Расцвет негосударственного высшего образования в дореволюционной России

Фандо Роман Алексеевич кандидат биологических наук заместитель директора по науке, Институт истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН 125315, Россия, Москва область, г. Москва, ул. Балтийская, 14 Fando Roman Alekseevich PhD in Biology Deputy Director of Research, Institute for the History of Science and Technology named after S. I. Vavilov of the Russian Academy of Sciences 125315, Russia, Moskva oblast', g. Moscow, ul. Baltiiskaya, 14 fando@mail.ru Другие публикации этого автора

Изучение системы негосударственного высшего образования в дореволюционной России является как никогда актуальным сегодня, когда уже на протяжении последних двух десятилетий наблюдается рост студентов частных вузов.

Интерес к изучению организации негосударственных вузов стал проявляться в отечественной историографии 1970-х гг. Так, например, Н.Я. Климочкина в своем диссертационном исследовании изучила организацию образовательного процесса в Московском городском народном университете, посвятив целую главу этому вопросу ^[1]. Воробьева Ю.С. проанализировала большой материал, касающийся организационного устройства Университета им. Шанявского, особенностей взаимоотношения учебного заведения с Министерством народного просвещения и общественными организациями, а также общей направленности преподавания на различных факультетах. Ею были впервые введены в научный оборот архивные документы, легитимирующие деятельность общественного университета, внутренние распоряжения и протоколы, мемуарные источники, позволяющие наиболее полно и достоверно описать историю «вольной школы» ^{[2, 3]}. Работы, выполненные в 1970-е гг., отличались своеобразными методологическими подходами, основанными на учениях классиков марксизма-ленинизма, и критиковали политику самодержавия в области образования.

В 1980-е гг. вопросы институционализации университетского образования были рассмотрены в работах Иванова А.Е. [4–6]. Он наглядно продемонстрировал, что, несмотря на объявленные демократические реформы и новую образовательную политику государства во второй половине XIX в., профессорские коллегии не всегда были правомочны в принятии административных решений. Кроме того, не была реализована главная цель университетской контрреформы 1884 г.: не удалось оградить университеты от социально-политических процессов, захвативших российское общество конца XIX – начала ХХ в.

Иванов А.Е. впервые в советской историографии проанализировал особенности становления неправительственной высшей школы в дореволюционной России, показал соотношение числа таких вузов к государственным учреждениям, отметив, что негосударственное образование в 1900–1917 гг. по темпам своего роста и интереса со стороны общества опережало систему государственного высшего образования.

В 1990-е гг. интерес к дореволюционной высшей школе значительно вырос в связи с крушением ряда советских идеологических догм, принятых в отечественной историографии, переосмыслением многих исторических явлений, рассекречиванием ряда архивных документов, появлением мемуарной литературы, освещающей социокультурные аспекты становления российских университетов. История высшего образования получила всестороннее освещение в работах А.Е. Иванова [7–10], где подробным образом проанализирован студенческий и профессорско-преподавательский состав различных видов государственных и негосударственных высших учебных заведений. Работы А.Е. Иванова содержат огромный массив статистического материала, позволяющего составить социокультурный портрет отечественного студенчества конца XIX – начала XX в. Автором описана управленческая структура университетов, особенности их взаимодействия с Министерством народного просвещения, отмечены изменения, происходившие в высшем образовании в связи с введением новых законодательных актов.

Изучению общественной инициативы в развитии неправительственной высшей школы и ее институциональной структуры посвятила свои исследования Ю.С. Воробьева ^{[11, 12]}. Автором показано, что в начале ХХ столетия в российском обществе активизировалась просветительская деятельность. Многие политические партии в своих программных документах ставили вопросы реформирования системы высшего образования в направлении демократизации системы управления учебных заведений, свободы преподавания и научно-исследовательской работы, а также развития студенческого самоуправления. Развитие общественных инициатив привело к тому, что за период с 1899 по 1917 г. было открыто 22 общественных вуза и только 7 государственных. Как правило, общественные вузы образовывались в университетских городах, что позволяло решать проблему поиска высококвалифицированных преподавательских кадров. В период Первой мировой войны общественные вузы стали открываться в городах, не имевших ранее высших учебных заведений. Ю.С. Воробьева отмечала, что в качестве одной из особенностей общественных учебных заведений было привлечение к решению административно-хозяйственных и учебных проблем представителей общественных организаций и органов местного самоуправления. Автором отмечено, что оплата труда преподавателей общественных университетов была ниже правительственных, тем не менее в негосударственных вузах был сконцентрирован цвет российской профессуры.

