практику ради достижения этих целей» ^{[11, с. 537]}. Начиная с этого тысячелетия мировое сообщество через ООН стало формулировать цели своего будущего развития, вначале как Цели развития тысячелетия, а затем с 2015 г. как Цели устойчивого развития (ЦУР) тем самым активно участвуя в становлении глобального управления через формирование нормативно-целевого прогнозирования ^[12-14].

Реализация стратегии УР – это вместе с тем начало становления нового социоприродного способа взаимодействия и обеспечения жизнедеятельности, гарантирующего выживание народонаселения в разных местах планеты. Стратегия УР становится объединительной платформой для всего человечества, в которой все народы и страны должны быть в равном по отношению к конечной цели положении (хотя их стартовое положение оказывается существенно разным). На базе принципов и целей УР постепенно может сложиться более справедливая форма глобализации (и МО), которая будет содействовать не только дальнейшему существованию и поступательной эволюции человечества, но и его устойчивому взаимодействию с природой.

После прошлых системных трансформаций МО на их дальнейшую эволюцию будут оказывать влияние принципы УР и формируемые каждые полтора десятилетия ЦУР. С реализации стратегии УР начнёт складываться новый способ взаимодействия общества и природы, который получил уже наименование устойчивого (или ноосферного) способа, а его появление должно повлиять на эволюцию международных процессов. Участие государств в реализации стратегии УР, как прогнозируется, не приведёт к отмиранию феномена государственности, а только к его новой -УР-трансформации и отмиранию его функций, препятствующих достижению глобальной устойчивости. А новые его функции, способствующие переходу к УР (так называемые УР-функции) будут только усиливаться. Всё сказанное и другие обстоятельства приводят к выводу, что феномен государственности сохранит свою значимость и основную роль не только в переходе к УР, но и в дальнейшей эволюции международных процессов, в том числе и за пределами нашей планеты.