Восприятие арабо-мусульманской культуры современными французами: старые проблемы и новые тенденции

Зарипова Алия Ильдаровна аспирант, кафедра философии, Московский государственный институт международных отношений (университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации преподаватель, кафедра международной журналистики, Московский государственный институт международных отношений (университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации 119454, Россия, г. Москва, ул. Проспект Вернадского, 76 Zaripova Aliya Ildarovna post-graduate student of the Department of Philosophy at Moscow State University of International Relations 119454, Russia, g. Moscow, ul. Prospekt Vernadskogo, 76 aliyazaripova357@gmail.com

Тема культурных стереотипов сегодня – одна из наиболее обсуждаемых в мире. Франция – не исключение. Хотя бы потому, что на протяжении своей непростой истории французы (точнее – предки современных французов) всегда находились в тесном контакте с другими народами и культурами. В том числе, с представителями арабо-мусульманского мира. Что, безусловно, сказалось на восприятии современным французским обществом мусульманской культуры в различных ее аспектах ^{[38, с. 129]}.

Для начала имеет смысл подчеркнуть: несмотря на то, что понятие «культурный стереотип» сформировалось лишь к 1922 году (ключевой здесь является работа американца Уолтера Липпмана «Общественное мнение» ^{[36, с. 79]}), можно говорить о наличии феномена, обозначенного данным понятием, на протяжении значительно большего времени. Многие исследователи подчеркивают, что наличие данного феномена пропорционально интенсивности межкультурных контактов, их частоте и произвольности; характеру и направленности межкультурной коммуникации ^{[10, 3, 4, 6, 13, 14, 15, 16]}. Особую роль при этом играет язык ^{[1, 5]}, что в контексте изучения французской культуры играет особенно важно: французы видят язык выражением не только особого способа мысли, но и определяющим идентификатором своей культурной принадлежности ^{[2, 11]}.

Непростую ситуацию с проблемой упрощенного, то есть стеоретипизированного, взаимного восприятия культур, несомненно, усугубляет развитие информационных технологий. Новые средства связи «разносят» стереотипы все более интенсивно, а работа над «искоренением» подобных клише получает поистине «планетарный» размах ^{[32, с. 14]}.

Отдельного анализа заслуживает проблема восприятия восточных культур (в частности, ислама) на Западе. Об этом давно и много пишут как зарубежные авторы (например, известный американский исследователь Эдвард Саид ^[12]), так и российские ученые ^{[17, 8, 9]}. Данное исследование ставит своей задачей не просто обратиться к истории вопроса (хотя и без этого не обойтись). Важно понять, какое влияние имеет (и имеет ли) эта история на современное положение дел. Здесь уместно вместе с выдающимся французским мыслителем Нового времени Шарлем де Монтескьё задать вопрос: «как можно быть персом?» ^[39]. Вопрос, который, напомним, Монтескьё задавал себе в попытке лучше понять самих французов. Отвечая на него сегодня необходимо перейти от истории к анализу относительно «свежих» публикаций средств массовой коммуникации – журналистских текстов, пытающихся понять место арабского населения во Франции.

Арабские завоевания в Европе в VIII-X вв. и, особенно, набеги во Францию VIII века, а также первые Крестовые походы (1096-1099) привели к тому, что образ арабов и мусульман (не разделяемых французами чётко как тогда, так и в настоящее время) характеризовался высокой степенью демонизации и, в определённом плане, дегуманизации. Во-первых, для средневековых французских хронистов наиболее типичными эпитетами при описании арабов-мусульман являются «жестокий», «вероломный» и «скверный» ^{[27, с. 15]} при практически полном отсутствии положительных контрэпитетов. Во-вторых, обычно искажался сам физический облик «сарацин», которые наделялись анималистическими и демоническими чертами: «лают, как собаки», «ревут и ржут по-лошадиному», «чернее чернил, не имеют ничего белого, кроме зубов» ^{[33, сс. 184, 312]}. При этом даже тёмный цвет кожи в контексте европейского христианского мировоззрения связывался со злом и адом. Одним из главных источников такого «идеологизированного» восприятия являлись как постоянные войны, так и отношение к исламу как к демонической ереси. По словам французского папы Урбана II, мусульмане являлись «неверной расой, достойной презрения, <…> подлыми рабами демонов» ^{[34, с. 183]}.

