Коммуникативные барьеры в межкультурной коммуникации (на примере российской и американской лингвокультур)

Бальбурова Людмила Климовна кандидат культурологии доцент, кафедра "Английский язык и межкультурная коммуникация", Восточно-Сибирский государственный университет технологий и управления 670013, Россия, республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Ключевская, 40 В Balburova Liudmila PhD in Cultural Studies associate professor of the Department of the English Language and Cross-Cultural Communication at East Siberia State University of Technology and Management (ESSUTM) 670013, Russia, respublika Buryatiya, g. Ulan-Ude, ul. Klyuchevskaya, 40 V ludmila-balburova@rambler.ru

Глубокие онтологические трансформации, с которыми столкнулся глобальный социум в начале третьего тысячелетия, повышение транспаретности, диффузиозности культурных моделей, прозрачности мира как такового, усиление глобализационных интеграционных процессов выводит на первый план проблему коммуникативного взаимодействия, коммуникативного поведения как такового. Коммуникация как на национальном, так и на международном уровне сегодня выступает одним из актуальных объектов научного изучения. Феномен коммуникации сегодня может подвергаться детальным исследованиям с различных позиций, рассматриваться в различных аспектах: с позиций особенностей функционирования механизмов речепорождения (Н. И. Жинкин, И. А. Зимняя), в антропологическом аспекте (К. Леви-Стросс, Л. Уайт), в философском аспекте (В. С. Библер, М. Бубер), в культурологическом (Ю. М. Лотман, В. В. Иванов) и т. д. Детальному изучению подвергались вопросы национального коммуникативного поведения в трудах И. А. Стернина, Р. Льюиса и др. В отечественной и зарубежной литературе накоплен внушительный корпус работ, освещающих самые различные аспекты международной коммуникации, особенностей национального коммуникативного поведения. В то же время, несмотря на то, что наука существенно продвинулась в вопросах понимания сущности национального коммуникативного поведения, представители различныхлингвокультур по-прежнему сталкиваются с непониманием со стороны друг друга, по-прежнему существуют коммуникативные барьеры, которые существенно затрудняют общение. Причины подобной ситуации могут крыться в том, что коммуникация - живая, постоянно и динамично меняющаяся сущность, в которой, как в зеркале, находят свое отражение любые социокультурные процессы, протекающие в обществе, влияющие на мировосприятие, миропонимание языковой личности, соответственно, изучение особенностей протекания межкультурной коммуникации не может утратить своей актуальности.

Более того, в последние годы в связи с усилением конфронтации между Россией и Западом, прежде всего, в лице США, в связи с введением сначала санкционной, а затем, и антисанкционной политики существенно возрастает риск возникновения новых коммуникативных барьеров под влиянием изменений национальной языковой личности. Соответственно, понимание причин и механизмов возникновения указанных барьеров, трансформаций языковой личности позволит понять и суть их преодоления, минимизации деструктивного воздействия как на отдельного представителя русскоязычной или англоязычной лингвокультур, так и на характер взаимодействия между культурами и нациями в целом, что обусловливает актуальность темы исследования.

Целью исследования выступает изучение национальной языковой личности, под влиянием которой в межкультурной коммуникации могут возникнуть коммуникативные неудачи (на примере взаимодействия языковых личностей России и США).

Объект исследования - языковая личность.

Предмет исследования - национально маркированные особенности языковой личности как фактор коммуникативных неудач.

Методы исследования: наряду с общенаучными методами (анализа, синтеза, сравнения, обобщения, комментирования и т. д.) общелингвистические и специальные методы исследования включают методы семантической и прагматической интерпретации, метод контрастивного описания, при помощи которого исследуемые стратегии одного языка сопоставлялись с соответствующими стратегиями другого языка с целью выявления разного рода расхождений.

Новизна данной работы обусловливается тем, что языковая личность относительно недавно стала актуальным объектом научного изучения, соответственно, многочисленные аспекты её влияния на реализацию тех или иных механизмов речевой деятельности, на особенности протекания процесса коммуникации, в том числе, и на возникновение коммуникативных неудач остаются не до конца изученными в современной научной литературе. Выявление причин, факторов и механизмов, которые могут привести к возникновению коммуникативных неудач позволит лучше понять сущность межкультурной коммуникации в целом, лучше понять факторы, которые могут привести к коммуникативным неудачам и, как следствие, минимизировать влияние негативных факторов на характер протекания коммуникации.

