От юридического факультета Иркутского университета к Сибирскому институту советского права: иркутские корни вузовской истории (посвящение 100-летию Уральского государственного юридического университета)

Зипунникова Наталья Николаевна кандидат юридических наук доцент, кафедра истории государства и права, Уральский государственный юридический университет 620137, Россия, г. Екатеринбург, ул. Комсомольская, 21 Zipunnikova Natalia PhD in Law Docent, the department of History of State and Law, Ural State Law University 620137, Russia, g. Ekaterinburg, ul. Komsomol'skaya, 21 zipunnikowa@yandex.ru Другие публикации этого автора     Калинина Анна Владиславовна документовед архива и музея, Уральский государственный юридический университет, магистр документоведения и архивоведения 620137, Россия, г. Екатеринбург, ул. Комсомольская, 21 Kalinina Anna Document Specialist of the archive and museum, Ural State Law University 620137, Russia, g. Ekaterinburg, ul. Komsomol'skaya, 21 museum@usla.ru

Елисова Нелли Семеновна заведующий архивом, Уральский государственный юридический университет 620137, Россия, г. Екатеринбург, ул. Комсомольская, 21 Elisova Nelli Head of Archive, Ural State Law University 620137, Russia, g. Ekaterinburg, ul. Komsomol'skaya, 21 arhiv@usla.ru

В праздновании университетом юбилеев и годовщин

есть особая черта – это удивительная легкость, с которой

совершается объединение празднующих, большая искренность

и полное отсутствие элементов принуждения – «привода к юбилею».

Проф. А. Сперанский,

из Сборника ко дню трехлетия существования

[Иркутского государственного] университета

Познание истории юридического образования и науки: юбилейные контексты. Многообразие подходов к исследованию исторического опыта «генетически» переплетенных отраслей образования и научного знания, что связаны с воспроизводством юридического корпуса в стране и отвечают на глобальные вызовы по осмыслению государственно-правовой действительности, привело, как представляется, к значительным результатам. И может показаться, что историографическое и источниковое поля истории юридического образования и науки уже не так просто пройти без «навигатора», указателя. В то же самое время очевидны и лакуны, и немалые эвристические возможности «старых» и «новых» исследовательских подходов, стратегий и программ. Так, несмотря на во многом справедливую критику юбилейного жанра ^{[46, с. 26]}, множатся исследования образования и науки в контексте юбилеев.

Важно заметить, что в центре внимания исследователей в последнее время оказался яркий феномен «юбилеемании» второй половины XIX – начала XX вв., понятие (государственного) юбилея «препарируется» весьма концептуально ^{[70; 10; 67]}; предприняты попытки и культурологического прочтения феномена ^[18]. «Образовательно-научная», университетская «юбилеемания» осмысливается в ряде работ современных авторов, показать все из них не представляется возможным ^{[12; 48; 9; 23, др.]}. Известно, что университетские истории, как в России, так и на Западе, чаще всего появлялись именно к юбилеям. Плодотворный критический разбор первой большой истории российского университета предпринят В. С. Парсамовым ^[54]. Практика создания приуроченных к юбилеям университетских трудов является устойчивой ^[24].

Популярность юбилейного жанра обнаруживается также в исследованиях юридического образования и правоведения: юбилеи (университетов, вузов, кафедр, ученых, событий и явлений, реформ, др.) – замечательный повод для пристального и творческого их постижения. Конструктивно ведущиеся «споры о датах», изучение университетских, вузовских, факультетских юбилейных практик видятся значимыми, существенно дополняющими представления об опыте отраслей образования и науки, пересекающих образовательно-научные и правовые системы. Именно такие интеллектуально-эмоциональные настройки легли в основу творческой лабораторной работы, ведущейся в Уральском государственном юридическом университете в последние годы, в том числе, с участием начинающих исследователей ^{[41; 33; 34; 42]}. Полагаем, что обращение к источникам разной природы, в том числе архивным и музейным материалам ^{[20; 21]}, позволяет эффективно продвинуться в познании парадных и непарадных страниц истории юридического вуза, 100-летний вузовский юбилей – яркий стимул к тому.