С течением времени, когда религиозный пыл войн за веру с обеих сторон уступил место более прагматичному сосуществованию в рамках единого экономического и политического пространства Средиземноморья, на смену демонизации мусульман пришли новые, более отвечающие реальности стереотипы. В период поздних Средних веков становится типичным описание мусульман как жадных, алчных до денег и нечестных купцов ^{[27, сс. 15-16]}. Безусловно, это связано с тем, что основной формат взаимоотношений европейцев с арабами представлял собой уже не перманентные военные конфликты, а активизировавшуюся торговлю.

Однако с началом французской колонизации арабских стран в XIX в. старые клише относительно «неверного» и «низшего» народа вновь заняли своё место во французском культурном и образовательном дискурсе. Так, в школьных учебниках конца XIX в., несмотря на светский характер системы образования, подчёркивалось именно религиозное несовершенство мусульманского мира ^{[37, cc. 152, 198]}, а также пагубное воздействие арабов на европейское «благосостояние» ^{[37, c. 24]}. Одновременно укоренился стереотип об арабах как людях, неспособных к правильному ведению хозяйства и рациональной экономике ^{[27, с. 20]}. Подобное восприятие мусульманского мира как культуры, неполноценной как с духовной, так и с материальной точек зрения, обеспечивало оправдание колонизаторской политики и давало чувство правоты французам, рассматривавшим себя как цивилизаторов низших народов ^[40].

ХХ в. привнёс во французское восприятие арабов и мусульман новый аспект – презрение к ним как к людям «рабского труда». Первые рабочие-мигранты из северной Африки, восстанавливавшие французскую экономику после Первой Мировой войны в исключительно тяжёлых условиях, получили во французском обществе такие прозвища, как «bougnoul» (в переводе с языка волоф – «человек, выполняющий работу по принуждению», фактически «раб»), gourbi – «нищий» (от алж. «гурби» – хижина, лачуга) ^[21]. На фоне подобного презрительного отношения зарождающаяся политическая активность в среде арабо-мусульманских иммигрантов привела ко всё большему росту расистских настроений и ксенофобии. Особенно подобные настроения усилились во время войны за независимость в Алжире и с началом послевоенной эмиграции североафриканских разнорабочих в бывшую метрополию ^[21].

Тем не менее, наиболее важным представляется исследовать восприятие французским обществом арабо-мусульманских иммигрантов на современном этапе. На основании имеющихся опросов общественного мнения (несмотря на то, что официальные расовые и религиозные исследования во Франции запрещены) и экспертных оценок возможно выявить наличие двух главных трендов в представлениях французского общества об арабо-мусульманской общине страны.