Практическая значимость исследования заключается в возможностях применения результатов в практике межличностной межкультурной коммуникации, при написании методических рекомендаций, курсовых и выпускных квалификационных работ. Полученные выводы могут быть полезны студентам, магистрантам, аспирантам различных профилей и направлений подготовки вузов, в том числе, связанных с межкультурной коммуникативной деятельностью.

Логика проведения данного исследования требует обращения к теоретическим источникам, которые позволят выявить сущность языковой личности. Одно из наиболее полных исследований языковой личности представлено в трудах Ю. Н. Караулова, благодаря которому отечественная лингвистика обогатилась данным понятием. В своих работах исследователь понимает под изучаемой категорией «человека, обладающего способностью создавать и воспринимать тексты, различающиеся: «а) степенью структурно-языковой сложности; б) глубиной и точностью отражения действительности; в) определенной целевой направленностью» ^{[4, с. 94]}.

Таким образом, языковая личность представляет собой термин, который используется для номинации активного, сознательного субъекта речевой деятельности, в том числе, и межкультурной, протекающей в определённом историческом, социокультурном пространстве, и определяемой условиями этого пространства, конкретной коммуникативной ситуации, индивидуальными особенностями субъекта и пр.

По мнению большинства исследователей, общей характерной чертой межкультурной коммуникации (т.е. взаимодействия, при котором культурно-детерминированная специфика личности коммуниканта влияет на особенности кодирования сообщения, формы контакта и восприятие контекста) является неосознанность культурных различий её участниками на начальном этапе интеракции.

Вступая в коммуникацию, каждый из партнёров, каждая национальная языковая личность опирается на свои культурно-специфические взгляды, на свой образ мира, который он считает нормальным и само собой разумеющимся и не осознаёт различий в восприятии ситуации своим партнёром. В результате дешифровка полученного сообщения искажается, а нередко полностью противоречит смыслу, вложенному в неё отправителем. К сожалению, в подобных ситуациях стороны редко проверяют и обсуждают понимание. Компетентность в межкультурном общении вырабатывается путем проб и ошибок, многие из которых болезненны. Во многих случаях попытка вступить в межкультурное общение заканчивается коммуникативной неудачей, под которой в современной научной литературе понимается не только «неосуществление или неполное осуществление коммуникативного намерения говорящего или пишущего» ^{[1, с. 99]}, но и возникающий в процессе общения нежелательный эмоциональный эффект ^{[2, с. 12]}.

Одной из главных причин непонимания или неполного понимания в процессе общения русских и американцев является несовпадение их психологической самоидентификации и взаимовосприятия. Проявления российской и американской идентичности, то есть «чувства непрерывной самотождественности» по определению Э. Эриксона ^{[9, с. 17]}, существенно отличаются друг от друга. В американской культуре личностное начало имеет статус безусловности, неподчинённости другим регулятивным принципам. Индивидуализм определяет характер государственности, законодательной системы, равно как и коммуникации между индивидами в профессиональной сфере и быту, формирования национальной языковой личности как таковой.

Для многонациональной, многоконфессиональной России само выживание государства как геополитической целостностности представляется невозможным без соборности, ставшей фундаментальным государствообразующим принципом, который в сознании россиян органично сочетается с коллективизмом.

Индивидуализм американской и коллективизм российской лингвокультур приводит к существенным различиям в формировании языковой личности как носителя национального самосознания, что приводит к существенным различиям мировосприятия, восприятия других, самой коммуникативной ситуации, особенностям реализации коммуникативных стратегий.

Прежде всего, в процессе реализации коммуникации представители русскоязычной и англоязычной лингвокультур по-разному воспринимают саму личность коммуниканта. По оценкам западных исследователей, в американской культуре личность может рассматриваться как фрагментарная (Д. Пибоди ^{[12, р. 98-100]}, Э. Стюарта ^{[13, с. 164-173]} и др.). Американцы могут не одобрять политические взгляды, увлечения или личную жизнь своего делового партнёра, и всё же эффективно с ним работать. В русской культуре индивидуальность рассматривается через её целостность, то есть личность либо полностью принимается, либо полностью отвергается. В силу этого русские очень часто не могут сотрудничать с человеком, придерживающимся других убеждений, в том числе политических.

