Актуальные проблемы защиты прав и интересов несовершеннолетнего в контексте реформирование УПК в отдельных странах СНГ

Исаева Клара Асангазыевна доктор юридических наук профессор, КНУ им. Ж. Баласагына 720033, Киргизия, г. Бишкек, ул. Киевская, 132, учебный корпус №2 Isaeva Klara Asangazyevna Doctor of Law professor at Kyrgyz National University named after Jusup Balasagyn 720033, Kirgiziya, g. Bishkek, ul. Kievskaya, 132, uchebnyi korpus №2 isaeva-klara@inbox.ru Другие публикации этого автора

Каженова Асель Серикпаевна старший преподаватель, кафедра государственно-правовых дисциплин, Академия финансовой полиции Республики Казахстан 720027, Киргизия, республика Кыргызская Республика, г. Бишкек, ул. Киевская, 132 Kazhenova Asel' Serikpaevna Senior Lecturer and the Department of State-legal disciplines of the Academy of Financial Police of the Republic of Kazakhstan 720027, Kirgiziya, respublika Kyrgyzskaya Respublika, g. Bishkek, ul. Kievskaya, 132 juf_uch.sovet@mail.ru

Не является ни для кого новшеством, что духовно-нравственная составляющая у несовершеннолетних, как правило, деформируется при нахождении их в закрытых либо интернаторских государственных учреждениях. Причем здесь влияет не только среда, при которой он вбирает в себя негативные качества других находящихся там лиц, но и царящая там атмосфера, в которой нередко не соблюдаются конституционные права несовершеннолетнего. Об этом же указывается и в отчете по результатам исследования ЮНИСЕФ проводимых в Кыргызской Республике (далее КР), что «… В закрытых и интернаторских учреждениях для детей распространены различные формы жестокого обращения и пренебрежения, нередки случаи, когда насилие проявляется в своей крайней форме – в виде пыток. Так, в 2012 году было выявлено 24 факта пыток в отношении несовершеннолетних, 12 их которых совершались в учреждениях интренатского типа» ^{[1, с.6]}. Причем, в данном отчете подчеркивается о применении к детям и таких видов пыток, как «… физическое избиение (в том числе, с помощью различных предметов), сухое удушение полиэтиленовым пакетом или руками, сенсорные пытки в виде закапывания в или длительного пребывания на солнце, а также многочисленные виды психологических пыток» ^{[1, с.26-30]}.

И в данном случае нельзя не отметить, что «…в ходе длительного противостояния между личностью и властью происходит поиск наиболее оптимальной модели их взаимоотношений, под воздействием этого менялся и объем прав и свобод граждан государств. И это сложнейшая вечная проблема остается и на сегодняшний день неразрешенной по целому ряду причин и объективного и субъективного характера» ^{[2, с.338]}.

А в таких условиях, когда государством не принимаются действенные меры по защите несовершеннолетних в опасных для него ситуациях, не может быть и речи о выполнении конституционных положений относительно прав и свобод человека.

Так, ст. 22 главы 2 Конституции КР гласит: «1. Никто не может подвергаться пыткам и другим бесчеловечным, жестоким или унижающим достоинство видам обращения или наказания. 2. Каждый лишенный свободы имеет право на гуманное обращение и соблюдение человеческого достоинства» ^[3].

Исходя из вышеприведенных ЮНИСЕФ результатов исследования, следует, что данное направление деятельности требует комплексного подхода к решению вопросов связанных с защитой детей. А также при вынесении судом решения о принятии мер уголовно-правового характера, необходимо учитывать существующие проблемы в закрытых и интернаторских учреждениях для несовершеннолетних, а также, что исправительная система практически не приспособлена на их перевоспитание.

Кроме того, при совпадении норм общей части уголовного закона с нормами относящихся к несовершеннолетним, касающиеся одинакового предмета уголовно-правового регулирования, применяются специальные нормы последних, поскольку они являются для выделяемой категории лиц более благоприятными. Такие положения созвучны с Конвенцией ООН о правах ребенка, где в ст. 3 указывается о необходимости уделять первоочередное внимание наилучшему обеспечению интересов ребенка, и в целях обеспечения ему защиты и заботы, государства – участники должны принимают все соответствующие законодательные и административные меры ^[4].

Поэтому является не случайным выделение отдельной главы в уголовных кодексах стран СНГ, а именно: Глава 2. Уголовные правонарушения против семьи и несовершеннолетних (глава 2 УК РК), Глава 20. Преступления против семьи и несовершеннолетних (глава 20 УК КР), Глава 20. Преступления против семьи и несовершеннолетних (глава 20 УК РФ).

