Наследие деконструктивизма

Явление деконструктивизма

Термин «деконструкция» был введён в научный оборот Жаком Лаканом (Jacques-Marie-Emile Lacan) в 1964 году, теоретическое обоснование получил в работе «О грамматологии» французского философа Жака Дерриды (Jacques Derrida, 1930—2004) в 1967 году. ^[1] В этой работе Деррида выразил возможность архитектуры вступать в конфликт, «развенчивать» и упразднять саму себя. Как самостоятельное направление в Архитектуре стал рассматриваться в 80-х годах XX века. ^[2] На Нью-Йоркской выставке 1988 года был принят Манифест Деконструктивизма. Основателем направления стал Питер Эйзенман. Первой работой американского Деконструктивизма теоретики называют «Слепоту и проницательность» 1971 года американского философа деконструктивизма Поля де Мана (Paul de Man, 1919 - 1983).

Как известно, деконструктивизму присуща атектоничность, децентрализация, фрагментация, незавершённость, криволинейность, случайность, драматичность, иррациональность, агрессивность. Подавляющее большинство зданий, спроектированных согласно концепциям деконструктивизма, являются уникальными и единственными в своем роде. Они содержат в себе особые объемно-планировочные, конструктивные, градостроительные решения. Здания, построенные согласно концепциям деконструктивизма, характеризуются обилием острых углов, беспорядочным ритмом проемов, нарушенными связями смещенных вертикалей и горизонталей, перекошенными окнами, стоящими под углом ничего не несущими опорами, произвольно выступающими элементами конструкций и инженерных коммуникаций, искажением перспективы, ощущением хаоса и беспорядка. Деконструктивизм не движение или стиль в привычном понимании, а часть исследований, растворяющих привычные границы архитектуры. Это – архитектура перехода, поскольку новые научные концепции и новые средства коммуникации во многом изменили наши представления о постоянстве строения пространства и времени. ^[3] Деконструктивизм это «один из видов эстетики без эстетики, ноль эстетики во всех эстетических принципах всеобщей деконструкции». ^[4]

Охрана культурного наследия

Существует шесть критериев Всемирной Организации Охраны Культурного Наследия ЮНЕСКО, согласно которым объект архитектуры может считаться культурным наследием. Среди них: объект представляет собой шедевр человеческого созидательного гения, объект свидетельствует о значительном взаимовлиянии человеческих ценностей в данный период времени или в определённом культурном пространстве, объект является уникальным или, по крайней мере, исключительным для культурной традиции или цивилизации, объект является выдающимся примером конструкции, архитектурного или технологического ансамбля. Однако, относительно вопросов – что есть шедевр, и что есть ценность для общества, споры не утихали никогда.

На сегодняшний день в архитектурной научной среде уже существуют такие устоявшиеся словосочетания как «наследие модерна», «наследие авангарда», «наследие конструктивизма», «наследие функционализма» и т. д. Однако, словосочетание «наследие деконструктивизма» – пока еще не прижилось в научных кругах. Появляется логичный вопрос. Можно ли по отношению к объектам деконструктивизма в полной мере использовать термин "наследие", какой смысл при этом он будет в себе содержать?

Наследием определяется часть материальной и духовной культуры, созданной прошлыми поколениями и передающейся будущим как нечто ценное и почитаемое. Наследие предполагает взаимосвязь общества и Архитектуры. К сожалению, истории человечества известно немало примеров утраты объектов культуры, которые по различным причинам не были вовремя отнесены к культурному наследию.