Подобное противопоставление фрагментарного восприятия личности цельному восприятию может объясняться, на наш взгляд, тем, что в отличие от русских, придающих особое значение месту рождения, своей семье, социальному статусу и другим индикаторам, «связывающим» личность с обществом, выступающих индикаторами её успешности в глазах общества, американцы ориентируются исключительно на личные достижения индивида. В русском языке нет эквивалента ключевых для американской культуры понятий: self-mademan (человек, который сделал сам себя) иself-reliance (самодостаточность - концепт, обозначающий ценность человеческой личности, её независимость и способность самостоятельно добиться поставленных целей).

По нашему мнению, способность абстрагироваться и реагировать на окружающих с точки зрения их отдельных качеств, из соображений целесообразности, во многом определяется прагматизмом, выступающим одним из базовых принципов американской культуры, в которой, согласно теории Уильяма Джеймса, даже столь абстрактные для представителя русскоязычной лингвокультуры понятия, как смысл или правда измеряются в соответствии с их практическими (прагматическими) последствиями.

В России прагматизм воспринимается как противоположность духовности. Логический, рациональный подход американцев кажется русским холодным и лишённым личностного начала.

Существенные различия отмечаются также в системе национальных аксиологических модусов, определяющих характер коммуникации. Например, для американцев неправда, нечестность при ведении переговоров, при уплате налогов, при взаимодействии с государственными службами и социальными институтами, этически очень значима. В России же, в силу несовершенства демократических институтов, налогового законодательства, уход от оплаты налогов (по сути, обман государства) столь негативного оценивания со стороны бизнеса и общества не вызывает. Характерно, что само слово "cheating" (обман, мошенничество) употребляется также в значении "списывание" на экзаменах" и "супружеская измена", уравнивая таким образом эти понятия с точки зрения их неприемлемости и нарушения моральной этики. При этом русские эквиваленты несут иную смысловую нагрузку и отражают разное морально-психологическое переживание, связанное с этими концептами.

Очень часто определённые американские ценности олицетворяют собой жизнь и деятельность американских президентов. Это находит своё отражение в устойчивых клише, закрепившихся в общественном сознании за некоторыми из них, например, антропоним Honest Abe (честный Эйб) имеет в своей основе историю, пересказываемую многочисленными почитателями Абрахама Линкольна. Эта история повествует о том, как однажды честный Эйб, будучи продавцом сельской лавки, прошагал несколько миль, чтобы отдать сдачу покупателю, по ошибке заплатившему больше, чем нужно. В глазах своих сограждан А. Линкольн является воплощением лучших качеств американцев.

Примером коммуникативной неудачи, иллюстрирующим приоритетную ценность честности в американской культуре, может послужить случай, о котором рассказал Владимир Познер на встрече с участниками VII Фулбрайтовской гуманитарной летней школы. В конце 80-х годов прошлого столетия при проведении первого советско-американского телемоста «Ленинград – Сиэтл» многие члены советской аудитории пришли в студию с цветами, демонстрируя свою симпатию к американским партнерам и ожидая доброжелательного, позитивного разговора. Американцы же, настроенные в большей степени на конфронтацию с бывшими «врагами», чем надиалог, не были психологически готовы к доверию. В результате отсутствия доверия между коммуникантами, под влиянием восприятия советской стороны как «нечестной», даже полученный на простой вопрос «Что вы можете сказать о городе Горьком?» ответ «Это большой город на Волге» был воспринят как нечестность, умышленное сокрытие факта, поскольку для американцев Горький – город, известный в американских СМИ исключительно в связи с принудительным пребыванием там академика А.Д. Сахарова. Хотелось бы отметить, что, несмотря на то, что с 80-х годов прошло почти полвека, несмотря на существенные трансформации каждого аспекта жизнедеятельности российского социума, это мало изменило образ России в зарубежных СМИ, которые по-прежнему рисуют РФ как страну «икры, троек, самоваров и золотых куполов» ^[7], ну и, наверное, нечестности.

Для успешной, бесконфликтной коммуникации необходимо также учитывать культурно-детерминированное отношение коммуникантов ко времени. Ориентацию на будущее в американской культуре можно противопоставить русской приверженности традициям и обращению к прошлому как основе настоящего. Показателен в этой связи пример, описанный в одной из газетных статей. Колин Пикер, американский педагог, работавший в российском детском доме, писал в своём дневнике: «Вчера исполнилось 50 лет с того дня как Германия напала на Россию <...> Русские люди слишком погружены в своё прошлое (особенно это касается военных лет). Наша тенденция в США иная, она - в словах "Забудь прошлое и с ним будет покончено"» («Правда». 19.7.91) [Цит. по 6, с. 34].