Идея сибирского университета, образование Иркутского государственного университета (Иргосуна, ИГУ) и его юридического факультета. История нашего вуза началась в Иркутске: положившей ей начало организационной учебно-научной структурой был юридический факультет второго в Сибири университета – Иркутского, открытого осенью 1918 г. Это событие стало одним из важнейших этапов реализации идеи сибирского университета, который пришелся на слом эпох, смену властей и режимов, Гражданскую войну. Идея университета в Сибири, укорененная в начале XIX («университетского») столетия, когда «Предварительными правилами народного просвещения» 1803 г. одним из университетских городов на будущее время назывался Тобольск ^{[55, т. 27, № 20597]}, – одна из значительных социокультурных составляющих истории огромного российского региона и страны в целом. Ее не получилось быстро воплотить в жизнь: сибирские губернии вошли в состав обширного учебного округа Казанского императорского университета, на долгое время ставшего «окраинным» восточным, «для преподавания наук в высшей степени», учреждением России. Опыт нереализованных проектов по созданию университета в Сибири первой половины XIX в., острая необходимость в квалифицированных специалистах для большого региона, расширение сети учебных заведений и рост числа учащихся выступали предпосылками для более активного продвижения здесь «университетской идеи». В середине столетия ее поддерживало и сибирское общество, занимавшее все более активную позицию, и правительственные круги. 5 марта 1856 г. министр народного просвещения А. С. Норов в своем всеподданнейшем докладе поддержал вопрос о сибирском университете, предполагая составить для этого специальный план. Местные власти, в частности, тобольский губернатор А. И. Деспот-Зенович, генерал-губернатор Восточной Сибири (в период 1847 – 1861 гг.) Н. Н. Муравьев-Амурский в разные годы также высказывались об открытии университета ^{[11, с. 25; 73, с. 52–56]}.

Продвижение идеи университета во второй половине столетия связано со значимыми усилиями сибирского общества, ряда местных чиновников, а также правительственных кругов. Многие видные ученые, публицисты высказывались о необходимости расширения высшего образования, устройстве университетов в Азиатской России, в том числе в Иркутске. Необходимы были и исследовательские учреждения для изучения этих обширных территорий; созданные в Иркутске (1851) и Омске (1877) отделы Русского географического общества сыграли в этом деле значительную роль, но они не могли заменить собой, равно как и развивавшиеся музеи, высшие учебные заведения, университеты ^{[2, с. 21]}. Активную позицию занимал известный историк и публицист А. П. Щапов (1831–1876). В своих работах он писал об острой, давно назревшей потребности в иркутском университете, в составе которого обязательно должен был быть создан юридический факультет. Известные деятели общественного движения Сибири Г. Н. Потанин и Н. М. Ядринцев выступали за открытие сибирского университета. Так, Н. М. Ядринцев в работе «Сибирь как колония», писал, что в 1860-е гг. создалась «целая литература о сибирском университете», «он сделался не чужд и массе населения» ^{[74, с. 34]}. В то время именно Иркутск мыслился университетским городом Сибири… Созданная в 1877 г. Комиссия для изучения вопроса об избрании города для сибирского университета под председательством вел. кн. Михаила Николаевича выбрала таковым Томск: решение об учреждении девятого по счету российского императорского университета было принято в 1878 г., спустя десять лет он был официально открыт, а 1898 г. в нем начал работу юридический факультет ^{[56, т. 53, ч. 1, № № 58527; 57, т. 8, № 5231, т. 18, ч. 1, № 15504.]} Еженедельная областная газета «Восточное обозрение» писала в июле 1888 г. в связи с открытием сибирского университета: «Создается университет для целого края или одного города, – вопрос, который излишне задавать, а тем более в Сибири, которая на всем протяжении от Амура до Казани, на 8442 версты будет иметь всего один университет» ^{[1, с. 15]}.

Иркутск не оставлял намерений стать вторым университетским городом Сибири, такие тенденции активизировались в начале XX в. В «междоусобной борьбе сибирских городов за обладание новым университетом» его главным конкурентом назывался Владивосток ^{[47, с. 101]}. Для проработки университетского вопроса в 1916 г. была создана исполнительная комиссия во главе с городским головой И. М. Бобровским, автором Записки «Университет в Иркутске», в которой, кроме прочего, обосновывалась необходимость юридического факультета ^{[7, с. 1]}. Начался сбор пожертвований для будущего университета. Накануне февральских событий 1917 г. Иркутск получил поддержку Совета министров, однако решение университетского вопроса пришлось отложить. Университетская комиссия при городской думе (председатель П. В. Зицерман) поручила формировать университетский коллектив М. М. Рубинштейну (в Москве) и Э. Э. Понтовичу (в Петрограде). К осени 1917 г. положение об Иркутском университете как будто было готово. Временное правительство учредило комиссию, которой следовало прибыть в Иркутск. Планируемый к открытию университет на рубеже 1917–1918 гг. оказался вовлеченным в орбиту стремительно менявшихся событий: так, была распущена городская дума, при которой действовала университетская комиссия, последствия восстания юнкеров в полной мере сказались и на «Белом доме», ставшем впоследствии одним из символов университета ^{[3; 25; 27; 29, с. 5; 30]}.

Советская власть внесла свою лепту в дело создания университета, в частности, решая проблему зданий, предоставляя средства, поручая приват-доценту Петроградского университета Э. Э. Понтовичу заниматься устройством юридического факультета. С ее падением начинается взаимодействие иркутян по поводу университета с Временным Сибирским правительством. Министр народного просвещения В. В. Сапожников прибыл в августе 1918 г. в Иркутск и на заседании Городской думы объявил об открытии университета ^{[4; 37]}.