На рубеже XIX и XX вв., как и на рубеже ХХ и XXI вв., в России происходили значительные преобразования в политике, экономике, науке и образовании. Именно в это время активно развивалась система негосударственного высшего образования, которая предоставляла широкий спектр возможностей для реализации образовательных потребностей молодежи.

История негосударственного высшего образования в России имеет глубокие корни. Уже в начале XIX века стали появляться учебные заведения, учреждаемые различными обществами, а также физическими лицами. Первые стали называть общественными вузами, а вторые – частными.

В 1810 г. Купеческим обществом любителей коммерческих знаний была открыта Московская практическая академия коммерческих наук ‒ первая общественная академия в России. Академия восполнила пробел, который появился после перевода в Санкт-Петербург Коммерческого училища П.А. Демидова при Воспитательном доме. Она имела сугубо практический характер и ориентировалась на подготовку специалистов в области торговли и промышленности ^[13].

В 1815 г. появляется первый отечественный частный вуз, сначала он назывался Армянским училищем, а с 1827 г. стал именоваться Лазаревским институтом восточных языков. Данное заведение было организовано полностью на средства братьев Лазаревых, богатых армянских предпринимателей, активных борцов за независимость Армении от персидских и турецких завоевателей. Его целью стала теоретическая и практическая подготовка студентов в области восточного языкознания, армянской литературы и искусства.

Огромную роль в развитии отечественного высшего образования сыграла университетская реформа 1863 г., которая вводила принципы автономии и выборности. Подобно немецким университетам наши профессора были поделены на три категории: ординарные, экстраординарные и приват-доценты. Для ординарного профессора необходимо было иметь три ученые степени – кандидата (представление письменного сочинения после четырех лет обучения в университете), магистра (после дополнительных двух лет обучения требовалось сдать экзамен перед всем факультетом и публично защитить печатную диссертацию), доктора (по истечении двух и более лет требовалось защитить новую диссертацию). После успешной защиты докторской диссертации для получения звания ординарного профессора требовалось еще пройти выборы на факультете и университетском совете, составленном из ординарных и экстраординарных профессоров всех факультетов. После выборов кандидатуру должен был утвердить министр народного просвещения. Экстраординарные профессора избирались из лиц, получивших магистерскую степень. Из-за ограниченного числа ординарных профессоров на факультетах часто экстраординарными профессорами назначались ученые со степенью доктора. Для приват-доцентов достаточно было кандидатской степени и демонстрации своих способностей на двух занятиях, проводимых для руководства факультета.

По уставу 1863 г. назначение профессоров было освобождено от вмешательства со стороны министерских чиновников, в том числе попечителя учебного округа. «За все время действия устава 1863 г., – писал М.М. Ковалевский, – я ни в бытность мою студентом, ни позже профессором ни разу не имел случая видеть попечителя; однажды, правда, он пришел на мою лекцию, когда я был еще только приват-доцентом. Причиной этого особого внимания, как я узнал позже, был донос; попечитель пришел проверить характер преподавания, но, не найдя в нем, по всей вероятности, ничего особенного, он не беспокоил более преподавателя своим присутствием. Эта полная независимость всего учреждения, всех входящих в его состав лиц, не говоря о деканах и советах, избираемых внутри университета, была совершенно неизвестна в России до реформы 1863 г. До этого времени попечитель, функции которого в некоторых частях России, например в Харькове, поручались генерал-губернатору, вмешивался во все вопросы, касавшиеся назначения профессоров и способа отправления ими своих обязанностей. Чтобы показать результаты подобного вмешательства, быть может, будет достаточно сказать, что в том самом Харьковском университете, куда был приглашен, хотя и безуспешно, Фихте, преподавание философии по особому ходатайству генерал-губернатора было поручено от 1830 до 1833 года полицейскому чиновнику. Неудивительно поэтому, если среди других неотложных реформ профессора потребовали снятия тех цепей, которыми прогресс просвещения и науки был прикован к грубому невежеству и предрассудкам русских пашей» ^{[14, с. 199]}.