В беседах со студентами гос. университета шт. Айова обсуждался вопрос как ими воспринимается Вторая мировая война. Выяснилось, что все студенты относятся к этому событию как «очень далёкому», имеющему интерес только для историков, не ассоциируя его с современным периодом. О восприятии тех же событий в российском обществе могут свидетельствовать многотысячные акции Бессмертного полка, впервые инициированного в 2012 году, уже через 71 год «с того дня как Германия напала на Россию».

В связи с этим хочется подчеркнуть важное отличие американской научной традиции от российской, которое заключается в том, что американские учёные занимаются той или иной проблемой определённое время, затем переходят к другой проблеме и зачастую уклоняются от разговора на тему своих прежних интересов, отвечая: «Я больше этим не занимаюсь». Российский учёный всю жизнь может интересоваться проблемами, которыми он занимался в молодости.

Под влиянием различий мировосприятия, различий коммуникативных ценностей, различной интерпретации пространственно-временных параметров коммуникации осуществляется выбор различных коммуникативных стратегий в коммуникативных ситуациях. Например, при стимулировании труда, по наблюдениям Хирокавы и Мияхары, менеджеры в американских корпорациях при воздействии на «нерадивых» сотрудников предпочтение отдают ^{[11, р. 107-134]}:

- «угрозам»: "If you don’t start reporting to work on time, I will have no choice but to dock your pay".) («Если вы не будете в срок сдавать отчёт, у меня не останется другого выбора, как урезать вашу зарплату»);

- «ультиматумам»:"If you can’t come to work on time, go find yourself another job." («Если вы не можете вовремя приходить на эту работу, ищете себе другую»).

При мотивации подчинённых руководители могут выступать со своими предложениями, используя:

- прямые просьбы: “I want you to feel free to come to me with any ideas you have for improving the company”. («Я хочу, чтобы вы подходили ко мне с любыми предложениями по улучшению работы компании»);

- обещания: Don’t hesitate to offer ideas and suggestions because we always reward good suggestions. («Не колеблясь, вносите свои предложения, т.к. мы всегда материально поощряем хорошие идеи»);

- демонстрацию расположенияк коммуниканту: ("You are one of our best people and I really value your judgment, so please feel free to come to me with ideas you have”. («Вы - один из наших лучших сотрудников, и я действительно ценю ваше мнение, поэтому, пожалуйста, подходите ко мне с любыми вашими соображениями»).

Другими словами, в американской культуре отмечается обращение к коммуникативным стратегиям, подчёркивающим самостоятельность, личную ответственность и личные достижения коммуниканта.

В российской культуре в соответствующих коммуникативных ситуациях в качестве средства воздействия на личность зачастую используется коллектив. Русский человек не настолько интровертен, как восточный, не настолько сосредоточен на личностных переживаниях, как и западный человек, правду он ищет не в самом себе, но вне себя, однако, в отличие от западноевропейского интеллигента он ориентирован на социум, на соборность, на коллективизм, а не на личность как самоценность, соответственно, общественное мнение, общественное одобрение или порицание выступает эффективным средством мотивации личности к реализации тех или иных видов профессиональной деятельности. По мнению К. М. Шилихиной, для носителей русского менталитета, соборного по своей сути, характерным является использование акта призыва с целью модификации поведения большой группы людей: «корректируя поведение собеседника, российские коммуниканты апеллируют к совести адресата. В американском общении подобный речевой приём нарушает суверенность личности» ^{[9, с. 158]}.

Подобное различие наблюдается и при выборе стратегий при разрешении конфликта.Например, при острой конфликтной ситуации между сослуживцами, американский руководитель пригласит обе стороны для совместного разговора, цель которого - найти выход из конфликта. В той же ситуации российский руководитель, вероятнее всего, предпочтёт обсудить проблему с каждой из сторон индивидуально, помогая таким образом «сохранить лицо» вовлечённым участникам и избежать эскалации конфликта. Разные подходы обусловлены тем, что как отмечает С. Тинг-Тумми, представители индивидуалистских культур используют прямой стиль решения конфликта, ориентируясь, прежде всего, на эффективность; в коллективистских же культурах принято решать конфликты при помощи непрямого стиля, позволяющего сторонам «сохранить лицо», не нарушая гармонии внутри референтной группы ^{[14, с. 195]}.