Торжественное открытие университета состоялось 27 октября 1918 г. ^{[36; 2, с. 23]} Ректором университета стал ранее исполнявший ректорские обязанности Моисей Матвеевич Рубинштейн. Профессор М. М. Рубинштейн (1878–1953) – известный психолог, педагог и философ; окончил Иркутскую губернскую гимназию в 1899 г. и продолжил свое обучение в Казанском университете, а затем в Берлинском и Фрайбургском университете на естественнонаучном отделении ^[68]. В 1909 г. Рубинштейн вернулся в Россию и начал вести преподавательскую и научную деятельность. С 1918 г. по 1921 г. занимал должность ректора Иркутского университета, а затем пост декана его педагогического факультета. В 1923 г. Рубинштейн уехал в Москву и там продолжил работать. Отмечается, что Татьяна Матвеевна Боннэр (в девичестве Рубинштейн), бабушка знаменитой правозащитницы и жены Андрея Сахарова Елены Боннэр, была его старшей сестрой ^[63]. Именно М. М. Рубинштейн проделал «титаническую работу» по устройству зданий, организации приема абитуриентов, формированию управленческой структуры, кафедр, библиотеки, др. ^{[5; 38]} Наряду с историко-филологическим юридический факультет стал университетским «пионером», принявшим обучающихся на два первых курса.

Нормативные, политико-идеологические и организационно-управленческие основы деятельности факультета для подготовки юристов Иркутского государственного университета. Постановлением Совета министров Сибирского правительства от 26 апреля 1919 г. было зафиксировано: «Иркутский государственный университет считать открытым с 15 сентября 1918 г. в составе историко-филологического и юридического факультетов…» ^{[14, ед. хр. 1, л. 106–107]}. Роль Верховного правителя Сибири А. В. Колчака, таким образом, связана отнюдь не с фактом открытия университета, а, по меньшей мере, с юридическим подтверждением этого факта, с «содействием росту университета»; современные авторы предприняли немало усилий для развенчания соответствующего мифа об открытии университета Колчаком ^{[32, с. 84; 37]}. Стилистика и терминология упомянутого выше узаконения, отсылки к нормам Свода законов Российской империи не оставляют сомнений в ориентирах законодателя. В то время как советская власть упраздняла юридические факультеты «старых» университетов, подыскивая иную подходящую форму воспроизводства кадров, юридический факультет Иргосуна проходил сложную стадию становления и легитимации. Короткое время обязанности декана исполнял проф. М. М. Агарков, затем эту должность (на выборной основе) занял В. П. Доманжо (1881–1922), секретарем факультета стал А. Н. Колесников.

С восстановлением советской власти связано первое переустройство Иргосуна и его факультетов, перед которыми встали задачи служения социалистической революции, пролетаризации. 5 апреля 1920 г. функционирование обоих факультетов было приостановлено (постановления Губревкома, ГубОНО). В соответствии с Положением об Иркутском университете от 14 июня 1920 г. ^{[13, ед. хр. 322, л. 2–8]} это учебно-научное учреждение подразделялось на научный, учено-учебный и научно-просветительский отделы; учено-учебный отдел делился на факультеты, а они – на отделения. Предусматривались собрания факультетов и отделений. Решению задач новой образовательной политики соответствовал созданный рабочий факультет. Наряду с другими был образован гуманитарный факультет с отделениями, в том числе – общественно-правовым ^[31]. Деканом факультета до ноября 1920 г. был проф. В. А. Рязановский, после него проф. В. П. Доманжо; секретарем (с конца июля 1920 г.) являлся проф. И. А. Антропов.

Гуманитарный факультет действовал до 1 июня 1921 г., ему на смену пришел факультет общественных наук (ФОН). Задачей советских ФОНов, особенности и трудности становления которых осмысливаются в ряде современных работ ^{[75, с. 98–101; 28, с. 196–213]}, Декретом СНК РСФСР от 4 марта 1921 г. называлось «создание кадров научно-подготовленных практических работников социалистического строительства» ^[17]. Нормативная модель ФОНов была определена Положением от 3 марта 1919 г. ^{[14, ед. хр. 136, л. 3–3об.]}, в Иркутске она реализовывалась с рядом особенностей. ФОН состоял из экономического, правового и восточного отделений внешних сношений, и (до октября 1921 г.) трех отделений педагогической направленности. Правовое отделение ФОНа имело два цикла – судебный и административный. Руководящими органами ФОНа были президиум, комитет и советы отделений, функционировали предметные комиссии (вместо кафедр), в том числе правовая. Деканом факультета был В. П. Доманжо, затем исполнять эти обязанности стал проф. Г. Ю. Маннс; председателем правового отделения являлся И. А. Антропов. Советская власть активно нормировала деятельность высшей школы, издавая декреты и положения о вузах, об управлении ими, о правилах приема, об установлении обязательного к преподаванию научного минимума; профильным ведомством был Наркомпрос. В сборнике, изданном к трехлетию университета, отмечалось, что он приобретает «своеобразный характер культурно-государственной опоры» ^{[39, с. 11]}.