Законодатели стран СНГ предусмотрели автономность данного раздела, что говорит о признании ими социально-психологических особенностей личности несовершеннолетних, требующих применения к ним специфического характера наказания. Причем данная глава сгруппирована по двум признакам, первая – положения предусматривающие охрану семьи, вторая – это нормы, касающиеся охраны несовершеннолетних. Ведь условия формирования личности ребенка зависят от прочности брака и благополучия семьи. Поэтому вопрос об охране личности несовершеннолетнего органически связан с вопросом об охране семейных отношений.

Хотя в уголовных кодексах стран СНГ и предусмотрена ответственность за вовлечение несовершеннолетних в совершение преступления или иного действия ставящего под угрозу их нормальное развитие, за посягательства на семейные отношения, однако, адекватных мер со стороны общества и государства, данное направление работы не получило. Об этом свидетельствуют и исследования, проведенные правозащитными и неправительственными организациями в КР, которые нами приведены ниже.

Так, согласно исследованиям, проведенным ЮНИСЕФ, высок уровень распространения насилия в отношении несовершеннолетних в Кыргызстане, о чем свидетельствуют следующие приведенные ими данные: «72% детей приходится сталкиваться с проявлениями насилия в семье и/или безудержностью со стороны родителей. Из 2132 опрошенных детей, 51% сталкивались с устными оскорблениями, 38,7% - с психологическим насилием, 36,6% подвергались физическому, а в 1,6% сексуальному насилию. Во всех случаях насилие совершали члены семьи» ^[5]. Такое положение дел, дает основание утверждать, что многие родители считают приемлемым применение подобных мер воспитания и приучения к дисциплине. Это же подтверждают и данные приводимые государственными учреждениями КР. Так, по данным Министерства здравоохранения КР, число детей, которые подверглись семейному насилию и вследствие чего они обратились за медицинской помощью в организации здравоохранения, в 2012 г. – 727 детей, то в ЦСМ, ГСВ – уже 772 несовершеннолетних. Растет количество суицидов ^[6] и количество сексуальных преступлений совершаемых в отношении несовершеннолетних. Такая ситуация обусловлена слабым механизмом защиты детей, как на законодательном уровне, так и на практике.

В этом русле, как правильно указывается Правозащитным Движением «Бир Дуйнө-Кыргызстан»: «… когда правительственные чиновники и учреждения создают систему правосудия по делам несовершеннолетних, не имею информацию о функционировании системы, или о детях, попавших в сферу ее действия, это может привести к безнаказанности в отношении жестокого обращения, насилия и эксплуатации детей, и полученный ребенком опыт вряд ли будет отвечать его наилучшим интересам. Неспособность тщательно регистрировать и оперативно использовать информацию, касающуюся правосудия в отношении несовершеннолетних, порождает неспособность обеспечить защиту ребенка, преступившего закон» ^[7].

Является немаловажной проблемой для государственных органов, что уголовное законодательство в реалиях сегодняшнего дня, не в состоянии адекватно реагировать на появление нетрадиционных, ранее неизвестных форм вовлечения несовершеннолетних в завуалированный порнобизнес, занятие проституцией, приводящие к нравственному растлению, а также причинению вреда здоровью.

Вышеизложенное требует не только принятия уголовных мер, но и комплексного подхода к проблеме со стороны государственно-правовых органов, общественных организаций и т.д. Но при этом мы не призываем отказаться от принятия к данной категории лиц мер принуждения, но должен быть разумный баланс и дифференцированный подход к каждому несовершеннолетнему со стороны органов правосудия, так как государство и общество не должно воспитывать в них иждивенцев и лиц с преступной наклонностью.

Не можем разделить точку зрение, о необходимости снижения возрастного порога уголовной ответственности несовершеннолетних, основным аргументом которых является резкий рост преступности среди несовершеннолетних^{[8, с.68]}. Но нам близка позиция В.В. Куланова, что «… сегодняшние состояния российской пенитенциарной системы, которая отнюдь не способствует достижению целей уголовного наказания, а в большинстве случаев, наоборот, оказывает фактически резко отрицательное воздействие на личность осужденного» ^{[9, с. 93]}.

