Просодические характеристики коммуникативной эмотивности в речи персонажей английского кинодискурса

Мурзинова Ирина Александровна кандидат филологических наук доцент кафедры английского языка и методики его преподавания, Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования "Волгоградский государственный социально-педагогический университет" 400137, Россия, Волгоградская область, г. Волгоград, ул. Симонова, 22, кв. 141 Murzinova Irina Aleksandrovna PhD in Philology Docent, the department of English Language and its Teaching Methodology, Volgograd State Socio-Pedagogical University 400137, Russia, Volgogradskaya oblast', g. Volgograd, ul. Simonova, 22, kv. 141 imurzinova@yandex.ru

Ритмико-интонационные характеристики английской речи, основы изучения которых были заложены такими отечественными лингвистами, как В.А. Богородицкий, А. М. Пешковский, Л. В. Щерба и др. (см., например, [Богородицкий 1959], [Пешковский 1928], [Щерба 1958] и др.) в настоящее время требуют дальнейшего изучения в рамках сформировавшейся в последние десятилетия антропоцентрической парадигмы. Изучение ритмико-интонационных структур, выходящее за рамки структурной лингвистики, в частности, выявление семантики и коммуникативных значений интонации англоязычного кинодискурса в контексте коммуникативных ситуаций, позволит дополнить современное языкознание новыми данными не только о функциональных особенностях просодических явлений, но и об их связи с коммуникативной эмоциональностью, что, несомненно, будет способствовать вкладу в изучение проблемы понимания как на межличностном, так и на межкультурном уровне.

Учёные-лингвисты, проводящие фундаментальные исследования с целью лингвистического описания эмоций (Н. Д. Арутюнова, А. Вежбицкая, Е.М. Вольф, Е.С. Кубрякова, В.Н. Телия, В.И. Шаховский,) рассматривают текст не только с позиции говорящего и мыслящего субъекта, но так же и чувствующего человека. Так, И. Л. Фунтова считает необходимым различать эмоциональную и неэмоциональную речь и, соответственно, эмфатическую и неэмфатическую интонацию, характеризующую эти два типа речи [Фунтова 2011]. В. И. Шаховским был введён термин «эмотивность» для противопоставления эмоциональности, как категории неязыковой, экстралингвистической, психологической, относящейся к явлениям внутреннего мира человека, и эмотивности как языковой категории [Шаховский 2008(2)]. Мы, вслед за В. И. Шаховским, понимаем эмотивность как «имманентное свойство языка выражать психологические (эмоциональные) состояния и переживания человека» [Там же, С. 5.], т. е. как семантическое, присущее языку отображение эмоций, или, применительно к речи, как выражение эмоций средствами языка разных уровней. Эмотивность может быть выражена прямой номинацией (happiness), непосредственным выражением (междометиями и др.) и описанием коммуникативного поведения (позы, особенностей речи и голоса, взгляда, движений) [Шаховский 2008]. В то же время, наряду с термином «эмотивность», В. И. Шаховский использует также термин «коммуникативная эмоциональность» (см., например, [Шаховский 2006]), очевидно, мы можем поставить знак равенства между данными лингвистическими терминами. В методологическом плане, мы считаем возможным говорить о «средней коммуникативной эмотивности дискурса» как одном из параметров описания свойств дискурса. Нам представляется, что каждый тип дискурса может иметь высокий или низкий уровень средней коммуникативной эмотивности, эмотивность дискурса может быть и нулевой. Например, нулевой эмотивностью могут обладать некоторые виды институционального дискурса (термин В. И. Карасика, см., например, [Карасик 2002]). Кроме того, мы считаем, что отдельные фрагменты дискурса могут обладать более высоким уровнем коммуникативной эмотивности, чем другие фрагменты того же дискурса. Определение уровня коммуникативной эмотивности того или иного фрагмента дискурса поможет нам более точно выявлять семантику ядерного тона как знака в конкретных коммуникативных ситуациях. Отметим также, что коммуникативная эмотивность одного и того же фрагмента дискурса, например, художественного, на наш взгляд, может быть разной в зависимости от формы её представления. Коммуникативная эмотивность дискурса фрагмента звучащей речи выше, чем того же самого фрагмента речи непроизнесённой.