ФОН в Иркутске функционировал в 1921–1924 гг. В соответствии с постановлением ВЦИК и СНК РСФСР осенью 1924 г. был создан факультет права и местного хозяйства (хозправфак) ^{[32, с. 102]}. Поначалу он состоял из правового отделения с правовым и административно-хозяйственным циклами, а в 1925 г. был разделен на два отделения – правовой и местного хозяйства. В 1926 г. деканом факультета стал доцент С. Е. Розенберг. Обязанности его заместителя, а затем и ученого секретаря исполнял Б. Б. Черепахин, называвший хозфправфак преемником юридического факультета университета ^{[72, с. 55]}. Впоследствии, находясь на преподавательской и руководящей работе в Свердловском юридическом институте, точкой отсчета его истории Черепахин также определял юридический факультет Иркутского университета, начавший свою работу осенью 1918 г. ^[6] Целевой установкой хозправфака называлась подготовка работников для суда и прокуратуры и местных административных учреждений, а также торговых, промышленных и финансовых учреждений Сибири ^{[72, с. 59–60]}.

Очередная реорганизация факультета подготовки юристов, теперь уже хозправфака, произошла в 1928 г. (или, как представляется, даже позднее). Правовое отделение стало основой факультета советского строительства, с 1930 г. – факультета советского строительства и права. Делопроизводственных документов университетского факультета этого периода, имеющихся в полноценном распоряжении исследователей, увы, не так много. Однако, в нормативных источниках о вузовской сети и цифрах приема организационное переустройство более чем заметно. Для факультета советского строительства Иркутского университета была установлена следующая норма приема на 1930/31 год: на отделение советского строительства – 60 человек (30 – в рамках осеннего и 30 – в рамках зимнего приема); на судебное отделение – также 60 человек (по 30 соответственно). Как и другие, Иркутский университет находился в ведомственном подчинении Наркомпроса РСФСР ^[60].

Но уже в сентябре 1930 г. Совнарком констатировал, что «намеченная Партией и Правительством реорганизация профессионального образования, выделение целого ряда вузов и техникумов по отраслевому признаку, как и передача их в ведение соответствующих хозобъединений и наркоматов, в основном заканчиваются» ^[61]. В Наркомюсте в 1930 г. подробно характеризовали осуществляемую реформу. Отмечалось, что «происходящая сейчас реорганизация всей университетской системы, приближение соответствующих отраслей подготовки непосредственно к потребителям (т. е. к тому или иному наркомату)» создавали необходимые предпосылки для перестройки всей системы обучения на факультете советского права. На разных совещаниях и на заседании правительственной комиссии была принята «наметка», которая должна была быть доработана совместно Наркомпросом и Наркомюстом, ее суть сводилась к следующему. Факультет советского права при 1-м МГУ подлежал реорганизации «в институт советского строительства и права типа комвуза», а факультеты совправа в Ленинграде, Иркутске и Казани должны были влиться в «соответствующие комвузы, как отделения». Межведомственное взаимодействие определялось так: комплектование, распределение выпускников, производственная практика, контрактация передавались органам юстиции в центре и на местах, при участии представителей Наркомпроса. Учебные и методические вопросы, программы оставались в ведении Наркомпроса, но при участии в этой работе органов юстиции ^{[50, с. 6]}.

Постановлением ВЦИК РСФСР от 20 апреля 1931 г. этот факультет Иргосуна был преобразован в Сибирский институт советского права ^[58], первым директором которого стал Ю. М. Позан – значимая для вуза и его истории личность, судьба которой сложилась трагически ^{[26, с. 21–24]}. Приказом НКЮ РСФСР от 10 июля 1934 г. № 307 и постановлением СНК РСФСР от 1 августа 1934 г. № 699 институт перевели на Урал, в Свердловск ^{[62; 59; 22]}. Обусловленная эволюцией политического режима, большая реформа советского юридического образования начала 1930-х гг. несла с собой новые смыслы. Помимо разделения этой отрасли образования на подготовку работников для советского аппарата и для судебно-прокурорских органов, дальнейшей ее идеологизации, действительно осуществлялась трансформация традиционной университетской формы ^{[76, с. 65–69]}. Подчиненные Наркомюсту институты советского права (с 1935 г. – правовые институты) выполняли важнейшие государственные задачи, будучи включенными в «конвейерную ленту правового образования».

Развитие ресурсной оснащенности подготовки юристов в Иркутском государственном университете. В качестве первого учебного корпуса университету был передан бывший дом генерал-губернатора, ставший в XX в. известным как «Белый дом», и его канцелярия. Видимо, позднее университет получил и здание бывшего «Девичьего института» им. Николая I ^{[35; 14, ед. хр. 1, л. 31, 32, 47, 50]}. К 1928 г. у университета было «18 усадеб с общей площадью в 40654, 27 кв. м.», что признавалось недостаточным; для сравнения университетское правление приводило данные на 1918 г.: «университет размещался всего в двух домах с площадью в 6486, 94 кв. м.» ^{[51, с. 17]}.