Кроме того, в данном случае упускается из виду возрастные особенности, которые характерны для данного периода жизни. Причем необходимо учитывать, те психофизиологические признаки, которые выделены в результате многочисленных исследований специалистов в области психологии, психиатрии, педагогики и т.д. Нельзя не отметить, что преступность детей становится одной из самых серьезных проблем мирового сообщества. Не имея устоявшихся мировоззренческих принципов, несовершеннолетние подвержены негативным влияниям, которые существуют в обществе, «… ребенок, в силу особенностей физического и умственного развития не может полно и адекватно понять, выразить и защитить свои интересы» ^{[10, с. 3]}.

Согласно исследованиям проведенных неправительственными организациями в Кыргызстане, лица, достигшие 14 лет, в большей степени приговариваются к уголовной ответственности в виде лишения свободы. По их данным это составляет 65,2%, причем срок лишения свободы колеблется от 3 до 5 лет ^{[11, с. 11-12]}. То есть судьи в меньшей степени используют альтернативные наказания в отношении несовершеннолетних, что не может не беспокоить общество.

Другой немаловажной проблемой является тот факт, что с одной стороны государство защищает и заботится о детях, и потому в соответствии с законодательством, лица до 14 лет не подлежат уголовной ответственности, с другой же по решению Комиссии по делам детей, в случае совершения ими правонарушений, их определяют в специальную школу, где условия их пребывания, как правило, содержат все признаки мест лишения свободы. Ни для кого не секрет, что уже в таких учреждениях есть своя субкультура, которая негативно сказывается на большую часть несовершеннолетних лиц.

Нельзя не коснуться самой процедуры рассмотрения таких дел, а именно, во-первых, Комиссия по делам несовершеннолетних руководствуется подзаконными актами, поскольку ее порядок не определен законом. Во-вторых, такой подзаконный акт не предусматривает присутствие адвоката, право на отказ от дачи против себя показаний, право быть ознакомленными с предъявляемым ему обвинением, ну и безусловно, право на презумпцию невиновности ^[12].

Немаловажным в рассматриваемом случае является не только материальные права, но и процессуальные, поскольку представляют собой один из способов обеспечения и защиты конституционного статуса несовершеннолетних.

И в русле этого, совершенно верно подчеркивается В.О. Лучиным, что «… конституционные нормы, вовлекая в орбиту своего функционирования подчас ряд институтов одной, а нередко и нескольких отраслей права, приводят в действие правовой комплекс, отраслевая принадлежность компонентов которого как бы отступает на второй план. Решающее значение приобретает единство, а не дифференциация норм по различным отраслям права» ^{[13, с. 42]}.

Здесь также следует подчеркнуть, что несмотря на урегулированность казалось бы ряда положений, вызывает немало вопросов действующий порядок уголовного судопроизводства в отношении несовершеннолетних. Некоторые проблемные аспекты не могут быть игнорированы, так как именно в УПК законодателем заложен ряд конституционных гарантий обеспечивающих защиту прав и свобод этой категории лиц. Следует отметить, что в этой связи является закономерным, что в новом УПК Республики Казахстан (далее РК) предусмотрена отдельная глава 56 «Производство по делам об уголовных правонарушениях», так как реализация права на судебную защиту несовершеннолетних, не может исчерпываться лишь их правом на обращение в суд. Является обоснованным позиция, что право на судебную защиту несовершеннолетних, включает в себе совокупность правомочий, обеспечивающих им право лично отстаивать свои права и свободы, предоставление квалифицированной юридической помощи, добиваться восстановления в правах и т.д. Особе производство по делам несовершеннолетних предусмотрено и по УПК КР и УПК Российской Федерации.

Наиболее уязвимыми, на наш взгляд, являются вопросы, связанные с применением к несовершеннолетнему мер пресечения, производство отдельных следственных действий (например, допрос, очная ставка, производство экспертизы, предъявление для опознания), вынесение и исполнение приговора и т.д.

Уголовно-процессуальное законодательство стран СНГ регламентирует условия по применению мер, процессуального принуждения в отношении несовершеннолетних. Однако, это всегда вызывает обоснованную полемику среди теоретиков и практиков. И это связано, с тем, что несмотря на то, что в отношении подростков законодателями предусмотрены специальные требования с учетом международно-правовых актов, они не всегда соответствуют заложенным в них конституционным и международным принципам.