Наиболее яркие примеры деконструктивизма, претендующие стать культурным наследием – Танцующий дом в Праге (1992), спроектированный архитекторами Фрэнком Гери и Владо Милуничем, пожарная часть «Витра» (1993), Центр Гейдара Алиева в Баку (2007-2012), Jockey Club Innovation Tower в Гонконге (2007-2014), спроектированные Захой Хадид, Музей Гуггенхейма в Бильбао (1997), Отель Marques de Riscal (2006) Фрэнка Гери, Крыло Королевской Галереи Онтарио в Торонто (2007), выполненное по проекту архитектора Даниэля Либескинда и др. (Рис. 1-4)

Рис. 1. Фрэнк Оуэн Гери, Музей Гуггенхейма в Бильбао (1991–1997)

Источник: http://maindoor.delta-web.ru/news/frenk-geri/

Рис. 2. Фрэнк Оуэн Гери, Танцующий дом в Праге (1992)

Источник: https://www.megatour.cz/news/dostoprimechatelnosti-pragy /tancjuishiy-dom/

Рис. 3. Заха Хадид, Пожарное Депо «Витра» (1993)

Источник: http://www.zaha-hadid.com

Рис. 4. Даниэль Либескинд, Крыло Королевского Музея Онтарио в Торонто (2002-2005)

Источник: http://libeskind.com

Развитие деконструктивизма в мире

В 90-х, начале 2000-х годов интерес к деконструктивистскому формообразованию в мире не только не снизился, но и значительно возрос. Особенно стремительный подъем архитектура деконструктивизма продемонстрировала в таких европейских странах как Германия, Франция, Великобритания, Италия, Австрия, Бельгия и т.д. Также бурное развитие отмечается в азиатских странах как Китай, Сингапур, Япония, Малайзия, Южная Корея и др. Устойчивую позицию деконструктивизму удалось занять в Соединенных Штатах Америки. Деконструктивистские формы приобретают оперные театры, провинциальные музеи, торгово-развлекательные комплексы, офисные конторы, спортивные арены, художественные галереи и т. д.

Китайский исследователь Ю И отмечает, что «деконструктивизм еще не достиг ни идейного, ни научного уровня, он пришел неожиданно, к тому же наделал много шума!», «мы не в состоянии продолжать рассматривать его как вкусовое пристрастие отдельной группы людей, также не можем слепо пропагандировать и давать чрезмерную оценку содержащегося в нем смысла». ^[5]

Среди архитекторов деконструктивистов, достигших общемирового признания, – Питер Эйзенман, Заха Хадид, Фрэнк Оуэн Гери, Даниэль Либескинд, Вольф Детер Прикс, Ма Янсон, Владо Милунич, Жан Нувель, Фриденсрайх Хундертвассер, Бернар Чуми, Хироми Фуджи и др. Стойкость, беспринципность, приверженность творческим взглядам, которых позволила добиться существенного результата в развитии мировой архитектуры. Например, работы Фрэнка Оуэна Гери «достигли совершенно свободной произвольной точки по отношению к материалам, цвету, объему и других терминов архитектурного словаря». «Гэри проектирует реальные здания, а не на бумаге... Он использует весьма реалистичный метод, конкретная привязка к месту и детализация конструктивных элементов, а не умышленное подавление или замалчивание...» ^[6]

Развитие деконструктивизма в России

На сегодняшний день количество реализованных деконструктивистских проектов в России по-прежнему очень мало. Среди них – Capital Hill Residence (2006-2011, Московская область), Dominion Tower (2008-2015, Москва), Клубный ресторан Royal Beach (2012-2015, Санкт-Петербург), Кинотеатр Луч (современный облик здание приобрело в результате реконструкции в 2001-2002 годах, Красноярск) и др. (Рис. 5-6) Деконструктивистские объекты в России, как правило, сосредоточены в крупных городах.