Осенью 1918 г. начала работу университетская библиотека, для формирования которой образовали специальную комиссию. Книги запрашивали в Томском университете, покупали у частных библиотек, принимали в дар ^{[14, ед. хр. 1, л. 35–35 а об.]}. К концу 1918 г. в библиотеке числилось 2323 наименования, к осени 1921 г. – более 110000 книг, в том числе некаталогизированных, а в 1928 г. – более 200000 библиотечных единиц. В отношении библиотеки Иргосуна отмечалось также, что постановлением Центрального исполнительного комитета и Совета народных комиссаров СССР от 26 мая 1928 г. она была включена в число 17 важнейших государственных книгохранилищ Союза, которые предполагалось снабжать всеми изданиями, выходившими на территории Союза ССР. Этим узаконением книжные палаты всех союзных республик обязывались выслать университетской библиотеке по одному экземпляру всех выходящих в этих республиках книг, брошюр, журналов, бюллетеней, столичных газет, нот, географических карт и планов. Библиотека пополнялась и сборниками научных трудов самих университариев, в том числе юристов; первый увидел свет в 1921 г., к 1928 г. их было издано 15. Так, начало работу университетское издательство, большая часть его продукции была учебного характера ^{[53, с. 24–26; 43; 44]}.

В октябре 1918 г. при юридическом факультете организовали учебно-вспомогательные учреждения – кабинеты экономических наук, цивильного, уголовного и публичного права и социальный музей ^{[14, ед. хр. 15, л. 5]}. Через 10 лет на хозправфаке Иргосуна кабинетов, лабораторий и музеев было уже 19: 1) общей теории права, 2) уголовного права, 3) криминалистики (с музеем), 4) хозяйственного права, 5) судебного права, 6) государственного права, 7) административного права, 8) международного права, 9) политэкономии, 10) экономической политики, 11) экономической географии, 12) статистики, 13) науки о финансах, 14) товароведения (с лабораторией и музеем), 15) счетоведения, 16) кооперации, 17) исторического материализма, 18) истории ВКП (б) и ленинизма, 19) научной организации труда (с лабораторией) ^{[72, с. 62]}.

Особенно тяжелым положение университета было после Гражданской войны: не хватало продовольствия, топлива, пособий, др. В августе 1920 г. ректор проф. Н. Д. Бушмакин призывал региональные революционные власти не допустить развала университета ^{[32, с. 93–96]}.

Эволюция содержания подготовки будущих юристов, методические ориентиры, связь обучения с практикой. Изначальнаяориентация учебных планов юридического факультета на дооктябрьские образцы на практике корректировалась, исходя из имеющихся профессорско-преподавательских кадров. Первыми замещенными стали кафедра гражданского права и судопроизводства, истории русского права, уголовного права и судопроизводства, торгового права. Вводилась предметная система преподавания с зачетами по отдельным предметам ^{[14, ед. хр. 34, л. 19об.]}. В первую экзаменационную сессию (декабрь 1917 г. – январь 1918 г.) было вынесено 11 учебных дисциплин: общая теория права; история философии права; история римского права; история русского права; административное право; политическая экономия; государственное право; социология; уголовное право; система римского права; статистика ^{[14, ед. хр. 36, л. 20]}. В 1919–1920 учебном году на юрфаке читались курсы общей теории права, истории римского и русского права, истории философии права, социологии, торгового права, уголовной социологии, уголовной политики, международного права; по уголовному, гражданскому, государственному, административному праву, политэкономии, статистике и системе римского права, помимо лекций, предусматривались практические занятия; объявленный курс церковного права не состоялся ^{[14, ед. хр. 37, л. 27]}.

На общественно-правовом отделении гуманитарного факультета наряду с юридическими дисциплинами значительное место уделялось другим общественным наукам (истории политучений, истории социализма в связи с историей народного хозяйства, др.); большое внимание было уделено изучению советского права. Учебный план предусматривал пропедевтические (логика, психология, основы социологии, наука о народном хозяйстве, наука о государственном хозяйстве и финансах, русская история), основные и дополнительные предметы. В числе более чем 20 основных курсов – теоретические, исторические, отраслевые и сравнительные; кроме прочего, предусматривалось изучение частного права (общего учения и действующего права в РСФСР). Обширным был круг предлагаемых для выбора студентов дополнительных курсов (три десятка), в их число включались, например, обычное право народностей Сибири, взаимоотношения церкви и государства, право народного просвещения, конфликтное право ^{[14, ед. хр. 130, л. 3]}. Как писал Б. Б. Черепахин, данная трансформация прежнего юридического факультета обусловливала «большие изменения в учебном плане» ^{[72, с. 57]}.

Нормативная модель ФОНа строилась на идее первоначального обучения студентов циклу общих предметов, с последующей специализацией. Проф. Г. Ю. Маннс, констатируя определенные проблемы, в частности, отнюдь не лучшее качество учебных планов, писал о необходимости большего углубления в изучении социальных наук и социальных отношений, широкого развития преподавания общественных наук в высшей школе, привлечения возможно большего числа слушателей на факультеты общественных наук ^{[45, с. 13]}. На правовом отделении ФОНа Иргосуна поначалу работали кафедры гражданского, хозяйственного, международного права, гражданского, уголовного судопроизводства, социологии, истории социализма, введения в учение о праве. Ряд дисциплин относились к разряду «Предметы без кафедр». В учебной нагрузке росла доля семинарских занятий. Значительной проблемой юридического образования в рамках ФОНа были перегруженность учебного плана, отсутствие внятного профиля подготовки юристов ^[30].