Следует обозначить основное отличие между понятиями «коммуникативная эмотивность дискурса» и «эмотивность речи». Эмотивность речи, на наш взгляд, определяется ее объективным содержанием: выбором лексических средств (эмоционально «насыщенных» лексем, речевых оборотов, сленга и т. п.), их сочетанием (синтаксисом), выразительными средствами синтаксиса. Мы полагаем, что было бы упрощением говорить о зависимости выбора коммуникантами интонационных моделей в ситуациях общения исключительно от подбора лексем и других критериев, относящихся непосредственно к тексту. Коммуникативная эмотивность дискурса, в нашем представлении, помимо описания особенностей собственно текста как вербальной записи речевого события, характеризует уровень эмотивной «нагруженности» всего совершающегося коммуникативного события, включающее в себя сценарий и культурную схему, объясняющую этот сценарий (см. описание В. И. Карасиком позиций, необходимых для построения целостной модели дискурса [Карасик 2007, с. 342]). Отметим, что, сопоставляя понятия «текст» и «дискурс», Н. Д. Арутюнова определяет дискурс как «текст погруженный в жизнь» [Арутюнова 1990]. С нашей точки зрения, семантика интонационных знаков находится в зависимости от типа дискурса, в котором существует тот или иной текст, как сложного социального действия, поэтому максимально полно выделить истинные коммуникативные смыслы интонации возможно лишь в рамках того типа дискурса, в который этот текст погружен, и, в частности, от степени его эмотивности.

Среди различных видов дискурса, выделяемых исследователями, особую роль отводят кинодискурсу. Как отмечает Ю. А. Нелюбина, изучение кинодискурса является перспективным «с точки зрения отражаемых в нём концептуальных систем как составляющих индивидуальных и коллективно-групповых картин мира [Нелюбина 2013]. Перефразируя определение дискурса Н. Д. Арутюновой, приведённое нами выше, кинодискурс — это «кинотекст, погруженный в жизнь». Таким образом, изучение не только вербальных, но и невербальных знаков кинодискурса (к которым относится интонация) поможет взаимно обогатить социолингвистику, психолингвистику и интонологию, выведет исследования в этих областях научного знания на новый уровень антропоцентрической парадигмы.

Прежде чем перейти непосредственно к рассмотрению знаковой семантики просодических характеристик речи английского кинодискурса, уточним предмет исследования, для чего обратимся к определению интонации в современном языкознании. «Интонация – это ритмико-мелодическая сторона речи, способствующая членению потока речи на отдельные отрезки – фонетические синтагмы и фразы – и служащая в предложении средством выражения синтаксических значений, модальности и эмоционально-экспрессивной окраски» [Касаткин 2008, с. 83]. Автор «Энциклопедического словаря СМИ» А.А. Князев, даёт несколько иное определение интонации, трактуя этот лингвистический термин как «единство взаимосвязанных компонентов: мелодики, интенсивности, длительности, темпа речи и тембра произнесения звуков». [Князев 2002]

Несмотря на определённую значимость таких понятий, как длительность, темп речи и тембр произнесения звуков для изучения английской интонации для социолингвистического исследования, в исследовательских целях абстрагируемся от вышеперечисленных элементов интонации и будем рассматривать интонацию в узком смысле, сконцентрировавшись на мелодике речи в английском языке, иными словами, на рассмотрении ядерных тонов и их коммуникаивных значений. В качестве материала исследования мы будем использовать высоко эмотивные тексты английского кинодискурса.

Британский лингвист Холлидей отмечал роль просодических характеристик речи как грамматических средств создания смысла: “Prosody <….> is ‘natural’: it is related systematically to meaning, as one of the resources for carrying contrasts in grammar” [Halliday 2004, p. 11]. Как известно, интонация служит для коммуникативного членения предложения, при этом смысловая составляющая звучащего текста напрямую зависит не только от того, на каком его участке реализуется ядерный тон, но и от того, является ли данный участок тематическим или рематическим [Фаустова 2017]. Вслед за Н. А. Фаустовой отметим, что при исследовании речевого поведения наибольший интерес, как представляется, вызывает именно рематический (собственно иллокутивный) фрагмент высказывания, в то время как тема служит лишь «зачином для совершения речевого акта» [Там же, с. 85].