Так, в ст. 37 Конвенции о правах ребенка указано, что «… ни один ребенок не должен быть лишен свободы незаконным или произвольным образом. Арест, задержание или тюремное заключение ребенка осуществляются согласно закону и используются лишь в качестве крайней меры и в течение как можно более короткого соответствующего периода времени» ^[4]. В соответствии с ней и в новом УПК РК 2015 года, ч. 3 ст. 541 «Задержание и применение мер пресечения к несовершеннолетним», закреплено, что «Мера пресечения в виде содержания под стражей применяется к несовершеннолетнему лишь в тех случаях, когда другие меры пресечения по имеющимся в деле обстоятельствам не могут быть применены» ^[14]. Такое же положение предусмотрено и в других УПК стран СНГ. Помимо этого, к примеру, в Кодексе КР о детях, в ч. 3 ст. 87 указано, что «Избрание меры пресечения в виде заключения под стражу, а также наказания в виде лишения свободы должны применяться к детям только в качестве крайней меры» ^[15].

Все вышеизложенное свидетельствует о предпринимаемых законодательных мерах по защите несовершеннолетних в наиболее уязвимых сферах.

Задержание несовершеннолетнего с целью применения к нему меры пресечения, в том числе по подозрению совершению преступного деяния осуществляется общими правилами, которые нашли свое отражение в нормах УПК, что безусловно вызывает вопросы. И здесь, наблюдаются отдельные особенности, к примеру, при проверке обоснованности задержания, прокурор лично проводит допрос такого несовершеннолетнего, а также ставится в известность его родители или законные представители. В каждом случае, при решении вопроса о применении к нему меры пресечения, должна обсуждаться возможность отдачи несовершеннолетнего под присмотр. Но вместе с тем, на наш взгляд, в уголовно-процессуальном законодательстве предусмотрена достаточно сложная процедура. Так, в случае, когда следователь решает возбудить ходатайство перед судом об избрании в отношении несовершеннолетнего меры пресечения в виде заключения под стражу, необходимо первоначально получать согласие прокурора, что затягивает рассмотрение данного вопроса судом. Это мнение высказывается и другими юристами ^{[16, .с75]}. К примеру, С. Попов и Г. Цепляева пишут: «… Правильнее было бы, чтобы допрос подозреваемого после его задержания производился судом, поскольку именно на суд возложено решение вопроса о заключении задержанного под стражу. Такой порядок стал бы подлинной гарантией неприкосновенности личности» ^{[17, с. 33]}.

Помимо этого, это отвечало бы и международно-правовым нормам и принципам, в том числе и п. 10.2. Пекинских правил, в соответствии с которым «Судья или другое компетентное должностное лицо или орган незамедлительно рассматривают вопрос об освобождении» ^[18].

Нельзя не отметить, что несмотря на то, что задержание несовершеннолетнего, предусмотрено в отдельной главе (ст. 393 УПК КР и ст. 541 УПК РК), никаких особых процедур его проведения не регламентировано. А это свидетельствует, что порядок, срок задержания и т.д. ничем не отличается от взрослых лиц, что вызывает справедливое нарекание в юридической общественности.

Как указывалось выше, в каждом случае при рассмотрении вопроса о мере пресечения, наиболее приоритетным является отдача его под присмотр. Но, несмотря на обоснованный подход законодателя к данному вопросу, четкой регламентации в УПК это не получило. Мы имеем в виду, что до настоящего времени не урегулированы такие существенные аспекты, как: кем и в какой форме должна быть обсуждена эта возможность, какой процессуальный документ следует при этом составить и т.д., примеру, будет ли это мотивированное постановление прокурора, которое позволит заинтересованным лицам обжаловать в суде либо это постановление следователя и т.д.

На наш взгляд, недопустима в отношении несовершеннолетнего «размытая» трактовка норм, позволяющая органам следствия и суда принимать решения лишь по своему усмотрению. Мы исходим из того, что в данном случае при вынесении решения судья может руководствоваться несколько иными мотивами, в том числе преследовать корыстную цель, либо в интересах других лиц, а не защиты прав несовершеннолетнего.

К сожалению, мы нередко наблюдаем, что и в отношении отдельных несовершеннолетних распространяется со стороны судебных и правоохранительных органов, необходимые либо политически ангажированные решения. Это, как правило, связано, прежде всего, во-первых, с оппозиционной деятельностью родителей либо близких родственников, во-вторых, наличием в судебной системе «телефонного права», существующего, в том числе и за счет зависимости судей от администрации президента, и других, которые имеют значительные возможности по контролю за их назначением, в-третьих, широкое распространение коррупции среди судебного контроля, что влияет на вынесение ими решения, в отношении несовершеннолетних. Все это препятствует и деятельности адвокатов, которая становится лишь профанацией, и не достигается основная цель, а именно не обеспечивается профессиональная защита прав несовершеннолетних.