Ее преодоление стало заботой организаторов хозправфака. Автор отчета о деятельности хозправфака Б. Б. Черепахин показывал эволюцию факультетских учебных планов – от их поиска, перехода с 3-хлетнего срока обучения на 4-хлетний (1926 г.) до стабилизации и утверждения в 1927 г. и открытия на отделении местного хозяйства кооперативно-торгового и финансового циклов. В числе читавшихся на первых двух курсах общеобразовательных предметов, формировавших будущих юристов с марксистко-ленинских позиций, предусматривались этнография туземных народностей Сибири и один из местных языков; специализация начиналась с третьего курса.

Методические искания сопровождали становление оптимальной модели подготовки юристов, все большее внимание уделялось семинару («семинарско-групповому методу»), традиционная лекция при этом также была сохранена. В 1927 г. состоялась большая методическая конференция с участием студенчества, «прошедшая в оживленной обстановке товарищеского выявления отдельных недостатков и конкретных путей к их изжитию» ^{[72, с. 60–62]}.

С середины 1920-х гг. обязательной становится производственная практика студентов. В целом связь теории и практики, ориентиры на нужды региона характеризовали деятельность университета. Так, преподаватели юридического факультета вели занятия на Высших сибирских кооперативно-муниципальных курсах, организованных при факультете (закрыты весной 1920 г.) ^{[16, с. 28]}; при хозправфаке организовывали курсы охотоведения и пушного дела. Со временем связь обучения с практикой становится одной из ключевых проблем и большой заботой организаторов образования, что видно из публикаций в центральной печати. Так, в конце 1920-х гг. один из авторов писал, к примеру, что «правовые дисциплины, преподносимые студентам на факультетах советского права в наших университетах, ежегодно, в течение четырех лет учебы систематически увязываются с практической работой органов суда и прокуратуры, путем посылки студентов на определенный срок на производственную практику». В то же самое время была высказана неудовлетворенность тем, как судебные и прокурорские органы использовали работающих у них студентов. Возможности их использования, по мнению писавшего, «громадные»: каждого студента, имеющего теоретическую подготовку можно использовать на столь важной работе органов юстиции, какой является пропаганда ^{[66, с. 1038]}.

Важнейшей задачей университетского факультета для подготовки юристов изначально была научная составляющая обучения. Одним из первых в университете действовал кружок по криминалистике (руководитель проф. Г. Ю. Маннс), в декабре 1919 г. был принят его устав ^{[14, ед. хр. 46, л. 4–4 об.; 52, с. 38–39]}. С 1927 г. работали экономический и юридический кружки. Формами работы в них были подготовка и заслушивание докладов, рефератов, сообщений, организация экскурсий, публичные лекции кружковцев ^{[72, с. 66; 8, с. 5]}.

Профессорско-преподавательский состав Иркутского государственного университета. В числе допущенных к преподаванию на юридическом факультете министерским приказом Омского правительства в августе 1918 г. были известные профессора и приват-доценты из Петрограда и Ярославля А. М. Горовцев, Б. С. Мартынов, П. А. Сорокин, А. А. Рождественский, А. А. Боголепов, Э. Э. Понтович, С. В. Юшков, которые должны были занять свои должности с 15 сентября ^[30]. Однако не все приехали в Иркутск, реально к работе приступили многие другие выдающиеся ученые.

Особо следует отметить имя первого декана юридического факультета В. П. Доманжо. Василий Павлович Доманжо (1881–1922) родился в Пензенской губернии. Окончил Казанскую гимназию, а затем юридический факультет Казанского университета. Начал преподавать законоведение в местной гимназии и римское право в университете Казани, некоторое время работал в Пермском университете, а в 1918 г. прибыл в Иркутский государственный университет, где занял должность декана и преподавал историю римского права, гражданское право. Исследователи, скрупулезно изучающие историю университетского факультета, отмечают, что о фактах биографии Доманжо встречаются противоречивые и даже ошибочные сведения ^{[32, с. 123–124]}.

С самого основания университета в 1918 г. начал свою работу в Иркутске известный цивилист и теоретик права профессор Михаил Михайлович Агарков (1890–1947). Родился Агарков в Казани, где в 1908 г. поступил на юридический факультет Казанского университета, некоторое время учился в Петербургском университете, но вернулся в родной университет Казани и окончил его в 1912 г. В Иркутском университете Агарков читал лекции по общей теории права, торговому праву, вел практические занятия по гражданскому праву. В 1921 г. Агарков уехал работать в Саратовский университет. Иркутский период деятельности известного ученого, как отмечается, мало оказывался в центре внимания исследователей ^{[32, с. 118–123]}.