Стремясь выделить различные факторы, способные, по их мнению, влиять на интонационный рисунок, исследователи обращают внимание на функциональность текста. Так Е. Н. Митрофанова, на примере нехудожественных текстов, выявляет зависимость интонации и интонационной вариативности от того, к какому функционально-смысловому типу речи, далее ФСТР (термин Нечаевой, см., например, [Нечаева 1974]), рассуждению, повествованию или описанию, относится тот или иной текстовый фрагмент, а также от того, на каком участке речи, тематическом или рематическом, реализуется ядерный тон. Эмпирическим путём (используя метод слухового наблюдения аудиторами) автор выявляет специфику интонационного оформления рассуждения, повествования и описания и приходит к выводу о том, что «интонационная вариативность при чтении разных ФСТР <…> в наиболее яркой форме проявляется на тематических участках сопоставляемых ФСТР» [Митрофанова 2017, с. 168]. В то же время, как указывает исследователь, рематические участки разных ФСТР не демонстрируют заметных различий — «во всех случаях преобладает нисходящий тон, выделяющий ключевые элементы новой информации» [Митрофанова 2017, с. 168].

Как известно, художественный дискурс в отличие от нехудожественного, характеризуется гораздо более высокой эмотивностью. При этом максимальной эмотивностью из всех типов художественного дискурса, на наш взгляд, обладает звучащий текст кинодискурса. В связи с этим, нам представляется, что диапазон интонационной вариативности высоко эмотивных фрагментов художественного кинодискурса может быть весьма широким, по сравнению с нехудожественным, именно на рематических участках эмфатической речи персонажей-коммуникантов кинодискурса.

По М. Блоху, если рема повествовательного предложения выражает информацию непосредственного сообщения или заявления о некотором факте, свойстве, отношении, событии, то рема побудительного предложения, в отличие от этого, выражает содержание требуемого или желаемого говорящим действия, то есть программирует действие адресата побуждения. Рема вопросительного предложения выражает запрос информации, то есть является в содержательном плане открытой, зияющей: она программирует ответную рему [Блох 2000]. Наличие значительного количества побудительных и вопросительных предложений в текстах кинодискурса позволяет предположить наличие существенного варьирования ядерных тонов в этом виде дискурса.

С целью подтверждения или опровержения данной гипотезы нами было проанализировано около 100 фрагментов звучащего текста английского кинодискурса. Для большей контрастности с нехудожественным дискурсом или с менее экспрессивным художественным, предпочтение при подборе фрагментов звучащей речи отдавалось фрагментам, в которых может содержаться значительное количество эмотивных высказываний: наиболее оживлённых обсуждений персонажами серьёзных, с их точки зрения, жизненных ситуаций иллокутивным актам споров,, т. е. фрагментам дискурса, обладающим высокой коммуникативной эмотивностью.

Рассмотрим наиболее типичные примеры употребления ядерных тонов главными героями фильма “In the bedroom” (2001 г., Мэта – Том Уилкинсон, Рут – Сисси Спасек). Для удобства анализа разобьем текст на небольшие фрагменты. Ядерные тоны в интересующих нас предложениях обозначим (LR), (LF), (HF), (FR), рематические участки выделим подчёркиванием.

В эпизоде, когда Мэт и Рут выясняют отношения после смерти их сына, трагичность ситуации создаёт высокую степень эмоциональной напряжённости участников данного коммуникативного акта, а следовательно, данный фрагмент кинодискурса характеризуется высокий уровнем коммуникативной эмотивности.

MATT: How did it go today? Something wrong?

RUTH: Wrong? What do you want?

MATT: I want to know what's going on.

RUTH: Oh, right.

MATT: You're obviously up(LR)set. Is there something we can talk about?

В приведённом примере Мэтт употребляет низкий восходящий тон (LR) на рематическом участке описания, в предложении, которое не является вопросительным, и, следовательно, могло бы быть произнесено с низким нисходящим тоном в ситуации, характеризующейся другой коммуникативной тональностью, например, торжественной, статусной, менторской или агрессивной (см. тональные характеристики дискурса [Карасик 2007, с. 386.]). Смысловая незавершённость, присущая низкому восходящему ядерному тону, позволяет Мэтту использовать его для демонстрации своего намерения выяснить причину раздраженного поведения Рут, вернувшейся из магазина, и желания услышать от неё разъяснения по этому поводу, принуждая её к ответу, образно говоря, «задать вопрос, не спрашивая». Невербальное поведение Мэтта (руки в карманах, сосредоточенный взгляд, направленный в пол) также косвенно подтверждает это намерение.