Об этом же пишут и международные эксперты, проводившие мониторинг в Кыргызстане по проблемам судебной реформы. Ими указывается: «… Для рядовых граждан самой важной проблемой является высокий уровень коррупции в секторе правосудия. Взяточничество подрывает доверие общества к судебной системе и препятствует мерам повышения профессионализма адвокатов. Многие адвокаты жалуются на то, что их главной задачей является не активная защита клиентов в суде, а содействие процессу (сделки с коррумпированными судьями)» ^[19].

По нашему мнению, является и ошибочной позиция сотрудников правоохранительных органов, считающих, что необходимо шире практиковать применение к несовершеннолетним такую меру пресечения, как заключение под стражу. Они исходят из того, что это может быть использовано в воспитательных целях ^{[20, с.115]}. Мы же придерживаемся точки зрения, что «… во – первых, мера пресечения не преследует цель перевоспитания несовершеннолетних, а для того, чтобы он не скрылся от органов следствия или суда, не противодействовал расследованию и не продолжал заниматься преступной деятельностью. Во-вторых, в результате длительного пребывания в изоляторе результат может быть прямо противоположным, так как не сформировавшаяся психика подростка наоборот быстрее попадет под влияние преступной среды, тюремной субкультуры, и он выйдет уже состоявшимся преступником. В - третьих, данная позиция ставит подростка в худшее положение, чем категорию взрослых лиц, тем самым нарушая требования, установленные современным законодательством по защите законных интересов и прав несовершеннолетних лиц. Поэтому при решении вопроса о применении меры пресечения необходимо органам следствия учитывать ущерб потерпевшего и интересы государства» ^{[21, с. 112-113]}.

Является на сегодняшний день очевидным, что «…. рассматривая участие педагога (психолога) в допросе несовершеннолетнего в качестве одного из видов применения специальных знаний при расследовании преступлений, очевидно, что они не способны, в силу имеющихся знаний, уловить нарушения процессуальных прав и законных интересов допрашиваемого подростка. Это функция адвоката, чье обязательное участие в производстве по делам несовершеннолетних императивно закреплено в законе, и отчасти законного предстателя. Как представляется, задача участия педагога (психолога) в следственном действии, по общему правилу, заключается в содействии следователю в обнаружении и изъятии доказательств» ^{[22, с. 70]}.

Следует обратить внимание и на палитру мнений среди ученых, и на возможность применения в отношении несовершеннолетнего и нетрадиционных приемов допроса, с целью изобличения его в даче им ложных показаний. Речь идет о криминалистической гипнологии. В.В. Образцов пишет, что «… получение достоверной ориентирующей информации, ранее не сообщенной ее носителем. Эта информация выступает в качестве средства, способствующего решению вопроса о совершении данным или иным лицом преступления, о причастности определенного лица к преступлению, иной его виновной осведомленности в содеянном» ^{[23, с. 234]}. Противником же этого выступал В. Хабалев, который акцентировал внимание на то, что «…экспериментальным путем установлено: в результате гипнотического внушения может быть совершено самоубийство. Послушные чужой воле загипнотизированные, стреляли в себя из револьвера (незаряженного), причем делали это как непосредственно после гипносеанса, так и спустя несколько часов» ^{[24, с. 242-243]}. Мы же опираясь на точки зрения М.С. Строговича ^{[25, с. 145]}, З.К. Мирзоевой ^{[21, с. 113]} и других авторов, считаем, что применение гипноза в отношении данной категории лиц недопустимо по следующим причинам: во-первых, применение такого нетрадиционного приема влечет нарушение конституционных прав несовершеннолетнего попавшего в орбиту следствия, предусмотренных в нормах Конституции, как Кыргызстана, так и Казахстана. Но при этом следует учитывать, что добровольное согласие может касаться лишь взрослой части общества, поскольку несовершеннолетние в силу их возраста наделены не полной процессуальной дееспособностью, а потому сами лично такое решение принимать не могут. Во-вторых, необходимо учитывать психовозрастные особенности организма несовершеннолетнего и вторжение подобным образом в сферу его психики, не исключает возможность повлечь негативные последствия для его здоровья. В-третьих, до настоящего времени не достаточно изучен механизм гипноза, и нет абсолютной гарантии, что получаемые при этом сведения достоверны. В-четвертых, получение таким путем наказания нарушает и другое конституционное положение, закрепленное в Конституциях Кыргызстана и Казахстана, не свидетельствовать против себя. В-пятых, следует учитывать, что гипноз сам по себе является наиболее сильной и уязвимой формой психического насилия, что никоим образом не должен касаться несовершеннолетних, тем более, что в силу особенностей психо-эмоционального развития они в большей степени подвержены и гипнотическому внушению. О чем также писала и И.А. Макаренко, что это может повлечь необъективные показания ^{[26, с. 342]}. Не менее дискуссионным является вопрос по применению полиграфа в отношении несовершеннолетнего. Сложно поддержать позицию казахских законодателей, которыми в ведомственном акте «Инструкция по применению полиграфических исследований в правоохранительных органах Казахстан» предусмотрено о запрещении проводить полиграфическое исследование, если лицо не достигло 16 лет. А это означает, что лицо с помощью полиграфа может быть опрошено уже к 16 лет. Мы считаем, что в силу указанных нами ранее особенностей лиц, не достигших 18 лет, такие исследования могут проводиться лишь по достижения ими совершеннолетия, а значит полной его процессуальной дееспособности. Кроме того, необходимо учитывать, что согласно положениям Конституции «… без добровольного согласия ни одно лицо не может быть подвергнуто научным, медицинским или иным исследованиям. В рассматриваемом нами случае данное положение предусматривает получение письменного согласия на проведение полиграфологического испытания. Необходимо также учесть, что, независимо от результатов исследования, только обследуемое лицо должно давать согласие на разглашение результатов полиграфологической проверки» ^{[27, с. 22]}.