Важным законодательным шагом стало снятие ограничений на число поступающих в университеты студентов. В результате наплыв устремляющихся в высшие учебные заведения студентов сильно возрастал. С 1895 по 1915 г. число студентов увеличилось в 2,5 раза. Дальнейшее переполнение университетов было уже невозможно. Для выхода из сложившейся ситуации было два пути: либо расширить существующие учреждения, либо открыть новые. Первый путь привел бы к искусственной концентрации студенчества только в ряде университетских городов, второй давал возможность развивать инфраструктуру провинциальных городов, способствовал бы созданию новых научных центров и оживлению культурной жизни различных регионов ^[15].

Целая эпоха в истории отечественного образования была связана с решением женского вопроса. Как известно, женщины в дореволюционной России имели ограниченные права в получении университетского образования ^{[16, 17]}. Вопреки протесту общественности состав студенчества жестко регулировался по признаку пола ^[18]. Тем не менее многие женщины, желая получить образование, приближенное к университетскому, проходили обучение на негосударственных Высших женских курсах, где преподавали ведущие профессора и ученые.

Первый негосударственный женский вуз – Московские высшие женские курсы Герье В.И. были учреждены в 1872 г., Петербургские – в 1878 г. и носили имя их официального руководителя историка К.Н. Бестужева-Рюмина. На курсах имели право учиться лица женского пола из всех губерний России, окончившие гимназию с 8-м дополнительным классом, епархиальное училище или другое учебное заведение с правами гимназии, выдержавшие конкурс аттестатов, имеющие разрешение родителей и справку о политической благонадежности. Окончившие Высшие женские курсы имели право преподавать в женских средних учебных заведениях и в младших классах мужских средних школ.

1905–1907 годы в отечественной истории ознаменовались небывалым интересом к развитию частного образования. К существовавшим до того времени 14 негосударственным высшим учебным заведениям присоединилось сразу 36. В период 1908–1913 гг. в России возникло еще 26 «вольных высших школ», причем половина из них в 1908–1909 гг. Негосударственные вузы в 1914–1917 гг. пополнились еще 12 учебными заведениями. По подсчетам А.Е. Иванова, до февральской революции в стране насчитывалось более 80 общественных и частных учебных заведений. Число их резко сократилось в феврале 1917 г. до 59 ^{[8, с. 100]}.

Массовые забастовки и волнения студентов в 1905 г. заставили правительство напрямую заняться вопросами реформирования высшего образования. В то время во главе Министерства народного просвещения стал И.И. Толстой. Благодаря его активной работе были разработаны проекты новых уставов для различных типов высших учебных заведений ^[19]. Для создания нормативной базы высшей школы созываются коллегии, на которые приглашаются ректоры и ведущие университетские профессора, а либеральный подход к разработке уставов способствует значительной демократизации российского образования. 17 декабря 1905 г. издаются «Временные правила об управлении высшими учебными заведениями Министерства народного просвещения», предполагающие выборность ректоров и проректоров советом профессоров с дальнейшим утверждением их министром народного просвещения и императором. В 1906 г. был принят новый устав университетов, снимающий многие запреты в получении высшего образования, а также регламентирующий автономию управления вузами профессорской коллегией.