Рис. 5. Шустерман С. В., Клубный ресторан Royal Beach в Санкт-Петербурге (2012-2015)

Источник: https://archi.ru/projects/russia/9962/klubnyi-restoran-royal-beach

Рис. 6. Заха Хадид, Capital Hill Residence (2006-2011)

Источник: http://www.wood-furniture.biz/C/capital_Hill_Hadid.htm

Низкие темпы развития деконструктивизма в России обусловлены несколькими причинами, среди них – недостаток финансовых средств (здания деконструктивизма, как правило, очень дорогие, и это, пожалуй, самая главная причина), консервативные взгляды на развитие архитектуры (предпочтение традиционной архитектуре в противовес современным новшествам), недостаточно развитые строительные технологии, отсутствие кооперации и обмена опытом с зарубежными компаниями, отсутствие высококвалифицированных кадров и т. д. В образе многих современных российских зданий явно просматриваются элементы деконструктивизма, однако полностью отнести их к этому направлению бывает крайне сложно. Вряд ли деконструктивизм когда-нибудь станет массовым явлением в России, учитывая современные реалии, однако занять нишу в сфере элитного строительства ему вполне под силу. Пожалуй, не будет большим преувеличением сказать, что наличие возможности реализовать деконструктивистский проект, как правило, свидетельствует об изысканном вкусе и о высоком благосостоянии клиента.

Современное состояние объектов деконструктивизма

На сегодняшний день состояние некоторых объектов деконструктивизма вызывает серьезную озабоченность, поскольку многие конструктивные решения, строительные материалы, технологии возведения применялись впервые и не имели достаточную апробацию в реальных условиях.

Так, у Оперного театра в Гуанчжоу (Guangzhou Opera House) выявлены следующие дефекты: осыпание фасадной плитки по причине недостаточной износостойкости и использования слабых металлических креплений, образование на несущих конструкциях ржавчины из-за отсутствия должной гидроизоляции, сильное загрязнение водоема вследствие малой мощности очистных сооружений и недостаточной проработки системы водоотведения, локальные разрушения стеклянных конструкций покрытия здания и т. д.

Здание Королевской галереи Онтарио в Торонто (Royal Ontario Museum) пострадало в первую же зиму от протечек, несмотря на конструктивные меры, заложенные в проект – двухслойную конструкцию покрытия, рассчитанную на снеговую нагрузку. Как отмечают исследователи, это не единственное здание Даниэля Либескинда, которое пострадало от воздействия природных климатических факторов, тот же дефект был обнаружен в Музее искусств в Денвере (Denver Art Museum). Из-за сложной криволинейной формы здания, препятствующим естественному стоку воды, часто образуются наледи.

Охрана объектов деконструктивизма

Охрана культурного наследия в первую очередь предполагает предание особого статуса памятнику архитектуры, проведение соответствующих частичных либо капитальных ремонтных работ, устранение, если это возможно, неблагоприятных факторов, влияющих на памятник архитектуре, выполнение мониторинга специалистами общего (в том числе и конструктивного) состояния здания в течение длительного промежутка времени.

Наибольшую сложность с точки зрения восстановления объектов деконструктивизма заключается в том, что они имеют низкую ремонтопригодность. Восстановление многих конструктивных элементов представляется невозможным. Единой методики реставрации (реконструкции) объектов деконструктивизма на сегодняшний день не существует. Практика показывает, что внедрение сложных конструктивных решений, таких как пространственные системы, наклонные арки, консольные балки и т. д., требует разработки не менее сложных технических мероприятий по ремонту, возможной замене элементов конструкций. Предпочтение должно отдаваться использованию оригинальных материалов.

Наряду с объемно-планировочными решениями наследие деконструктивизма должно включать концепцию проекта, функциональную принадлежность, конструктивные (технические) особенности, градостроительные решения, взаимосвязь с иными элементами застройки, благоустройство среды и т. д. Появление новых зданий, пристроек, а также иных элементов, разрушающих цельность композиции, предусмотренной автором проекта, считается недопустимым.

Пожалуй, самую большую опасность с точки зрения охраны архитектурного наследия, представляет многократное тиражирование одних и тех же деконструктивистских проектов по всему миру. К примеру, одно лишь здание Soho Galaxy, архитектурного бюро Zaha Hadid Architects, было построено уже множество раз. Несомненно, подобные «клоны», возведенные без согласия архитектора, должны быть демонтированы, руководству архитектурных компаний должны быть предъявлены существенные взыскания за воровство интеллектуальной собственности.