Одним из первых профессоров в университете был Г. Ю. Маннс (1884–1938). Герберт Юлианович Маннс родился в г. Венден Лифляндской губернии. По семейным обстоятельствам в юности Маннс сменил несколько учебных заведений. Юридическое образование он получил в Казанском университете, который окончил в 1912 г., начал преподавать. В октябре 1918 г. Маннс был приглашен на должность экстраординарного профессора в Иркутский государственный университет по кафедре уголовного права и судопроизводства. В университете Маннс преподавал уголовное право, историю уголовного права, уголовную социологию, уголовную политику, криминалистику, государственное право. В июле 1928 г. Г. Ю. Маннс покинул Иркутск и продолжил преподавать в Саратовском университете ^{[15, ед. хр. 34, л. 3, 77; 32, с. 126–132]}.

С 1918 г. по 1920 г. в Иркутском университете трудился известный историк права профессор С. П. Покровский (род. в 1881) – выпускник Демидовского юридического лицея (с золотой медалью), сдавший магистерский экзамен в Харьковском университете, защитивший магистерскую диссертацию в Московском университете, преподававший с 1915 г. в университете Казанском ^{[15, ед. хр. 42, л. 3об.–4]}. В Иркутске он вел занятия по истории русского права, по государственному праву, истории философии и права, социологии, практические занятия по государственному праву ^{[14, ед. хр. 37, л. 27]}.

В первые годы существования ИГУ свою преподавательскую деятельность вели доценты В. Н. Охоцимский, А. Н. Колесников, приват-доцент К. Н. Миротворцев и др. Виктор Николаевич Охоцимский (1880–1937) был родом из Иркутской губернии; юридическое образование получил в Томском университете. В октябре 1918 г. приехал в Иркутск, читал курсы истории римского права, системы римского права и истории русского семейного права. В 1920 г. Охоцимский покинул Иркутск ^{[32, с. 141–144]}. Клавдий Николаевич Миротворцев (1880–1950) родился в Забайкальской области. В 1910 г. окончил естественное отделение физико-математического факультета Юрьевского университета. На юридическом факультете он преподавал студентам статистику ^{[40, с. 44]}.

В 1919/1920 учебному году преподавательскую деятельность на факультете осуществляли 9 профессоров, 2 доцента, 3 приват-доцента, 6 ассистентов. С декабря 1919 г. к работе на факультете приступили выдающиеся ученые – профессор А. М. Горовцев и профессор В. А. Рязановский. В университете они работали недолгое время, но стали частью его истории. Александр Михайлович Горовцев (1878–1933) – известный специалист в области международного (межгосударственного) права приехал в Иркутск в 1919 г. В университете он читал лекции по международному праву. Но уже в 1920 г. Горовцев уезжает в Киев ^{[32, с. 146–148]}. В феврале 1920 г. на кафедре гражданского права начал чтение лекций профессор Томского университета Валентин Александрович Рязановский (1884–1968). В декабре 1920 г. он переехал во Владивосток ^{[32, с. 150–151; 30]}, позднее работал в Харбине, в том числе с 1927 г. – деканом юридического факультета (Высших экономико-юридических курсов) ^[69].

Одним из первых профессоров был также И. А. Антропов. Иван Александрович Антропов (1888–1938) читал курс общей теории права, курс «право производства, обмена и распределения» ^{[32, с. 152]}. И. А. Антропов оказался в числе преподавателей Сибирского института советского права, в 1934 г. переведенных вместе с вузом на Урал. Здесь, в Свердловске трагически оборвалась его жизнь ^[49].

С января 1920 г. начал преподавать в Иркутском университете профессор Степан Петрович Мокринский (1866–1928) – крупный специалист в области уголовного права, а чуть позднее – ещё только начинавший свой путь в науке будущий видный правовед, крупный специалист по гражданскому праву Борис Борисович Черепахин (1894–1969) ^[19].

В числе преподавателей-юристов более позднего этапа развития юридического образования в ИГУ были также В. С. Манассеин, А. Н. Глятстерн, Б. Д. Сперанский и многие другие. С 1922 г. здесь работал А. Ф. Клейнман, с 1926 г. – Н. П. Карадже-Искров. Преподавателями становились и выпускники Иркутского университета – С. В. Шостакович, М. Д. Резунов, Г. Г. Магульяно.

В 1927/1928 учебном году на хозправфаке работало 29 преподавателей: 6 профессоров, 12 доцентов, 11 ассистентов. После его реорганизации на факультетах советского строительства и экономическом работало 7 профессоров (в том числе И. А. Антропов, В. Н. Дурденевский, Б. Б. Черепахин), 15 доцентов (среди них – Г. Г. Магульяно, Ю. М. Позан), 16 преподавателей и ассистентов ^{[32, с. 179–181]}.