Министр народного просвещения И.И. Толстой пытался стереть границы между государственным и негосударственным образованием, привнося новые поправки в законодательную базу. В частности, ему удалось заручиться поддержкой Николая II и пролоббировать «всеподданнейший доклад» (от 3 декабря 1905 г.), документ, упрощающий процедуру открытия негосударственных высших учебных заведений, минуя Совет министров, как это делалось раньше. В связи с этим Министерство народного просвещения могло самостоятельно санкционировать появление частных курсов по программам высшего образования.

А.Е. Иванов отмечает, что численность студентов в России возрастала в период с 1897 по 1917 г., хотя и в угасающем темпе: в 1897–1908 гг. в среднем на 19,5% в год; в 1908–1914 гг. – на 5,5 % в год; в 1914–1917 гг. – на 3,1 % в год ^{[8, с. 253]}. Если в 1897 г. в Российской империи насчитывалась 31 тыс. студентов, то уже к 1917 г. их число составляло 135 тыс. Темпы роста студенчества в России до ХХ в. некоторые авторы считают форсированными, так как за несколько десятилетий удалось преодолеть вековое отставание в развитии высшей школы ^[20].

Рост числа студентов в дореволюционный период был обеспечен в большей степени слушателями негосударственных учебных заведений. А.Е. Иванов проанализировал динамику изменения соотношения численности студентов государственных, общественных и частных вузов за период с 1897 по 1914 г. ^[8]. Он установил, что в России наблюдалась тенденция к выравниванию числа слушателей императорских и негосударственных высших школ с незначительным перевесом в пользу первых. Дело в том, что негосударственное образование повышало свой престиж в лице обычных граждан, привлекая к работе видных профессоров и преподавателей, создавая современную материальную базу для обучения и проведения научных исследований, разрабатывая и внедряя новые учебные курсы. Но особую привлекательность эти учебные заведения снискали из-за духа свободы и независимости, царившего среди молодых людей, различных интересов, различного происхождения и различного материального достатка.

Активное приобщение простого народа к знаниям и культурным ценностям в начале ХХ в. стало носить массовый характер и в конечном итоге привело к появлению народных университетов как учреждений нового типа. Ю.С. Воробьева в своей диссертации отмечает, что высшие общественные учебные заведения, коими являлись народные университеты (Университет им. А.Л. Шанявского, Университет им. Л.И. Лутугина), подходили творчески к организации учебного процесса. Даже когда в основу преподавания брался учебный план правительственных учебных заведений, он не повторялся, а испытывал незначительные изменения, отражающие последние изменения науки. В учебных планах общественных вузов была осуществлена интеграция дисциплин, что позволяло вводить подготовку по новым специальностям: врач-невропатолог, юрист-криминалист, педагог физического воспитания, специалист органов местного самоуправления, педагог-дошкольник, библиотекарь. Подобные высшие учебные заведения не испытывали всестороннего жесткого контроля со стороны министерств, что способствовало разработке ими совершенно новой оригинальной системы подготовки кадров. В государственных вузах на включение в учебный план новых дисциплин уходило около 10 лет, что в результате теряло свою актуальность ^{[21, с. 294–295]}.

Интересна судьба Томского городского народного университета имени П.И. Макушина, созданного в 1916 г. Известный просветитель Петр Иванович Макушин сразу же после окончания Санкт-Петербургской духовной академии приезжает на Алтай, где организует миссионерское училище для туземных мальчиков. В 1884 г. открыл первую не только в Сибири, но и в России Народную бесплатную библиотеку. В 1902 г. обратился в местные органы власти с предложением организовать в Томске университет, доступный для широкого круга людей. В 1905 г. он жертвует в фонд народного университета 100 тыс. рублей, а в 1910 г. такую же сумму передает на строительство нового здания для «вольной высшей школы» ^[22]. 9 января 1916 г. министром П.Н. Игнатьевым был утвержден устав первого в Сибири народного университета. За основу проекта устава Томского народного университета был взят проект устава Университета Шанявского.