Нельзя забывать, что применение гипноза также влечет нарушение конституционных норм, предусматривающих защиту прав несовершеннолетнего.

Существующие и другие дискуссионные проблемы допустимости и правомерности использования различных приемов относительно несовершеннолетних, в том числе нетрадиционных, должны быть, безусловно, более глубоко и научно исследованы. Основой их разрешения должны являться, прежде всего, законность, научность и нравственность.

Таким образом: механизм защиты конституционных прав несовершеннолетних лиц, зависит от целого ряда факторов, которые не могут не влиять на его эффективность, а именно: во-первых, права данной категории лиц должны обеспечиваться исходя из комплексного подхода к самому правовому механизму защиты, где приоритет прав заложенный в Конституции должен стать определяющим направлением деятельности, для законодательной, судебной и исполнительной власти. Во-вторых, институт защиты прав несовершеннолетних представляющий собой многоуровневую систему, должен представлять собой единый механизм, где на каждом его уровне реализуются свои специфические, но между тем взаимосвязанные функции защиты прав данной части общества (международно-правовая защита, межрегиональная (к примеру, страны СНГ), внутригосударственная). В-третьих, выделяемые ступени защиты прав несовершеннолетних, а именно предупреждение правонарушений, судебное рассмотрение и исполнение наказаний, свидетельствует о их взаимосвязи, где должны концентрироваться другие звенья подсистемы реализующие свои функции в соответствии со спецификой предмета их регулирования. В-четвертых, преодолению противоречий, восполнению пробелов в сфере правового регулирования касающихся защиты прав несовершеннолетнего препятствует недостаточная проработка, в том числе на научном уровне межпредметной и межотраслевой связи. И это несмотря на значительный массив нормативных актов касающихся рассматриваемой сферы. В-пятых, необходимо детально разработать и исключить положения уголовного и уголовно-процессуального законодательства, создающие дополнительные условия для широкой трактовки содержания норм, что дает возможность и для злоупотреблений со стороны судебных органов, органов прокуратуры и правопорядка, включая использование в своей деятельности различные формы физического и психологического насилия. В-шестых, исключить искажение и неточное воспроизведение конституционных положений, а также международно-правовых стандартов в законодательной сфере. Средствами же правовой защиты несовершеннолетних является, прежде всего, меры материально-правового, а исходя из этого процессуально-правового характера, что предполагает деятельность различных субъектов определенных законодательством в его разных формах, причем на установленных уровнях и ступенях защиты. Исходя из этого уголовное и уголовно-процессуальное законодательство предлагает свои специфические средства и юридический механизм правового регулирования отношений в данной сфере. Но при этом, выстраиваемая система защиты прав несовершеннолетних не может быть эффективной, если не решать проблемы без включения в нее другие институты общества и государства, а также во взаимосвязи и во взаимодействии с другими отраслями права, отвечающим принципам Конституции.