Наиболее распространённое мнение французского общества о выходцах из арабских (и шире — в целом мусульманских) стран заключается в представлении о них как о «культурной угрозе». Согласно мнениям социологов, многие французы считают, что иммигранты-мусульмане не стремятся интегрироваться во французскую культуру, а пытаются воссоздать в обществе, принимающем их, свои культурные нормы, образ поведения и ценности ^{[23, сс. 226-228]}. Так, в то время как 78% французских мусульман заявляют о своём желании интегрироваться во французское общество, более половины французов (54%) верят в то, что мусульмане хотят сохранить собственную культуру нетронутой и интегрироваться не хотят ^[19]. Это свидетельствует о высоком уровне недоверия коренных французов в отношении перспектив культурной конвергенции. При том, что около 45% мусульман старше 35 лет считают себя в первую очередь французами, а во вторую мусульманами, а примерно 15% заявляют о равнозначности данных критериев самоидентификации ^{[20, с. 67]}, в целом большинство французов считает, что мусульмане не только не хотят становиться французами, но и, напротив, желают преобразовать Францию под свои представления. С одной стороны, опросы общественного мнения в течение 1990-х гг. свидетельствовали об увеличении лояльности в отношении французского общества к арабским мигрантам. Если в 1990 г. около 80% французов считало, что в стране проживает слишком много арабов, то в 1997 г. число сторонников подобного утверждения снизилось до 60% ^[30]. Однако последние полтора десятилетия (насыщенные такими событиями, как городские волнения 2005 г. в Париже и теракты 2015-1017 гг.) привели к новому росту популярности мнения о мусульманах в целом как о «культурной угрозе» французскому обществу. Так, по результатам масштабного опроса в 2017 г., 61% респондентов ответили, что «мигранты не предпринимают никаких усилий для интеграции», 60% заявили, что «ислам несовместим с ценностями Французской Республики, и 78% посчитали, что «ислам стремится наложить свои правила на жизнь немусульман» ^[22]. Это свидетельствует о несомненном росте алармистских настроений французского общества, всё больше видящего в мусульманах «иных», настроенного на изменение привычного образа жизни и традиционного уклада. Согласно другим новейшим опросам, если в середине 2000-х гг. вопрос о разрешении хиджаба в школах вызывал ожесточённые дискуссии на национальном уровне, в 2017 г. меру запретить покрывать голову поддержали 79% французов (77% высказались также против разрешения мусульманского закрытого купальника - «буркини») ^[31]. Учитывая, что ношение того или иного вида одежды не может расцениваться как посягательство на права коренного населения, одобрение их запрета большинством французов свидетельствует об опасении именно культурной экспансии и изменения культурных норм общества. Частным проявлением опасений культурной экспансии является представление о том, что во Франции «слишком много мечетей» при том, что в 2012 г. в стране существовало 40 тысяч церквей (1 на 75 прихожан) и всего 2.5 тысячи мечетей (1 на 816 прихожан) ^[24].

При восприятии мусульман в качестве культурной угрозы ещё более негативный фон для межконфессиональных отношений создаёт укоренившееся во французском обществе мнение о том, что иммигранты (включая второе и третье поколение, имеющее французское гражданство) представляют собой социальную обузу, часть населения, пассивную экономически и поглощающую существенную часть доходов работающих французов ^{[42, с. 35]}.

С последним обстоятельством связан один из наиболее устойчивых стереотипов французского общества относительно людей арабского происхождения (и, шире, мусульман): а именно, якобы низкая работоспособность последних. В этой связи характерно наличие во французском разговорном языке выражения «арабская работа» (travail d'Arabe), которое словари определяют как «неудачно, небрежно выполненная работа, работа, которую следует переделывать» ^[35]. Подобное мнение о выходцах с Ближнего Востока и Северной Африки, утвердившееся в колониальный период, сохранило актуальность до наших дней. Несмотря на отсутствие официальной статистики по безработице в разных этноконфессиональных группах, исследователи подсчитали, что в то время, как среди эмигрантов из восточноевропейских стран и их детей уровень безработицы составлял в середине 1990-х гг. 9.5% (в целом данная цифра соответствовало общенациональному уровню), среди выходцев из прочих регионов (большинство из которых составляли североафриканские и ближневосточные арабы) он достигал 20-25% ^{[29, cc. 40-45]}. Настолько сильные отличия от эмигрантов из стран Восточной Европы, имевших при этом также очень низкий уровень квалификации и образования, позволяет утверждать, что причиной подобного плачевного положения арабских эмигрантов во многом было наличие определённых представлений о них как о «плохих работниках» в среде французских работодателей. Подобное предположение подтверждается исследованием 2017 года под названием «Существует ли во Франции проблема с мусульманами?». Согласно его результатам, при подаче заявлений на трудоустройство кандидаты, указавшие своей религией ислам, получали ответный звонок от потенциального работодателя в 11.7% случаев по сравнению с 18.4% среди тех, кто отметил в резюме христианское вероисповедание ^{[41, c. 32]}. При этом если среди кандидатов, идентифицировавших себя как «религиозный» христианин, ответ от работодателя получили 17.9%, «религиозным» мусульманам отвечали лишь в 4.9% случаев ^{[41, c. 32]}. Согласно исследованиям, подобные тенденции имеют свойство сохраняться и даже усугубляться. Так, в 2006 г. группа исследователей провела эксперимент, рассылая по работодателям идентичные по всем пунктам резюме, часть из которых была подписана аутентичными французскими именами и фамилиями, другая же якобы исходила от марокканцев. В результате на 100 позитивных ответов, полученных на резюме с французскими именами, пришлось лишь 35 согласий на абсолютно такие же марокканские ^{[26, с. 10]}. Согласно схожему исследованию от 2010 г., при прочих идентичных квалификациях и способностях кандидаты-мусульмане получали работу в 2.5 раза реже, чем их конкуренты-христиане ^{[18, с. 22384]}. В условиях сложной экономической ситуации и нестабильного рынка труда, коренное французское население, ожидаемо резко реагирует на поползновения в эти сферы жизни со стороны иммигрантов и проецирует роль «козла отпущения» на среднестатистический образ «араба» ^{[38, c. 131]}.