Макушин продолжает свою благотворительную деятельность и передает в дар новому университету свое недвижимое имущество по Монастырской улице с ежегодным доходом 7-8 тыс. рублей и общей стоимостью 125 тыс. рублей. Общая сумма пожертвований на Сибирский народный университет со стороны П.И. Макушина составила 325 тыс. руб. Первая лекция для слушателей Народного университета была прочитана только 16 января 1918 г. в аудитории Томского университета профессором А.А. Гвоздевым. Лекция собрала большую аудиторию слушателей и была посвящена творчеству У. Шекспира. На протяжении двух последующих лет для студентов читались отдельные лекционные курсы.

П.И. Макушин писал: «Твердо верю, что городские общественные управления, кооперативы, союзы и отдельные лица из граждан г. Томска и других городов Сибири обеспечат своими пожертвованиями существование и развитие первого в Сибири народного университета. Такую веру поддерживает во мне тот неоспоримый факт, что в Сибири пробудилась жажда знания и что сибиряки отличаются любовью к своей родине. Не может быть, чтобы вся Сибирь не дала средств на свой, пока единственный, Народный университет. Уверен я и в том, что многочисленная семья профессоров, преподавателей и приват-доцентов Императорского томского университета и технологического института даст возникающему просветительному учреждению достаточное число преданных делу и даровитых лекторов, и аудитории университета будут полны» ^[23].

Макушина сильно волновал вопрос о том, что масса людей, живущих вне Томска, лишены возможности послушать лекции представителей науки и приобщиться к богатству просвещенной мысли. Он предложил организовать при Народном университете лекционное бюро, которое бы командировало талантливых лекторов в другие города Сибири.

К сожалению, приход советской власти в Сибирь коренным образом изменил жизнь учебных заведений, в том числе и Народного университета. В 1919 г. университет закрыли, но открыли вновь уже в 1925 г. на торжественном заседании в актовом зале Томского университета в присутствии П.И. Макушина. Вскоре Народный университет снова закрылся, фактически не начав своей работы.

Нижегородский народный университет, созданный 31 января 1916 г., стал предшественником одного из крупнейших современных российских вузов – Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского. Деятельное участие в его организации принял Д.Ф. Синицын, в прошлом он был профессором зоологии Варшавского университета, который покинул в 1906 г. в знак поддержки поляков в их стремлении к независимости. Аналогичный поступок был совершен им в 1911 г., но уже в Московском университете. Затем, как и многие преподаватели, вошел в штат Университета им. А.Л. Шанявского. После чего он выступил с инициативой создания первого нижегородского вуза.

Д.Ф. Синицын писал: «Старый университет организован так, что лишь очень небольшая часть населения имеет возможность приобщиться к высшему знанию – только те счастливцы, у которых есть аттестат об окончании средней школы и которые могут жить в университетском городе. Между тем опыт народных университетов, и в особенности в той их форме, которая известна в Англии под названием «тьюторских классов», с несомненностью доказывает, что университетское образование может быть доступно широким слоям населения, что университет может распространять свою деятельность далеко за пределы города, где находятся его центральные помещения и, наконец, что слушатели из народа являются не только объектами университетского воздействия, но и сами могут принять деятельное участие в творческой работе университета» ^[24].

Кроме вузов, которые назывались народными университетами (Московский, Томский и Нижегородский), существовала особая форма научно-популярного образования, также именуемая народными университетами. Для того чтобы избежать путаницы – первые из них в обиходе именовали вольными школами, а за вторыми закрепилось первоначальное название.

Одной из ярких черт истории российского образования начала прошлого века являлась деятельность движения народных университетов, охватившая за короткий промежуток времени всю страну. Первое Общество народных университетов возникло в Москве в 1906 г. и носило сугубо просветительскую функцию. Под «народным университетом» понималась группа аудиторий, расположенных в разных частях города и пригороде. Аудитории арендовались не только в учебных заведениях, это могли быть и музеи, и театральные залы, и залы фабрик (например, при фабрике Гюбнера и Мытищинского машиностроительного завода) ^[25].