Анализ точек зрения специалистов относительно деконструктивизма

Мнения специалистов по отношению к наследию деконструктивизма крайне неоднозначны. Так, американский архитектор, один из основателей постмодернизма Чарльз Дженкс (Charles A. Jencks) считает, что «неомодернизм есть деконструкция форм модернизма и его идей, герметичная в своей системе кодов, как правило, склонная к фрагментации и диссонированию в формальном модусе, сознательно негуманная в намерениях, «взрывчатая» в пространственном выражении. Ставится цель соединить несоединимое, деконструировать традиции изнутри, создать ситуацию отчуждения человека от идеи Порядка-Космоса». ^[7]

Архитектор Арчибалд Лейч (Archibald Leitch), рассматривая запутанные отношения между постструктурализмом и деконструктивизмом, отмечает, что, несмотря на иногда синонимическое употребление этих терминов, понятие «деконструктивизм» чаще применяется для обозначения «части более широкого движения, называемого «постструктурализмом», который берет свое начало не только от Дерриды, но и от Лакана и Фуко. ^[8]

Российский искусствовед Добрицына И. А. пишет, что «к концу XX века становилось все более очевидным, что архитектуре, если она стремится соответствовать цивилизационному процессу и одновременно оставаться человечной, придется удерживать равновесие между двумя весьма различными тенденциями: сознательным культивированием традиционных архетипов и перманентным экспериментом в области внеисторических, инновационных формальных построений». ^[9]

Американский архитектурный критик Марк Энтони Уигли (Mark Antony Wigley) пишет: «Деконструкция это не разрушение. Деконструкция ставит диагноз, находит проблемные узлы в характеристике внешне стабильных структур. Деконструкция направляет усилия на то, чтобы подвергнуть сомнению наивысшие ценности структуры гармонию, целостность, стабильность, - и предлагает взамен иную концепцию структуры, согласно которой определенные несоответствия есть свойства самой структуры. Деконструкция, по мнению Марка Уигли, есть «...специфическое вмешательство в контекст».

Питер Эйзенман (Peter Eisenman) подвергает резкой критике классическую и гуманистическую парадигму в архитектуре. Архитектура, согласно Эйзенману, – это фикция, вымышленная формула, свободная от авторитетов прошлого и будущего. «Мы предлагаем развитие вне ограничений ради реализации архитектуры свободного дискурса, свободного от внешних ценностей... Это означает особое пересечение трех главных позиций: свободы смысла, свободы формы, непривязанности к духу времени». ^[10]

Архитектор Заха Хадид (Zaha Mohammad Hadid) выделяла в современной архитектуре только два варианта развития: первый – возвращение к историзму («формальному эрзацу классики»), второй – создание нечто нового. Архитекторы должны поставить задачу заново исследовать феномен модернизма. «Как раньше, так и теперь, если возникает нечто опережающее, оно оказывается в атмосфере тотальной враждебности. Но именно враждебность делает нас более стойкими. И уверенными, что у нас есть только один путь идти по направлению, предложенному ранними модернистами… Наша задача состоит не в том, чтобы их воскресить, а в том, чтобы продвинуться дальше. Это единственно верная задача не только в плане эстетики, но и в плане программы и стратегии». ^[11-12]

Немецкий архитектурный критик Вольфганг Эмсонейт (Wolfgang Emsonaite) в 1994 году высказал идею, что «постмодернизм, пробужденный к жизни отчаянной скукой функционализма... это только одно из многих «оживляющих» действий, выражающих стремление к открытию заново эмоциональных ценностей... С позиции сегодняшнего дня постмодернизм 70-х может быть рассмотрен как манифестация процесса самоопределения самого «современного движения», как особо эффектная попытка модернизма вывести самого себя из кризисного положения с помощью контринновации – радикальной отмены своих же инновационных принципов и обращения к истории.