Не улучшают ситуацию и другие факторы, напрямую влияющие на укоренение и упрочение негативных стереотипов об арабском населении во французском обществе, в первую очередь – это продукты поп-культуры (кинематограф, музыка, литература) и образы масс-медиа ^[7], где зачастую представители арабской культуры оказываются изображены в карикатурном и даже презрительном свете ^[25]. «Араб» ассоциируется с опасностью, наркотрафиком и многими другими пороками настолько часто, что исследователи задаются вопросом: если даже такое прогрессивное искусство как кино не способно принять нового «актера», что можно говорить об обществе ^{[28, c. 189]}?

Таким образом, восприятие французским обществом ислама и арабо-мусульманской общины страны характеризуется двумя основными моментами.

Во-первых, несмотря на высокий уровень толерантности Франции к гетерогенным меньшинствам, а также на попытки выстраивания собственного имиджа как наиболее лояльной к исламу европейской страны, согласно опросам общественного мнения в последние годы подавляющее большинство французов рассматривает ислам и мусульман как культурную угрозу; общину, религиозно и культурно чуждую «коренному» обществу, не желающую интегрироваться и принимать французский образ жизни и даже стремящуюся самой проводить культурную экспансию по утверждению собственной системы ценностей и менталитета.

Другим распространённым представлением о мусульманах является стереотип об их низкой работоспособности, что выражается в описанной выше дискриминации при устройстве на работу. Подобный тренд вносит свой вклад в увеличение безработицы среди французов мусульманского вероисповедания, что приводит к их большей зависимости от государственной системы социального обеспечения. Это, в свою очередь, является дополнительным раздражающим фактором для «коренного» населения.

Итак, на основе публикаций французской прессы и исследований последних лет можно сделать вывод, что негативные стереотипы относительно представителей исламской культуры в современном французском обществе все еще бытуют. Более того, в последнее десятилетие возникли относительно новые их версии, потенциально способные углубить дистанцию между теми французами, кто относит себя к последователям ислама, и теми, кто воспринимает это положение дел как угрозу французской культуре и образу жизни. Кроме того, стереотипы, как можно отметить, статичными не являются и претерпевают определенные изменения в зависимости от исторического периода и условий взаимодействия культур. Это можно проследить на протяжении всей истории взаимодействия французского и исламского общества: во время религиозных войн стереотипы в первую очередь касались вопросов религии, во время расцвета торгово-экономических отношений – речь шла о нечестности в торговле. Сегодня социально-экономическая и культурная составляющие играют главенствующую роль в формировании стереотипов в отношении представителей арабского мира, что также объясняется общей ситуацией современности.