После учреждения Общества народных университетов в Москве аналогичные общества вскоре появились в Воронеже, Пскове, Саратове, Самаре, Смоленске, Казани, Екатеринодаре, Тифлисе, Киеве, Уфе, Твери, Валуйках, Ростове, Астрахани, Баку, Варшаве. Успех организации научно-популярных лекций на местах зависел от работы районных комитетов Общества народных университетов. Они планировали лекции для местного населения, расклеивали афиши, распространяли билеты, печатали программы чтений и материалы лекций. Таким образом, Общество выступало связующим звеном между населением и представителями науки и культуры.

Вот такие слова адресовал Обществу народных университетов 18-летний слушатель, простой телеграфист:

«Воскликну со всем народом:

«Пускай начатое живет,

Пусть с каждым нашим новым годом

Луч просвещения растет!

Пусть встретит «Общество» младое

В своих восторженных речах

То эхо чуткое, святое,

Ростки пустившее в сердцах.

Пусть пронесется над отчизной

Широким розливом волны

То, что блестит сейчас новизной,

То, чем сердца наши полны:

Пусть просвещенье обнимает

Не только высшие слои,

Но также равно пусть пускает

И в сферу низших класс ростки;

Пусть центром знаний, просвещенья

Уж не являлись города,

Пусть проникает луч ученья

В деревню, выселки, села.

Да не ослабнет вера в вас,

Пусть крепнет «Общество» младое,

Да воцарится среди нас

Мир знаний, правды и покоя» ^[26].

Таким образом, данное движение приобрело за короткий промежуток времени поистине всероссийские размеры. Таких обществ, несомненно, стало бы больше, если бы они не встретили сопротивления со стороны местной власти. Поэтому общества народных университетов приходилось открывать под маркой «обществ образования», «просветительных обществ», «обществ содействия народному образованию», «обществ распространения внешкольного образования», «общеобразовательных курсов». Общества пытались внедрить новую форму получения высшего образования – народные университеты, ставящие перед собой задачу широкой популяризации научных знаний среди населения.

Средства Общества складывались из членских взносов, пожертвований, завещаний, пособий от правительственных и общественных учреждений, доходов от устраиваемых Обществом выставок, чтений, спектаклей, концертов, изданий, платы за слушание лекций, доходов от принадлежащих Обществу капиталов и недвижимого имущества ^[27].

Общество организовывало чтение научно-популярных лекций, доступных для понимания слушателей с самым низким образовательным цензом. Преподаватели читали как разовые лекции, так и систематические курсы по различным наукам (естественным, техническим, гуманитарным). Общество требовало от преподавателей максимальной доступности лекций и по содержанию, и по языку изложения материала, и по привлечению наглядности, и по цене для слушателей. Стоимость двухчасовой лекции была от 5 до 10 копеек ^[28], что было посильно не только рабочим и мелким служащим, но также крестьянам и студентам.

К лекторам народных университетов предъявлялись высокие требования. «Лектор НУ – душа НУ Он должен поэтому войти, как живой член, в просветительные цели и организации НУ, а не быть только гастролером, случайным, временным гостем в аудитории. Лектор должен быть осведомлен: а) о том, какое место занимает его курс или лекция в общем плане НУ и того района, где он выступает; б) каковы были результаты его чтения; в) он должен принимать непосредственное участие в выработке программ чтений и иметь представление о ходе занятий в Народном университете; д) необходим более деятельный контроль со стороны лекторской комиссии за чтением лекций: а) при постановке проблемных лекций в первых выступлениях нового лектора последняя должна быть предметом обсуждения в коллегии лекторов, комитетов и комиссий; б) лекторы, оказавшиеся после первых своих выступлений неподходящими для аудитории НУ, должны быть исключаемы из лекторских списков; в) необходимо обратить внимание, чтобы лекторы не перегружали себя чтениями, что может отразиться на подготовке к лекциям; г) необходимо также, чтобы лекторы посещали лекции друг друга и, наконец, д) чтобы лекторская комиссия с большей критикой относилась к лекторам, а также к тем приемам популяризации (методам), которые применяются лекторами (применение картин, опытов и т. д.); е) желательно также, чтобы в лекторской комиссии вообще более внимания уделялось вопросам постановки преподавания в НУ» ^[29], – писал Б.И. Сыромятников.