Многие известные и даже выдающиеся ученые, пусть и недолго преподававшие во втором сибирском университете, получали образование и формировались как ученые в императорской России. Так, несмотря на смену власти и режимов, осуществлялась «связь времен». Выше перечислены далеко не все специалисты, приехавшие в далекий сибирский город Иркутск, чтобы начать работу в новом учебном заведении. Однако и здесь мы видим, что это были достаточно молодые люди, но имевшие хорошее образование и опыт работы в ведущих российских и европейских университетах. Таким образом, у истоков только зарождавшейся юридической школы на востоке России стояли ученые высокого класса.

Студенты в Иркутском государственном университете. Прием абитуриентов в университет был открыт 24 августа 1918 г. ^{[14, ед. хр. 1, л. 35–35а об.]} Правила приема устанавливали перечень необходимых документов, требования к выпускникам разных учебных заведений, взнос в сумме 100 рублей за право обучения в первом полугодии, правила перевода из других вузов, предусматривалась также возможность зачисления в качестве вольнослушателей. В октябре 1918 г. на юридическом факультет всего было 210 слушателей, из них 186 на первом курсе и 24 – на втором (принятые из других вузов) ^{[14, ед. хр. 42, л. 42–42 об.]}. В следующем учебном году обучение здесь проходили 448 студентов, слушателей и вольнослушателей ^{[14, ед. хр. 37, л. 27–28]}. К моменту образования ФОНа на нем обучалось 404 человека, 232 из них стали студентами правового отделения ^{[16, с. 31]}. Число обучавшихся на правовом отделении ФОНа росло: в 1921/1922 учебном году их было 285, в 1922/1923 – 291, а в 1923/1924 – уже 383 ^{[72, с. 58–59]}.

Первый выпуск юристов состоялся в 1921 г. на правовом отделении ФОНа. В юбилейном сборнике к 10-летию университета Б. Б. Черепахин показывал рост числа выпускников-юристов: в 1921/1922 учебному году – 17, в 1923/1924 – 49, 1924/1925 – 59 человек. В 1925/1926 учебном году выпуска не было в связи с переходом на 4-хлетний срок обучения, а в 1926/1927 учебном году выпуск составил 73 человека, в 1927/1928 – 32 ^{[72, с. 66–67]}. Одна из выпускниц Иркутского государственного университета (Иргосуна) – почетный гражданин города Иркутска Л. И. Тамм вспоминала: «Здесь, на ФОНе, собралось созвездие замечательных людей – ученых с мировым именем, подлинных интеллигентов… Они научили меня трудиться, отдавать себя делу без остатка…» ^{[2, с. 19–20]}.

Пролетаризация университета в полной мере затронула и студенчество, хотя в 1930 г. Наркомюст обращал внимание на «чрезвычайно низкую партийно-комсомольскую прослойку в Иркутском ФСП», что следовало исправить. Устанавливались соответствующие нормативы: «в числе подготовляемых за пять лет» по социальному положению должны быть рабочих – не менее 65 %, крестьян – 20 %, служащих – 15 %; по партийности членов ВКП (б) и ВЛКСМ – 85 % и беспартийных – 15 % – только из числа рабочих и крестьян. «Процент женской прослойки должен быть доведен до 20», – следовало из документа. Полагалось также увеличить процент учащихся из национальных меньшинств ^[64]. В отношении цифр приема также устанавливались централизованные нормативы. Так, контингент осеннего приема студентов на судебно-прокурорские отделения правовых вузов, готовивших профессиональных работников для органов юстиции, на 1930/1931 год определялся следующим образом: 1-й МГУ – 60 человек, Ленинград – 60 человек, Иркутск, Саратов и Казань – по 30 человек на каждый ^[71].

Вместо заключения. В качестве эпиграфа к настоящей работе использован фрагмент статьи ученого-физиолога, профессора А. Сперанского «Академические годовщины». В ней он зафиксировал: «Какую пользу может извлечь университет из празднования своей годовщины, нужен ли ему этот праздник? По-видимому, нет. По крайней мере трудно себе представить, что потерял бы юбиляр, если бы его день не был ничем отмечен. – Достоинство». Рассуждения автора далее таковы, что у университетов нет своего достоинства, поскольку оно принадлежит науке. Нет, по мнению ученого, реальной пользы в праздновании юбилея и для тех, кто это празднование организует и кто в нем принимает участие; нет здесь, как он пишет, «ни удовлетворения личного честолюбия, ни возможности выдвинуться, устроиться и т. п.» После относительно подробных рассуждений Сперанский заключает, что наука всегда торжествует, ибо ее разочарования таким же образом необходимы, а сомнения и неудачи являются главными ее двигателями. Она не нуждается в торжествах и прославлениях, как не понимает нападок, как не знает унижения. Однако мы сами, справедливо считает ученый, время от времени чувствуем потребность объединиться в празднике творчества человеческого духа и приурочиваем его к годовщинам родного университета ^[65].

Большой юбилей Уральского государственного юридического университета также видится праздником творчества человеческого духа, праздником науки, праздником непрекращающегося плодотворного труда и усилий многих поколений ученых, преподавателей, сотрудников, студентов, выпускников…