С одной стороны деконструктивизм рассматривается специалистами как продолжение предыдущих концепций, в частности, продолжение модернизма (нео-модернизм Чарльза Дженкса), постструктурализма (точка зрения Арчибалда Лейча). С другой стороны, специалисты считают, что деконструктивизму вообще не свойственны эволюционные процессы, архитектура выступает в качестве фикции – точка зрения Питера Эйзенмана. Особенность всех архитекторов деконструктивистов – полнейшее игнорирование окружающей среды – как в проектах, так и в жизни. «Различие между архитектурой постмодернизма и деконструктивизмом носит условный характер, поскольку оба эти течения являются воплощением кризиса традиционной эстетики». ^[13]

Заключение

Деконструктивизм занимает особое место среди великого многообразия направлений и стилей ХХ века. Мощная философская база позволила деконструктивизму продолжить стремительное развитие в ХХI веке. Наиболее вероятно, обществу еще предстоит преодолеть наивысшую стадию развития деконструктивизма, поскольку его потенциал еще далеко не исчерпан. Неоднозначность мнений по поводу наследия деконструктивизма подчеркивает уникальность и особенность данного философского пути.

Резюмируя вышесказанное, следует отметить, что словосочетание «наследие деконструктивизма» содержит в себе глубокое противоречие, поскольку деконструктивизм не имеет принадлежности по сути. Слово "наследие" носит лишь формальный характер и не отражает подлинную значение этого архитектурного направления. Настоящий деконструктивизм существует вопреки, он не нуждается во мнениях и не нуждается в оценках, существует изолированно, и, в тоже время, нераздельно от общества. Люди рассматриваются как часть большого деконструктивистского проекта, который активно влияет на психику, на подсознание людей. У деконструктивизма особое отношение к человеку, ко времени, к пространству. Разрушая смыслы, он находит возможности проявления порой в самых неожиданных формах. Для деконструктивизма присуще нежелание быть ограниченным какой-либо классификацией или определением, он стремится к постоянной трансформации и поиску новых форм самовыражения.

Любой архитектор, даже следующий самым рационалистическим, самым романистическим идеям, глубоко в душе является деконструктивистом, поскольку он априори призван уничтожать гармонию, которую до него создала природа и вместо нее создавать новую – свою, отличную от прежней. Чем более будет отличаться гармония архитектора от гармонии природы – тем будет более выраженным проявление его личности. Любые отношения между зданием и людьми, его использующими, это отношения насилия, поскольку любое использование означает вторжение человеческого тела в данное конкретное пространство, вторжение одного порядка в другой, – считает французский архитектор швейцарского происхождения Бернар Чуми (Bernard Tschumi). Архитектура по своей природе принципиально бесполезна, «архитектурная бесполезность» сочетает в себе «хаос чувственности» и «порядок непрочности». ^[14] Деконструктивизм важен не только для понимания явления архитектуры, но и понимания природы человека. С точки зрения психологии, чем более благоприятна окружающая человека среда, тем более востребованы для него деконструктивистские формы. «Плюрализм, приведший к крайнему индивидуализму, фокусировал внимание на преобразованиях форм, но не на сложность социального, технологического, культурного развития, имеющих единую систему, единый контекст. Причиной этому является слабость деконструктивистского мышления...» ^[15]

За последние несколько десятилетий отношение общества к деконструктивизму значительно изменилось в лучшую сторону. Как показывает практика, необычные деконструктивистские формы зданий способны значительно повысить туристическую привлекательность городов, их культурный и социальный статус. Деконструктивистские здания часто используются в качестве градостроительной доминанты, способной привнести в уже сформировавшуюся городскую среду новую жизнь. Необычные, криволинейные формы зданий привлекают к себе повышенное внимание художников, поэтов, писателей, музыкантов, побуждая к смелым творческим экспериментам. Деконструктивизм был и является мощным инструментом авторского самовыражения.