При высоких требованиях к уровню преподавателей народных университетов требования к образовательному цензу слушателей были минимальны. Свободное посещение лекций делало слушателей «прекрасными незнакомцами», «неизвестными студентами», превращало аудиторию в «анонимный коллектив». Традиционное университетское взаимодействие преподавателей и студентов здесь было невозможно, так как не было постоянного контингента обучающихся и у каждого из них были самые разные мотивы посещения лекций. Народный университет, таким образом, представлял собой систематизированные научно-популярные курсы. Создать из этих курсов цельное учебное заведение не представлялось возможным, и не только из отсутствия собственных зданий и материально-технических условий. Подавляющее большинство слушателей научно-популярных курсов не в состоянии были перейти в положение студентов, так как были заняты на основной работе. Пролетариат на лекциях народных университетов был преобладающим элементом (в Московском обществе народных университетов – 80–90%), хотя в аудиториях встречались и служащие, и военные, и священники, и студенты.

«Научная трапеза знаний открыта в Народном университете для всех: все, кто желает вкусить от нее, могут прийти и брать то, что им нужно и что они могут взять в меру своего понимания и силе. И вне всякого сомнения, хотя в народном университете всем предлагается одна и та же пища, каждый выносит из его аудитории, однако, далеко не одно и то же. Вступая в Народный университет, слушатель его, таким образом, не принимает на себя никаких обязательств, он получает только право приобретать знания так, как он это найдет для себя возможным и наиболее удобным. Словом, каждый возьмет себе что-нибудь ad libitum» ^[30].

Высокая потребность в лекционных курсах среди простого населения вызвала значительное увеличение как слушателей, так и тематик циклов занятий, особенно это ярко проявлялось в крупных городах. Так, например, Московское общество народных университетов в 1911 г. уже имело 14 отделений с аудиториями, разбросанными практически по всем районам Москвы. Каждое районное отделение обладало автономией в организации научно-просветительской работы, художественной и выставочной деятельности, выборе различных форм работы с местным населением.

В январе 1908 г. в Санкт-Петербурге прошел I Всероссийский съезд деятелей обществ народных университетов и других просветительных учреждений частной инициативы. Число участников съезда было около 450 человек из разных уголков России: Санкт-Петербурга, Москвы, Казани, Саратова, Смоленска, Симферополя, Тифлиса, Екатеринодара, Варшавы, Харькова, Нижнего Новгорода, Твери, Воронежа, Оренбурга, Киева, Екатеринослава, Коломны, Ростова-на-Дону, Костромы, Ельца, Омска, Сестрорецка, Ковно, Самары, Балашова, Новочеркасска, Ревеля, Чернигова, Таганрога, Красноярска, Одессы, Петрозаводска, Кишинева, Уфы и др. При этом одна треть представителей была из Петербурга, в том числе рабочие, служащие, учителя, преподаватели вузов. От Москвы на съезде было только 30 участников ^[31].

Съезду не удалось разрешить многие методологические и методические вопросы: определение особого типа высшего учебного заведения – Народный университет, наиболее приемлемые методы преподавания, организационная структура народных университетов, организация просветительской работы. По итогам работы съезда были приняты следующие резолюции:

1) Народные университеты должны работать на принципах самоуправления и демократизации.

2) Разрешить преподавание в народных университетах на родных языках обучающихся.

3) Народные университеты должны быть вне политики и преследовать образовательные и просветительские цели ^[32].