В следующем примере наблюдаем реализацию нисходяще-восходящего ядерного тона на рематическом участке:

MATT: Do me a favor. You want a grieving contest, go find someone else.

RUTH: I (FR1)know how you (FR2)grieve. Go have another beer.

MATT: What the hell is that supposed to mean? What do you know? You know nothing. Youdon'tknowwhatIgothrough.

Как видно из примера, составной низкий восходящий тон в высказывании Рут реализуется в теме и реме одновременно. Исследователь-филолог О. М. Букреева отмечает: «В отличие от простых тонов, выражающих незавершенность, данный тон обязательно включает элемент сравнения, противопоставления двух фрагментов мысли, один из которых оформляется НВТ (низким восходящим тоном – И. М.), а второй либо присутствует в соседних синтагмах, либо остается нереализованным эксплицитно» [Букреева 2011, с. 29] Действительно, в рассматриваемой ситуации Рут противопоставляет своё поведение после несчастья, постигшего её сына, характеризующееся выраженным проявлением горя в коммуникативном поведении, и отсутствием проявления каких-либо страданий в поведении Мэта, подчёркивая данный контраст нисходяще-восходящим тоном, при этом восходящий тон приходится на рематический участок.

Рассмотрим пример использования на рематическом участке ровного тона.

MATT: Do you want to talk or not?

RUTH: Oh, you mean about our dead (ML)son? (ML)No. We haven't be(ML)fore. Why should we bother now?

В приведённом фрагменте Рут использует относительно незавершённый по смыслу ровный тон (ML). С позиций грамматики, мы видим, что, несмотря на отсутствие союза условия (if, given that и т.п.) два последних предложения являются частями сложного условного предложения и, по сути, соединены подчинительной связью, выраженной имплицитно. При этом первое из них, выполняющее функцию придаточного условия, объясняет причину нежелания Рут обсуждать с Мэтом смерть их сына (We haven't before.), а второе, имплицитно выступающее в функции главного, является следствием придаточного (Why should we bother now?). Фонологически, использование Рут ровного тона вместо обычного для условного придаточного предложения низкого восходящего тона (We haven't be(ML)fore.) объясняется, очевидно, эмоциональной опустошённостью Рут, демонстрацией безразличия к происходящему после постигшего её горя, а также, возможно, физическим и психическим истощением в связи с пережитой трагедией, неспособностью (или нежеланием) прилагать, пусть и небольшие, но всё-таки дополнительные физические и эмоциональные усилия для реализации низкого нисходящего тона. В результате её речь на данном участке напоминает речь робота.

Последний пример демонстрирует реализацию высокого нисходящего тона на рематическом участке:

MATT: Are you saying that I... that I'm the one responsible? Is that it? Well... Let me tell you something. Let me tell you something: you got it backwards! I know what you think, that I was too lenient! That I let him get away with...

RUTH: (HF)Everything! (HF)Everything!

В данном примере высокий нисходящий тон на рематическом участке служит для выражения сильных эмоций — Рут в отчаянии возлагает на мужа вину за гибель их сына, подтверждая предположения Мэта, пытающегося объяснить Рут её неправоту.

Количественные подсчёты ядерных тонов на рематических участках речи в высоко эмотивных фрагментах английского кинодискурса не выявили какой-либо закономерности или преобладания определённого ядерного тона, показав широкую интонационную вариативность ядерных тонов.

Мы пришли к следующим основным выводам:

1. Интонационные модели эмотивной речи английского кинодискурса не ассоциируются с определенным ядерным тоном на рематических отрезках: в них могут преобладать восходящие, нисходящие, ровные тоны, что объясняется высоким уровнем коммуникативной эмотивности кинодискурса, необходимостью передачи разнообразных эмоциональных состояний коммуникантов, и является ситуативно-специфическим для каждого иллокутивного акта.

2. Интонационная вариативность синтагм звучащей речи на рематических участках звучащих текстов художественного дискурса зависит от типа дискурса и степени его коммуникативной эмотивности — фрагменты высоко эмотивного художественного дискурса характеризуются намного большим разнообразием интонационных моделей по сравнению с нехудожественными.