Участники и свидетели деловых переговоров между русскими и американцами отмечают, что характер взаимоотношений между ними во многом определяется разным отношением к понятию «компромисс». Для американцев компромисс - неотъемлемая часть переговоров, неспособность достичь компромисса воспринимается как неудача, как индикатор личностной неэффективности. Русские, в свою очередь, рассматривают компромисс как свидетельство слабости, отступление от нравственно обоснованной позиции.

Анализируя вербальные стили коммуникации, О.А. Леонтович подчёркивает, что коммуникативная стратегия американцев отличается большей прямотой, эксплицитностью выражения информации и безаппеляционностью, нежели у русских ^{[5, с. 231]}. На наш взгляд, утверждение о прямоте и низкоконтекстности, как составляющих американской коммуникативной стратегии, не является бесспорным. В некоторых отношениях американцы проявляют при общении большую, а в некоторых, - меньшую прямоту, чем русские.

М. Беннет, описывая вербальное поведение северо-американцев, отмечает, что для них характерно использование непрямого коммуникативного стиля при обсуждении интеллектуальных тематик, что выражается в таких комментариях как: «Возможно, существует иная точка зрения на данный вопрос», либо в простом: «Хмм, интересно». В то же время в межличностных контактах американцы используют прямой вербальный код. Например, они, не задумываясь, говорят в лицо новому знакомому как сильно он /она им нравится ^{[10, р. 22]}.

Если провести подобный анализ русской коммуникативной стратегии, можно увидеть обратное: русскоязычные коммуниканты склонны к эксплицитному выражению своего отношения при обсуждении интеллектуальных тем. В русских научных дискуссиях нередки заявления: «Ваша идея - полнейший бред». Подобные высказывания, которые в другой лингвокультуре могут восприниматься как конфронтационные, осознанны и, более того, приветствуются. В. Каверин в повести «Скандалист или вечера на Васильевском острове», опубликованной в 1927 г., критикует ученых, которые не желали продолжать научный спор своих учителей, поскольку «они не понимали, что, сглаживая эти ссоры, они сглаживали науку» ^{[3, с. 141]}.

Однако в межличностном общении русскоязычные коммуниканты, в отличие от американцев, менее готовы напрямую выражать свои симпатии и антипатии к собеседнику. Для русских открытость в коммуникации означает готовность раскрыть свой личный мир. Поэтому американская открытость и эксплицитность в межличностном общении часто воспринимается русскими как бестактность, а большая эмоциональная сдержанность в интеллектуальных беседах - как интеллектуальная посредственность. Американцев, в свою очередь, может раздражать русская безапелляционность в интеллектуальных вопросах и «закрытость» в личных отношениях.

Выводы: таким образом, на основании проведенного анализа можно сделать вывод, что под влиянием выраженного индивидуализма американской культуры и не менее выраженного коллективизма российской у представителей данных культурных моделей формируются многочисленные коммуникативные барьеры – «личностные факторы социально-психологического характера, препятствующие взаимопониманию и социальному взаимодействию, служащие причиной непонимания, конфликтов или способствующие им» ^{[1, с. 27]}. В качестве таких факторов можно указать различные ценности и принципы общения, восприятие пространственно-временных категорий коммуникативной ситуации, выбор коммуникативных стратегий, направленных на достижение различных коммуникативных целей и т.д. В графическом виде совокупность выявленных коммуникативных барьеров может быть представлена в виде Рис.:

Рисунок. Коммуникативные барьеры представителей русскоязычной и англоязычной лингвокультур

Разумеется, выявленными личностными факторами социально-психологического характера, все различия между представителями русскоязычной и англоязычной лингвокультур не ограничиваются. Принимая во внимание индивидуализм американской и коллективизм русской культурных моделей, можно предположить, что представители указанных культур на многое смотрят по-разному, многое воспринимают по-разному. Соответственно, работа по выявлению и изучению причин и факторов, которые могут привести к коммуникативным неудачам должна быть продолжена. В то же время, хотелось бы добавить, что лучшее понимание различий, лучшее осознание друг друга, проявление уважения и толерантности друг к другу позволит минимизировать риски возникновения как коммуникативных неудач, так и конфликтов, как бы то ни было, и русскую и американскую культуру сегодня объединяют универсальные ценности демократии, уважения прав и свобод гражданина, права частной собственности, трудолюбия и патриотизма и т. д., иначе говоря, универсального, общего, того, что объединяет, намного больше, чем того, что разъединяет.