«Съезд, таким образом, должен был подчеркнуть в сознании его членов всю важность тесного объединения культурных сил страны под знаменем идеи народного образования. Мы думаем, что мысль о необходимости такого объединения перед лицом общего врага – народного невежества – должна заставить всех искренних друзей демократизации просвещения отбросить всякие тенденции, которые могут внести рознь, междоусобную брань в ряды поборников великой идеи духовного раскрепощения народа. Идея демократизации просвещения только тогда станет действительно демократичной, когда она утвердится в том принципе, что перед лицом знания все равны, что для него нет ни эллина, ни иудея, ни классов, ни сословий. Viribus unitis – вот где лежит залог прочной победы свободы и культуры над темными силами и стихиями в жизни», – писал Б.И. Сыромятников ^{[33, с. 12]}.

C 26 по 30 декабря 1912 г. планировалось провести II Всероссийский съезд деятелей Общества народных университетов и других просветительных учреждений частной и общественной инициативы по внешкольному образованию для взрослых. Для организации данного мероприятия требовалось разрешение министра внутренних и дел и министра народного просвещения ^[34]. Полиция была обеспокоена ростом демократических проявлений в обществе, который усилился в связи с подготовкой ко II съезду. В агентурной записке от агентки под псевдонимом Блондинка читаем: «10 декабря 1911 г. в Политехническом музее состоялось собрание представителей народных университетов. На этом собрании была выработана программа съезда, который решено созвать в Москве в декабре 1912 года. На съезде предстоит рассмотреть вопрос внешкольного образования взрослого населения. Какой характер будет носить этот съезд, можно судить по тем организациям, которые являются его инициаторами, а таковыми состоят: Петербургское и Московское общество народных университетов, Пироговское общество, Общество содействия внешкольному образованию, Пречистенские курсы, Общество сельского театра. Все эти организации носят явно выраженный кадетский характер с примесью и более левого элемента. В программу вопросов, подлежащих обсуждению съезда, между прочим, включен вопрос о просвещении рабочих и взрослого сельского населения. Развитие широких масс проектируется вести не только путем внешкольных занятий, лекций, чтений, театральных представлений, но и путем учреждения чисто спортивных клубов, кружков и т. д. Главным вдохновителем идеи съезда деятелей народных университетов является председатель Московского общества приват-доцент Б.И. Сыромятников» ^[35].

Но Министерство внутренних дел не дало такого согласия, поэтому подготовку съезда отложили до лучших времен. Только в 1915 г. председатель правления съезда В.Д. Шервинский снова вернулся к этому вопросу и отправил прошение министерским чиновникам на согласование ^[36].

В начале ХХ века в России в значительной степени выросла роль общественных и частных инициатив в области образования и науки, о чем свидетельствует увеличение числа негосударственных вузов и частных исследовательских лабораторий, создаваемых на средства меценатов. Появившиеся в начале XIX в. первые частные высшие учебные заведения, привлекли в свои стены целый пласт молодого населения, которому традиционная система образования была недоступна по ряду причин. В 1860-1870-е гг. в связи с грандиозными переменами либерального толка в стране негосударственное образование стало скорее нормой, чем исключением. После убийства Александра II (1881), наступил период политического и общественного регресса, что отразилось и на системе высшего образования. Монархия, обеспокоенная общественным подъемом и демократизацией, делавшей лишь первые, но весьма энергичные шаги во всех сферах социальной и научной жизни, перешла в активное наступление, набросив на это общество «узду контрреформ».

Между тем творческая, в том числе и научная, интеллигенция уже не могла, да и не хотела в этот период ожесточившейся политической реакции ослаблять своего участия в борьбе за демократизацию высшей школы. Вольный дух отечественной интеллигенции, несмотря на государственную цензуру, способствовал в конце XIX в. расцвету литературы, искусства и науки. В этот сложный период именно на плечи профессоров выпали ответственные функции не только по развитию системы высшей школы, созданию различных научных направлений, организации исследовательской работы, но и по формированию самого научного сообщества, в том числе неформальных объединений ученых – научных школ. К началу XX в. отечественная научная интеллигенция воплощала собой ту либеральную силу, которая рассматривала науку как одну из форм полезной деятельности на благо народа и старалась проповедовать эти идеи в самых широких слоях населения дореволюционной России.